Задержка

      Его сон был глубоким, тяжёлым и спокойным. Сновидений он не видел — сказывалась усталость, накопившаяся за неделю работы без выходных и после ночного дежурства, но пробуждение на удивление было лёгким. Серое, пасмурное утро заглядывало сквозь полупрозрачную тюль, не разгоняя ещё витавший в комнате сумрак. Природа притихла в ожидании неизбежного дождя, и эта тревожная готовность сказывалась в едва уловимом свисте ветра да шелесте листьев за окном.       Нехотя потянувшись к будильнику, Костя лениво приоткрыл глаза и удостоверился, что ещё слишком рано выбираться из тёплой постели — только семь минут девятого, а у него, как и Юли, сегодня был выходной. Нежная улыбка коснулась его лица, когда он подумал о любимой женщине — только лишь впервые за этот день, а сколько ещё блаженных секунд он может провести с ней сегодня, не выпуская ни из головы, ни из рук, ни из сердца. Он медленно перекатился на бок, желая прижать её сонную к себе, как..резко подскочил на кровати, усаживаясь.       Он был один, совершенно один в комнате. Первая мысль, резанувшая сознание ударом тока, что ему это всё привиделось, может, его-таки подстрелили, и он провалялся в коме всё это время? А вдруг она не возвращалась, вдруг не было ничего, ни их работы, ни поцелуев, ни разговоров, ни отношений? Нет-нет-нет, он бы такого точно не придумал. Да, порой всё происходящее казалось ему нереальным, но он не обладал столь яркой фантазией, чтобы создать отдельную временную ветку в своей голове. Вторая мысль, прицепившаяся вагоном за первую была…что она просто ушла. Сбежала от него, пока он спал. Бросила? От одного осознания возможности подобного мужчину прошиб холодный пот. Лисицын быстро пробежался взглядом по комнате, осматривая её фокусным вниманием. Да нет, вот её телефон, брошенный на тумбочке, вон одежда, да и другие вещи. Попытавшись успокоиться, он выдохнул. По крайней мере, она в квартире. Может, просто проснулась раньше него и тихо ускользнула, чтобы не будить? Хотя куда вставать в такую рань, да ещё и в свой же выходной. Нахмурившись, майор в задумчивости взъерошил волосы и опустил взгляд, когда до него дошёл очевидный факт. Простыни не было. Мужчина смутно помнил, была ли она вечером, но должна была быть? Может сползла, хотя они не занимались ничем таким бурным, чтобы это случилось. Откинув одеяло, он быстро поднялся на ноги и на всякий случай обошёл кровать. Вариант оставался только один, но он как-то не состыковывался в пока ещё не очень хорошо соображающим сознании. Юля что, решила сделать канат и выбраться из окна, как принцесса из сказки? Мысленно отмахнувшись от этого бреда, Лисицын, натянув домашнюю одежду, решительно вышел из комнаты.       Он ненадолго задержался на пороге, прислушиваясь к звукам и запахам, как истинная ищейка, берущая след. Квартира не была огромной, хотя при желании здесь спрятаться можно было, но с чего бы в голове у девушки возникали такие желания? Тихий шум бегущей воды быстро подсказал, где искать беглянку, и Костя выдохнул с облегчением, хотя непонимание и беспокойство всё ещё зудели вокруг маленькими невидимыми мушками. Он прошёл по коридору на источник звука, и аккуратно приоткрыл дверь, заглядывая внутрь, а после, слегка улыбнувшись и, наконец, успокоившись, открыл её полностью. Нашлась его пропажа. Даже обе. — Юль! — позвал он, но никакой реакции не последовало, и мужчина повторил громче, чтобы перекрыть шум воды, — Юля!       На этот раз он был услышан. Мужчина видел, как чуть вздрогнули её плечи и как-то сразу поникли. Она выключила льющуюся в раковину воду и медленно, почему-то очень медленно повернулась к нему. Мягкая радостная улыбка сползла с его губ, как только он заглянул ей в лицо. Глаза её, кажется, ставшие ещё огромнее, были такие пронзительно глубокие, словно он смотрел в бездонную бездну, где только и есть, что пустота. На вид она была такой беззащитной и раненой, что по коже Лисицына пробежали мурашки, и одна-единственная мысль пронзила его насквозь: произошло что-то ужасное. — Юленька, что случилось? — едва слышно прошептал он, замерев на месте, боясь сделать лишнее движение или издать звук, нарушить какую-то внезапно обрушившуюся на них оглушающую тишину. Соколова отвела взгляд, перепрыгивая с предмета на предмет, что были вокруг, лишь бы снова не встречаться глазами, судорожно вдохнула, раз, второй, третий, пытаясь взять себя в руки и вымолвить хоть звук. Лисицын подумал, что она сейчас доведёт его до инфаркта, видя, как задрожали её губы, а в глазах застыла прозрачная пелена слёз. Она моргнула, затем снова, и ещё раз, и горячие солёные капли срывались с её ресниц, прочерчивая мокрые дорожки по щекам, и она расплакалась, уже не в силах сдержаться.       