***
Мудзан с трудом заставил себя встать с излюбленной кровати: его позвоночник так соскучился по этому огромному мягкому матрасу после того больничного недоразумения, что Кибуцуджи казалось, будто сила притяжения кровати превосходила силу притяжения черных дыр. Брюнет вошёл в ванную комнату, включил кран, плеснул себе в лицо ледяной водой, надеясь отогнать сонливость. Не получилось. Кибуцуджи потянулся за полотенцем, но, не обнаружив его на своем законном месте, нахмурился. Осмотрев ванную ещё раз, он всё-таки нашел стопку чистых полотенец. Правда, он так и не понял, что среди них забыли кухонные скатерти и салфетки. Он пообещал себе позже сказать горничной, что она облажалась. Закончив с утренними процедурами, обработав швы и практически затянувшиеся раны, брюнет решил спуститься на кухню. Оказавшись на лестнице, он тут же почувствовал аромат свежезаваренного чая, тостов и яичницы, свидетельствующий о том, что кто-то уже вовсю хозяйничал внизу. Однако Мудзан чувствовал себя чересчур уставшим, а потому решил избежать радости человеческих взаимоотношений и социальных контактов, намереваясь дать прислуге отгул. Но приготовленная за пару секунд спуска с лестницы речь так и встала у хозяина дома комом в горле, когда он увидел, что на кухне хозяйничает не горничная, не кухарка и не экономка, а Танджиро Камадо. Что он творит с утра пораньше… — Доброе утро, — радостно поздоровался Танджиро. — Погоди немного, завтрак почти готов. — Доброе… — недоверчиво посмотрел прародитель на бодрого юношу, не веря собственным глазам. Он задумчиво свёл брови к переносице, вспоминая вчерашний вечер. Точно. Танджиро решил проводить Кибуцуджи до дома, перед этим заскочив в магазин за продуктами для ужина и завтрака. Потом, после трапезы, он вроде бы настоял на совместном просмотре фильма, разумеется, на английском: всё образовательных целях! То была какая-то старенькая мелодрама, а потому Мудзан и не заметил как уснул, заскучав. Правда, он до сих пор не очень-то и бодрствует: встать-то встал, но проснуться до конца не вышло. Нет, его недоумение понять можно. Любому происходящее покажется сладким сном: любимый человек, избранник, самое дорогое создание стоит на твоей кухне и готовит тебе завтрак. Вроде бы ничего необычного, но Мудзана такая забота со стороны Камадо даже тронула. Приятное тепло обволакивало сердце. И когда во мне зародилась эта глупая сентиментальность… — Ты когда проснулся? — В шесть, — недолго думая, ответил бывший охотник. — Или в пять сорок. Где-то так. Кибуцуджи на это решил ничего не отвечать: какой нормальный человек встанет в выходной день в пять сорок утра, чтобы сделать кому-то завтрак? Правильно, никакой. Тут и спрашивать нечего. Мудзан молча подошёл к холодильнику и принялся искать спасительный инсулин. Найдя запаску, он сел на ближайший кухонный стул и ловко заправил помпу. Проверив уровень глюкозы, Мудзан устало вздохнул. — Что-то не так? — взволнованно поинтересовался Камадо, отвлекаясь от сервировки стола. — Нет, всё как обычно. Камадо облегчённо улыбнулся и продолжил заниматься своими делами. Мудзан подошёл к окну, пытаясь хоть немного отогнать усталость. План увенчался успехом. Увидев развешанную одежду и полотенца на улице, он удивлённо спросил: — Приходила новая горничная, или? Танджиро отвлекся, глянув в окно, и ответил: — А, нет, это я. Просто многое запылилось в отсутствие кого-либо в доме, вот я и решил постирать. Ну, вот и ответ на загадку о скатертях и салфетках, забывших что-то среди полотенец. — А зачем на улицу повесил? — приподнял бровь бывший демон. Камадо усмехнулся, как будто ничего глупее в жизни своей не слышал даже от Иноске, но ответил: — Чтобы высохло. — Танджиро, у нас рядом со стиральной машинкой стоит сушилка. Кидаешь туда одежду, нажимаешь кнопочку, она её и сушит, и выглаживает, — бросил брюнет как что-то очевидное. — Это куда быстрее, и не нужно тратить время на разглаживание после. — А… — Ты до сих пор живёшь в эпохе Тайсё что ли, — иронично подметил он, подходя к парнишке со спины. Камадо ничего не ответил, смущённо возвращаясь к приготовлению завтрака. Мудзан не мог оторваться от созерцания юноши. Благодаря тому, с какой ловкостью и грацией Камадо кромсал помидоры, можно было разглядеть настоящего мечника. Удары ножом были чётки и быстры, да настолько, что сок овоща не успевал растекаться. Ловкие движения пальцев, которые отправляли дольки в тарелку, завораживали. Интересно, на что ещё способны эти проворные руки… Такой притягательный. Хотелось отказаться от завтрака, сбросить посуду со стола и насладиться другим блюдом — Танджиро. Но Камадо весьма скоро закончил с нарезкой закуски. Крепче обняв парня со спины, Кибуцуджи уткнулся носом в бордовые волосы. Танджиро развернулся и бережно провёл рукой по щеке брюнета. — Давай кушай, — подарив нежное объятье напоследок, сказал он. Недовольно оторвавшись, Мудзан сел за стол. Еда ощущалась иначе. По-особенному. На их кухне готовили лучшие мастера из лучших, но блюда Танджиро казались куда вкуснее. Он не раз слышал фразу: сделанное с любовью — самое вкусное. Видимо, не врали. — Спасибо. Ты молодец, — похвалил Танджиро он, впервые по-настоящему наслаждаясь едой. — Но давай ты больше не будешь вставать ради этого в пять с чем-то утра. — Уже восемь. И тебе нужно хорошо питаться, — покачал головой он. — Пока могу, я буду тебе помогать. Скоро начнется учёба, и я смогу навещать тебя только после занятий. Ничего не ответив, Кибуцуджи продолжил пить чай. Хотя его весьма разочаровала фраза про скорую разлуку, виду он не подал. Лишь задумался, что вызвало у него такое неприятное чувство. — Хочешь прогуляться? — вдруг пришла Мудзану в голову идея. Раз уж им скоро придётся реже видеться из-за обучения Камадо, Кибуцуджи просто заберёт себе всё остальное время юноши. Порой эгоизм Мудзана мог соревноваться даже с его раздутым до масштабов страны самомнением. — Прогуляться? — переспросил Танджиро. — Да, для твоего здоровья было бы полезно… Кибуцуджи бросил скептичный взгляд, но сдержался от пары колких фразочек. Как мать, честное слово. — Не в этом смысле, — фыркнул он. — Свидание? — недоверчиво спросил юноша. — Не хочешь? Не переживай, в этот раз я тебя из-под колёс вытаскивать не буду. Танджиро рассмеялся и одобрительно кивнул. — Нет, очень даже хочу. Было бы здорово. Они продолжили трапезу. Камадо предлагал, куда можно было бы пойти, пока Кибуцуджи молча смотрел на загоревшегося энтузиазмом парня. Такой пылкий. Как огонёк. Его огонёк. Вдруг раздался стандартный рингтон мобильника, прерывая беседу. Танджиро вытер руки, достал свой телефон из кармана, кратко глянул на экран и принял вызов: — Да, Незуко? Через пару секунд Камадо тут же переменился в лице: побледнел, а взгляд стал каким-то нервным, даже немного испуганным. Рукой он непроизвольно мял салфетку, пока сестра говорила что-то в трубку. Мудзан понял, что случилось что-то неладное, но молча ждал окончания разговора. Через минуту-другую Танджиро ответил девушке, что всё понял и скоро будет. — Прости меня. Мне нужно бежать. Матушка заболела, потеряла сознание на работе. Врач сказал, что это из-за вирусной инфекции, температуры и переутомления… Я толком не разобрал. Незуко… Ей нужна помощь в пекарне и с Рокуто, — скомкано объяснил Танджиро дрожащим голосом, вставая из-за стола. — Правда, мне жаль. Прости. Мудзан последовал его примеру. Встав и с нескрываемым скептицизмом посмотрев на бывшего охотника, он спросил: — За что тебе жаль? — За то, что вот так ухожу. Да и у тебя были планы на нас, а я их вот так разрушил… — Стоять. Это ты заразил свою мать какой-то вирусятиной, чтобы она была не в состоянии работать? — Конечно же нет, что за глупость! — возмутился Танджиро, наспех надевая кроссовки. — Тогда твои извинения неуместны, — спокойно ответил он. — Ты же не божество, чтобы всё держать под контролем. Услышав эти слова, Камадо облегченно улыбнулся. Но напрягся, когда Мудзан сам начал обуваться. — Ты куда? — Подвезу тебя, — безэмоционально ответил Кибуцуджи, взяв ключи и кошелёк с документами с комода. — Не стоит, правда. Да и твоя рука… Я сам… — Сам что? Доберёшься до станции пешком, подождёшь с десяток минут поезд, потом от станции доползёшь до автобусной остановки, а там ещё прогулка до дома, м? Ты вроде бы сказал, что это срочно, — разбил аргументами неуверенность Танджиро он. — Что касается руки, то на её счёт не волнуйся. Переключить пару раз передачу уж точно смогу, мне эта железяка не мешает. — Спасибо тебе, — благодарно улыбнулся Камадо, открывая дверь. Их встретило яркое утреннее солнце.***
