В Каэр-Морхен

      Неделю назад они покинули Реданию, и теперь идут к городам Каэдвена, чтобы через города добраться до Синих гор, на окраине которых и расположился Каэр-Морхен. Геральт разбудил всех, едва небо чуть посветлело, поэтому теперь Лютик рассказывал зевающей Цири про Ард Каррайг, пока троица и Плотва шли по лесу. Ведьмак шёл чуть впереди, но всё равно прислушивался к рассказу барда, с удивлением иногда отмечая для себя что-то новое. Казалось бы, ходит по континенту больше тридцати лет, залезает в самые тёмные его уголки, а столько не знает. Лютик же, кажется, рассказывал это, спя на ходу, потому что периодически спотыкался о древесные корни и не падал только потому, что Геральт вовремя успевал обернуться и схватить барда за шиворот, точно котёнка. Цири на это тихонько хихикала, а Плотва недовольно фыркала. Геральт закатывал глаза, но идущие сзади, к счастью, этого не замечали. К счастью из-за того, что спящий Лютик лучше Лютика недовольного и ворчливого. Иногда Геральт понимал мужиков, жалующихся на пилящих жён — сам он жениться не успел, поэтому важную задачу капанья на мозги по-дружески взял на себя бард, и подходил к этой задаче с удивительной для него ответственностью.  — Лютик, — позвала вдруг девочка, и тот с неохотой разлепил один глаз, — все-таки спал на ходу, — а расскажи мне что-нибудь о своём детстве?       Лютик ненадолго задумался, моргнул, смахивая сонную пелену, а потом посмотрел на Цири обоими глазами и почти осмысленно. — Это не самая короткая история, принцесса. Ты действительно хочешь послушать?  — Конечно! Даже не верится, что когда-то ты был совсем маленьким, даже младше, чем я! — Цирилла даже прихлопнула в ладоши, пытаясь показать всю глубину своих эмоций.       Геральт тихо крякнул, но после болезненного тычка в спину сделал вид, что закашлялся. И чуть замедлил шаг, оказываясь рядом с шебутной парочкой.  — Ты подавился, Геральт? — с присущими всем детям наивностью и непосредственностью спросила девочка.  — Ага, грубостью поперхнулся, неотесанный ведьмак. Видишь, Цири, что бывает с нехорошими людьми? — Язвительно буркнул Лютик, даже в таком состоянии понявший, чем "поперхнулся" ведьмак. — Да нет, — прокашлялся, наконец, Геральт, — это я от удивления. Тоже не могу представить Лютика маленькими: чтобы он, да был непослушным прихвостней, вечно влипающим в неприятности и не ставящим взрослых и разумных людей ни во что? Никогда бы не поверил.       Лютик попытался кинуть на него самый суровый взгляд из своего арсенала, но не удержался и захихикал, тщетно пытаясь закрыть себе рот рукой. Цири взрослых шуток до конца не поняла, но тоже засмеялась, потому что хихикал Лютик смешно и совершенно по-детски, а у Геральта забавно тряслась спина.  — Ладно, давай прервем этот поток острот, а то у Геральта голова вскипит, и вернёмся к рассказу, княжна. Конечно, когда-то я был ребёнком — но уже тогда я был удивительно талантлив и способен. Звали меня тогда очень длинно, хотя тебе, наверное, к таким именам не привыкать. Юлиан Альфред Панкрац, виконт де Леттенхоф, приятно познакомиться, — тут он совершил странное подобие одновременно поклона и реверанса и чинно поцеловал Цири ручку.       Цири восторженно приоткрыла рот.  — Получается, ты тоже принц? Ты из графской семьи? — Не перебивайте, юная леди, — Лютик картинно приложил палец к губам, — но да, я родился и вырос в графской семье, в Керраке.  — Керрак? Королевство, которое граничит с Темерией и Брокилоном? Это же совсем недалеко от Цинтры! Как-то раз мы ездили туда с бабушкой на какой-то пир — я плохо помню, я была совсем маленькой... — Цири заметно помрачнела, погрузившись в воспоминания. Лютик не стал корить её за то, что княжна снова прервала его рассказ, а мягко продолжил: — Да, граничит. Само королевство небольшое, как ты знаешь, но там очень красиво. Леса, поля, озера, спокойная и тихая жизнь. Вокруг нашего поместья раскинулся огромный чудесный сад. Когда я был маленьким, обожал залазить на дикие яблоньки и смотреть на всё с высоты: оттуда был виден участок городской дороги, несколько домов, лавка старьевщика и пара фруктовых лавок, а с другой стороны находилось поле. Когда я был маленьким, оно казалось мне необъятным. Каждое утро пастухи пригоняли туда разный скот; мне нравилось играть с собаками, наблюдать за коровами и козами. Мне повезло, что мои родители относились к этому спокойно: я был средним ребёнком, а от средних детей ничего не ждут. Старший из сыновей должен непременно стать наследником, переняв всё знания и мудрости у родителей, а младшие дети всегда рождены для того, чтобы исправить ошибки