В мгновение ока мужчина оказался рядом с Юлей, и она доверчиво уткнулась ему в грудь. — Юлька, ты чего? Из-за этой ерунды? Да сейчас в стиралку кинем и делов-то, — успокаивающе бормотал Костя, поглаживаю девушку по спутанным влажным волосам, потому что он и не знал, что ещё мог сделать. Она вновь ставила его в тупик своим поведением, но ему и не надо было объяснений, чтобы прижать её крепче, пытаясь поддержать в минуту слабости. Он терпеть не мог женские слёзы, они обезоруживали, сковывали, не давали нормально мыслить, потому что единственным желанием было помочь и избавить от страданий, и уж тем более он не мог их терпеть, когда они лились из глаз такого родного человека, как Юлия. — Маленькая моя, ну чего ты, солнце моё, тише-тише, родная, моя хорошая, любимая моя, — ласково повторял он, поглаживая её плечи и спину, которые вздрагивали от рыданий. Костя понятия не имел как её успокоить, да он даже не мог сообразить в чём дело, вряд ли он сумел сделать что-то ужасное, пока спал, да он в таком состоянии её почти никогда и не видел. Так, смахнёт слёзы, улыбнётся, а в глазах грусть, но чтобы вот так, почти в истерике? Неужели кто-то умер? Сейчас она плакала так горько, так отчаянно, почти скорбно, и это рвало его душу на куски. Ему бы злиться, заставить как-то себя её встряхнуть, привести в нормальное состояние, но он не мог, у него внутри только всё сжималось, потому что это до ужаса страшно, когда такие сильные люди — а в том, что она была сильная, он ни капли не сомневался — и вот так рыдают. Как там говорят: «слёзы — это не признак слабости, это признак того, что человек был сильным слишком долго». Оставалось только ждать, пока она выплеснет свои эмоции и сама это переборет. — Тише-тише, моя сладкая, я с тобой, я рядом, — как мантру шептал Лисицын, целуя её в волосы, терпеливо ожидая, пока она справится со всем, что накопилось у неё внутри.       Он понятия не имел, сколько времени прошло, хотя ему эти минуты показались вечностью, когда она затихла, лишь изредка всхлипывая. Всё ещё осторожничая, Лисицын «отлепил» Юлю от себя, заглядывая в лицо, и не смог сдержать жалостливой улыбки. Личико её распухло и покраснело от слёз, а серо-голубые глаза были пронзительно-бирюзового оттенка. — Ох, горе ты моё, — нежно прошептал он, стирая большими пальцами солёную влагу с её щёк, и невесомо поцеловал девушку в лоб, — Давай умоемся, — вкрадчиво предложил он, ощущая себя, будто общается с маленьким ребёнком, или же с ещё не обезвреженной бомбой. Меньше всего ему хотелось вызвать новую волну слёз, а он знал, как это равновесие зыбко. Мужчина придерживает спадающие пряди, чтобы они не мешались, пока она умывается холодной водой, а после усаживает её на край ванны. — Так, сейчас, воды тебе принесу, только не вздумай того-этого! — он неопределённо очерчивает пальцами фигуру и бросается на кухню, гадая, есть ли у него какое-то успокоительное в аптечке. Набрав воду, он находит пустырник и щедро капает в жидкость, и вновь возвращается к девушке, протягивая ей стакан, и видя как её руки дрожат, когда она подносит посуду к губам и слегка морщится от горечи, делая первый глоток. Сам он присаживается на корзину для белья, не сводя с женщины внимательного взгляда. — Юль, ты меня с ума сведёшь, честное слово, — говорит с лёгким укором, и добавляет с усмешкой, — Я с тобой поседею окончательно, — он пробегает пятернёй по своим волосам, где уже и так встречаются серебристые искры, видя, как уголки её губ дрогнули, и протяжно выдыхает, как будто впервые за это утро. — Колись, что стряслось? — нарушает майор установившееся молчание, и взгляд его серьёзен, но Соколова не поднимает глаза, лишь вертит в руках пустой стакан, и Костя осторожно его отбирает, заставляя девушку посмотреть на себя. — Я — полная дура… — произносит она, запинаясь, едва слышно. — Не ври, — тут же отзывается Лисицын, смерив её насмешливым взглядом. Да, таких слов от неё он не ожидал, но он-то точно знает, что до дуры Юле — как до Луны пешком, — что случилось? — терпеливо повторяет мужчина, не отводя взгляда, — Расскажи мне, я не буду осуждать.       