Кибуцуджи не видел Танджиро неделю, но уже успел порядком соскучиться по нему. И, если честно, его уже тошнило от полуфабрикатов, что он ел. Вся еда после блюд Камадо казалась на вкус пенопластом. Мудзан позавтракал тем, что осталось со вчерашнего дня, а после сел на диван, включая ноутбук и осознавая, что этот день будет совершенно таким же, что был и вчера, и позавчера... Сейчас он зайдет проверить почту, опять будет недоволен проделанной работой своего главного секретаря. Затем он напишет притворно вежливый мейл, в котором укажет на все недочёты в поданных ему документах, но мысленно Кибуцуджи уже накатал увольнительное этому бестолковому сотруднику. Затем он поприсутствует на онлайн конференции, давая поручения и мягко отчитывая своих недалёких рабов... работников. Мудзан знает, что на первых порах нужно работать на репутацию, лишь потом репутация будет пахать на него. А потому, надевая маску добродушного начальника, он заканчивает очередную встречу и желает кучке остолопов продуктивного рабочего дня. Далее его ждёт очередной мейл с доработанными отчётностями, что так и жаждет быть проверенным. Но сегодня Мудзан порядком устал. Он решил нарушить эту ужасную рутинную закономерность, выходя на улицу подышать свежим воздухом, отложив кипу документов на потом. Гуляя по своему саду, он чувствовал лёгкую ностальгию. Дерево, которое когда-то стало могилой планшета его матери и символом свободы, уже отцвело. Садовник наверняка рад, что ему больше не придётся подметать опавшие лепестки сакуры каждые шесть часов. Но вскоре на дереве появится вишня, которой нельзя позволить гнить на земле. И у бедняги опять появится многого работы. Впрочем, мужчина тот был родом из восточной Европы, так что не удивительно, что он спокойно справлялся со своими обязанностями на протяжении многих лет, ни разу не разочаровав хозяев дома. Стоит повысить ему зарплату, — подумал Кибуцуджи, осматривая кустарники у ворот: аккуратные и яркие цветочные бутоны испускали чудесный аромат, никаких мёртвых веток или сухих листьев на кустах не было, как и ни одного сорняка поблизости. Замечательная работа, за которую можно и вознаградить. Вдруг, ворота дома распахнулись, и на участок лёгкой походкой вошла женщина средних лет. Её темные локоны подхватил весенний ветерок, весело играя с отдельными прядями. — Мудзан, дорогой! — радостно помахала женщина сыну, ярко улыбаясь. Бледная кожа стала выглядеть чуточку здоровее, но теперь ключицы и скулы видны отчётливее: женщина совсем исхудала. Мудзан оторвался от созерцания произведения садового искусства и подошёл к ней, хмурясь: — Могла позвонить хотя бы. Я бы тебя забрал из больницы. — Не хотела тебя отвлекать, поэтому вызвала такси. Ещё в магазин заехала, купила булочек с вишней, твоих любимых, — потрясла пакетом она. — Кагая сказал, что ты всю неделю работаешь как проклятый. Взял на себя все дела отца и даже не подпускаешь брата помочь, — расстроено сказала она. — Этот жук… Придавить бы его асфальтоукладчиком… — Мудзан, — сурово произнесла имя сына женщина. — Хватит грубить. Особенно когда дело касается семьи. — Ну уж прости, что я не подпускаю моего семейного, дружелюбного и невероятно благопристойного брата к моему бизнесу, — сухо ответил он, беря из рук женщины пакет и направляясь ко входу в дом. — Почему из твоих уст это всё звучит как ряд ругательных слов… — женщина последовала за сыном. — Никогда не понимала, как у тебя это получается… На это Кибуцуджи промолчал, потому что сам не знал ответа на этот вопрос. Талант у него такой: проклинать, унижать и жизни ломать. — Он все равно твой брат, который, между прочим, многое сделал для нашей семьи! Взять в пример хотя бы похороны отца. Пока мы с тобой отдыхали в больничке, он все организовал и устроил. — Я не должен обожать Кагаю хотя бы по той причине, что я не Амане. К тому же, он мне даже не родной. И он меня бесит. Его попытки подлизаться этого не исправят. — Не понимаю, почему ты так его недолюбливаешь, — устало вздохнула женщина. — Хороший парень, человек достойный. Как ты и сказал, семейный. Он уже давно женат, и у него… — Пятеро детей, я помню, — закатил глаза он, прекрасно зная, к чему мать ведёт. — Учитывая твою неприязнь к Убуяшики, я бы не удивилась, если бы ты забыл. — Даже моя неприязнь к Кагае не позволит мне забыть о существовании непоседливых близнецов постарше, близнецов помладше, орущих на самых высоких частотах, и одного самого старшего революционера, который, несомненно, закончит свою жизнь где-нибудь в тюрьме для политических преступников. — Кого я воспитала, — приложив руку ко лбу, вздохнула женщина. — Мне больше интересно, кого воспитала не ты, а Амане. Вот в кого уродились эти дебоширы, скажи мне? — Они дети. В прошлой жизни от тех детей был толк для целой организации… — На этой неделе Убуяшики пару раз заезжал по работе. Он взял с собой Кирию и младших близнецов. Это не дети, это демоны. — Ты опять преувеличиваешь. — Кирия умудрился прибить карпа в пруду, просто кидая в воду декоративные камешки. У рыб вообще может случиться инсульт? Инфаркт? Но вот у этой рыбы, видимо, случился, — женщина легонько улыбнулась. - А близнецы навернули рабочий ноутбук и погрызли провода, — ответил он на её высказывание. — Пришлось менять. Как они перегрызли оптоволокно, скажи мне? — Живые дети, которые познают мир, — объяснила она. — Я бы предпочел немых, глухих или слепых. Ещё лучше: лежачих, — недовольно фыркнул он. — Ну кому ты пытаешься соврать, а? Я знаю, что тебе нравятся эти детишки. — Я их терпеть не могу, — открыв дверь в дом, сказал Кибуцуджи. — Надеюсь, когда у тебя появятся свои дети, ты перестанешь болтать ерунду, — пройдя внутрь, ответила она. — Не появятся. — С чего такая уверенность? — разувшись, спросила женщина, прошла на кухню и присела за стол. — Для тебя это может быть потрясением, так что лучше придержать этот разговор для лучшего времени, — ответил он, включая электрический чайник. — Я спокойно пережила все предыдущие потрясения: смерть мужа, твою аварию и другие. Так что не нужно меня недооценивать. Говори как есть. Закончив с чаем и поставив чашку перед матерью, Мудзан сказал: — Я не буду играть свадьбу, потому что уже есть человек, который меня заинтересовал. Женщина подавилась чаем, но быстро откашлялась и восстановила дыхание. — У тебя есть избранница? — Была бы это избранница, я бы прямо заявил, — ответил он. — Нет, честно, я был бы и рад сообщить тебе, что это девушка: да будь она хоть бесплодная, в возрасте или религиозная фанатка. Но, к счастью или нет, ничего из этого не подходит: на деле всё куда проще. Женщина сделала глоток чая, готовясь услышать что-то непомерно страшное. — Это парень. — А. — «А»? — поднял скептично бровь он. — Просто «а»? — Ты меня напугал. Я уже думала, что речь о мертвых или о младшекласницах. Парень так парень, — пожала плечами она, продолжая спокойно пить чай. — Я, честно сказать, ожидал от тебя не такую… понимающую реакцию. — Мне не важно, кого именно и как ты нашёл. Говорил в тебе внутренний голос, открылся третий глаз, пропело сердце, узрел ты красную нить Судьбы или тебе нашептали ангелы с небес… Она сделала глоток чая и облегчённо вздохнула. — Знать, что ты проведёшь жизнь не в одиночестве, а с кем-то, кто дорог тебе — высшее счастье для меня, как для матери. Я не твой отец, для которого в приоритете были только наследники. — Ты действительно замечательная мать, — с облегчением улыбнулся уголками губ Мудзан, довольствуясь финалом этого диалога. — Я пойду работать. А то те бестолочи не справляются, — ответил он, вставая из-за стола. — Булочки с чаем принесу чуть позже, — улыбнулась она ему вслед. Если это тот милый мальчик из больницы, то я даже рада. Никогда не видела, чтобы ты смотрел на кого-то с такой нежностью, а не пронзительным холодком. Счастлив ты, счастлива и я.***
— Что значит «в Италию»? — не скрывая своего удивления, спросил Мудзан. — Я присмотрела замечательный реабилитационный центр на берегу моря. Там есть множество интересных оздоровительных и спортивных программ. — Почему так внезапно? — Неужели вдова не может позволить себе такую мелочь? Или у нас на это денег не хватит? — Я такого не говорил, — оторвался от монитора он. — К тому же мы владеем отелем в том городке. Я смогу лично проверить, как там обстоят дела. А то ты знаешь этих итальянцев: сплошные коррупционеры и мафиози. Или и те, и другие! — оправдала свое решение она. — Представь себе, какие плюсы будут от моего пребывания там. Наведу такой порядок, что все трястись будут. — Так-то оно так, но всё же… — он сомневался, стоит ли отпускать брюнетку одну в чужую страну. Нет, она была послушной, когда нужно, но могла и проявить характер, если того требует ситуация. Двадцать лет брака с тираном — тому доказательство. Тем не менее Кибуцуджи не хотелось упускать её из виду. К тому же сфера влияния Мудзана была куда обширнее именно в Японии. Он задумался. На деле женщина не сильно хотела возвращаться к работе с финансами, меньше всего она желала копаться в скучной бухгалтерии отеля: тем более на итальянском языке, который у неё порядком отставал от испанского. Брюнетка желала лишь привести в порядок своё тело и дух. Но как поступить так, чтобы вечно хмурый и холодный сын наконец-то наладил личную жизнь, а не просиживал дни за экраном рабочего компьютера или висел на проводе с сотрудниками корпорации, отвлекаясь лишь на перекусы или медосмотры? Предоставление дома в его полное распоряжение — лучшее, что пришло женщине в голову. — Ты же большой мальчик, справишься и без меня! — попыталась приободрить Кибуцуджи сына. — Не нужно обращаться ко мне как к ребенку, — вздохнул он, понимая, что его мать порой может быть несговорчивее его самого. — Как скажешь. Сейчас закажу билеты и зарезервирую место в центре. Довольная ответом женщина направилась к себе собирать вещи. Перед отъездом она оставила пару напутствий, лёгкий поцелуй в макушку и обещание писать письма. Мудзан ответил, что простого сообщения в мессенджере будет более чем достаточно. — Никакой эстетики! — покачала головой она. — Жди открыток, фотографий и длиннющих писем! — Воспользуйся хотя бы услугами почты, а не