Баллада о кицунэ

      Мимо проехала повозка. Колёса скрипели вместе с извозчиком, ругающимся на свои нелёгкие трудовые будни, на «богатых ублюдков», из-за которых, собственно, судьба у него такая. Старик остановился: какое-то мельтешение сбоку его побеспокоило. Разбойники? Демоны? В городе нынче творятся страшные вещи, на дорогах становится опасно, особенно в позднее время. Но вроде бы ничего, спокойно. Повозка поехала дальше, сворачивая за угол.       Ямамото шумно выдохнул: едва не заметили. Не то чтобы он сильно волновался по этому поводу, но привлекать к себе лишнее внимание не хотелось. Отцу тем более не полагалось знать, где по ночам пропадает его сын.       «И с кем», — поправился Такеши.       Становилось холоднее.       Дорога опустела. Тишина. Только где-то вдалеке слышится одинокое пьяное завывание. Наверняка на следующее утро этого певца найдут в канаве, как Намикаву-сана. К слову, о нём, а точнее о том, кто с большой вероятностью был к этому причастен.       После вчерашнего открытия Ямамото очень много размышлял. Даже тренировку пропустил: руки совсем не слушались, будто меч впервые взяли.       Гокудера.       Кицунэ.       Теперь можно было объяснить почти всё: внешний вид, нелюдимость, нескрываемое высокомерие и превосходство, хитрый дьявольский блеск в глазах, внезапные появления и пропадания на неопределённый срок. Никто не знал, где Хаято живёт: во всей округе не нашлось дома, где бы поселился вспыльчивый красивый юноша. Ходит всегда один, ни с кем не заводит праздных разговоров, а если какой-то смельчак попытается — жди беды. Только вот Ямамото почему-то позволил, подпустил, а тот и повёлся, как ребёнок, перед носом которого помахали конфетой.       Что он вообще делал в его дворе? А почему не убил? Надо бы обязательно спросить.       Если сдержит обещание, конечно.       Когда послышались размеренные шаги, Ямамото на мгновение даже стыдно стало. Как он мог вообще усомниться в Гокудере? С другой стороны, откуда такая уверенность, что кицунэ не станет обманывать, противореча своей природе?       В последнее время Такеши как-то слишком много стал задавать себе вопросов, что ему, честно говоря, не нравилось.       — Ты всё-таки пришёл, — хмыкнули совсем рядом по правое плечо. — Признаюсь: думал, струсишь.       — И ошибаешься — не про меня.       Зелёные глаза посмотрели пытливо. Тонкие губы скривились в издевательской усмешке.       — Бесстрашие присуще либо воинам, либо придуркам, — с ироничной назидательностью сказал Гокудера, передавая фонарь. Свет был тусклым, как будто в бумажную форму положили украденный у луны кусочек, совсем уж маленький. — Ладно. Пройдёмся?

***

      По бокам от узкой тропинки, на которую они вышли, клубилась темнота. Тени волнами откатывались прочь и что-то шипели из своего укрытия. Или это просто ветер? У Ямамото определённо воображение слишком сильно разыгралось.       — Тебе вообще не страшно со мной ходить? — внезапно задал вопрос Гокудера.       Такеши чуть не полетел на землю вместе с фонарём, нести который уже устала рука.       — Ха, если бы я сказал, что совсем нет, то соврал бы, — нервно посмеялся Ямамото, следя за реакцией своего спутника, и поспешил исправиться, как только тот озадаченно нахмурился. — Но это не настолько сильное чувство.       Хаято мотнул головой, стрельнул глазами исподлобья. Светлые волосы беспорядочными прядями упали на лицо. В пальцах закололо — так хотелось их прибрать.       Да что с ним такое, в самом деле?       — И всё-таки ты дурак, каких поискать, — хмыкнул Гокудера, вытаскивая из рукава тонкую трубку. Громко щёлкнули пальцы — вспыхнула искра и тут же пропала. Лёгкий дым растворился в ночном воздухе.       — Ой, ты куришь? — выпалил Ямамото, желая поддержать разговор, но получилось, очевидно, плохо.       Гокудера прищурился, склонил голову набок и саркастически заметил:       — А не видно?       — Но это же вредно!       — Мне-то что!       Гулять вот так с Хаято бок о бок было настолько легко, что Такеши и думать забыл, что повстречал кицунэ.       На пару долгих минут воцарилась тишина. Взволновано роптали деревья. Ледяная корка, тонким слоем покрывшая землю, с громким хрустом ломалась. Холодный воздух покусывал за нос и порозовевшие кончики ушей. Ямамото пристально смотрел на Гокудеру, стараясь найти хоть что-то напоминающее о его демонической природе. Пока выделялась только необычная для этих земель красота. Ничего от звериной сущности, проявившейся ещё вчера. Да и по возрасту они примерно одинаковы…       — Хаято, сколько тебе лет?       — Я, кажется, не разрешал тебе называть меня по имени, — не скрывая раздражения ответил Гокудера и, чуть помедлив, добавил: — Много. Твой отец ещё столько не жил. Мы пришли, кстати.       Ямамото поднял фонарь повыше: мягкий свет озарил маленькую поляну, раскинувшуюся прямо под высоким ветвистым деревом. Корни путались друг с другом, стелились по земле полукругом, формируя что-то вроде колыбели. Серебряные огоньки, похожие на звёзды, замерли в воздухе и слегка подрагивали. Где-то рядом был ручей: Такеши слышал его журчание, похожее на чей-то звонкий смех.       Гокудера вытряхнул пепел из трубки, спрятал её в рукав и сказал:       — Погаси фонарь.       Ямамото едва не выпалил глупое «а зачем?», но вовремя одёрнул себя и выполнил то, что ему сказали. Рука сама собой переместилась на рукоять меча. Металл приятно ощущался в ладони, жалил холодом, а потом теплел, узнав своего владельца. Оружие воспринималось почти как друг, который всегда защитит.       Гокудера покосился на Такеши и издал смешок, который спрятал за широким рукавом кимоно.       — Точно не боишься?       — Нет, конечно! — удивлённо воскликнул Ямамото.       Улыбка Хаято стала шире.       — А чего тогда меч с собой таскаешь?       Снова Гокудера заставляет его краснеть от стыда. Такеши понимал, как это выглядит со стороны, но не знал, стоит ли рассказать, что это всего лишь дурацкая привычка.       В конце концов, Хаято действительно не человек. Кицунэ хитры и в любой момент могут не просто укусить руку, которая кормит и гладит, а отгрызть по локоть. Действительно есть смысл носить с собой оружие, когда отправляешься с лисицей на прогулку ночью в лес, но… это же Гокудера. Возможностей для нападения было достаточно — Ямамото даже сейчас был слишком лёгкой добычей — но он ни одной не воспользовался.       — Это не то, что ты думаешь… — попытался объясниться Такеши, но его резко прервали.       — Прекрати оправдываться, — голос надломился, послышалось едва уловимое рычание. Из-за спины мелькнули лисьи хвосты.       Гокудера тут же замолк, прокашлялся и с демонстративно равнодушным выражением лица прошёл мимо мечника. Облюбовав себе место в корнях дерева, он, путаясь в слоях ткани и шипя сквозь зубы ругательства, устроился поудобнее и махнул рукой, подзывая Ямамото к себе.       С плеч свалился тяжёлый груз, в сравнении с ним гора Фудзи — маленький холмик. Сердце наполнилось радостью, которая, как прозрачная вода в ручье, бурлила и готова была перелиться через край. На губах застыла глуповатая улыбка, впрочем, Такеши и так чувствовал себя дураком, каких в мире нет. Ну и пусть, зато он счастлив.       А всего лишь нужно было знать, что Гокудера на него не обижается.       Ноги плохо слушались, одежда тоже так и норовила запутаться в корнях. От собственной неуклюжести стало неловко: Хаято наверняка сейчас смеялся с него в мыслях, но просто из вежливости не говорил всё, что думает. Хотя… язык свой он никогда не сдерживал.       Звякнул меч, напоминая о себе. Ямамото вскинул взгляд на Гокудеру, тот сидел боком, подпирая кулаком щёку, и со скучающим видом наблюдал за соседом. Такеши так и слышал это издевательское «ну, и что дальше?», зашифрованное в изогнутой брови, едва заметно дёрнувшемся уголке губ, пальцах руки, отстукивающих непонятный ритм на колене. Доверять Хаято явно не умел, щерился, колючки выпускал, готовясь чуть что кинуться с зубами-когтями наголо. Меч? Шутите? Бесполезная игрушка — можно сразу выбросить.       Лучшая защита — это нападение.       Однако Ямамото остро хотелось, чтобы рядом с ним не было надобности готовиться к худшему. Отвязав ножны от пояса, он без колебаний отложил меч в сторону на расстоянии, говорящем о том, что бросать своё верное оружие он, конечно же, не собирается, но и мгновенно дотянуться до него будет непросто. Глаз не прятал: зеркало души ведь. Так пусть Гокудера увидит его честность, он ведь наверняка может.       Судя по всему, разглядел: рука спокойно лежала поверх ткани, сбившейся крупными складками.       