Юля набрала побольше воздуха, пытаясь обуздать свой дрожащий голос, и неуверенно начала. — Понимаешь, у меня была задержка. Почти пять дней. И я подумала… Что, может… В Питере мы же не предохранялись. И вдруг…вдруг я беременна. Я не была точно уверена, поэтому не могла тебе сказать. Поэтому…вела себя…странно. Но мне так хотелось, чтобы…это оказалось правдой. Но..нет, — она передёрнула плечами, и в глазах снова защипало. Нет, она не носит его малыша под сердцем. Это просто небольшой гормональный сбой. И это так больно было осознавать. Она так остро чувствует эту внутреннюю пустоту, эту потерю, хотя по сути, ничего и не потеряла. Девушка уже успела мысленно себя обругать за то, что хотя бы допускала мысль, что ей это не надо, ведь Юле…так искренне этого хотелось. Она вновь посмотрела в глаза Лисицыну, который как-то подозрительно молчал. Может, он ошарашен? Или выдохнул с облегчением? — Если ты «не готов», можешь расслабиться, — саркастично произносит она, поёжившись, но тут же виновато поджимает губы, когда мужчина чуть удивлённо вскидывает брови. — Ты…хочешь ребёнка…от меня? — Костя с расстановкой произносит каждое слово, словно хочет удостовериться, правильно ли он расслышал сказанные ей слова, и Юля молча кивает, не зная, что ещё она может сказать. Он такой задумчивый, хотя его можно понять, она ему даже не дала надежды на то, что у них может быть дочка или сыночек, по крайней мере, в ближайшее время. Она видит, как на его лице проявляется улыбка, и сама невольно улыбается в ответ непослушными губами. — Подожди минутку, — вдруг бросает он, подскакивая с места и исчезая, оставляя Юлю в неведении, у которой разом всё как-то обрывается, и она вцепляется в край ванны до побелевших костяшек, чтобы одновременно не упасть и не последовать за ним. Она ему доверилась. И всё ещё доверяет. Значит, так нужно.       А Костя тем временем кидается в спальню и, порывшись в дальнем ящике комода, вытаскивает маленькую бархатную коробочку. Раскрывает её, ещё раз взглянув на содержимое. Он долго его вчера искал по всем ювелирным, но как только увидел, сразу понял — оно. Именно это кольцо он хочет увидеть у неё на безымянном пальце правой руки. Тонкое и изящное, украшенное мелкой россыпью крошечных изумрудов и сапфиров. Только для неё. Он с улыбкой вздыхает, прикрывая глаза.        Господи, какая же глупая. Ладно, только иногда. Могла же просто сказать ему, разве бы он мог быть против? Даже если не была уверена. Вчера ещё ему точно ответила «нет», а сказала бы всё, объяснила, они бы и не поссорились. Да и он тоже хорош, мог бы догадаться раньше, заметить, уловить эти её флюиды. Но теперь Костя точно уверен в правильности своих действий. Он ловким движением захлопывает коробочку, пряча её в карман пижамных штанов, и опять подрывается в ванную, где и оставил свою возлюбленную.       Мужчина появляется на пороге, и Юля тут же вскидывает встревоженный взгляд, хотя и почти уже полностью успокоилась и взяла себя в руки. Соколова порывается уже что-то сказать, но видя его знак, неуверенно смыкает губы, а он подходит ближе и приседает перед ней, не отводя взгляда от восхитительных голубых глаз. — Знаешь, я планировал сделать всё по-другому,— смиренно вздохнув, начинает он, хотя нервы начинают немного подрагивать, — Как там в фильмах показывают: огромная охапка цветов, пленяющая музыка, белый конь, красивый закат, любовно наблюдающая толпа зевак и куча поздравлений отовсюду. О таком, наверное, мечтают, чтобы было, чем похвастаться перед подружками… или завистницами, — он нервно улыбается, видя неподдельный интерес в глазах женщины, — Но ты — особенная. Не такая, как все. Одна не просто на миллион — на все семь с лишним миллиардов. И, почему-то мне кажется, что ты подобного совсем не хотела бы, так? — Лисицын заискивающе смотрит ей в глаза, и Юля, всё ещё неуверенно, но согласно кивает, — Вот видишь. Я тебя знаю. А ты — меня. И знаешь, что я не умею долго и красиво говорить. Но зато я умею любить. И я очень люблю тебя. Давно, едва ли не с того момента, как ты сказала «Галина Николаевна, извините, не вовремя?» в дверях переговорной. Так долго, что уже не могу представить себя без этой части. Без твоей части. Ты уже поселилась в моём сердце, в моих мыслях, в моей жизни, и я очень надеюсь, что поселишься