голубей. Сев в такси, женщина ещё раз помахала напоследок и расслабленно развалилась в кресле: у неё получилось провести даже этого смышлёного мальчишку! Вот теперь, когда брюнетка дала ему всю свободу, что только могла, госпожа Кибуцуджи была уверена, что сделала всё правильно. Мудзан вернулся в дом, взял мобильный, пролистал контакты и нашел нужный ему номер. Стоит нанять ей охрану… — Алло, Гютаро? — Мудзан набрал ближайшего знакомого, который не против разбить кому-то лицо даже за границей, лишь бы заработать денег для своей любимой транжиры-сестрицы. — Да, я. Есть работа. Да. Через двадцать минут чтобы был в частном аэропорту, локацию скинул. Не забудь загран. Нет, я уже разобрался. Да. Когда все дела были улажены, Кибуцуджи, почувствовав жуткую усталость, направился в ванную. Набрав теплой воды, он опустился в неё, свесил руку в аппарате наружу и расслабленно вздохнул. Тело окутало приятное тепло, мышцы понемногу расслабились, а голова перестала быть тяжёлой. Но подремать в теплой водичке было не суждено. Домофон уведомил хозяина, что в главные ворота позвонили. Обмотав бедра полотенцем, он спустился в коридор и посмотрел на экран, уже намереваясь выйти и проверить, как работает его новый травмат. Но, увидев на экране одну бордовую макушку, злость брюнета сошла на нет. Открыв дверь ворот, а также входную, он думал, что сказать Танджиро. Просто поздороваться, отчитать за долгое отсутствие или сообщить о том, как он… скучал? Нет, последнее откровение он точно не озвучит, пока сердце его бьётся, а лёгкие обогащают кровь кислородом. Танджиро вошёл в дом с улыбкой на лице и пакетом продуктов в руках. Но вдруг его щеки покраснели и он поспешил извиниться за вторжение. — Ох, я тебя вытащил из душа, прости, мне жаль. Мудзан улыбнулся румянцу молодого человека. Он прекрасно понимал, насколько же слабы линии обороны Танджиро. Стоит Кибуцуджи улыбнуться чуточку искренне, провести по щеке, шее… Камадо тут же прикроет глаза, начнет ластиться к руке, после прыгая в объятия. Но сейчас бывшему демону хотелось лишь вернуться в теплый душ. По спине уже бежали мурашки. — Ключи вон там. Черный открывает ворота, серый — дверь. Код от сигнализации на брелке. Бери, — ответил он, возвращаясь в ванную. — И больше не звони в ту дверь, меня раздражает писк, что она издаёт, — дополнил он криком сверху. Увидев Мудзана после недельной разлуки, у Танджиро перехватило дыхание: так скучал по этим красным глазам, что за краткий миг встречи провалился в их глубину. Камадо в первую секунду подумал, что опять спит. Эти властные и строгие глаза, темные кудрявые волосы, белоснежная кожа, покрытая свежими шрамами, опять сотворили с его сердцем что-то дикое. Пульс бывшего охотника можно было сравнить с пульсом колибри, в глазах его помутнело, мозги отказывались думать о чем-либо другом, а ноги стали как ванильное желе, что продавали в их школьном буфете. Танджиро пробубнил себе под нос, что тоже рад его видеть в полном здравии. Лишь через пару секунд до него дошло, что Мудзан просто взял и дал ему ключи от дома. — Считай, что я тебя прописал, — ответил на немой вопрос Камадо Кибуцуджи, спустившись через несколько минут, вытирая полотенцем тёмные волосы. — Я не потеряю, — уверил его в сохранности ключей юноша. — Я серьёзно, не можешь же ты вечно жить в той норе, что ты называешь домом, — как ни в чем не бывало оскорбил семейное имение Камадо он. — А у тебя что-ли смогу? — ловко парировал он. — Да, почему нет? — ответил вопросом на вопрос брюнет. — Или ты ещё не уловил серьёзности моих намерений, м? Боги свидетели: Танджиро Камадо уловил всю серьёзность. И, если честно, недельная разлука только убедила самого охотника во взаимности этих самых серьёзных намерений.***
Новый учебный год начался, как и все до него: линейка в спортивном зале, нудные традиционные напутственные речи, классное собрание, определение мест и дежурных на ближайший триместр. Танджиро был рад снова оказаться за партой в окружении друзей. Но голоса одноклассников, обсуждающих какие-то будничные проблемы, звучали тихо и отстранённо, словно Камадо был под толщей воды. Мыслями Танджиро был далеко за пределами классной комнаты: в океане собственных чувств. — Танджиро Камадо! — раздался громкий голос над ухом бывшего истребителя. — В мир смертных спустись, а! Танджиро отвлёкся от мыслей о Кибуцуджи, уставившись на поднявшего голос Иноске и опёршегося на парту Зеницу. — Простите, ребята, — неловко улыбнулся он, почесав затылок. — Я немного задумался… — Немного? — поднял голос Хашибира. — Это называется немного? — Ты посмотри на него, — покачал головой блондин. — Впал в транс посредине диалога, а потом смотрит на нас так, словно мы у него на математике списать попросили прямо перед учителем Шинадзугавой. Танджиро доверял своим друзьям всё и во всём. Он был уверен в их преданности и честности, а потому часто делился с ними самым сокровенным. Но он не знал, как бы им помягче сказать, что думает он не об их беседе. Ещё до каникул Танджиро парням все уши прожужжал рассказами о том, как ему повезло найти помощь в лице Кибуцуджи не только в истории, но и в английском. Как он грациозен, умён и чертовски хорош во всём, за что только берётся. Сначала друзья были вовсе не против дружбы Танджиро с другим человеком, но после аварии Иноске разозлился не на шутку, причём не на Танджиро, а на Мудзана, за то, что тот даже лёжа без сознания прихватил себе их друга: точно демон снов какой-то. Сколько бы Камадо ему не говорил, что раненым нужна забота и опека, тот не слушал. С тех пор Хашибира строго-настрого запретил даже упоминать «павлина, проклятого богача, мажора, мальчика с золотой ложкой в…» в присутствии зеленоглазого. — Просто задумался, Иноске, Зеницу. Должно быть, я немного устал. — Расскажи это своей мамочке, — надулся Хашибира, словно понял, о чём думает Камадо. — Ну, рассказывай, — сел Зеницу рядом, готовясь внимательно слушать друга. — Как все каникулы провёл? — Это долгая история. Лучше расскажите, чем вы занимались, — попытался сменить тему он. — Не переводи тему, — пресёк попытку Агацума. — Рассказывай, интересно же! — Если Иноске пообещает не орать на весь корпус, — сказал Камадо, переводя взгляд на друга. Иноске нахмурился, почуяв неладное, вздёрнул подбородок, но из-за одолевшего его любопытства ответил: — Обещаю, что не буду. — Хорошо. В общем, вы знаете об аварии и о том, что я навещал Мудзана в больнице. Знаете, что я подменял матушку в пекарне. В общем, вчера я был у Кибуцуджи дома и… — О нет! — вскрикнул Иноске, заслышав нелюбимое имя. — О да! — ответил Зеницу, предвещая интересный рассказ. — Нет! — начал спор Хашибира, но блондин лишь закатил глаза. — Не преувеличивай, Иноске, — улыбнулся Танджиро. — Ничего страшного не произошло. — Произошло, — возразил зеленоглазый, но блондин заткнул его рукой. — Так что там? — спросил Зеницу, удерживая брыкающегося Иноске. — Рассказывай. — Ну, если коротко… Тут Агацума вскрикнул, убирая руку от лица второгодки. — Боги, ты укусил меня! — оттирая руку от слюны Хашибиры о собственную форму, возмущался Зеницу. — Мерзость какая… У кого-нибудь есть укол от бешенства? — Сам виноват! — ответил Хашибира, смеясь. — Мне кажется, я вот-вот обращусь в кабана! — приложил руку ко лбу блондин, драматично застонав. — Это конец… Передай моей милой Незуко, что я… — Не передам, — отрезал Танджиро, хмуро смотря на блондина. — Танджиро, мне нужна твоя помощь, — к парте, у которой едва ли не разразилось сражение, подошла симпатичная школьница, чьи волосы были собраны в высокий тугой хвост, а тёмные локоны переливались синевой в свете солнечных лучей. — Конечно, — отвлёкся от разговора парень, бросая доброжелательную улыбку. — Всегда готов! — Ты ведь знаком с Кибуцуджи-сэмпаем? — сразу перешла к делу она. — Я слышала, что вы близкие друзья. — Да, мы… дружим, — тут же почувствовал неладное Танджиро. — Ты хотела что-то спросить? — У него… есть девушка? — смущённо спросила девочка, сминая уголки юбки пальчиками с идеальным маникюром. — Девушка? — переспросил Камадо, надеясь, что ему послышалось. Но румянец на её щеках стал только ярче — увы, не почудилось. Можно было прямо сказать, что пусть у Мудзана и не было спутницы, но у девочки изначально не было и малейшего шанса. Ему и тысячелетия назад нравились сильные, талантливые, уверенные в себе и надёжные люди. Такой школьница явно не была — видно невооружённым взглядом. У неё не было и шанса и потому, что Танджиро Мудзана отдавать кому-либо, кто просто влюбился в его симпатичное личико и большой кошелёк, намерен не был. Ради блага самого Мудзана, человечества и счастья самой девочки, конечно же, — уверил любого бы юноша. И пусть это будет максимально низко с моей стороны, но я лучше совру ей. Ложь пришла на ум весьма быстро: Кибуцуджи уже помолвлен, а малолетки его не интересуют. Весьма правдоподобно звучит, да и репутация Камадо как самого честного человека на свете могла бы уверить любого в правдивости этого рассказа. Но врать Танджиро совершенно не умел: его всегда выдавало лицо, которое словно сводило от боли, когда охотник пытался слукавить — проклятье какое-то. — А ты как думаешь? — влез Зеницу, спасая товарища, уловив, что секундная пауза была сделана неспроста. — Да даже за Кайгаку гоняются, зная, какой он засранец. А за таким примерным богатеем давно очередь выстроилась. Но слухи ходят, что он