***
За высокими зданиями тлел мартовский закат. Теплый западный ветер ласкал только распустившиеся листья. Яркая зеленая вывеска ядовитым светом обливала лицо Чимина. Прихрамывая, парень медленно спускался по небольшой лесенке к дверям травмпункта. Под свободными джинсами на левом колене был намотан эластичный бинт, а под пушистым джемпером и курткой пряталась тонкая кожа, вся в маленьких синяках и ссадинах. Пак на сотый раз прокручивал у себя в голове состоявшийся с врачом разговор: — Вы так… Упали? — доктор приподнял бровь, вопросительно взглянув на пациента. — Угу, — кивнул Чимин, — скользкие лестницы у нас в университете, давно пора пожаловаться. Врач недоверчиво оглядел юношу. — Вы все же танцор, неужели лестницы вам не по плечу? — в ответ на это блондин промолчал, — что ж, впредь будьте аккуратнее. На этот раз всего лишь небольшое растяжение, но даже с вашим родом деятельности это совсем не безвредно. — Обязательно буду. Спасибо вам! — Чимин широко улыбнулся, что даже серьезный хмурый травматолог не смог сдержать улыбки и немного просиял в ответ. И, наконец, поверил. Теперь Пак шагал по вечерней улице, полной огней магазинов и фар автомобилей. Жизнь воскресным вечером кипела, не сбавляя темп. Танцору была приятна эта атмосфера. В ней можно было раствориться и не думать о произошедших неприятных событиях. Все вокруг отдыхали, прогуливались по бульварам болтали. В выходные дни, когда солнце ушло на покой, город всегда наполняется атмосферой какого-то живого праздника. Чимин украдкой разглядывал идущих ему на встречу людей: усталые и пьяные студенты, семьи с сонными детьми и веселыми родителями, симпатичные девушки с пакетами из магазинов одежды. Дойдя до конца улицы, обернутой в вечернюю прохладу и ароматы уличной еды, блондин свернул на большую дорогу к парку. Парк был любимым местом Чимина: здесь он любил разминаться, пританцовывать в наушниках, наблюдать за птицами. Зимой свет гирлянд освещал каменные дорожки парка, а пушистые голубые елки испускали хвойный аромат, который так хорошо сочетался с запахами апельсинового чая из местных киосков. Летом игольчатые тени спасали от зноя, в высоких мозаичных фонтанах журчала вода, а с детских площадок разносились визги и смех малышей. Юноша год назад, когда переехал в столицу из Пусана, облюбовал это место. Скамейка в самом дальнем краю парка служила ему настоящим укрытием от всех мирских проблем. Еще будучи старшеклассником, он прибегал сюда после тренировок, скидывал джинсовый пиджак и доставал из спортивной сумки хорошо спрятанный блокнот. Часами напролет он писал здесь стихи. Еле добравшись до своей скамейки, Чимин свалился на нее, тяжело дыша. Травма была несерьезной, но колено неприятно ныло, и ему приходилось переносить вес на другую ногу. Ходьба становилась все более тяжелой, и под конец он никак не мог унять боль в связках, как и стук сердца, которое бешено колотилось. Усевшись на своем деревянном ложе, он достал потрепанный дневник с торчащими во все стороны цветными закладками. Свет фонаря падал как раз на блондина, позволяя ему не напрягать глаза при письме. Отдышавшись и открыв дневник, Пак окинул дорожку взглядом: ни единой души, как ему и хотелось. Парень поднял голову вверх, к небу, почти запрокинув ее, а потом перевел взгляд на елки и кое-где растущие кипарисы. Открыв дневник примерно на середине, он пробежался глазами по исписанным затертым карандашом страницам. На бумаге творился полнейший хаос, подобный суматохе «Герники» Пикассо. Черные пятна танцевали среди кружев неаккуратных слов, выброшенных на бумагу волной. Немного подумав, он проговорил себе под нос какие-то слова и записал новые строки. Рука держала покусанный карандаш, который был готов вот-вот расколоться на кусочки под давлением поэта. Изредка Чимин отрывался от процесса и оглядывался по сторонам, как испуганный зверёк. Грифель скрипел, страницы шуршали, парень время от времени потряхивал головой, чтобы убрать короткие волосы с влажного лба. Кружева чернил вплетались в волокна бумаги, складывая новые мотивы:Скажи,
Со сладкой своею улыбкой скажи,
Расскажи,
Тихо, нежно мне прошепчи…
Не жертвуй собою,
Будь плавной змеею.
Пак глубоко вздохнул и немного пожевал губу, перебирая в голове покрошенные рифмы.Не нужно меня больше держать,
Мне нужно скорее отсюда сбежать.
Покинь, оставь, уйди от меня!
Оставь одного навсегда.
Уйди, покинь, не бросай же меня,
Прошу, спаси, огради!
Полностью погрузившись в процесс, юноша не чувствовал течения времени. Вечер становился все более холодным, и Чимина начало подтряхивать. Зубы стучали то ли от пробирающей прохлады, то ли от творческого возбуждения. Он снова и снова шевелил губами, проговаривая созвучные слоги:Я так отчаянно бросаюсь, бегу,
Но прекратить это никак не могу.
Я лгу.
Попадаюсь, и снова по кругу,
Все лгу,
Прекратить не могу.
Я пойман на лжи,
И весь я в плену.
Найди, спаси,
Верни мне мой смех,
Я прошу…
Карие глаза блестели от восторга. Написание стихов действительно вдохновляло Чимина. Подобное чувство эйфории и огонь внутри приносили ему только стихи и танцы. Подобно движениям в просторном зале, его мысли двигались у него в голове. Они были его музыкой и его кислородом.Освободи меня из пламени ада,
Спаси меня, того, кто был наказан.
Я в этой боли крепко закован,
И гроб мой давно оцинкован.
Я потерял свое лицо,
Пропала душа давно,
Я хочу лишь вернуть себя.
Спаси, спаси же меня!