в моём доме. В нашем с тобой доме, — он делает небольшую паузу, наслаждаясь её смущённой улыбкой. На самом деле, боится, что она сейчас его остановит, попросит прекратить, но она молчит, и он продолжает, — Я бесконечно могу говорить, о том, какая ты прекрасная, непревзойдённая, неповторимая. Могу долго перечислять свои собственные преимущества, доказывая, что тоже не промах, и вообще что мы с тобой — идеальная пара. Но ты это и так знаешь. Да, у нас обоих есть свои недостатки и несовершенства, но они так удачно сочетаются между собой. Я знаю, что нам не будет всегда просто и точно не будет скучно, но я действительно хочу пройти этот путь с тобой, несмотря ни на что и вопреки всему, что может нас ждать. Мы справимся, потому что есть друг у друга. И я больше тебя не отпущу и не потеряю. Никогда, даже не надейся, — Костя видит, что Юля хочет что-то возразить, но всё же молча продолжает его слушать, — Это моя далеко не первая попытка, и пусть говорят, что Бог любит троицу, я надеюсь, что пятый раз — будет финальным. Даже если вдруг… Так и знай, я буду пытаться снова и снова. А я очень настойчивый, если чего-то хочу, — девушка легко смеётся, а Костя осторожно берёт её руку в свою, другой вытаскивая заветную коробочку из кармана, — Но я всё-таки обязан спросить. Соколова Юлия Александровна, сделаешь ли ты меня самым счастливым человеком на Земле или даже во всей Вселенной? — мурашки бегут по его телу, а во рту пересохло, но Лисицын старается ни чем не выдать своего волнения. Он раскрывает коробочку, демонстрируя Юле кольцо, и видит, как в её глазах мелькает искреннее удивление и восхищение, — Согласишься ли ты стать моей женой? — он произносит самые заветные слова и тихо выдыхает. Услышать отказ будет больно, но это не перечеркнёт его желания создать с ней семью. А, значит, будут ещё попытки, ещё шансы и другие слова. Не так, когда она зарёванная сидит на краю ванны, и он, босоногий, у её колен, с замиранием сердца ждёт ответ. Вот только, будут ли они нужны?       Майор видит, как её глаза опять наполняются слезами. Что ж она такая трогательная сегодня? — А можно, пожалуйста, без слёз? — быстро произносит он, лучезарно улыбаясь, и Юля пытается одновременно рассмеяться и успокоиться, но предательская слеза сползает по щеке. — Да, — тихо произносит она, кивая на всякий случай, потому что Костя выглядит весьма обескураженным. — Да? — переспрашивает он, ещё не до конца понимая, это она про предложение, или всё-таки про слёзы. — Да, Лисицын Константин Львович, я сделаю тебя самым счастливым человеком на Земле или во всей Вселенной, — улыбается Юлия, вторя его словам, — я согласна, чтобы ты стал моим мужем, согласна стать твоей женой, — ей и самой не верится, что она говорит это, но девушка одновременно ощущает такую лёгкость и всепоглощающее тепло внутри себя, видя как он расцветает, как-то немного устало выдыхая, будто до него всё ещё не дошли произнесённые слова, — Мне повторить? — шепотом переспрашивает Юля, но Костя отмирает, быстро притягивая её к себе, ловя её губы своими, и она самозабвенно отвечает на его поцелуй. Он отрывается на секунду, проверить, реально ли происходящее, и снова впивается в её губы, не пряча счастливой улыбки. Лисицын и правда себя сейчас так ощущает, самым счастливым в этом мире, и он готов кричать об этом во всеуслышание.       Мужчина поднимается, присаживаясь рядом с ней на бортик, и аккуратно надевает золотое кольцо ей на пальчик, с удовольствием отмечая, что оно идеально подошло. Не удержавшись, подносит её руку к губам, оставляя невесомый поцелуй, и снова отводит, любуясь. — Не прошло и десяти лет, — наигранно ворчливо бормочет Костя, вызывая у невесты — сколько же радости в этом слове! — смешок и взор возмущения. — Я люблю тебя. — в который раз признаётся он, ощущая такое спокойствие и умиротворение, понимая, что…это того стоило. Всё, что они прошли. Всё, что ещё пройдут. Она этого стоит. — И я люблю тебя, — ласково улыбаясь, отвечает Юля, и слова эти ей даются так естественно, и звучат так привычно, светло и радостно, полные уверенности и..немножко — надежды. Она тянется к нему, и он с готовностью целует самые родные губы, а после вновь встречается взглядом с яркими искорками голубых глаз, приобнимая девушку одной рукой за плечи, доверительно к ней склоняясь: — А дети, госпожа Лисицына, у нас ещё будут, обязательно будут.