подцепил в универе одну симпатичную второкурсницу. И их не раз видели вместе, — проворно соврал блондин, словно он — скандинавский бог обмана. Быстро, чётко, ни секунды раздумий. Камадо даже немного позавидовал такому таланту. — Да они всегда при виде богатеньких и белорожих млеют, как стадо овец, ха-ха! — дополнил Иноске. Явно недовольная ответом одноклассница вернулась на своё место к подругам. Другие девушки, услышав, что Мудзан, вероятно, занят кем-то постарше, приуныли, поняв, что их шансы на успех приравнивались к нулю. Танджиро облегчённо вздохнул и взглядом поблагодарил Зеницу за проделанную работу. — Девчонки не преувеличивают в большинстве своих сплетен… Мудзан и правда выглядит как принц, — сказал Зеницу, смотря из окна на двух мужчин, стоящих на школьной парковке. — Ага, скажи ещё, что на белом коне, — засмеялся Иноске в голос. — Я бы сказал на красном спорткаре, — присвистнув, произнёс Агацума. Танджиро, поняв намёк блондина, тут же подошёл к окну. Действительно, Мудзан и его водитель стояли внизу и о чём-то разговаривали. Вспомни лучик, вот и солнце. Но ради чего Кибуцуджи явился? Может, у него было какое-то дело с директором Убуяшики? Или, может, решил навестить Камадо? Танджиро мысленно проклял себя, отгоняя последнюю мысль. — За тобой делегация, — пошутил Зеницу. — Когда свадьба-то? Друзей на императорское пиршество не позовешь? — Какая свадьба, Моницу? — спросил зеленоглазый. — Гомпачиро слишком тупой для того, чтобы кто-то решил за него выйти. — Так за него и не выходят. На нем точно женятся. Иноске, поняв игру слов, громко заржал, пугая окружающих. — Зеницу… — смущённо сказал Камадо. — С чего ты решил, что я вообще ему настолько нравлюсь? Никто вам ничего подобного не говорил. Что за неприличные мысли у тебя в голове водятся… — Ты сказал, что он тебя кормил, — встрял Иноске. — Угощал часто, да. Было такое. — Вот это — любовь! — ответил Хашибира, заливаясь смехом, стуча кулаком по столу, привлекая внимание нескольких зевак. — Я вот свою еду никому не отдам! — гордо заявил он. — Ты делился со мной в летнем лагере в средней школе, когда я поругался с Кайгаку, а он съел мой ужин в отместку, — напомнил Зеницу, вызывая у друга немой ступор. — Но кабан прав. Танджиро, ты бываешь по-настоящему слепым и глухим, когда дело касается тебя лично, а вот я всё прекрасно вижу! Никаких сомнений, не успеешь ты даже «горько» сказать, как вместо принца верхом на красном Кёнигсегге будешь верхом на этом принце. Иноске пошлая шутка пришлась по душе и он, грохнувшись со стула, катался по полу, хватаясь за живот и с трудом сдерживая слёзы. Танджиро резко покраснел и погнался за убегающим в другую сторону кабинета блондином, желая хорошенько ударить того лбом… для профилактики от глупости. Камадо бы не среагировал на такую глупую подростковую шутку столь бурно, если бы в голове не появился целый видеоряд на манер фильма для взрослых. Бывший истребитель представил, как жадно Кибуцуджи покусывает его кожу, оставляя поверх укусов влажные поцелуи, постепенно спускаясь вниз к животу, оставляя на ныне чистой и более не покрытой ни единым шрамом коже множество меток, подтверждающих принадлежность Камадо к Кибуцуджи. Танджиро, проклиная пубертат, свою фантазию и молодое тело, не специально представил, как Мудзан поглаживает бедра старшеклассника, как резко врывается внутрь, начинает напористо двигаться, доставляя незабываемое удовольствие, как рычит, словно изголодавшийся демон, а Камадо выстанывает его имя… — Вы сейчас оба представили это, да? — не унимался Иноске, наблюдая за бегающими по кабинету товарищами. — Ой, не могу, вы оба красные, как маска деда Урокодаки, — слёзы смеха потекли по симпатичному личику. — У Моницу и Камабоко лица, как будто они порнушку смотрят и удовольствие получают, — заливался смехом парень. — Не могу, ха-ха-ха! Танджиро искренне хотел провалиться сквозь землю, а лучше совместно с его извращёнными современными медиа и социальными сетями друзьями. О времена, о нравы… Но больше всего Камадо напрягали десятки глаз, направленные на них. Он чувствовал ужасную неловкость за происходящее. — Контуженные какие-то, — прокомментировала Аой, бросая на всех троих презрительный взгляд. — Все мужики такие, — пожала плечами стоящая рядом девочка. — Особенно эти двое, — указала она взглядом на Иноске, валяющегося на полу, и Зеницу, молящего Танджиро о пощаде. — Только не лбом! Лучше уж кулаком по лицу. Да хоть ногой по яйцам пни, только не лбом, прошу! — молил блондин из последних сил. — Тебя только так можно манерам научить! — Смилуйся, Танджиро, мы же друзья! — Ой, не могу, ха-ха-ха, придурки, — со смеху Иноске и сам покраснел. — Это же надо было такое выдать, Бакацу! Внезапно дверь в кабинет открылась. В комнату зашёл директор Убуяшики, а за ним следом и приёмный старший брат Агацумы — Кайгаку. Картина маслом: Хашибира красный лежит на полу и в голос ржёт, Зеницу прижат к парте, а над ним нависает недовольный Камадо, что-то крича про манеры, несколько человек снимают это зрелище на телефоны, а девушки хихикают в сторонке. Кагая хлопнул в ладоши лишь раз, как все тут же замолчали. — И что Кайгаку опять натворил? — шёпотом задал вопрос Зеницу, поймав на себе презрительный взгляд старшего брата. Камадо отпустил блондина и из вежливости спросил, как он. Услышав от друга, что он в полном порядке, Танджиро поправил растрёпанную после догонялок форму. — Я попрошу удалить видео, — спокойно сказал Убуяшики, и парни-зеваки тут же стёрли свидетельство чужой весёлой и бурной молодости. — Так вышло, что учитель Узуй приболел, но замены нет. И… — Мы свободны? — послышался голос с задних рядов, перебивший директора. — Да, — спокойно улыбнулся он. Радостные школьники принялись собирать вещи и пулями вылетать из класса. Трио последовало примеру остальных. Перед выходом Кагая положил руку на плечо Зеницу и со сдержанной улыбкой на лице сказал: — Проводи его домой, хорошо? Я рассчитываю на тебя. Агацума не сразу понял, что Убуяшики имел в виду, ведь Кайгаку был старше его и в его распоряжении есть две целые ноги, так что до дома дойти смог бы и сам. Блондин покорно кивнул. В коридоре стоял как обычно хмурый Кайгаку, нервно постукивая пальцем по подоконнику. Он смотрел в окно и, казалось, его глаз способен увидеть то, что находится далеко за горизонтом. — Что случилось, Кайгаку? Все хорошо? — взволнованно спросил блондин. — Я просто выбил окно в спортзале, — сказал он безразлично. — Ничего серьёзного. У школы есть страховка, так что проблем у деда не будет. Правда, мне от него наверняка влетит. — Что? — не поверил своим ушам Агацума. — Каким образом ты выбил окно?! — Мне было скучно, — пожал плечами он, словно повреждение школьного имущества от скуки — дело плёвое и встречается повсеместно. — На меня же никто не прыгает так, как на тебя. — Никто на меня не прыгал, — закатил глаза блондин. — Да что ты говоришь. — Мы просто дурачились, — простонал Агацума. — Конечно, а я президент Зимбабве, — сухо бросил он, направляясь к лестнице. — Какой же ты упёртый и вредный, боги. Кайгаку, ты же так себе девушку никогда не найдёшь! — крикнул ему вслед Зеницу, на что старший лишь показал ему средний палец. — За что мне такой брат-то… Танджиро, собрав вещи, попрощался с директором и пожелал ему хороших выходных. Убуяшики одарил мальчика доброй, но немного загадочной улыбкой и последовал дальше по коридору к своему кабинету. — Блин, если он ускользнёт, то точно домой не пойдёт, наверняка будет до вечера шататься где попало… — сообразил блондин, хватая друзей за руки. — Нужно догнать его, иначе я труп. Дедушка меня живьём закопает! Группа друзей вылетела из школы, словно шальные пули, случайно задевая прохожих и попутно извиняясь. Зеницу, успевший поймать братца на выходе, тут же потащил его в сторону автобусной остановки, игнорируя матерную тираду, что выдавал темноволосый. Вскоре группа молодых людей оказалась на заветной парковке, направляясь прямиком к ближайшей автобусной остановке. Кайгаку, увидев Мудзана, тут же перестал орать на Агацуму и принял подозрительно спокойный вид. Тогда Танджиро понял, что что-то с братцем Зеницу не так. Неужели и у него осталась память о прошлой жизни? Хотя многие сторонятся Мудзана по разным причинам… Но всё-таки стоит быть осторожнее с выражениями рядом с ним, чтобы не выдать себя. Мудзан говорил, что связываться с перерождениями других демонов опасно для охотников. Стоит прислушаться к его совету. Красный спорткар Кибуцуджи стоял на том же месте, что и пару минут назад, но водителя уже след простыл. Лишь Мудзан, стоя в паре метров от авто, устало кликал по дисплею смартфона. — Ты вышел раньше, чем стоит в твоём расписании, — подметил Мудзан, оторвавшись от экрана и заметив Камадо. — Искусство отменили. — Вот как, — безэмоционально ответил он, бросая холодный взгляд на спутников Камадо. — Ах! Забыл. Знакомься, это мои друзья: Зеницу и Иноске, а ещё Кайгаку… Он старший брат Зеницу, — поспешил представить Танджиро своих товарищей, мысленно надеясь, что брюнет сможет с ними поладить, учитывая жуткую нелюбовь прародителя к охотникам даже после перерождения. — Ребята, а это Мудзан. — Ты рассказывал о них, — напомнил Кибуцуджи, оценивающе оглядывая подростков. Он не забыл юношу, чья скорость была сравнима с молнией, а удары столь же стремительны, и парня, больше похожего на дикого зверя, чьи