Когда дело было сделано и последняя точка поставлена, Чимин закрыл дневник. Он никогда не читал готовые стихи сразу после написания. Он любил сравнивать это с готовкой: «дайте свежевыпеченным стихам немного настояться и остыть, — говорил он про себя, — а потом прочтите и подумайте хорошенько, что вам нравится, а что нет». Парень встал, размял затекшую спину и немного потер замершие ладони. Убрав все в сумку, он собрался пойти домой, но нога сильно заныла, и он опять сел на скамейку. «Ну и как я теперь дойду?» — подумал Пак, посмотрев на верхушки деревьев. Через пару минут он опять встал, решив точно дойти до остановки на этот раз. Медленными шагами он двигался по пустынной тропинке, ведущей к выходу из парка. Желтые фонари уже не горели в некоторых его уголках, поэтому еловая аллея по обе стороны от тропы растворялась в густой тьме. Юноша никогда не боялся ходить здесь в одиночестве. Он не боялся пустоты или темноты и вполне уверенно чувствовал себя в подобных ситуациях. Но почему-то сейчас, услышав шаги на параллельной дорожке, по коже его пробежал неприятный холодок. Чимин напрягся и попытался ускорить шаг, но боль в колене не давала ему сделать этого. Он попытался незаметно оглянуться, но ничего не увидел. Пульс застучал в ушах, и Пак никак не мог наладить дыхание. Справа от него, из-за куста, вышли два парня, видимо, тоже студенты. Они молча шли, немного покачиваясь от тяжелых спортивных сумок. Когда они прошли мимо, Пак облегченно выдохнул и положил руку на бок. «Напугался такого пустяка, тебе должно быть стыдно, Пак Чимин», — сказал он себе. Он прошел еще несколько шагов и резко остановился. Сердце ушло в пятки и почву выбило из-под его ног на мгновение.Я ЗАБЫЛ СУМКУ!
Он не сразу обнаружил пропажу. Но, когда увидел студентов с большими спортивными сумками через плечо, он автоматически положил руку туда, где должна висеть его. Для осознания потребовалось время. И теперь он уже бежал, настолько быстро, насколько мог, к своей скамье. Вернувшись, Чимин с облегчением обнаружил, что все вещи на месте. Вокруг не было никого, кроме курившего мужчины на другом краю дорожки. Пак немного отдышался и собрался уже идти, но незнакомец окликнул его: «А не поздновато ли гулять одному, мальчик?». Чимин не обратил внимания и пошел в сторону выхода. К нему часто приставали поговорить незнакомцы, и самым действенным способом избавиться от непрошенных собеседников было игнорирование. Парень шел, не оглядываясь, но он слышал, что мужчина направлялся к нему быстрым тяжелым шагом. Странно, но Чимину не было страшно или жутко, даже неприятно не было. Ему просто очень не хотелось слушать очередного пьяницу, который будет рассказывать ему истории из жизни, поэтому он стремился скорее уйти из парка. Немного пройдя, Пак уже слышал шаги прямо за спиной и через секунду тяжелая рука легла ему на плечо. Пак развернулся, и в нос ему ударил резкий запах табака и алкоголя, который еще не перерос в перегар. Мужчина, прилично выше него, стоял и смотрел куда-то сквозь Чимина, вероятно, он был не способен сфокусировать взгляд. — Уберите руку, пожалуйста, — спокойно проговорил Пак, борясь с подступающим чувством тошноты, — мне нужно идти. — Что такой маленький мальчик делает в парке в такое время? — незнакомец попытался улыбнуться, но улыбка получилась такой натянутой, что походила скорее на жуткую гримасу, — тебя проводить до родителей? — Я уже не школьник, отпустите меня, — уже жестче сказал Чимин. Мужчина немного отошел к краю дорожки, потянув за собой парня. Свет фонаря упал на них, и Чим смог разглядеть человека получше: он выглядел вполне прилично, значит, точно не был бездомным или алкоголиком. Качественный костюм и теплое пальто выдавали в нем юриста или другого немаловажного офисного работника. Широкополая шляпа отбрасывала тень на квадратное лицо с редкой щетиной. На вид мужчине было лет тридцать пять, не больше, но кожа на руках была покрыта морщинами и частицами отшелушившейся кожи, так что Пак подумал, что ему лет сорок, может даже почти пятьдесят. «Наверное, просто напился на каком-нибудь мероприятии», — подумал юноша, — «от него будет легко избавиться». На этой мысли Чимин ужаснулся тому, насколько обыденной вещью стали для него приставания, но думать сейчас было некогда. Мужчина уронил свой дипломант, из которого вывалилась какая-то папка с бумагами, а из кармана выпала пачка дорогих сигарет. Освободившейся рукой он взял Пака за талию и попытался приобнять: — Что вы себе позволяете? — блондин тут же перешел на крик в надежде привлечь хоть чье-нибудь внимание, но вокруг больше никого не было, — отпустите меня сейчас же! Незнакомец только сильнее улыбнулся, поведение Чимина его явно раззадорило. Парень стал вырываться, колотя руками мужчину в грудь, но большая спортивная сумка сковывала движения. — Тише, тише, что ты так сопротивляешься, мальчик? Я тебя не обижу… Чимин ударил мужчину в шею, и тот немного отстранился. Тогда у него получилось вырваться из хватки, но он немного не рассчитал силу и ударился головой об столб фонаря, стоящего сзади. Звенящая боль прошлась по голове, Пак закрыл глаза и упал на колени. Он совершенно забыл о незнакомце и думал сейчас только о том, что было бы очень плохо заработать себе сотрясение мозга. Он потер рукой голову и посмотрел на ладонь. Крови не было. Но в глазах плыло, мир качался и кружился, а все звуки в мгновение стали тише в несколько раз. В глазах появились слезы. Почему-то он вспомнил о том, как в младших классах одноклассник случайно ударил его стулом. Дети бесились на перемене, пока учитель вышел из класса, а Чимин, как всегда, оказался в том самом месте в нужное время. Тогда он тоже упал, но не потерял сознание. Острая боль коснулась его не сразу. Мальчик не понимал, что с ним случилось. Когда вокруг дети засуетились, маленький Чим только и повторял: «Все в порядке, все хорошо!». Потом он так же потер место, куда пришелся удар. Теперь перед глазами стояла картинка его окровавленной руки. Звуки смазались, кабинет погрузился в напряженную тишину. Мир поплыл. Чимин ничего не слышал, то ли из-за последствий удара, то ли потому, что дети были шокированы увиденным и молчали. Тело уже девятнадцатилетнего Пака пробила дрожь, колени подкосились, и он упал на руки, а потом и вовсе лег грудью на плитку дорожки. Мир исчез, и слышал он лишь только глухие приближающиеся шаги, которые раздавались раскатами грома внутри его черепной коробки.***
