Аутопсия

      Так уж вышло, что мы с Двадцать Восьмым благополучно заблудились. Благо, у Юджина были деньги, поэтому мы приняли стратегически необходимое решение зайти куда-нибудь перекусить и выпить. И я прекрасно понимаю, что данная информация вам совершенно не нужна, но в забегаловке произошла очень интересная ситуация. К нам подошёл максимально экстравагантный парень.       — Юстасс Кид? — риторически спросил Юджин, смотря на рыжеволосого парня. — Вот это встреча.       — Ого, — наигранно удивленно протянул подошедший, — неужто Пираты Сердца тоже здесь? — он перевел взгляд на меня. — И эта дама... Твоя...       — Девушка, так что даже не думай, — Двадцать Восьмой обнял меня за талию и притянул ближе к себе.       — А вот это сейчас было неприятно, — улыбнулся он, — неужто такая красавица уже занята?       — К вашему сожалению, да, — обняв Юджина за шею, ответила я, тем самым подыгрывая сокурснику.       — Действительно жаль, — вздохнул он, — что ж, Юджин и..?       — Этель, — сказала я, видя его вопрошающий взгляд.       — Юджин и Этель, всего вам доброго, — Юстасс поспешил ретироваться. Я отпустила своего подставного парня, и, после того, как Юджин посмотрел на моё недоумевающее лицо, он принялся рассказывать, в чём проблема.       — Ты не подумай, он хороший мужик, — сказал сокурсник, наливая вина в наши бокалы (да, мы решили провести последние дни спокойствия в роскоши (на деньги Юджина)), — но тот еще ловелас. Нам доводилось встретиться до этого один раз, и я уже тогда сформировал мнение о нем. Очевидно, его первостепенная цель — перетрахать всех вокруг, — Юджин приложился губами к бокалу.       — Ну ахуеть теперь, — сказала я, — да и всё равно, если честно. Я с ним спать не собираюсь. Ты лучше скажи, у тебя появился хоть кто-нибудь, кто мог бы подвергаться нападкам твоей любвеобильности?       — Вообще нет, — сказал сокурсник, — но я пару раз спал кое с кем.       — Ого-о-о, мелкий, а ты тот еще развратник, — захохотала я.       — Иди к чёрту...       — Это был кто-то красивый? — поинтересовалась я.       — Очень, — односложно ответил Юджин.       — Тогда я рада за тебя, — сказала я. — Но, если тебя кто-то обидит, дай мне знать, ладно?       — Хорошо, мам, — ответил он, а я засмеялась. Мы просидели в баре еще где-то полчаса, а потом всё же собрались с мыслями и отправились на поиски корабля Соломенной Шляпы. Почему Соломенной Шляпы? Все просто. Огромный корабль найти было куда проще, нежели подводную лодку, наполовину спрятанную в воде. На удивление, мы нашли его относительно быстро. Примерно за полтора часа. Когда мы увидели знакомую шляпу с красной лентой, Юджин уже хотел было окликнуть парня, но я шикнула на него, приложив указательный палец к губам. Только потом, когда я шепотом попросила его присмотреться, его брови съехали к переносице. Монки Д. Луффи стоял около своего корабля, а чуть поодаль от него и его старпома, находилась огромная группа, очевидно, не совсем доброжелательно настроенных по отношению к Соломенной Шляпе людей. Заметив нас, на лице паренька расцвела улыбка.       — Эй! Юджин, Этель, привет! — закричал он. — Ну и долго же я вас не видел! — Соломенная Шляпа будто забыл о том, что буквально в нескольких метрах от него стояли враги, которые уже готовились атаковать (это было видно по их взглядам и стойкам).       — И тебе привет, — поздоровался за меня Юджин, — у тебя тут что-то интересное намечается, я прав?       — А? — будто бы не понимая, о чём говорит сокурсник, переспросил он. — Ты про это? Ребята хотели познакомиться. Однако со стороны толпы послышался гул и недовольные возгласы.       — Ты припух, что ли? Мы здесь за вашими головами! — прокричал кто-то из толпы. Луффи поморщился, оборачиваясь в из сторону.       — Слышь, Тринадцатая, — в совершенно другой манере, произнес Юджин, — не хочешь тряхнуть стариной? На моём лице появилась еле заметная улыбка. Я достала из кармана пачку сигарет и, взяв себе одну, протянула Юджину.       — С удовольствием, — ответила я, поджигая никотиновую палочку.       — Луффи, — обратился он к капитану чужой команды, — можно мы тут "порезвимся"? — спросил он, выдыхая дым.       — Вы про этих ребят? — уточнил Монки. — Да, конечно. Я всё равно хотел найти еду, — он почесал затылок, — Зоро, ты со мной?       — Пожалуй, нет, — откликнулся мечник, снимая с плеча повязку и завязывая на голову, — я такое не пропускаю. — Он достал две катаны, оставляя одну в ножнах. Вновь началась драка, однако мечнику не суждено было принять в ней участие. Мы с сокурсником справились за несколько минут. Я уже упоминала, что изначально нас определили в команду из-за наших способностей и физических данных. Меня частенько ставили в пример мелкому, на что, он, откровенно говоря, злился и ругался на всех, кто позволил себе сравнить его со мной. Однако это не отменяло того факта, что Двадцать Восьмой чертовски силён и умён. Его аналитические способности действительно поражали и поражают меня до сих пор, в особенности то, как он рассуждает, когда мы находимся на волоске от смерти. Я не могу сказать, что составление плана прямо во время миссий было чем-то сложным для меня, но мелкого и правда можно было назвать гением в этой области. Он придумывал феноменально точные планы, правда иногда у него случалось, как я называю это явление, "System Error" и он просто смотрел в одну точку пытаясь до мельчайших деталей продумать абсолютно всё. В такие моменты единственным, что могло вывести его из транса, — был хороший "родительский" отрезвляющий удар. Но так как родителей ни у кого из нас не было, то это ложилось на мои плечи. После пощёчины он обычно кричал: "Блять, Тринадцатая, больно же!" Но потом, спустя буквально несколько минут, потирая щёку, говорил: "Спасибо..."       — Achtundzwanzigste, — крикнула я, — ich wette 10 Minuten. (Двадцать Восьмой, я ставлю 10 минут.) Но на мою ставку я лишь получила ухмылку и мотание головой.       — Fünf, — ответил он, — fünf Minuten ist genug. (Пяти минут хватит.) На моём лице появилась усмешка. "Самоуверенный, однако... — подумалось мне."       — Stopp die Zeit, — крикнул друг. (Засекай время.) Мы вступили в драку. Бедный мечник даже не успел принять боевую стойку.       — Семь ноль четыре, — сказала я, восстанавливая слегка сбившееся дыхание, — ты проиграл, — моих губ коснулась улыбка.       — Но и не десять, ты тоже облажалась, — он подошёл ко мне, — ты была дальше от ставки, подставляй лоб. Я вздохнула и приготовилась к заслуженному щелбану, однако, к моему удивлению, его не последовало.       — Заканчивайте, — внезапно сказал мечник, — вы всё веселье испортили.       — Ну прости, — наигранно обиженно Юджин. — Щелбан получишь потом, — обратился он ко мне. Мы знали в какой стороне располагалась подлодка, так как заранее было договорено о том, на каком расстоянии будут находиться два судна друг от друга, поэтому найти субмарину не было проблемой. Мы быстро справились с этой задачей, и, так как Трафальгар Ло вновь отсутствовал по причине своих грандиозно важных дел (остальных членов команд, к слову, тоже почему-то не было), то на подлодке мы с Юджином находились одни. И. конечно же, мы не придумали ничего лучше, как пойти, купить крепкого пива, и поговорить по душам. Я действительно надеюсь, что в этих бессмысленных записках, мне удалось раскрыть наши с Юджином отношения, потому что складывается впечатление, что у меня не получилось, и все предыдущие страницы выглядели неубедительно. Буду верить, что это не так. Когда алкоголь немного ударил в голову (с другой стороны, пиво — не виски и не ром, так что ничего такого не произошло), то я начала говорить то, что никогда бы не сказала в своей реальности не то, что в стенах Штаба, а даже находясь за сотни тысяч километров от него.       — Скажи-ка мне, Двадцать Восьмой, — начала я, поставив бутылку на пол, — знаешь ли ты одного писателя, которые жил во времена, когда еще страна под названием... Р... Ро... Чёрт бы побрал. Не помню. В общем бывшая РСФСР существовала? — спросила я. — Если мне не изменяет память, то эта страна была стёрта с лица земли спустя какое-то время после эпидемии коронавируса в две тысячи двадцатом году, — я посмотрела на сокурсника, — только вот не могу вспомнить в каком году это произошло... То ли ближе к началу двадцать третьего века, то ли еще позже... — я задумалась, — я до конца не помню причины, по которым эта страна перестала существовать, но, по-моему, она убила себя изнутри, — отпив, немного хмельного напитка, я продолжила, — коррупция, узурпация власти, отсутствие демократии, закручивание гаек у оппозиции, — начала перечислять я, — там же не было вмешательства со стороны других стран? Двадцать Восьмой притих. Потом прокашлялся и начал говорить.       — Во-первых, я не тот, кто хорошо знает всемирную историю, и ты это прекрасно знаешь, — произнес он, хмурясь, — а во-вторых, выёбываться своими знаниями будешь в другом месте, — Юджин почесал затылок и уставился на меня, — ты про писателя начала, еб твою мать, Тринадцатая, ты опьянела от половины бутылки пива? Почему мысль теряешь?       — Да, точно, — я легонько стукнула себя по лбу, — Виктор Олегович Пелевин, — оповестила его я, — я не так много читала его романов, но суть в том, что у него было очень много философских мыслей, — вывела я, — например, мысль, которая мне запомнилось больше всего: "В истине нет ничего такого, что можно понять раз и навсегда..." — я сделала выжидающую паузу, — вот ты, например, знаешь, что значит истина? Двадцать Восьмой присвистнул.       — Это тебя так с пива унесло? — спросил он, игнорируя вопрос. — Тринадцатая, ты поражаешь. Я шикнула на него.       — Не уходи от вопроса, — сказала я, — что такое истина? Двадцать Восьмой посмотрел на меня, вздохнул и, судя по всему, смирился с тем, что я от него не отстану.       — Ну в моём понимании, это общепринятая норма, что-то, что известно всем и каждому; что не сеет сомнений, — честно ответил сокусник. Я отпила пива и посмотрела на Двадцать Восьмого через темное стекло бутылки.       — Ты дважды не прав, — сказала я, — дядька Пелевин, например, считает, что есть только один способ ответить на этот вопрос так, чтоб не солгать, — не дословно процитировала я писателя, — "внутри себя ты должен увидеть истину. А внешне ты должен сохранять молчание..." Двадцать Восьмой сделал наигранно понимающе лицо.       — По-моему, хуйня из-под коня, — честно ответил он, — так можно ответить на что угодно. Я не знаком с творчеством твоего этого Пелевина, но делая вывод из твоих слов, могу сказать, что он всего лишь графоман...       — Не смей так говорить, — грубо сказала я, — я, конечно, тоже не до конца согласна с этим утверждением, но в нём действительно есть что-то, над чем можно подумать, — Двадцать Восьмой подвинулся ближе ко мне, потому что я начала говорить в два раза тише, — я считаю, что истина для каждого своя, — выдала я мысль, вспоминая, как боялась даже заикнуться о подобном, когда мы еще были живы и состояли в Организации, — но это работает, к сожалению, только с вечными вопросами, — я закашлялась, — однако, если анализировать высказывание Пелевина, то становится ясно: ответа, как такового, нет...       — Всё, Тринадцатая, — сказал он, хлопая меня по плечу, — заканчивай, — Юджин вздохнул, — я вообще не понимаю, где откапываешь этих писателей, которые жили в древности. Организация наказывает солдат, которые слишком уж интересуются прошлым. Как ты-то избежала наказания?       — Я его не избегала, — с толикой в грусти сказала я, — я прекрасно знала, что меня покарают за мой интерес, — пожала плечами я, — что, собственно, и происходило. Однако остановиться я не могла. Помнится, ты говорил мне, что мой интерес меня погубит, — я почему-то улыбнулась, после чего достала пачку сигарет, вытащила одну и закурила.       — И что? Тебя сажали в карцер? — спросил он.       — Эх, Двадцать Восьмой, — вздохнула я, — я тебе уже рассказывала, но, так как у тебя проблемы с памятью, неудивительно, что ты забыл, — я сдавленно посмеялась, — если бы всё ограничилось карцером. Меня держали под водой, пытались "вытащить" из моей памяти что-либо о событиях других эпохах и выбить желание изучать их. Всё по инициативе Директора... Ему не хотелось, как ты говоришь, "распылять" меня, так как я была слишком ценна для Организации, к тому же, я, как и ты, состояла в СОзОВ, — я посмотрела на потолок каюты, — но "Большому Брату" не нравилась моя тяга к книгам, истории и литературе... Из раза в раз он приказывал отбить у меня интерес к информации. Но я не останавливалась.       — Вспомнил, — произнес Юджин, — прости, что тебе пришлось рассказывать еще раз... Я мотнула головой, и мы оба замолчали.       — Знаешь, Тринадцатая, — нарушил молчание он, — мне даже грустно, что я тебя задирал в начале общения, — он приобнял меня за плечо, — до сих пор помню тот случай в столовой, когда нам было пятнадцать. Ты разбила мне губу, а я оставил тебе на лице фингал, — Юджин прижал меня к себе, заключая в объятия, — прости, я не ожидал, что мы с тобой настолько сблизимся. Ты, кажется, стала для меня сестрой... Или мамой, — он засмеялся, а легонько стукнула его по руке.       — Да, Двадцать Восьмой, — я согласилась с его словами, — я бы без сомнений доверила тебе жизнь, если бы это потребовалось... Мы вновь стихли. Когда пришли остальные члены команды, то мы с Юджином уже "протрезвели" (если можно так сказать) и, обговорив план дальнейших действий, отправились спать, потому что хотелось, и потому что мы, наконец, могли себе это позволить. Однако события, которые разворачивались дальше, в буквальном смысле заставили задуматься о том, действительно ли я хочу жить и находиться в реальности пиратов дальше...