необычные клинки и техника дыхания были способны причинить ужасную боль даже прародителю демонов. Во взгляде Кибуцуджи можно было увидеть чистое недовольство, но прародитель тактично промолчал, заметив Кайгаку: к бывшему подчинённому, который отдал жизнь в бою с охотниками, отрицательных эмоций он не питал, так что яд можно и придержать. — Так это тот самый что ли? — вскинул бровь Иноске, внимательно оглядывая нового знакомого. — Не нравится он мне, — честно сказал Хашибира, как всегда не подбирая слов, вызвав у Зеницу тихий вздох отчаяния. — Реально на павлина похож. — Придурок, — едва слышно прошептал блондин, рукой ударяя себя по лбу. Кайгаку бросил на Иноске удивлённый взгляд, представляя, как легко Мудзан мог бы расправиться с наглецом, не будь рядом так много свидетелей. — Самоубийца… — Иноске, — одёрнул его Танджиро, но Мудзан сам решил приструнить наглого подростка. — А я думал, что его Кабаном зовут в качестве шутки. Видимо, нет. Он явно с ними в родстве, — усмехнулся он. Зеницу тихо прыснул в кулак, мысленно соглашаясь с брюнетом. — Да и на вид разницы никакой… — Мудзан, — бросил упрекающий взгляд Камадо, скрещивая руки на груди, не давая мужчине договорить. Как Танджиро и предчувствовал: ну не может бывший демон сдержаться и не плюнуть ядом в бывшего истребителя! — Кабан, чтобы ты знал, животное крупное, сильное и воинственное, — повысил тон Хашибира, гордо ударяя себя в грудь. — Не то что павлин, которого зажарить труда не составит. — У павлина внешние характеристики получше будут, — ухмыльнулся бывший демон, отвечая на выпад. — И по себестоимости они выше. — Перестали оба, — недовольно повысил голос Танджиро, успокаивая собеседников. — На ровном месте ругаетесь. Как дети, честное слово. — Пошли, мы опаздываем, — поторопил Камадо Кибуцуджи, возвращаясь обратно к машине. Своё время на глупых детей тратить… Заняться ему будто нечем. Когда прародитель ушёл обратно к авто, Хашибира вздёрнул подбородок и ухмыльнулся: посчитал, что вышел из перепалки победителем. Танджиро же осуждающе посмотрел на друга. Тот, не понимая, что сделал не так, принялся расспрашивать об этом, но, получив пинок от Зеницу, переключился на блондина. Кайгаку с неверием смотрел то вслед Мудзану, то на Камадо. Каким образом ему удалось так просто успокоить Кибуцуджи? Впервые вижу, чтобы он так спокойно отнёсся к явному акту неуважения. С этим Танджиро шутки шутить не стоит, коль он смог найти подход даже к Господину… Камадо, устав от глупых разборок, попрощался с товарищами, после чего подошёл к красному авто, сильно выделявшемуся своей роскошью на фоне остальных машин на стоянке. Сев и пристегнувшись, Танджиро тяжело вздохнул, а после извинился за поведение Иноске: — Ты уж прости его. Он не со зла… Просто дуется на меня из-за того, что я все каникулы проводил по большей части с тобой, а не с ребятами, хоть и обещал… — Поступишь в университет, и этот наглец вообще тебя не увидит, — довольно ответил бывший демон, зажигая двигатель. — Пусть радуется тому, что есть. — Я же говорил, что с поступлением не выйдет, — напомнил Танджиро с явной грустью в голосе. — Выйдет, с чего ты решил, что нет? — чётко ответил бывший демон, выезжая на дорогу. — Но… — хотел было возразить юноша, но его перебили. — Ты хочешь учиться дальше? — серьёзно спросил Мудзан, переводя взгляд на собеседника. — Да, хочу, — честно ответил Танджиро. — Мне правда нравится учиться чему-то новому. Но… — Значит, будешь, — подвёл черту прародитель, возвращая взор на дорогу. — Работника в вашу пекарню вместо тебя я найду. Не переживай из-за этой ерунды. — Нам нечем платить работнику, да и любой университет в Токио — недешёвое удовольствие. С моими оценками меня никто не возьмёт на бюджет. Переехать в провинцию — не вариант, потому что… — О деньгах можешь не думать. Я решу эти банальные вопросы. Главное — твоё собственное желание, — так легко, как будто они говорили о погоде, ответил он. — Я не могу принимать от тебя такие большие… — Ты можешь хоть иногда думать о себе? — плавно остановившись на светофоре, возмутился брюнет, бросая гневный взгляд на Танджиро. — Ты желаешь получить образование — ты его получишь. Каким образом — не твоего ума дело. Сказал же, что помогу. Не заставляй меня повторяться. Ненавижу это. — Я не смогу с тобой расплатиться, — возразил Камадо. — Да что ты заладил, а? — недовольно спросил Кибуцуджи. — Я говорил «в долг»? «В кредит»? Нет? Ну вот и помалкивай. Я не бедствую. — Нельзя же так… — Ещё одно слово и я переселю всю твою семью из твоей любимой тесной квартирки в одно из наших поместий за границей. Например, на Майорке. На другую часть света. Будут жить твои родственники в роскоши от тебя подальше, чтобы мечты твои не топтали своим существованием. Надоело мне твоё самопожертвование, — сухо сказал он, ударяя по газам. — Я молчу, — по тону собеседника Танджиро понял, что Мудзан не шутит. Зная, какое высокое положение в обществе занял Кибуцуджи после смерти отца, без труда можно было представить, как бывший демон даёт взятки для сноса их квартирки и пекарни, как предлагает альтернативу в виде испанского острова, как матушка соглашается из-за отсутствия других вариантов. Слишком убедителен был Мудзан. — Вот и молодец, — довольно ответил прародитель. В тишине они проехали буквально несколько минут, после чего чёрт потянул Камадо за язык: — Я не знаю, как буду возвращать долг, но я постараюсь, — начал Танджиро, но замолк, когда Мудзан резко свернул в случайный переулок и ударил по тормозам. — Ты чего? — Выводишь меня из себя специально? — постукивая пальцами по рулю, спросил бывший демон. — Нет… — тише сказал Камадо. — А похоже, что так и есть. Больно смелый ты стал, я погляжу, — пугающе холодно посмотрел он на Танджиро. — Да что я не так сделал или сказал? — искренне не понимал юноша. — Я не могу брать что-то задаром, пользуясь твоей щедростью! Просто подумал, что после учебы я буду отдавать тебе часть моей зарплаты. Это было бы честно и… Не этот ответ хотел услышать прародитель. Мысль о том, чтобы физически вбить в голову Танджиро то, что мальчишке открыты все двери, потому что того хочет сам Кибуцуджи, показалась прародителю невероятно соблазнительной, но он прекрасно знал, что Камадо язык насилия не понимает и вряд ли когда-нибудь поймёт. Тогда на ум брюнета пришла другая идея. Расстегнув ремень безопасности, он ухмыльнулся и за безвкусный школьный галстук притянул Танджиро к себе, напористо целуя. — Вот и все долги отданы. Есть возражения? — гаденькая улыбочка шире расцвела на симпатичном лице. — Или ты хочешь заплатить чем-то большим, м? — Н-нет… — удивлённо посмотрел на брюнета он, искренне удивляясь такой внезапной выходке прародителя. Не найдя подходящих слов, Камадо сглотнул. — Возражений нет. — Вот и отлично, — очередная смена настроения настигла Кибуцуджи. Танджиро подумал, что если бы у него осталось чутьё из прошлой жизни, то он бы куда лучше понимал Мудзана и чувствовал его настроение, и таких ситуаций не было бы в помине. Но что имеем… Переключив передачу, Мудзан сдал назад и вновь вернулся на нужную ему улицу. — Мы едем не домой? — спросил Танджиро, заметив незнакомые многоэтажные здания из стекла и бетона: холодные, безжизненные, до жути строгие. — Я должен тебе показать одно место. — Это что, свидание? — улыбнулся бывший истребитель. — Деловая поездка с парой бонусов, — ответил мужчина. — Но можешь называть так, как хочешь. И тут наконец Танджиро заметил, что Кибуцуджи был одет в строгий деловой костюм, волосы его были аккуратно уложены, а привычный и родной аромат мятного чая был перебит явно дорогим одеколоном. Брюнет выглядел сногсшибательно, словно сошёл с обложки глянцевого журнала. Значит, они ехали в какое-то публичное место, раз уж Мудзан был весь с иголочки. — Ты сегодня замечательно выглядишь, — как ни в чём не бывало сделал комплимент бывший охотник. — Нужно поддерживать репутацию. Они остановились у небоскрёба, который словно тянулся в небо: своеобразная лестница в небеса. Но, в отличие от Вавилонской башни, боги не намеревались в ближайшее время снести всё подчистую. Заняв место на подземной парковке, Кибуцуджи оставил машину. Охранник вежливо поприветствовал прибывшего босса и его юного гостя. Мудзан сдержанным кивком ответил на приветствие. Когда Танджиро и Кибуцуджи вошли через главный вход в офисное здание, разговоры работников тут же стихли, а все взгляды обратились в сторону молодого начальника, тут же последовали приветствия и рукопожатия, Мудзан натянул на лицо фирменную обворожительную улыбку. Помимо заинтересованных взглядов встречались и более интимные от нескольких коллег женского пола. Конечно, дело было не только во внешних данных Мудзана — от этого парня не просто веяло харизмой, уверенностью в себе и властностью, но и его притягательность можно было назвать по-настоящему особенной. Его холодный скучающий взгляд и вежливая сдержанная улыбка создавали воистину яркий контраст. Не удивительно, что одного взгляда было достаточно, чтобы влюбиться до беспамятства. Танджиро заметил, что шарм, который исходил от бывшего демона, был слишком уж силён и привлекал чересчур много внимания. Понятное дело, что нельзя винить Мудзана ни за его гены, ни за его харизму. Но Танджиро и не ревновал, прекрасно понимая, что Кибуцуджи Мудзану было абсолютно плевать на то, что люди мечтают быть с ним или быть им. Он без труда разобьёт чужое сердце, душу и мечты, если человек для него ничего не значит. Камадо всецело доверял Мудзану в таких делах. — Я должен посетить одну важную встречу с другими директорами, а также забрать кое-какие разработки. Подожди меня в комнате отдыха. Я прикажу кому-нибудь обслужить тебя - всё принесут, проси, что хочешь, — сказал Кибуцуджи, поправляя золотые швейцарские часы Rolex на левой руке. — Я не голоден, — покачал головой юноша. — Можешь не переживать. Желаю удачи на встрече. На лице Камадо расцвела нежная и дружелюбная улыбка. Мудзан посмотрел в глаза Танджиро и, не заметив и следа лжи, кивнул. — Ладно. Я постараюсь вернуться быстрее.***