— Не забудь, Гуки, сегодня ночью едем встречать маму с вокзала! — Хосок хозяйственно потер руки, расправившись с грязной посудой. — Да помню я! — Чонгук натянул на голову черную кепку, и немного волнистые волосы вылезли из-под нее, застыв в причудливых петлях, — я только за справкой для борьбы, я не буду шататься по центру до ночи. — Ты всегда влипаешь в неприятности, — прикрикнул Чон-старший, — если ты попадешь в полицейский участок, я заберу тебя только через сутки. Либо пусть тебя забирает Тэхен-и, вы с ним уже достаточно сблизились, — Хо захихикал, а младший запустил в него подушку, — хэй! Тебе нужно по-другому выражать недовольство, братик, в прошлый раз мы так разбили посуду в чужом доме. Чонгук цокнул и вышел из комнаты. Старший продолжил хлопотать на кухне. Ему было неловко занимать пространство, потому он пытался сгладить это помощью по дому. На следующий день его уже ждала беседа с Джином и Тэхеном про то, что Хоби и его брат вовсе не доставляют никаких неудобств, и старший не должен работать по дому, потому что он гость. Но лучезарная улыбка не даст семье Ким и шанса устоять перед уговорами Хосока, так что они смирятся со всем. Теперь Тэ и Джин не будут оставлять посуду после завтрака и не будут кидать грязные вещи на полу в ванной, чтобы Хосок не начал уборку. Старшему Киму было крайне неловко, что его гость напрягается, а Тэ думал, что это лучший гость, который у них когда-либо останавливался. Точно получше, чем все эти странные богатые дяденьки с огромными часами, которых он видел постоянно в девять-двенадцать лет. Чон младший шел на остановку. Его автобус уже вот-вот должен был отъезжать, потому он бежал со всех ног. Запрыгнув в транспорт, Чонгук сел на самое дальнее место и надел наушники. Автобус немного жужжал, проезжая по длинным эстакадам. Вокруг носились машины, по тротуарам сновали пешеходы. Через двадцать минут в окне начали мелькать огромные небоскребы, которых младший вживую видел очень мало. Вид большого города завораживал его. Небо уже желтело к вечеру. Он вышел на остановке почти в самом центре Сеула. Недалеко была его секция, где скоро он начнет заниматься борьбой. Чонгуку не терпелось познакомиться с новым тренером и остальными ребятами. В его родном городке отношения с другими спортсменами не сложились, так что теперь он надеялся найти новых друзей. Но сначала ему нужно было добраться до диспансера и получить справку. Анализы были сданы еще до переезда. Оставалось самое простое. Он быстро закончил со всеми делами и после больницы направился в центр. У Чона еще было время до возвращения домой, так что он прогулялся по улице, которая кишела музыкантами и танцорами. Гук рассматривал сувениры, которые продвали очаровательные миниатюрные бабушки в милых старинных лавках, и вдыхал аромат вкусной еды. Он даже успел отведать рамена. Горячий бульон брызгал во все стороны, и парень с удовольствием хлюпал аппетитной лапшой. Он долго ходил по тротуарам и смотрел на большой город. Парень быстро привык к шуму пока чужой ему столицы и теперь предвкушал новую жизнь на новом месте. Под ногами шуршали жухлые прошлогодние листья. Спустились холодные сумерки и через какое-то время совсем стемнело. Чонгук забрел в какую-то тихую и от того уютную улочку, которая вела к странным заросшим вьюном воротам. Маленькая тропинка вела вглубь леса. Удивительно густое скопление зеленых деревьев выросло прямо среди дворов. Парень, движимый любопытством, направился туда.***
Пьяный мужчина подходил все ближе к полуживому телу. Чимин совершенно потерял осознание того, где он находится и что вокруг него сейчас происходит. Пак попытался приподнять голову и ухватиться мутным взглядом хотя бы за какой-нибудь силуэт в этом хаосе. Картинка кружилась, черные пятна чередовались с рыжими бликами фонарей. Внезапно табачный запах резко ударил в нос, вызвав сильный приступ тошноты. У парня не было сил даже на то, чтобы отвернуть голову, так что он просто смотрел потерянными и неспособными сфокусироваться глазами в пространство перед ним. Сильно прищурившись, Чимин смог разглядеть фигуру странного незнакомца. Юноша не мог пошевелить и пальцем. Пытаясь напрячь мышцы и встать, он получил только новые приступы боли и тошноты. Блондин не мог придумать, что ему делать, голова гудела и ни в какую не хотела думать. Вдруг Пак увидел, как к первой широкой фигуре сзади подошёл силуэт поменьше. Он услышал голоса, хоть и не мог разобрать ни единого слова. Как показалось парню, объекты стояли друг на против друга целую вечность, но на самом деле неслышный для Чимина разговор шел чуть больше минуты. Неожиданно большое пятно покачнулось и поплыло вниз, а потом и вовсе слилось с горизонтом. Пятно поменьше перенеслось туда, где незнакомец пропал, и темнота накрыла Пака опять. Когда сознание опять вернулось к парню, он разлепил тяжелые веки. Лицо обдавало холодом, пара капель воды стекало по лбу. Чимин обнаружил себя лежащим на скамье, под головой было что-то мягкое и пахнущее детским шампунем. Щека, на которой лежал блондин, немного горела, болело место удара об столб, в ушах звенело и ныли колени. Но тошнота ушла, и звон в ушах начал утихать через какое-то время. Картинка перед глазами начала проясняться. Еще в полусознательном состоянии, Пак углядел, как приставший к нему недавно мужчина быстро ковыляет к выходу из парка. Он не потрудился даже собрать выпавшие бумаги, лишь схватил дипломант и поспешил убраться подальше. Чимин все еще не осознавал, что с ним произошло и почему незнакомец так быстро ретировался. Щеки коснулся прохладный ветер. Юноша услышал беспокойный голос: «Вы в порядке?». Он повернул голову на звук и вновь услышал: «С вами все хорошо?». Довольно глупый вопрос в этой ситуации, но Паку тут же полегчало. Он увидел перед собой лицо юноши, совсем еще молодого, с длинными взъерошенными волосами. Блондин все еще плохо видел, да и фонарь светил откуда-то сбоку, так что лицо незнакомца толком рассмотреть не получалось. Чимин на автомате потянул к нему руку и коснулся своей ноющей щеки. — Спасибо... Большее он не смог из себя выдавить и опять закрыл глаза. Через какое-то время Пак почувствовал руки на плече и в районе грудной клетки. Незнакомый парень тащил Чимина на себе, умудрившись взять даже тяжелую спортивную сумку. Он приговаривал: «Все будет в порядке, сейчас я отведу вас в больницу».***