Молчание не то чтобы сильно угнетало, скорее… просто было очень неловким. То самое, при котором не знаешь, куда себя деть и стараешься зацепиться вниманием за любую деталь в пространстве. Лунный отблеск на припорошенной снегом земле — такого же белого-белого цвета кончик пушистого хвоста. Причудливо изогнутая ветка — смешно торчащая на затылке короткая прядка. Россыпь огоньков в воздухе — перевязь сверкающих цепочек на изящной шее. Кусочек тёмного неба — аккуратное запястье, выглядывающее из-под задравшегося плотного рукава… Да что ж такое! Ямамото зажмурился, смаргивая странное наваждение. Ситуацию нужно срочно спасать, но беда в том, что он не знает, о чём разговаривать с кицунэ.       — Чего ты хочешь, Такеши?       Ямамото удивлённо уставился на Хаято, которого, кажется, замешательство собеседника только забавляло. Наверняка считает его очередным глупым мальчишкой и хохочет внутри.       — В каком смысле?       — Боже, какой же ты тугодум! — тяжело вздохнул Гокудера. Лисий хвост дёрнулся: слегка раздражён. — Заветное желание? Цель всей жизни? Что я должен тебе за молчание? На Хибари ты не работаешь, сразу видно…       Внутри кольцами сворачивалась обида, но пока не спешила подымать свою змеиную голову. Такеши как-то не подумал, что завоевать доверие кицунэ будет так непросто. В деревне сына рыбака любили все. Но Гокудера клевать на его врождённое обаяние как-то не спешил.       — Ты прав, — Ямамото старался сохранить лёгкость в интонациях, в поведении, но внутри всё клокотало от напряжения: выбирать слова нужно было с осторожностью. — Но мне интересно, с чего такие выводы?       — Это неважно, — фыркнул Хаято, отворачиваясь. — Меня интересует только…       — А я хочу получить ответы. Считай, что это и есть моё желание.       Уголки губ сводило от сдерживаемой улыбки, но Такеши просто не мог спокойно смотреть. Светлое лицо Гокудеры выражало искреннее непонимание, переходящее в злость. Ямамото определённо сошёл с ума, потому что вид раздражённого лиса вызывал смех и умиление.       — Издеваешься надо мной?! — оскалился Хаято, подскакивая на месте.       — Вовсе нет: я предлагаю сделку. Или слабо?       Щёки кицунэ пошли пятнами и даже хвост распушился, как шерсть на холке у разъярённого котёнка, который хочет казаться больше и страшнее. Ощерился весь, из глаз искры мечет. Такеши неловко чешет над губой, пытаясь спрятать улыбку.       Ну не страшно же совсем.       — Ты за кого меня держишь, придурок?! — вскрикивает Гокудера. Неспокойные пальцы теребят кисточку на поясе: жалеет, что нет ничего тяжёлого, чем можно было бы снести собеседнику голову. — По рукам!       Ямамото поражён. Оказывается, развести Хаято на спор — дело плёвое.       — Пожалуй, буду первым?.. — несмело начинает Такеши, незаметно сдвигаясь в сторону кицунэ и быстро, пока ему не успели ответить, продолжил: — Что тебе сделал Хибари?       Гокудера захлопнул рот, клацнув зубами, и обескуражено хлопнул глазами, которые, казалось, стали ещё больше. Такеши отнюдь не дурак, а ещё привык внимательно прислушиваться к внутреннему голосу, который назойливо шептал о том, что начальник отряда охотников имел прямое отношение к тому, что заморский гость, которого обходит стороной полдеревни, шарился по ночам во дворах.       Пышные хвосты беспокойно колыхались. Хаято прятал взгляд, наверняка судорожно прокручивая тысячу вариантов ответа в своей, безусловно, умной голове. А Ямамото подсаживался всё ближе и ближе, замирая внутри от ощущения, что вот-вот его намерения раскроют. На вопрос «зачем?» он бы не смог ответить. Просто хочется. Просто кажется, что так будет правильно.       Гокудера наверняка очень одинок, и эта мысль тяжело давила на рёбра. Такеши отмахивался от неё: он слишком добр. Только и всего.       — А ты думаешь, зачем он в город приехал? — огрызнулся Гокудера. Выровнял спину, вскинул подбородок, посмотрел остро, с вызовом. Закрывался, пытаясь спаси остатки своей уязвлённой гордости.       — Оу, ты, видимо, не так нашу игру понял, — попытался отшутиться Ямамото. Хотя взять Хаято на слабо было легко, но вот слова из него приходилось вытягивать клещами. Кицунэ оскалился, защищая все свои тайны. В ответ Такеши поднял ладони в примирительном жесте, мягко засмеялся и глянул умоляюще: расскажи, легче же станет: — Ну-ну, не рычи. Полагаю, Хибари охотится за тобой? Причём ты лично ему успел сильно насолить: так свирепствует… Угадал?       Хаято сердито засопел, поморщился, как будто съел что-то гадкое, и нехотя кивнул.       — Тогда ночью… Когда ты в мой двор забрёл, — Ямамото понизил голос, стараясь говорить как можно более спокойно: по ощущениям, будто он сейчас идёт по тонкой верёвке, натянутой над обрывом. — Это Хибари за тобой гнался?       Гокудера скрестил руки на груди, устремил взгляд в сторону и замолчал. Ямамото такая тишина не нравилась, но он терпеливо ждал, когда кицунэ наконец поймёт, что зла ему не желают.       — Не он, пока своих подсылает, — голос хриплый, напряжённый. В сторону Такеши кицунэ даже не обернулся.       На такого Хаято смотреть тяжело. Отрешённый, определённо напуганный, но старающийся казаться непобедимым.       Ямамото, решив, что сейчас ему необходимо быть смелее, быстро преодолел расстояние, отделявшее его от Гокудеры, и сел рядом. Тот только фыркнул, одёрнув подол, который сосед случайно зажал ногой.       — Он пока не знает, что кицунэ — это именно я, — конец фразы смазался на выдохе. Хаято откашлялся, сделав вид, что голос у него ломался вовсе не из-за волнения.       У Такеши тоже всё трепещет в грудной клетке. Грань уже почти пройдена, осталось буквально пару маленьких шагов, но за ней — ворох чужих тайн, в которые, очевидно, никому до этого лезть не хотелось.       — Так те… неприятности, — Ямамото стоило бы прикусить язык и вообще не раскрывать свой рот, но уже было поздно, — твоих рук дело?       — Отчасти, — махнул рукой Гокудера, нахмурившись. — Если ты про убийства, то не я.       — Так и знал, — Такеши действительно верил кицунэ, как бы это абсурдно ни звучало. — А Намикаву-сана…       — Так этому старому хрену и надо! — прервал его Хаято. На губах появилась самодовольная улыбка и тут же исчезла. — Ему всё равно уже давно в могилу пора…       — Ты жесток!       — Думаешь?!       В тот момент Ямамото готов был признать, что смеющийся Гокудера — самое красивое, что ему доводилось видеть.       — Теперь твоя очередь, — сказал Такеши, слегка споткнувшись на полуслове: Хаято смотрел слишком пристально, да ещё и коленями почти соприкасался с его. — Моё заветное желание — стать великим воином. Поэтому прошу, чтобы ты тренировался со мной.       Гокудера удивлённо захлопал ресницами.       — Понимаешь, в тот раз, когда… — лепетал Ямамото, рассеяно ковыряя дырку в широком рукаве. — Когда мы встретились… Я впервые почувствовал, что значит драться по-настоящему.       Изогнутая светлая бровь, отпечаток сотни неозвученных вопросов на лице. Кусачая неловкость заставляла отвернуться: «не смотри — точно пропадёшь». Но, кажется, уже поздно. К Хаято тянет со страшной силой. Хочется, чтобы ночь не заканчивалась: подольше посидеть вот так, плечом к плечу, укрывшись под деревом в окружении витающих вокруг волшебных огоньков, оттянуть момент, когда придётся встать и разойтись.       Ямамото вздрогнул от прикосновения к боку прямо в том месте, где осталась рана от когтей.       — Вот оно тебе надо? — Гокудера нахмурился и прикрыл веки. Такеши почувствовал, как от пальцев кицунэ исходило тепло, от которого царапины начали слегка пощипывать. — Я ведь не мечник.       — Нужно. Остальное не важно.       — Тогда чёрт с тобой.       Боль в боку унялась, Ямамото улыбался расслабленно. Напряжение спало, даже дышать легче. Он облокотился на ствол дерева — шершавая кора впилась в спину, но это такие мелочи — и чуть сдвинулся в сторону, уступая немного места Хаято. Раздражённое сопение вызывало смех, который пришлось затолкать обратно в горло, чтобы кицунэ не обиделся.       — Ты сидишь слишком близко, придурок, — буркнул Гокудера, всё-таки укладываясь рядом.       — Да ладно, не жадничай! — захохотал Такеши и украдкой, будто бы случайно, коснулся острого локтя. — Отсюда хорошо звёзды видно.       Не соврал же. В обрамлении веток прямо над их головами возвышалось тёмное небо, усыпанное сияющими точками, которые словно бы закручивались в единый серебристый вихрь. Казалось, ткнёшь пальцем — и по чёрному полотну побегут круги, разгоняя мелкие огоньки. Но Ямамото знает: как ни тянись — не достанешь. В детстве проверял, вытягиваясь во весь рост, стараясь поймать руками хоть немного звёздной пыли.       — Кстати, Гокудера, — заговорил Такеши, поворачивая голову в сторону кицунэ, — почему ты до сих пор не использовал на мне свои… чары? Мог бы в любой момент убить, а я даже против не был.       Хаято сощурился, растягивая рот в хитрой ухмылке:       — Ты и так попался.       Всё оставшееся до рассвета время они провели в молчании, но даже этого было достаточно.