Минула пара часов с того момента, когда Танджиро развалился с книжкой, добродушно принесённой одной из услужливых секретарш, явно желавшей получить повышение, на небольшом кресле в одной из комнат отдыха офиса. — Пошли, Танджиро, — раздался долгожданный голос у дверного проёма. Звучал он, правда, значительно раздражённее, чем раньше. Кажется, кому-то могло серьёзно влететь сегодня. Нужно заварить ему мятного чаю по возвращении,— пролетела мысль в голове Камадо. — Кучка дегенератов, — процедил Кибуцуджи, ведя Танджиро по коридору к одному из служебных лифтов. — Понятия не имею, где мой предшественник понабирал столько идиотов и каким образом не обанкротился. — У тебя проблемы на работе? — Не у меня, а у половины здесь устроившихся. Казнил бы их всех к чертям собачьим, а останки отправил бы их семьям по почте, — гневно бросил он. — Мудзан, — с упрёком отозвался Камадо. — Уволил бы, — исправился Кибуцуджи, нажимая на кнопку вызова лифта. — Другое дело, — довольно сказал Танджиро, улыбаясь. — Так… кто-то совершил ошибку, и у тебя из-за этого возникли неудобства? — поинтересовался юноша. — Не перегружай свою голову, — сложил руки на груди брюнет, устало прикрывая глаза. — Я сокращу штат и найму новых сотрудников. Так и решу большую часть проблем. Мне не нужны бестолочи. Кибуцуджи был весьма требовательным и безжалостным начальником. Так было ещё со времён его царствования демоном: он зачастую выдвигал такие требования, с которыми далеко не все могли справиться. Справлялись? Молодцы. Нет? Что же, на этом бесполезная (по мнению верховного демона) жизнь должна быть оборвана. Танджиро не удивился, когда Мудзан заявил, что переувольняет всех к чертям. Камадо как никто другой знал, насколько же редко брюнет проявлял сочувствие к кому-либо. Когда Боги раздавали людским душам капельки эмпатии, Мудзан явно стоял далеко поодаль, а потому ему остались лишь объедки. Так что даже увольнение преданного, но неэффективного сотрудника не составит труда. Весьма радикальное решение — уволить так много людей. Впрочем, в этом весь Мудзан,— подумал Камадо, но ничего не сказал. Он прекрасно понимал, что права голоса в чужих делах у него нет: в бизнесе Танджиро был полным нулём, а Мудзан имел тысячелетний опыт за спиной. Если нужны сокращения по его мнению — так и должно быть. Бывший охотник был уверен в том, что если однажды Кибуцуджи потеряет все свои миллиарды, он сможет найти себя где угодно, да хоть в сфере образования: орать на людей и указывать на никчемность их ошибок он умел прекрасно! На своём личном опыте Танджиро убедился, что Мудзан из тех, кто не даст спуску подопечным, но при этом он весьма щедрый, когда дело касается вознаграждения за успех. Повезёт тем, кто сможет доказать ему свою продуктивность на рабочем месте. Может, с Мудзаном и бывает порой сложно, но учитель он весьма неплохой,— Танджиро невольно вспомнил их совместные занятия английским и улыбнулся. Лифт, вызванный минутой ранее, наконец спустился. Открыв двери, он поприветствовал их спокойной музыкой и ярким белым светом люминесцентных ламп. — Какой этаж? — спросил Камадо, нажимая на кнопку закрытия дверей. — Крыша. — Крыша? — приподнял удивленно бровь он. — Серьёзно? — Да, — кивнул Кибуцуджи, поправляя выбившуюся из-за уха прядь чёрных волос. Кажется, срок жизни геля для волос составляет ровно одно муторное собрание. — А что ты забыл на крыше? — Танджиро, у меня был очень тяжёлый день, моё терпение на исходе. Просто нажми на кнопку, хватит заваливать меня вопросами, — вздохнул он, устало облокотившись на одну из металлических стенок. Камадо решил, что сейчас сердить прародителя не стоит, и молча нажал на самую верхнюю кнопку с необходимым ему иероглифом. Лифт тут же тронулся, а музыка стала чуточку громче. На небольшом табеле над дверью сменялось одно число за другим: два, четыре, семь… Вдруг лифт подозрительно дернулся и внезапно остановился. Белоснежная лампочка потухла, а после загорелась иная — жёлтая, совсем блеклая. Кибуцуджи нажал на кнопку открытия дверей, но ничего не произошло. Затем Мудзан гневно надавил на кнопку экстренного вызова, но через минуту недовольно вздохнул — ответа не было. — Ещё и обслуживание здания в полной… — не успел выругаться брюнет, как Танджиро оптимистично предположил: — Может, уже чинят? Поэтому и не отвечают. — Сидеть в четырёх стенах не входило в мои планы. — В твои планы частенько что-то или кто-то не входит, — подметил Танджиро. Мудзан бросил на бывшего истребителя нечитаемый взгляд и нахмурился. Танджиро понял, что шутка не пришлась прародителю по душе, а потому поспешил извиниться. — Прости, — виновато улыбнулся парень. — Но я же прав, не так ли? Кибуцуджи медленно приближался к Танджиро, пока тот инстинктивно отступал назад, но вскоре спина юноши встретила преграду в виде железных дверей. — Ну не злись ты так, я же пошутил, — сказал Камадо. Мудзан подозрительно хитро ухмыльнулся и наклонился, шепча Танджиро на ухо томным голосом: — В мои планы не входило отыметь тебя в лифте собственного офиса, но, судя по твоим словам, мне стоит перестать придерживаться задуманного. Щёки Танджиро тут же покрылись пунцовым румянцем, и он посмотрел на Мудзана удивлённым взглядом. В глазах цвета вишни словно плясали черти. — Я и забыл, что у тебя есть чувство юмора… помимо чёрного. — Но чем дольше Танджиро смотрел на Мудзана, тем отчётливее чувствовал напряжение в воздухе. Да такое сильное, что ему показалось, что пол уходит у него из-под ног и он вот-вот провалится в бездну — Кибуцуджи, кажется, не шутил. Прародитель лёгким движением руки расстегнул верхнюю пуговицу рубашки Камадо, расслабив перед этим зеленоватый школьный галстук, и примкнул губами к шее бывалого охотника, сначала даруя лёгкий поцелуй, а после, посасывая нежную кожу, оставил влажный розоватый след — через несколько минут на этом месте созреет красный бутон, напоминающий о столь внезапной выходке брюнета. Камадо наивным дурачком не был. Поняв, что Кибуцуджи наглым образом пометил его только шутки ради, покрасневший Танджиро быстро взял себя в руки, глубоко вдыхая и набирая как можно больше воздуха в лёгкие. Он схватил Мудзана за здоровую руку, помня о травме на другой, развернул его через себя, и спустя лишь секунду брюнет лежал на полу. Ну хоть немного личного пространства юноша смог отвоевать. — Танджиро, как это понимать? — недовольно прошипел он, оказавшись полностью обездвиженным. — Не хочу, чтобы ты думал, что я такой слабый, что не могу за себя постоять, — спокойно сказал Камадо, пожимая плечами и садясь на возмущённого прародителя сверху. — Я был истребителем демонов, и приёмы, которые изучал годы, не забыл. И мог бы спросить для начала, нужна ли мне отметина на шее. Что скажет мама? А если младшие увидят? — показательно надулся он. — Боги… — закатил глаза Мудзан. — А ещё теперь я куда сильнее тебя, раз уж от твоих читерских демонических сил не осталось и следа! Вот и вопрос: кто кого отымеет? — весело улыбнулся Танджиро, игриво шепча Кибуцуджи на ухо. Камадо решил долг вернуть и оставил свою метку на шее прародителя. Будет знать, как пользоваться чужим доверием! Мудзан тихо усмехнулся. Этот мальчишка никогда не был настолько прост. Пусть для многих он и выглядел как мамочка, способная лишь ухаживать за своими детишками, но на деле же Камадо был весьма сильным человеком, воином со стойким духом и гордостью. Скорее падёт Вашингтон, чем Танджиро позволит кому-то себя унизить. Этим Камадо и нравился Кибуцуджи: своей внутренней силой, непоколебимым духом и стальной волей. — Давай, попробуй, — насмешливо сказал Кибуцуджи. Камадо замер от столь неожиданного ответа и широко открыл глаза от удивления. Он подумал, что ему послышалось, а потому тихо переспросил: — Попробовать? — Да, — улыбнулся бывший демон, обнажая аккуратные клыки. Эта гаденькая улыбка никогда не предвещала ничего хорошего. — Рискни. Отымей меня. Я жду, — во взгляде Мудзана было не больше веры в эту детскую угрозу, чем у обычных граждан к речам кандидатов в президенты во время предвыборной гонки. — Мудзан, я же пошутил, — пытаясь выпутаться из тупика, сказал юноша. — Да и в грязном лифте как-то… Другого ответа Кибуцуджи на самом деле и не ожидал. Впрочем, он уже достаточно повеселился, всё благодаря неловкости юноши. — Какой же ты белоручка, — этот чистый воды сарказм заставил Камадо облегчённо улыбнуться. — Какая жалость. Второго шанса тебе может и не выпасть. — Если ты того захочешь, то выпадет! Танджиро попытался встать, Кибуцуджи последовал его примеру, отряхивая одежду от невидимой пыли, мысленно обещая проучить наглеца. Вдруг желтоватая лампочка погасла, вновь загорелась белоснежная, музыка заиграла, а лифт хорошенько