Сокджин взял визитку и прочел:«Ким Намджун»
«Младший организатор»
— Так вы организовывали эту замечательную выставку? — Джин просиял, — Тэхен-и, подойди, познакомься с этим человеком! Мужчина стоял с немного наклоненной на бок головой. Он мягко улыбался и изучал незнакомцев своими черными глазами с необыкновенным разрезом. Белые пряди прикрыли один глаз. Тэхен подошел и вежливо поздоровался, на что Намджун кивнул. Ким младший взял из рук отца визитку и рассмотрел ее внимательнее: — Пап, тут есть значок с жестом… — И? — Это значит, что этот господин говорит на языке жестов, — Ким-младший, не зная, как еще объясниться с новым знакомым, опять немного поклонился и отдал визитку хозяину. Сопровождая свои слова большим количеством жестикуляций, Ким Намджун по кусочкам произнес: — Ниче-го, я час-тич-но слышу вас и чи-таю по губам. Не стесняйтесь го-ворить, — организатор широко улыбнулся и прищурился, заразив Джина и Тэ улыбкой, — я могу про-вести вам неболь-шу-ю экскур-сию, ес-ли вы не против некоторых не-удобтсв. — Я знаю язык жестов, Намджун-ши! — Джин радостно, словно ребенок, воскликнул, а сын удивленно уставился на отца, — нас обучали в академии на дополнительных занятиях. Сокджин начал перебирать руками, попутно складывая губы в беззвучные слова:«Почту за честь, если вы проведете нам экскурсию»
Намджун еще шире улыбнулся и показал рукой на коридор. Люди немного рассеялись, и уже можно было спокойно подойти к экспонатам. Он зашагал размеренным шагом, периодически поворачиваясь лицом к семье Ким и комментируя жестами и словами непонятные инсталляции и яркие коллажи на алых стенах. — А здесь вы видим фотографию перформанса французского художника Филиппа Ишару, которая называется «Джунг-ли Амазонки с чело-ве-ческим лицом». Этой инстал-ляцией он хотел прив-лечь вни-ма-ние к проблеме выруб-ки лесов и пока-зать глубокую связь между людь-ми и природой, — немного заикавшись, говорил блондин. Потом он добавил на языке жестов: «Завораживает, не правда ли?». Перформанс представлял из себя проекцию лиц местных жителей на деревья и кусты, растущие вблизи Амазонки. Тэхен внимательно рассматривал картину и все шире открывал глаза и рот от удивления. Но Сокджина это будто и не интересовало. Конечно, до Тэхеновой страсти к искусству ему далеко, но старший тоже любил посмотреть на чудеса, которые люди создавали своими руками. Но где-то после десятого экспоната Джин поймал себя на мысли, что совершенно ничего не запомнил. Главный объектом его интереса сейчас был их новый знакомый. Люди всегда больше всего интересовали Сокджина, а еще он очень любил болтать и слушать, узнавать новые истории. Для экстравертной души знакомства (наконец-то с людьми его возраста) были глотком свежего воздуха. Более того Кима заворожило в Намджуне все: улыбка и милые ямочки, пронзительный взгляд, безукоризненный стиль и изящные руки нежного оттенка. Также актер заметил, что голос Намджуна, который иногда сходил до громкого шепота, был очень приятным, бархатным и журчащим. От голоса собеседника у брюнета по плечам пробежали мурашки. Линия подбородка показалась Джину будто выточенной из песчаного камня самым искусным мастером. — Так мы мо-жем двигаться дальше, Джин-ши? — Наму медленно помахал ладонью перед глазами Сокджина и пощелкал пальцами. — Да-да, можем идти, спасибо, — и Ким-старший быстро отвернулся и спрятал лицо рукой. — Да-а-а, — протянул блондин, — Тэсоб и наша команда очень постарались над этой вы-ставкой, — не без доли гордости сказал он своим спутникам. — Она просто замечательная! Чудесная! — почти кричал от восхищения младший, что отцу пришлось немного осадить его. «Большое вам спасибо, Намджун-ши», — сказал Джин жестами. «Позвольте пригласить вас на ужин, семейство Ким, — новоиспеченный экскурсовод хитро улыбнулся, — здесь есть прекрасный ресторан, и я бы хотел отблагодарить вас за оказанное мне внимание. Тэсоб целый день был занят особыми гостями из Японии, так что я рисковал остаться совсем один на этой большой шумной выставке, а я так не люблю ходить в толпе одному, вы меня очень выручили». Джин сразу же оживился и заулыбался, пока Тэхен стоял и только догадывался, что же такое сказал его отцу новый знакомый. — Тэхен-и, он зовет нас на ужин, ты согласен? — Джин, как маленький, наклонил голову, смотря на сына. — Конечно! Спасибо, Ким-сонбэнним, — сказал Тэ, рассматривая плечо их проводника. Намджун, хоть и не расслышал ответ, все понял по неловким кивкам младего. Согласие новых друзей очень его обрадовало, он опять показал свои милые ямочки на щеках и показал жестом на лестницу, ведущую к гардеробу.***
— Как это ты не поедешь встречать маму?! — Хосок растерянно кричал в трубку, - ты все-таки влез в неприятности? КАК В БОЛЬНИЦЕ?! Гуки, ты в порядке? Не ты пациент?! Уже что-то… Как ты в это вляпался блин? Хоби ходил по комнате, наворачивая сотый круг. Кусая ногти, он слушал объяснения Чонгука, но его голос по телефону заглушало бьющееся словно сумасшедшее сердце. Через полчаса ему вместе с младшим братом нужно выезжать на вокзал, а тут он получает неожиданные новости, да еще и какие! Чон-младший подрался с пьяным мужчиной, заступившись за незнакомца с милой непобитой щекой (как он вообще может говорить такое в экстренной ситуации!), получил в глаз, а потом парня с головой в крови потащил в больницу на себе. А ведь этот ребенок еще даже школу не закончил! — Хоби-хен, все хорошо, я буду в порядке, просто подожду, что скажут доктора. Может моя помощь еще пригодится. Они позвонили его родственникам, а они все в Пусане, тут никого нет. Я вернусь