Порочность

Диана сидела в своей машине, припаркованной у дома. Пока она выбралась из этого сарая греха, именуемого лабораторией баллистики, и доехала до дома, настал вечер. У неё в голове крутилось только одно слово – порочность. Порочность вспыхивала его горячими губами на её теле. Звенела в её ушах его низким хриплым рычанием. Расцветала красными пятнами его пальцев на её бедрах. Вонзалась ей в память затейливыми узорами его зубов на шее. Растекалась терпким ликером по её горлу, кружа голову сладостью и огнём. Эта завлекающая порочность его запретных поцелуев. Диане казалось, что этот вкус не такой сладкий, когда ей было позволительно его целовать. Когда он сидел перед ней – спокойный, открытый к контакту, не обременённый договорами, ролью в деле, партиями. Диана крепко сжала руль, пытаясь выкинуть жар его губ на своей коже из головы, радуясь, что сейчас она за десятки миль. Не получалось – тело отзывалось на фантомную щекотку его усов у ключиц, разум подсовывал вспышки воспоминаний. Он целовал её до самого последнего момента, пытаясь сосредоточиться на том, как правильно выглядит его подпись. Диана сидела у него на коленях, заново одетая в платье, держала палец на месте, где он должен поставить любую закорючку. Любую и быстрее, иначе она не отвечает за свои дальнейшие поступки. Курт задумчиво хмыкал, стуча ручкой по столу, целовал её шею под ухом, словно стоны, которые выходили из её горла, могли помочь ему хоть что-то вспомнить. Другая рука покоилась на её бедре под платьем, не давая женщине шанса пошевелиться. И пускай они занимались сексом уже два раза, если он сейчас не поставит хотя бы чёртов крестик напротив своего имени... Курт, продолжая целовать шею, провёл языком по мочке уха. Её пальцы рефлекторно сжались в кулак, послышался хруст бумаги, от которого пошли мурашки. Мужчина захватил мочку зубами, заулыбавшись. – Ой, ты смяла договор, как жаль, – она сидела в лапах хищника. – В сумке есть еще один, - оставалось лишь вспомнить её местонахождение. – Ах, да. Адвокат, — это слово выскользнуло из его губ так просто, сделав всё это ещё сложнее. – Твой адвокат, Маквей. – Мой, – в его глазах снова вспыхнули огни, отзывавшиеся в ней. Взгляд Локхарт упал на его губы. Это было ошибкой. – Стану твоей, как подпишешь договор, – она хваталась за последнюю соломинку, прекрасно понимая, что тонет. – Наоборот, – его губы забрали её в плен. Снова. Диана затрясла головой, пытаясь сбросить его запах с кончиков волос и обрести волю, чтобы дойти до дома. Ей это удалось, потому что желание снять платье, пропахшее сексом с этим мужчиной, было сильнее. Она положила свою сумку на стол, сразу достав бумаги. Правильную версию, подписанную Куртом, она убрала сразу же, остановив взгляд на втором варианте. Ровный почерк гласил однозначное «Согласный на секс со своим адвокатом Маквей». Диана буквально ощущала его хриплый смех в своем позвоночнике. Она оставит себе этот договор. А сейчас нужно смыть с себя этот день как можно скорее. Женщина прошла в ванну, снимая с себя платье. Она смотрела на него, понимая, что пока точно не сможет его носить. Подойдя к зеркалу, Диана взглянула на свое тело, и её сразу же обдало жаром воспоминаний, вырвав из груди предательский стон. Ей срочно нужна была холодная вода и масло для душа с запахом миндаля, чтобы смыть свежие воспоминания о губах, усах, запахе железа, дубовом столе и бетонном поле его лаборатории. Эту наглую ухмылку, пальцы с ее нежной кожи на внутренних сторонах бедер. Диана стояла под струями прохладной воды, мечтая о том, что эти порочные мысли стекут с неё с последней каплей. Но мысли уносились за семьдесят миль, в этот чертов сарай. Масло распределялось по её коже, слегка пенясь, стоны заполняли ванну. Чем сильнее она хотела выкинуть его из головы, тем глубже он проникал. Он бурлил в её венах, искрился на её коже, вертелся на кончике языка. – Курт, – это была просьба к бесконечному, кружащему её голову. Сознание без устали подсовывало яркие сцены дня. Как выскользнула из её рук штурмовая винтовка, и, если бы не его руки, рухнула (и она, и винтовка). Как заскрипела молния на её платье, и его руки двинулись по ее телу. Как задрожали все эти пушки, когда она толкнула их хозяина в стену. Каким прохладным был бетонный пол. Диана прижалась к холодному кафелю, доводя себя до безумства, проклиная грубые пальцы, которые умудрились за пару раз так хорошо изучить её тело. Она вскрикивала, представляя себе, с каким жаром он целовал её второй раз на столе, спихивая свои документы и коробки на пол. Слышала, как падает его пряжка и со звоном отскакивает от бетона. Чувствовала, как её пальцы зарываются в его волосы. Словно это происходило сейчас. Словно это его руки сжимали её грудь, оттягивая соски. Диана снова прокричала его имя, доводя себя до оргазма, проклиная ту порочную дымку, которая обволакивала её приятными волнами. Она вытирала своё тело полотенцем, моля подсознание перестать присылать грешные образы. В воздухе стоял запах сладкого миндаля и её искушения. Теперь она была адвокатом самого дьявола, который сводил её с ума, одним своим именем, гудящем у неё в голове. Женщина села на кровать, облаченная в ночную рубашку, радуясь, что этот мужчина не успел отметить своим запахом её спальню. Иначе она бы сошла с ума от этой безумной порочности, которая всюду следовала за ней. Она втирала в своё тело миндальное молочко, уничтожая любое проявление железа, пороха и древесного аромата Курта Маквея, благодаря его только за то, что умудрился в этот раз обойтись без засосов. Диана спокойно ужинала, спрятав сознание в шуме телеэфира. Она немного успокоила пламя своего разума, которое так нагло разжег этот безумный мужчина. Чтобы завтра снова встать на эти рельсы и нестись в пропасть порочности. Но это будет завтра.