воспитания старших, взрастить усладу для старости. И только средние дети свободны. Подумай только: никаких ожиданий, никаких запретов, лишь бесконечный мир вокруг! Однажды моя двоюродная сестра показала мне, как играть на лютне. Я был совсем мал, струны натирали пальцы до крови, но я тренировался без остановки — настолько мне нравилось самому творить музыку. На десятилетие родители подарили мне мою первую лютню. Славный был инструмент. Я играл, пел, писал стихи и песни, занимался дома с наёмными учителями, резвился с младшим братом и познавал подростковые забавы со старшим. Это было хорошее время, Цири. Но дети взрослеют, и приходит момент, когда нужно упорхнуть из родительского гнезда. Отец по моей просьбе оплатил мне учёбу в Оксенфуртском университете. Пять лет я изучал изящные искусства и географию, зубрил латынь и Старшую речь, тренировал изящество речи и мастерство игры на лютне. А потом выпустился, год преподавал, но мне это быстро наскучило — ну какая забава каждый день рассказывать одно и то же зелёным лоботрясам, которым история и музыка совершенно безразличны? Тогда я купил лошадь, взял с собой пару сумок и лютню и поехал. Честно говоря, я не знал куда еду — просто путешествовал от одного города к другому, зарабатывал на праздниках и в тавернах, и смотрел, смотрел. Этот мир удивителен, и мне до сих пор не наскучило на него смотреть. Вещи, которые я не взял с собой я отправил родителям вместе с прощальным письмом. Когда-нибудь я ещё вернусь туда, загляну ненадолго, но уже буду гостем в своём доме. А в одном из маленьких городков я встретил Геральта. Как-то так сложилось, что дальше мы пошли вместе: бард и ведьмак, история, достойная того, чтобы быть воспетой в балладах.       Цири, из глаз которой давно пропала тоска, слушала Лютика совершенно завороженно. Будто своими глазами она видела поместье Леттенхоф и его прекрасный сад, видела места, которые Лютик описывал и которые заставляли её сердце трепетать.  — Как здорово, Лютик! Это совершенно волшебненько! А я смогу путешествовать так же? Я тоже хочу всё это увидеть! И в университет хочу! — Цири даже прихлопнула в ладоши от воодушевления. — Ты уже путешествуешь, маленькая княжна, — звонко рассмеялся Лютик, — посмотри, например, на этот лес. Разве не красивый мох на Северной стороне стволов этих могучих деревьев? Представь, сколько историй они бы рассказали, если б умели говорить?  — Что могли бы рассказать деревья? — Нахмурившись, спросил ведьмак, оказавшийся по правую сторону от Лютика.       Бард высоко взвизгнул.  — Геральт! Не смей подкрадываться так незаметно, слышишь ты? А если бы у меня отказало сердце? Какая нелепая смерть для лучшего барда Континента, — он картинно приложил руки к груди, впрочем, к правой её стороне. — Сердце слева, Лютик. — В своей манере заметил ведьмак, привычно пропустив мимо ушей жалобы друга.       Цири расхохоталась, глядя на возмущенного и проснувшегося барда и недоумевающего ведьмака.  — И ты туда же? Пресвятая Мелитэле, я пригрел на груди клубок самых настоящих змей, — наигранно возмутился Лютик, устремив взгляд в небо.       Геральт усмехнулся и подмигнул Цири, которая рассмеялась ещё сильнее. Плотва, продолжавшая неспешно идти впереди, недовольно оглянулась и фыркнула. Лютик обиженно скрестил руки на груди и замолчал. Впрочем, Геральт успел заметить в его глазах смешливые огоньки и прекрасно знал, что долго молчать бард всё равно не сумеет. — Лютик, прости, пожалуйста. Расскажи лучше ещё что-нибудь. Как вы с Геральтом познакомились? Мне ужасненько интересно! — Цири ухватилась за рукав франтовской курточки барда и почти повисла на нём.       Лютик продолжил молчать, но уголки его губ дрогнули, скрывая улыбку.  — Ну Лютик, ну миленький! — Цири оглянулась, в попытках придумать, как задобрить барда, а потом резко отцепилась от него и почти нырнула в кусты.  — Цири! — Каркнул Геральт, в последний момент успев ухватить её за плащ.       Но вытаскивать маленькую княжну из кустов не понадобилось — она вылезла оттуда сама, зацепившись за веточку, из-за чего в её волосах застряло несколько колючек.  — Вот! — Гордо произнесла она и протянула Лютику выдранный с корнем маленький голубой цветочек.       Лютик улыбнулся, принял подарок, осторожно оторвал стебелёк от испачканного землёй корня и сунул себе за ухо.  — Так и быть, ты прощена. — Он наклонился и поднял Цири на руки, чтобы осторожно вытащить из её волос колючки и листики. — Значит, слушай...       Геральт притворно вздохнул, но не стал закатывать глаза, а забрал девочку с рук барда и пошёл рядом с ним, чтобы Цири могла слушать его истории дальше.