завтра утром, мама будет гордиться мной! — Гордиться точно будет, — старший нервно улыбнулся, — хорошо… Только береги себя, ладно? Если с тобой что-то случится, я тебя убью! — Странная мотивация, Хоби, но учту. — Только что все было настолько плохо, что ты называл меня хеном, а сейчас что? — Я больше не боюсь тебя, — самодовольно фыркнул Чонгук. — А следовало бы, мелкий, я расскажу все маме! И про тарелку, и про случай на вокзале, и про кимчи… — Да почему?! Хосок злорадно похохотал в трубку. — Бай! — Гук резко сбросил звонок. Чон-старший выключил телефон и выдохнул. Волнение по поводу встречи мамы перекрывалось теперь тревогой. Таланту его младшего брата находить неприятности на свою голову можно было только позавидовать. С самого детства с Чонгуком одни проблемы. Хосок стремился его защищать, но почему-то это никогда ему не удавалось. За младшим вообще никто никогда не мог угнаться. Он постоянно попадал в передряги с самого детского сада. А еще по нескольку раз в неделю падал с лестницы, потому что их мама никогда не успевала за ним. Погрузившись в воспоминания, парень улыбнулся. Брат вырос глуповатым, продолжал лезть везде, куда только можно и нельзя. Но Гуки был смелым и очень добрым, он всегда был хорошим мальчиком. Это Чонгук был тем, кто всех защищал. Хоби подумал, что очень рад: тяжелое детство не испортило его, а только закалило. Часы показывали половину десятого. Чон уже ждал такси. Он вышел из дома и запер дверь, оставшись у крыльца. Хозяева уже должны были вернуться, но Хосоку самому пришлось закрывать дом и разбираться с транспортом. Он волновался, не перепутал ли чего, не оставил ли включенной плиту и тому подобное. Было бы спокойнее, если бы Сокджин проводил его, но именно на случай своего позднего возвращения он проинструктировал Хоби и оставил ключи с глупой подвеской в форме тачки. Чон огляделся: погода стояла чудесная, очень теплая. Воздух больше пах маем, а не мартом, теплый влажный ветер со стороны моря играл с листьями деревьев. Тьма окутала тихий райончик с частными домами, где уютно расположился дом семьи Ким. Хосок глубоко вдохнул, и свежий воздух наполнил его легкие. Он безумно любил весну. Весеннее солнце он считал самым приятным, потому что оно грело, но никогда не сжигало. И теперь он встречал это время года в другом городе. Наступило новое начало — года и жизни. За этими размышлениями он провел всю дорогу. Поблагодарив таксиста, он вышел и направился к главному входу небольшого междугороднего ж/д вокзала. Несмотря на позднее время, привокзальная площадь шумела и кипела. Парень огляделся вокруг и прищурился. Яркое табло показывало, что нужный поезд прибыл уже около пяти минут назад. Брюнет подошёл к лестнице, ведущей к главным дверям, и остановился там, пытаясь выцепить взглядом нужного человека. Он стоял около пятнадцати минут и уже порядком подзамёрз, как вдруг услышал чей-то ласковый и радостный голос: — Хосок-и, малыш! Он обернулся, и его тут же поймали в крепкие объятия, от которых стало так тепло на душе. — Я тоже скучал, мам.***
Пройдя по широкой улице и обогнув пару кварталов, Сокджин, Тэхен и Намджун дошли до милого ресторанчика, славившегося разнообразием своей кухни. Небольшое одноэтажное здание с деревянными окнами и резной дверью пряталось среди вечнозеленых душистых растений. Несмотря на прохладную погоду, трава газона не пожухла, и лужайка перед заведением смотрелась очень свежо и живо. Резные фонари освещали золотым светом деревянную лестницу. Из залов доносилась живая музыка, что придавало месту какого-то уютного волшебства. Мужчины зашли внутрь и сразу же почувствовали яркий аромат приправ. Несмотря на позднее время, ресторанчик был полон, и лишь несколько столов ждали своих клиентов. Милая низкая официантка в аккуратном фартуке встретила гостей и провела их до свободного столика. Предложив им меню, она тихо удалилась. Когда мужчины расположились за столом, они поняли, что сели очень близко к импровизированной сцене. Там стояло пианино, и на нем очень умело играл мужчина лет семидесяти. Его старые пальцы удивительно плавно перемещались по клавишам, извлекая классические мелодии. — Я слышал, здесь каждый день играют музыку разного жанра? — спросил Джин, рассматривая меню. Его глаза разбегались из-за разнообразия еды. Пустой желудок уже бунтовал и требовал пищи. Намджун кивнул: — Я час-то бываю здесь. Музыканты тут — са-ми работники и их ро-дственни-ки. Играют не ху-жепрофес-сиональных музыкан-тов, которых я слы-шал. Они очень талантливые! Я плохо слышу музыку, но ритм у них хорош. Тэхен сидел по правую руку от отца, а Наму сидел напротив Сокджина, который уже был поглощен выбором еды. Тэ быстро определился с выбором, теперь он сидел и скучающе рассматривал узор на собственной рубашке. — Намджун-ши, что вы можете посоветовать из здешней еды? — старший взглянул на него. Джун задумался и посмотрел на меню. — Мне очень нравится пибимпаб, который они готовят. О-дин из лучших, что я ел. Еще они отли-чно готовят пулькоги, аромат сто-ит боже-ственный. А напитки у них все очень хоро-шие. Правда лап-ша странновата, на люби-теля… — Думаю, я прислушаюсь к этому мудрому совету. Все выбрали? Официант! Девушка с маленьким пучком словно из воздуха материализовалась у столика, приняла заказ и так же незаметно ушла, предварительно одарив гостей дружелюбной улыбкой. — Бургер? Тэхен, серьезно? — Джин выгнул бровь. — А что? Я люблю их! Да и другие блюда я тоже заказал… я не виноват, что проголодался после выставки. Она была замечательной, правда, Намджун-сонбэнним? — Еще какая! Я безумно рад, что ва-ам понравилось. — А как давно вы занимаетесь искусством? Как познакомились с Тэсобом? Где вы учились? — Погоди-погоди, Тэ, ты слишком заваливаешь его вопросами! — Джин попытался угомонить Тэхена, но это было бесполезно. — Да-вай по порядку, хорошо? — Намджун улыбнулся, и старший Ким невольно расплылся в улыбке тоже, — я работаю в этой сфе-ре лет с двадцати, думаю? Точно у-же не вспо-мню, но еще с универси-тета. Рисованием и фотографией увле-каюсь еще со школы, — он говорил медленно, но сопровождал речь активными движениями кистей