тряхнуло и он вновь пришёл в движение. Камадо едва не потерял равновесие, благо Кибуцуджи успел подхватить юношу. — Стоять на своих двоих для начала научись, малой, — усмехнулся брюнет. Танджиро, которого бережно придерживали за талию, недовольно пробубнил себе под нос, что помощь ему не была нужна, он бы и сам устоял. Так они и стояли в неполноценных объятиях, с безграничной нежностью и капелькой азарта смотря друг на друга. Минуло несколько секунд и двери лифта распахнулись, а свежий воздух ворвался в тесную каморку. Мудзан отпустил Камадо, сделал шаг на крышу здания и вдохнул полной грудью. После духоты лифта лёгкие были на седьмом небе от счастья. Танджиро, стоя в дверях, вопросительно взглянул на обстановку вокруг: крыша как крыша, пустая, с парочкой луж на ней. Неужели это действительно какое-то особенное место? Прародитель протянул руку, жестом зовя Танджиро за собой. Камадо взял Мудзана за руку, но, споткнувшись о беспорядочно лежащие провода, так и повис на брюнете. — Снова твоя гаденькая улыбка, — заметил Танджиро, возвращая себе баланс. — Ты опять что-то задумал? — Ты у нас такой боец, но уже который раз на ровном месте падаешь. Мне кажется, ты это специально, — ответил бывший демон, смотря на юношу сверху вниз, и отпустил. — Лучше скажи, для чего мы поднялись на крышу офиса, — проигнорировал пустую догадку Мудзана Танджиро. — У тебя ведь нет акрофобии? — спросил Кибуцуджи, хватая Камадо за руку и таща за собой к краю. — Стоило спросить об этом до того, как мы поднялись так высоко, — поплёлся следом он. — Но нет, высоты я не боюсь. — Отлично. Остановившись у края крыши, Кибуцуджи отпустил Танджиро и спокойно сел на бетонное ограждение, свесив ноги. Камадо понял намёк и сел рядом. — Ты тут уже бывал? — спросил Танджиро, смотря на проезжающие внизу автомобили и проходящих по тротуарам людей, размером в муравьёв. Завораживающее зрелище. — Бывал, да и не раз, — подтвердил прародитель. — Когда отец притаскивал меня в офис, оправдываясь образованием, а я не мог выносить более его общества, то приходил сюда, воруя ключи от служебного лифта у его секретарши. Но даже теперь, когда здание целиком принадлежит мне, эта крыша всё равно ощущается каким-то спасением. Знаю, сентиментально. — Вид великолепный, воздух свежий, не удивительно, что тебе тут спокойнее, — кивнул Танджиро, смотря вдаль. — Весь Токио как на ладони. Даже Сумиду видно. — Красота весьма субъективна, — выдал он псевдофилософское утверждение, переводя взгляд на Камадо. — Ты симпатичнее какой-то там реки: миллионов литров воды в длинной яме. — Умеешь смутить, — ответил Танджиро, улыбаясь, предвкушая длительную увлекательную беседу, по которым он так скучал. — Но всё же, скажи, если ты хотел показать мне не этот чудесный пейзаж… Для чего я тут? — Здесь довольно уютно, хоть и ветер раздражает, — зашёл издалека Мудзан. — Тут нет ни одной живой души, кроме нас, никто нас не потревожит. Хорошее место, чтобы поболтать, не находишь? — Замечательное, — подтвердил Камадо, кивая. — Да, замечательное, — пара красных глаз уставилась на Танджиро. Нельзя было понять, о чём думал их обладатель, но явно о чём-то приятном, коль на его лице расцвела лёгкая улыбка, которая смягчила чёткие черты лица и стёрла привычное для окружающих безразличие и холодок. — У меня что-то на лице? — вопросительно наклонил голову Камадо, возвращая Кибуцуджи в мир людской. — А то ты так засмотрелся… — Я от тебя без ума, ты же знаешь это? — Внезапно как… Ты нечасто говоришь мне об этом так прямо, — немного смутился Танджиро, пальцем почесав висок. — И что бы не случилось со мной в будущем, я хочу, чтобы ты этого не забывал, — серьёзно добавил он. — Все, что я делаю… Любое решение я принимаю осознанно. И если оно оказывает какое-либо влияние на тебя, то это только ради твоего блага. — Почему-то это звучит так, будто ты с этой крыши прыгать собрался… — Нет, — с коротким смешком опроверг догадку он. — Не собрался. Танджиро тепло улыбнулся. После чего приблизился к Кибуцуджи ещё немного и нежно поцеловал его. Звуки шумного города, вой машин снизу, рёв ветра — все затихло и было слышно лишь биение двух сердец. — Я запомню твои слова, — прошептал Камадо в поцелуй. — И если со мной что-то случится, то просто прими это и живи дальше, хорошо? Я бы хотел, чтобы ты был счастлив. Конечно, было бы неплохо, если бы ты помнил обо мне, но я не настаиваю: всего лишь отголосок детской и наивной мечты о бессмертии и вечном, — тише дополнил он. — Нет, ты точно собрался прыгать, — нахмурился Танджиро, недовольно отстраняясь. — Не собрался я. — Точно собрался, — отчеканил Камадо. — Вовсе нет. С чего вообще такие мысли? — невозмутимо поинтересовался красноглазый. — Звучит как предсмертная записка, знаешь ли! — упрекнул бывшего демона истребитель. — Я не уверен, что с моим здоровьем возможно дожить до глубокой старости. Лучше сказать тебе всё сейчас, пока я могу. — Так ты об этом, — приуныл Танджиро, опуская взгляд. — Впрочем, я занялся финансированием многих лабораторий, фармацевтических компаний и центров здоровья. Того гляди, спонсорство может окупиться, — попытался поднять настроение Танджиро он. — Вот как. Тогда это замечательно, — приободрился Камадо, положив голову на плечо собеседника и прикрыв глаза. Так минули минуты. — Пока не забыл, — прошептал Кибуцуджи, доставая телефон из кармана брюк. — Гляди. Танджиро открыл глаза и напряг зрение, пытаясь разглядеть изображения в телефоне, но из-за тусклого экрана сперва не вышло. — Что там? — В больнице я говорил, что займусь продвижением твоего семейного бизнеса, помнишь? — Да, помню, — кивнул Танджиро внимательнее рассматривая иероглифы на изображениях. А он и забыл, что они обсуждали что-то подобное. — Здесь несколько вариантов логотипов для вашей пекарни. Что скажешь? Какой нравится больше? — спросил брюнет, внимательно наблюдая за растерянным взглядом юноши. — Они все очень интересные и красивые, но… — Не подходят? — Какие-то они холодные что-ли, — почесал затылок он. — Может, спросить других членов семьи? Вдруг им какой-то понравится. — Хорошо, я отправлю тебе файлы, спроси, — ответил брюнет, убирая телефон обратно в карман. — В крайнем случае можно придумать самим. А эскизы визуализирует отдел. Поднявшийся вдруг ветер принёс с собой аромат надвигающегося дождя. Напряжение в воздухе стало значительно ощутимее, что предзнаменовало весьма скорое начало бури. — Дождь собирается, — протянул Камадо, смотря в небо с огромными серыми тучами на нём. — Пойдём? Танджиро осторожно слез с ограждения, протягивая руку Кибуцуджи. Тот, недолго думая, принял помощь. Крупные капли дождя градом посыпались с неба.***
Минуло несколько месяцев с того рокового дня, как к Танджиро вернулась память, а Кибуцуджи обзавелся парой новых шрамов. Аппарат фиксации на переломанной руке брюнета был снят, как и нити со швов: организм весьма скоро пришел в норму, а раны полностью затянулись. Всё благодаря должной заботе одного очень энергичного паренька и силе молодости. Танджиро и Незуко наконец-то могли сосредоточиться на учебном процессе, так как сотрудников в семейную пекарню на замену старшим детям Камадо Кибуцуджи нашёл, как и обещал. То же касалось и рекламы: семья придумала лого, слоган, а отдел маркетинга Кибуцуджи сделал из этого настоящий бренд. Выстрелив, словно Старбакс в своё время, пекарня настолько раскрутилась, что было принято решение открыть филиалы в Киото, Осаке, Нагое и Кавасаки. Абсолютная победа. Инвестиционные способности Мудзана вновь принесли огромную прибыль ему, а также его партнёрам. Танджиро и не заметил, как шкаф в комнате Мудзана начал наполняться его вещами, тумба в прихожей — обувью, в ванной появилась ещё одна зубная щётка, на кухне — кружка. Кибуцуджи же не заметил, что не стал продлевать контракты с прочей прислугой дома, оставив лишь водителя и садовника: всей остальной работой по дому решил заняться Камадо. Танджиро лежал в кровати королевских размеров после очередного учебного дня, листая рекомендованную ему литературу. Но, заскучав, он отложил книгу в сторону и посмотрел в окно, а затем на часы: поздняя ночь. Камадо решил спуститься к брюнету и оторвать его от работы: переживал, что тот от недосыпа совсем надорвёт и без того хрупкое здоровье. Спустившись по лестнице, не издавая лишнего шума, Танджиро прошёл в зал. На диване, полусидя, дремал Кибуцуджи. Поза выглядела до ужаса неудобной, а потому Камадо решил хотя бы уложить его правильно, чтобы на утро у старшего не болела спина и шея. Какой же он всё-таки милый, когда спит, — про себя подумал Танджиро, ладонью проводя по чужой щеке. Видимо, раньше самого Мудзана проснулся его инстинкт самосохранения. Он схватил Камадо за руку, притягивая к себе с намерением напасть раньше, чем это сделают вместо него. Но Танджиро лишь сел на чужие колени, надеясь, что его не придушат спросонья. — Танджиро? — проснулся Кибуцуджи, ослабляя хватку. — Прости, что разбудил, — виновато прошептал он, носом зарываясь в тёмные волосы, так пахнущие мятой. — Нет, хорошо, что разбудил. Я должен доделать кое-что, — протёр глаза рукой он, вспоминая, почему вообще оказался в зале. Проведя мышью и разблокировав ноутбук от спящего режима, он вернулся к работе. Кибуцуджи Танджиро со своих колен не убрал, позволяя тому и дальше нежиться в объятиях. — Я могу чем-то помочь? — спросил Камадо, играя с прядью