рук, — я учился в Европе. Родители переехали в Италию, а я по-сту-пил там во Флорентийскую академию искус-ств. — Серьезно?! Там же так трудно! Как вы учились? — Тэхен резко затих и отвел глаза, осознав, что говорит слишком много. — Жутко трудно, но и интересно! Я ча-сами просиживал в масте-рской, кожа совершенно иссох-ла из-за красок, и зрение упа-ло. Но я никогда не жалел об этом, ни мину-ты в своей жизни. Я не был талантливым, и бы-ло сложно смириться, что ничего у ме-ня так просто не выходит. Пришлось трудиться, очень мно-го, до изне-можения. И вот, я здесь. Ким-младший приоткрыл рот от удивления. - А с Тэсобом познако-мился на какой-то студенческой выстав-ке. У меня уже тог-да была своя мастерская с учени-ками, а он только выпускался с университета. И организовал мероприятие, где сту-ден-ты выставляли свои диплом-ные проекты. Он талантливый и горит страстью к искусству, прекрасный человек. Вы с ним похожи. Ну а вы, Сокджин-ши, почему кинематограф? — Мне просто нравился Бред Питт. Решил пойти по его стопам. — Но он же… он же тогда не был известным, — Намджун попытался прикинуть года, когда Джин поступил в актерское, когда вышел первый кассовый фильм с Питтом и когда появились первые фильмы и дорамы с Сокджином, — с-сколько вам, прос-тите за нетактич-ный вопрос... — Ха-ха, шестидесяти мне нет. Просто байка для всех новых знакомых. На самом деле просто влюбился в театр, когда учился в школе. А дальше пошло-поехало. И внешностью вышел, так что охотно принимали везде. А дальше уже актерское мастерство и труд, тяжелый труд. — Без труда в искусстве и вправду некуда… а ли-цо действительно боже-ственное… — Что? — Ким-старший изумленно заморгал глазами. Наму понял, что озвучил мысли вслух. Он промолчал, слелав вид, что не слышал. Тут подошла официантка и принесла лепешки. Другой официант, парень постарше, помогал ей приносить напитки и блюда. Через минуту стол оказался заполнен блюдами, аромат которых дурманил, а от одного их вида текли слюнки. Тэхен наконец-то вышел из культурного шока, да и Джин мигом забыл, о чем они говорили. Компания безумно проголодалась, и первые пять минут они ели молча. Говядина была настолько горячая, что сок немного трещал на ее поверхности. Румяное мясо источало безумно вкусный аромат. Сокджин тут же принялся за кимчи, а Тэхен с голодным взглядом набросился на бургер. Намджун взялся за сочные токпокки, а потом придвинул себе тарелку сырного супа. — В Европе мне не так силь-но нравилась еда, но их супы-пюре просто волшебные! Когда ем та-кой в Корее, то сразу представ-ляю себя на средиземноморском побе-режье. Иногда очень хоче-тся вернуться…***
Юнги мрачно брел по улице, под ухом проносились жужжащие автомобили, но парень был поглощен своими мыслями и музыкой. Он побывал на трех совещаниях сегодня, а его не взяли даже грузчиком. Он злился, то ли на себя, то ли на недальновидных и ограниченных работодателей. В кармане все еще лежал свернутый листок с номером телефона. Компании охотно раздавали свои визитки, но все заявки Юнги отклонялись, да еще и по таким мутным причинам. Он кипел от обиды и желания наконец-то справиться с этим испытанием. Сейчас ему нужны были деньги как никогда. Под подошву попал камень, и Мин с такой силой пнул его, что тот отлетел в мусорку и отозвался громким металлическим звуком. Куча прохожих обернулась, но парню было абсолютно плевать. «Скорее бы добраться до дома и исчезнуть в бескрайних просторах интернета». А может он бы опять сел писать музыку. Юнги никогда не знал заранее, получится ли у него что-то сегодня или через час, так что ничего не планировал. Крайне подавленное состояние могло помочь или помешать ему, и это всегда была лотерея. Надежда найти что-нибудь иссякала с каждым шагом. А перспектива вернуться в Ульсан его совсем не прельщала. Там найти нормальную работу, тем более с возможностью развиваться в будущем, было еще труднее, чем в этом городе. На плечах парня сейчас была огромная ответственность. Только от него сейчас зависела жизнь его маленькой дружной семьи. Он шел, особо не глядя, куда, и вдруг врезался во что-то твердое. Юнги был готов взорваться, но его остановила табличка, которая висела на неожиданно появившемся препятствии. Она гласила: «Музыкальный магазин». А внизу был прилеплен написанный от руки листок: «Ищем сотрудников. Обращаться на кассу или по телефону». Что-то щелкнуло в голове у парня. Мгновенно забыв про ушибленный нос, он вошел в магазинчик. Небольшое помещение с черными стенами, увешанными инструментами, окружили его. На кассе стоял молодой человек в очках, на вид чуть младше Юнги, с татуировкой на всю руку и проколотой бровью. Бэйджик гласил:«Пак Джэхен»
— Приветствую в нашем магазине, чем могу помочь? — кассир отчеканил стандартные фразы, даже не отрываясь от телефона. — Здравствуйте, я просто… смотрю, — Мин неуверенно оглянул кассу, а потом бросил взгляд на музыкальное оборудование, стоявшее у стены. — Угу, смотрите, — так же безразлично вбросил сотрудник. Юнги потоптался на месте, и хотел было уйти, но опять повернулся к Джэхену, который, видимо, даже не замечал его присутствия. — Вообще-то я по поводу работы… — Хах? А, вы по объявлению, —Пак впервые отвлекся от мобильника, — ну, нам требуется кассир, который, по сути выполняет обязанности не только кассира, но и уборщика, тех. специалиста, грузчика, маркетолога и всех-всех-всех. Зарплата невысокая, но и не низкая, работа тяжелая, но интересная. Команда вредная, но дружная, ну что, возьмешься? Юн очень удивился и уставился на парня: — Что? Вот так сразу? — Ну а нам что, нужны прелюдии? Сейчас узнаю твое имя, а там уже и форму выдадим. Так, кто ты? — Мин Юнги. Опыта работы в разных сферах много, больше семи лет, и в музыкальных установках разбираюсь. — Вот и прекрасно, нам подходишь. Вот анкета, приходи завтра в два, будет совещание. Не бойся, это просто формальность, думаю, тебя возьмут. Еще вопросы? — Да… нет, никаких вопросов. — Хорошо. Тогда бывай, — Джэ опять взял телефон и больше не произнес ни слова, как нпс в игре, чьи реплики иссякли.«Я что… только что нашел работу? Впервые это было так просто...»
Совсем ошеломленный Юнги пошел домой, даже не попрощавшись. Он почувствовал, как камень свалился с его плеч.***
Сокджин продолжал уплетать свой пибимпаб, довольно улыбаясь. Он то и дело поглядывал на своих спутников, которые молча ужинали, но явно желали о чем-то поговорить. Тогда отец решил вмешаться: — А Тэхен вот тоже свою выставку планирует… — ПАП! — младший гневно посмотрел на него, попутно заливаясь краской. — А что, — Намджун вмешался, — выставки всегда хорошая идея. Это воз-можность показ-ать с-себя и найти новые с-вязи. Может ты пока-жешь мне свои рабо-ты? — Ох, нет, не стоит. — Что с тобой, Тэтэ? Ты никогда прежде не стеснялся своих работ. Это он только перед вами смущается, потому что вы ему понравились, — обратился он уже к Намджуну, — его работы правда великолепны. Сокджин протянул Джуну телефон с открытой галереей: — Вот, полистайте, это он нарисовал в пять лет, а это в девять. Эту картину в старшей школе, а эти три еще в начальной. Мы только и успевали ему покупать холсты и кисти. А краски… сколько красок он потратил. Но все не зря. Джин точно не был тем, кто хорошо разбирался в изобразительном искусстве, как бы не старался, и Наму понимал, что, хоть картины его сына и правда хороши, Ким-старший так восхищался ими из-за огромной любви к Тэхену. Для него действительно не существовало мастера искуснее, и эта предвзятость умилила опытного художника. Намджун с интересом листал фотографии, пока Тэхен сгорал на своем месте. — О-о-о. Я вижу, ты очень талан-тлив. Прекрасный почерк. И видение необычное. Совсем не акаде-мическое. Где ты учился? Ким-младший все еще молча умирал в кресле, так что отец ответил за него: — Где он только не учился. И в художественных школах, и у индивидуальных учителей. В школе ходил в старшую группу. Но буквально за пару месяцев он обгонял программу и шел дальше. Последние годы учился сам, это было самым эффективным обучением. — Ты большой молодец, Ким Тэхен, настоящий художник. Тэ, сидевший все время тихо, только отрывисто поблагодарил Намджуна и кивнул. Старшие засмеялись. — Тогда, за сегодняшний вечер? Прекрасный и интересный вечер, — Сокджин налил соджу. Еще полчаса длилась оживленная беседа. Но тут Намджун решил встать, немного размять затекающую спину. «Вроде еще молодой, а кости такие страдающие». Он тряхнул головой, и раздался плюх. Все трое опустили глаза на стакан с соджу. На его дне лежал маленький слуховой аппарат. Глаза Джуна тут же расширились и наполнились ужасом, а остальные просто испуганно смотрели на него и ждали дальнейших действий. Ким достал аппарат и направился в уборную. Тэ и Джин тихо сидели все десять минут, пока его не было. Когда художник вернулся, он показал им аппарат и положил его на стол. А потом жестами сказал: «Он утонул. Его нужно помянуть» Джин нервно хихикнул, пока Тэхен сидел, ничего не понимая, и хлопал глазами. «Это определенно хороший вечер. Будет, что вспомнить» Он сел и продолжил трапезу, пока семья Ким сидела в недоумении. «Да не волнуйтесь, это со мной не впервые, дома у меня лежит запасной. А теперь давайте есть, ресторан скоро закроется».***
Чимин открыл глаза. Яркий свет отозвался пронзительной болью в голове, и Пак невольно прищурился. Он лежал в кровати. Вокруг была только ужасно белая пустая комната с окном и маленьким столиком у кровати, на котором лежали бинты и какие-то растворы. Образы произошедшего стали медленно складываться в его мыслях, и Чимин ужаснулся: завтра нужно было выходить на учебу, тренировки не могут ждать ни единого дня, а он застрял в больнице после неудачного столкновения с пьяным незнакомцем. Тут парня охватила паника: он не знал, где его спортивная сумка, полная важных и ценных вещей. Ключи, форма, дневник, кошелек… вся его жизнь была сейчас сосредоточена в одном предмете, и он не мог потерять это все за раз. Чимин оглянулся и увидел, что сбоку от него на стуле сидел парень, одетый во все черное. Он не заметил пробуждения Пака сразу, но когда тот повернулся прямо на него, черноволосый юноша оторвался от телефона: — Доброе утро! — Э-э-э… здравствуй? — Пак непонимающе наклонил голову, — а кто вы? - Я Чон Чонгук, всего лишь твой спаситель, - Чонгук засмеялся, но тут же перестал, — ты что, ничего не помнишь? Врачи грозились амнезией, но удар не сильный, даже сотряса нет, так что не должно… Парень обеспокоенно рассуждал вслух, пока Чимин наблюдал за ним, пытаясь разобраться в произошедшем. «Молодой парень. Во всем черном. Крупная фигура и смешная улыбка. Кто он?» Память со всеми деталями стала возвращаться к пострадавшему, хоть и с большими усилиями. Парк, скамейка, огромный черный силуэт и вонь табака, удар, боль, сон… Мягкая спина, темнота, спокойствие. «Действительно, спаситель», — Чимин беззвучно произнес слова. — Ты так долго не приходил в сознание, я даже заволновался, думал, не смогу поговорить с тобой сегодня. Через пятнадцать минут заканчивается время посещения, так что ты вовремя очнулся, — Чонгук громко выдохнул носом, издав смешок, — так ты Пак Чимин, верно? Врачи сказали мне, как тебя зовут и что тебя некому посещать. Вот я и решил остаться, узнать, как себя чувствуешь… Как голова? Картинки все еще плясали перед Чимином. Затылок болел, тупая боль импульсами расходилась по черепной коробке. Но его больше не тошнило, глаза не резал яркий свет, да и к нему вернулся ясный рассудок. Не на что было жаловаться. — Мне намного лучше, спасибо, — Пак впервые улыбнулся, — и, кстати, приятно познакомиться, Чон Чонгук, — блондин протянул спасителю руку, и Гук крепко и весело пожал ее. — Что ж, мне пора бежать… Надо встретить кое-кого с вокзала, но завтра я обязательно навещу тебя еще раз, — задорно сказал парень. — Но зачем? Мы ведь почти незнакомы… — Ты попал в беду, и раз уж я вмешался, то буду присматривать за тобой, — Чон подмигнул, — если понадобится — звони. Я оставил записку с номером на столике. Пак посмотрел на столик, помимо записки там лежал его мобильник, а под ним лежала в целости и сохранности сумка. Блондин выдохнул с облегчением. — Спасибо, Чонгук. — Да не за что. А еще, если к тебе придут друзья с университета, напиши мне, чтобы я не мешался и не отшивался тут. Моя школа здесь неподалеку, так что я почти в любой момент могу прийти навестить тебя. — У меня нет друзей в универси… Погоди, ты учишься в школе?! — Ну да… А что, слишком мощный для нее? Ха-ха! — черноволосый закинул голову и засмеялся. — Нет, просто… Я думал, ты старше! Ты донес меня со всеми вещами до самой больницы, как я понял, не каждый старшеклассник способен на это! — Я много лет занимаюсь