вьющихся чёрных волос. — Нет, — ответил прародитель. Танджиро жутко не хотелось идти спать. Даже не так: Танджиро не хотелось, чтобы Мудзан сидел в одиночестве. Бывший истребитель ведь дал себе обещание. Обещание никогда не повторять ошибку прошлого: оставить Кибуцуджи одного. — Расскажи мне что-нибудь, — тихо попросил бывший охотник. — Что угодно. Даже об этих биржевых штуках можешь рассказать. — Закончу и пойдем спать, — пообещал красноглазый. Пальцы ловко стучали по клавиатуре, разрезая тишину, воцарившуюся в доме. Лунный свет пробирался в комнату сквозь расписные занавески, отражаясь на паркете. Ночные птицы неподалеку от дома играли свои трели. Возможно, то были дроздовые, а может какие другие птицы: Танджиро в городских видах не разбирался. — Тут надолго, — вдруг сказал Кибуцуджи. — Ложись, я позже подойду. — Нет, — покачал головой бывший истребитель. — Иди. — Почему ты вечно со мной споришь? Я совсем не понимаю, — пробубнил Танджиро себе под нос. — Потому что ты меня никогда не слушаешь. Наказать бы тебя за наглость, — беззлобно сказал Кибуцуджи. Накажи. Только оторвись от работы и спать иди. Совсем себя не бережёшь, — подумал Камадо, но промолчал. Танджиро начал щекотать ухо Мудзана своим дыханием, на которое брюнет старательно не обращал внимания. Тогда Камадо решил пустить в ход руки: начал массировать плечи, спину… Реакции не последовало. Но мечник не был бы собой, если бы сдался так просто. В ход пошли нежные поцелуи в шею, в обнажённые ключицы. — На меня это не действует, — ответил Мудзан на очередное нежное прикосновение. Он врал. Врал нагло. Бессовестно. — Пойдем спать, — обижено простонал Танджиро, робко погладив бывшего демона по руке, на которой красовались шрамы от операции. — Что ж, ладно, — на всякий случай сохранив файл, ответил он. — Но взамен ты ответишь на один очень важный вопрос. — Хорошо, — воодушевлённо сказал Камадо, заглядывая в алые глаза. — Задавай свой вопрос. — Ты выйдешь за меня? Танджиро ожидал услышать любой вопрос, но никак не этот. Он удивлённо хлопал глазами, в ритм настенных часов, ожидая, когда Кибуцуджи скажет, что он просто пошутил. Но раздавался тик за тиком, а каких-либо слов оправданий так проронено и не было. — Ладно, я перефразирую. Ты мог неправильно меня понять, — прикрыл глаза он, представляя глупую свадебную процессию. — Согласен ли ты провести со мной эту жизнь, Танджиро Камадо? Описать словами, насколько бешено забилось сердце Танджиро, нельзя. Оно так и норовило вырваться из груди, игнорируя препятствия в виде ребер и кожи. Никогда он не испытывал ничего подобного лишь от пары слов. Но Мудзан как всегда превзошёл даже себя. — Да. Я готов провести с тобой и все жизни после, — счастливо прошептал Танджиро, уткнувшись носом в чужую грудь. В его словах послышалась улыбка. — Уж прости, что без кольца, цветов, свеч и другой романтической белиберды. Мне пришло в голову это только сейчас. Если тебе это так принципиально, то прямо сейчас закажу тебе кольцо… — Твоих милых рисунков мне более чем достаточно, — улыбнулся бывший охотник, крепко обнимая брюнета. — Стоять. Каких ещё рисунков? — не понял он. Вот же попал, — пронеслось в голове юноши. — Я прибирал в комнате после беспорядка, что мы вчера устроили, — неловко начал Камадо. — Ну и наткнулся на какой-то блокнот. Я подумал, что это твои записи, знаешь, для работы. Хотел проверить, чтобы знать наверняка, куда их положить. — Незаконное собирание сведений о частной жизни лица, — прошептал в ухо Танджиро нарушение он, указательным пальцем проводя по его позвонкам. — Танджиро, а я думал, что ты у меня законопослушный мальчик. — Я правда не хотел подглядывать, — поспешил оправдаться он, млея от прикосновения. — Но пейзажи и машины были такими красивыми, что я увлёкся. А потом я себя… Там портреты были красивые… — в конец смутился он. — Танджиро, Танджиро, Танджиро, — театрально покачал головой прародитель. — Ты самый настоящий преступник. — Я ответил на твой вопрос! Идём спать. Ты мне обещал, — напомнил он. — Ох, Танджиро. Я так не хочу подавать на тебя в суд, что мне придётся не спать всю ночь, лично принимая от тебя взыскания, — ответил брюнет, захлопнув ноутбук. Он подхватил Танджиро за бёдра, резко укладывая того спиной на диван. — Последний раз я соглашаюсь на твои выходки, — недовольно свёл брови Камадо, но тут же раскрыл глаза в удивлении и жадно глотнул воздух: холодная рука нависающего над ним демона заползла ему под футболку и начала гулять по давно уже изученному маршруту. Ключицы, рёбра, талия, живот. — Ты ответил, что согласен провести со мной не только эту жизнь, но и все жизни после, — напомнил он, после легонько прикусил мочку чужого уха. — Не это я имел в виду! — запрокинув голову, прошептал Танджиро. — Мне перестать? — приподнял бровь Кибуцуджи. — Даже не думай перестать. Но постарайся в этот раз без укусов. В прошлый раз в раздевалке мне пришлось врать, что меня младший брат покусал! — бросил упрёк он. — Лжесвидетельство, — проговорил мужчина, чьи красные глаза блестели во тьме словно кошачьи. — Танджиро, ты по-настоящему непослушный мальчик. Нужно указать тебе правильный путь. — Ты в этом виноват! — Вечность — очень долгий срок, — загадочно ухмыльнулся он. — Того гляди, и я уступлю тебе роль ведущего. Может даже позволю тебе наказать меня за мои грешки. — Правда? — удивился Камадо. — Нет, — гаденькая улыбка расцвела на бледном лице, освещаемом лишь лунным светом. — Врун, — вздохнул Танджиро, зарываясь рукой в чужие локоны. — Требую от тебя свидание в оплату. — Завтра свожу тебя в кафе Мицури. Если сидеть сможешь, — пошутил он, снимая с себя футболку. — Демон, — рассмеялся Танджиро, вовлекая прародителя в глубокий поцелуй. Его демон.***
Многое изменилось после того предложения. Конечно, расписаться юридически они не могли по законам Японии, но, честно говоря, никого из них это особо не заботило. Они жили в одном доме, делили одну постель и одни трапезы. Для счастья им большего нужно и не было. Танджиро спокойно закончил университет, радуясь великолепным результатам, полученным знаниям и опыту. Кибуцуджи, не теряя времени, заявил, что такой хороший и трудолюбивый сотрудник нужен его компании кровь из носа, а потому наспех устроил его помощником своего главного менеджера в сфере коммуникаций — Аказы. Матушка Танджиро наконец-то смогла поправить свое здоровье и более не перерабатывала, Незуко смогла поступить в Токийский университет, а младшие братья и сестрёнка Камадо поступили в частные школы — зарплата Танджиро и финансовая поддержка Мудзана создали стабильность в этой большой семье. Мать Мудзана частенько отправляет открытки и подарки из солнечной Италии, нахваливает сицилийскую кухню и зовёт парней в гости. Те обещают взять отпуск и приехать на пару дней. Мудзан больше не видит сны: ни кошмары, ни самые обыкновенные. И, честно сказать, он рад. Ему не нужен мир грёз, чтобы сбежать от проблем. У него всегда есть и будет поддержка в виде сильного плеча бывшего истребителя демонов. Здоровье Кибуцуджи заметно улучшилось. Его инвестиции в молодого учёного-фармацевта — Хашибиру Аобу — принесли свои плоды. Потомок Иноске на удивление оказался не просто талантливым умом, но и невероятно упорным юношей. В свои двадцать с небольшим он смог открыть то, что не был способен найти Кибуцуджи за тысячу лет своей демонической жизни: Голубую Паучью Лилию. Цветок стал основой множества лекарств, которые вывел Аоба в предоставленной ему лаборатории: в этот раз без чудовищных побочных эффектов. Многие из этих лекарств смогли вылечить большинство недугов Мудзана. Юноша говорит, что в скором времени сможет найти лекарство даже от рака. Кибуцуджи верит ему — его этому научил Танджиро — и инвестирует. Того гляди и красные глаза цвета багровых изумрудов смогут увидеть мир, который бывший демон так страстно желает построить для своего истребителя. Одно всё же осталось неизменным: любовь, которую испытывают Камадо и Кибуцуджи друг к другу. Каждое утро Танджиро радостно просыпается и идёт готовить завтрак, собирает бэнто и будит Мудзана на работу. Кибуцуджи каждый раз угрюмо ворчит, что Камадо стоит больше отдыхать, а не стоять у плиты и выполнять мелкие работы по дому — Кибуцуджи чёртов миллиардер, в конце-концов, — но в душе он рад, что младший так о нём заботится. Стоит сказать, что далеко не каждый их день проходит так же, как и предыдущий. Кибуцуджи организовывает великолепные и роскошные выходные для себя и своей родственной души, постоянно смущая младшего: он все никак не привыкнет к такому количеству внимания и заботы. Мудзан не забывает и о семье Камадо, частенько задаривая младших детей подарками, после выслушивая недовольное бормотание Танджиро: они совсем избалованными вырастут! Жизнь Кибуцуджи Мудзана по-прежнему наполнена делами: ему нужно следить, чтобы все его бизнесы были на плаву, подчинённые не отбивались от рук, а к его Камадо не бежали свататься все соседи округи. Но он не жалуется. Кибуцуджи всеми силами старается сделать мир лучше и безопаснее для одного человека - его путеводной звёзды. А Танджиро всецело отдаёт себя и свою заботу, зная, что взамен он получил самую чистую и бескорыстную любовь. Ведь именно он научил демона любить. Мудзан никогда не поблагодарит Танджиро словами. Но тот и не ждёт благодарности. Ему достаточно знать, что даже самое тёмное зло любит и может быть любимо.