борьбой. Такую пушинку, как ты, легко было поднять. — И ты вырубил того мужчину?! — Нет, всего лишь вежливо попросил уйти… Он не понял, и я перевел на другой язык. Мой кулак тоже все ему вежливо объяснил, и господин любезно нас оставил. — О боже мой, — Чимин обреченно уставился в темноту. — Но сейчас все в порядке! — Чонгук потёр затылок, — главное, что ты в порядке, хен… Ой! Пак рассмеялся: — Все хорошо, можешь называть меня так, раз уж ты меня спас, — Чимин подумал, какой все-таки добрый, но невоспитанный пацан пришел ему на помощь. Вот так просто переходить на "ты", даже зная, что собеседник старше... Но это ничуть не задевало и не раздражало. Блондин мило улыбнулся, немного прищурившись. Его щеки уже немного порозовели, и парень больше не был таким болезненно бледным, как полчаса назад. Младший тоже улыбнулся. Его улыбка показалась Паку очень забавной и похожей на кроличью из-за ее строения. Во время смеха нос Чона немного подпрыгивал, и Чимина это жутко забавляло. — А когда меня выпишут? — Врачи сказали, что уже через несколько дней отпустят тебя домой, если твое состояние будет улучшаться. Но при условии, что ты не будешь сильно напрягаться. Я видел твои ноги и руки, они все в синяках. Похоже, ты тоже спортсмен. Так вот, никаких пока тренировок, — юноша погрозил пальцем, — что ж, я должен бежать! Поправляйся! — Спасибо тебе, Чонгук. До встречи! — Чимин слабо помахал и улыбнулся парню, и тот попрощался с ним и скрылся за больничной дверью. Чимин остался один и вскоре заснул, пока Чонгук со всех ног бежал через белые коридоры, выводя на крик старых санитарок. Чон выбрал самый странный способ как завести себе друга.***
Холодная ночь опустилась на столицу, но начало недели не пугало толпы людей, которые гуляли по главной улице. Жизнь радостно и шумно текла по венам города, рыжий свет фонарей ложился на каменные тротуары и подметённые дорожки. Дверь ресторанчика отворилась, задев висящий над ней колокольчик из ракушек и керамических шариков, и приятный звон расплылся в воздухе. На лестницу вышел Сокджин, а за ним и Намджун с Тэхеном. Мужчины спустились, а Тэ глубоко вдохнул ночной воздух и развел руки. Материя его пальто распахнулась и покачнулась на ветру. Потоки воздуха мягко касались его черных волнистых волос. Он улыбнулся. — Ты там что, изображаешь бразильского Иисуса? — Джин рассмеялся. — Ха-ха, как смешно… Не уловивший суть разговора Намджун стоял и мило улыбался Тэхену, словно умиляясь маленькому ребенку. «Жаль твой аппарат, Намджун-ши, правда», — жестами сказал ему старший. «Все в порядке, это уже не первый, и даже не десятый… Я немного неуклюжий иногда», — он неловко потёр затылок рукой и улыбнулся еще шире. Джин и Наму молча стояли друг на против друга и улыбались. Тэ, которого уже клонило в сон, скорее хотел попасть домой. Он подошёл к отцу и немного потянул его за рукав и прошептал на ухо: — Я понимаю, вы общаетесь не словами, но сейчас-то что? Вы наладили космическую связь и телепортируете мысли сразу другому в мозг? Вы так долго смотрите друг другу в глаза. Джин тут же покраснел и отвернулся от ничего не понимающего Джуна: — Неприлично шептаться на глазах у других собеседников, Тэ. Но ты прав, пора домой, — он широко улыбнулся новому знакомому. «Большое спасибо за вечер. Это самый интересный вечер за последние несколько лет». Щеки Ким Намджуна немного порозовели, его ямочки опять показались: «Вам тоже спасибо за компанию, вы прелестные собеседники. Я был бы рад продолжить наше знакомство» Старший кивнул: «Я тоже». «И передайте вашему сыну, что он прекрасно разбирается в искусстве. Его картины чудесны! Я был бы рад помочь ему устроить выставку как-нибудь» «Спасибо большое!», — отец художника прямо просиял. Они обменялись номерами и почтой, и семья Ким села в такси. «Намджун-ши, вы точно не хотите, чтобы мы вас подвезли? Уже так поздно!» «Все в порядке, я очень люблю гулять до своего дома, спасибо за предложение!» Такси завернуло за угол, а Ким запахнул свое твидовое пальто и пошел по освещенной стороне тротуара, улыбаясь каким-то своим мыслям. — Пап, что вы там обсуждали? Я не понимаю языка жестов, а стоять в постоянной тишине немного неловко, — уставший и замедленный Тэхен облокотился на плечо отца. — Намджун-ши сказал, что ты потрясающий художник, и он с радостью поможет тебе устроить выставку, когда ты будешь готов. — Правда?! — глаза младшего загорелись и заслезились, он взглянул прямо на Джина. — Правда, милый, — отец помедлил, — а еще он сказал, что ты балбес, который смог умудриться пролить на себя закрытый соус! — Ты врешь! Он бы так не сказал! — Ты прав. Вы с ним в этом похожи. Оба неуклюжие. Тэхен надул губы и отвернулся.***
Машина пронеслась по неоновым эстакадам и оказалась в тихом районе частных домиков. Через минуту Сокджин и Тэхен уже стояли у дверей своего дома, и младший шарил в кармане в поисках ключа. — Уже так поздно, они еще не спят? — удивленный Тэ взглянул на окна. Во всех еще горел свет и метались темные фигуры, — у них там очень активный вечер…. Отец загадочно улыбнулся и промолчал. Когда парень наконец открыл дверь, они услышали голоса мальчиков. Но среди них всех слышался голос женщины, и сын очень удивился: — У нас еще гости? — Увидишь, - Джин подмигнул, — пойдем внутрь. Они зашли и сняли верхнюю одежду, и папа прокричал: — Мы дома, ребята! Братья Чон будто со скоростью звука сбежали по лестнице и очень громко встретили хозяев дома. От их крика Тэхен почти вздрогнул и ошалевшими глазами посмотрел на Хосока и Чонгука. Потом подошёл Юнги, который спокойно спустился по лестнице. Ребята молча потянули за собой Сокджина и Тэ и завели их за угол. Там стояла женщина. У нее была аккуратная круглая стрижка и милые пушистые штаны, явно от пижамы. Она тепло улыбалась, прищурившись своими темно-карими глазами. Младший сначала не узнал ее, но когда осознание пробралось в его голову, он вскрикнул: — Чунсон-аджумма! Его отец тоже улыбнулся и развел руки для объятий: — Чунсон-нуна, мы так скучали! — Я тоже рада вас видеть, мальчики, сколько лет прошло. Как вы оба выросли! Джин, когда ты начнешь стареть уже, а? Тэхен подбежал к женщине и обнял ее, потом к ним присоединился и Сокджин. — Ну а что вы там стоите? — Ким-старший обратился к трем парням, державшимся в стороне. Чонгук тут же рванул к ним. Хосок очень обрадовался и тоже хотел подойти, но сначала схватил Юнги за руку и потащил за собой. — Эй! А я тут причем? — Мин возмутился. — Ты тоже часть семьи теперь, куда денешься! — Часть семьи?!, — успел тихо повторить Юнги прежде, чем его затащили в общую кучу.