Резонация наших сердец

       Лисья ухмылка украсила лицо широкоплечего парня с длинными фиолетовыми по плечи волосами, что были собраны в неопрятный хвост. Серо-голубые глаза сияли радостью, но что-то подсказывало Майку о некой опасности, исходящей от этого парня. "Всё хорошо, Майк, ты просто параноик. В конце концов, это всего лишь механик, у которого не может быть плохих намерений..." думал, успокаивая себя, Шмидт, но все же неодобрительно изучал доселе неизвестную натуру, ведь одет он был просто изумительно: плотная ткань черных джинс разбавлялась кожанными ремешками над левым коленом для ношения инструмента. Шмидт подметил под себя, что Винсент левша, раз ремни именно с этой стороны. Эта невообразимая чуткость и любовь к деталям досталась ему от матери, что покинула мир после непредвиденных обстоятельств. "Ночь. Заснеженная дорога. Не справилась с управлением" кричат буквы отчета криминалистов, выбивая Майка из колеи так, что даже сейчас в груди что-то невольно и неприятно защемляет. Он все еще наивно и упорно верит, что мать не погибла по такой глупой причине: кто-то явно упивается чужим горем, и этот "кто-то" при деньгах, раз имеет достойное прикрытие в виде полиции. Собственно, Майк пришел устроиться сюда именно с целью найти беспощадного убийцу, так как данная пиццерия единственное успешное и прибыльное заведение в городе Гетаут, которое может иметь человек.        И снова он падает в черный омут этих воспоминаний и тщетных домыслов. Нет, сейчас нечего об этом думать. Нежный, знакомый до мельчайших деталей лик матери встает перед глазами, которые ему приходится закрыть и тряхнуть головой, как бы наверняка избавляясь от навязчивых мыслей. Хотя бы на время...        Вернемся к Бишопу: накаченный торс скрывался лилового цвета свитером вопреки ужасной жаре на улице, а на крючке около входа возвышался длинный плащ, что так напоминал... -Старо дворянский стиль, дэ? - Фритц, как всегда, в своей манере, - Хах, мой дедушка позвонил и сказал Вам вернуть его плащ. Винсент лишь очаровательно улыбнулся, мелодично и мягко отвечая: -Давайте я покажу вам здесь все, - он выпрямился и стал возвышаться над ребятами непреодолимой стеной с темной и устрашающей тенью, словно бы не был простым человеком, как они сами, да так, что Джереми немного дернулся от страха. - Ох, я напугал тебя? Прошу прощения, - его голос звучит тихо и наигранно-мягко, внушая только бòльшее чувство опасности, - Сначало зайдем в офис охраны, - парни покорно с тяжелым молчанием, повисшим в воздухе, неловко вышли из мастерской и повернули направо.        Недлинный коридор был увешан детскими рисунками и правилами поведения, пожелтевшими то ли от старости, то ли от неправильной планировки здания, что была причиной пожара в старом аттракционе Фазбера, а тусклый свет из одного только офиса нагонял жуткую атмосферу, из-за чего по коже пробежал неприятный холодок.        В отличие от уютного главного зала, в офисе царил настоящий хаос: стол завален горой бумаг и мусора в виде упаковок чипс, банок колы, а в углу даже валялся гниющий бургер с выженным на его булке, будто смеющимся над неубранностью комнаты, Фредди. Легкий запах испорченной еды отталкивал любого, кто посмеет зайти сюда. Из размышлении выбил голос Винсента. -Вот пара простых правил, что вы должны соблюдать: не бегать, не драться, не кричать и вести себя в целом адекватно. Ваша работа заключается в ведении мониторинга за камерами и обеспечивании безопасности имущества и аниматроников. Ах, и да: владелец не несёт ответственности за полученные травмы или расчленение. Все уловили?- ребята удивились после последней весело и бодро сказанной фразы, а в особенности не удержался Майк: -Какого хуя?- вскричал он, перепуганно широко раскрыв глаза и сжимая дрожащие пальцы в кулаки. -Что значит "травмы или расчленение"?! Что это за место?! Вы нас убить собираетесь!- все внутри пылало от ярости и у него не было сомнений, что убийца его матери тут. Джереми легонько потряс его за плечо, пытаясь успокоить друга, впавшего в безумную злость от одной лишь, может, шутливой фразы, и эта эмоция так ясно отражалась на побелевшем лице, в котором теперь не осталось ни тени страха, ни сомнений, ни осторожности, с которыми он еще минуту назад оглядывал жутковатые детали этой пиццерии. -М-м-майк, п-пожалуйста,- его голос был тихим на фоне озверевшего Шмидта и остался бы неуслышанным, но Майк не будет Майком, если не будет относится к нему трепетно, поэтому его пыл тут же усмирился. "Наши отношения иногда похожи на обезвреживание бомбы или спасение утопающего" - возникла мысль у ночного охранника, что испарилась так же быстро, как и появилась, стоило Фритцу упомянуть о своем существовании: -Вы уж простите Майка - в детстве его светлую головушку как покусали, так весь здравый смысл и выбили,- от мимолетного смешка Винсента у ребят пробежали мурашки по телу. -Ах, Джереми, ты ведь не охранник? Давай я провожу тебя до кухни и познакомлю с одной очень милой дамой! - механик приобнял его за плечи, буквально вытаскивая из офиса насильно, ведь тот повис на нем из-за косящихся то ли от страха, то ли от волнения ног,- кексик,- томно и тягуче сладко, словно мед, произнес тот, когда они отдалились от офиса и ребята не смогли бы услышать его при всем желании.        По пути на кухню, прямо после мастерской встретилась одна ничем непримечательная дверь, которая была открыта ударом ноги Винсента: -Не вырывайся, сладенький, и тогда, возможно, я постараюсь быть нежнее, - он толкнул свою жертву в еще более тесную каморку, чем мастерская, и тот упал к деревянному и ужасно скрипучему столу, больно ударившись. Фитцджеральд лишь сдавленно простонал от боли в пояснице, что встретила край мебели: -В-винсент, чт-то т-ты соб-бираешь-ся сд-д-делать?!- дрожащим голосом еле выговорил он, уставившись на своего мучителя широко распахнутыми глазами. Как щенок, швыряемый как угодно воле жестокого хозяина. Как жалкая, тряпичная игрушка, которую охотно растерзают в ничто. -Ничего, пирожочек... - он медленно подошел к нему и начал гладить обжигающими даже сквозь одежду руками бедра и плечи Джереми, наверное, пытаясь успокоить, а потом наклонился к уху и едва слышно, но твердо, властно, самоупиваясь своим могуществом и жестокостью, как подумал парень, прошептал, - просто беру то, что принадлежит мне. Постарайся расслабиться и тебе понравится, - теплый и скользкий язык оставил мокрую дорожку на шее, куда затем припали острые, словно ножи, зубы, оставляя багряную метку. Джей на подсознательном уровне, глупо и импульсивно, подстегнутый безумием ужаса и невольным возбуждением, обнял своего насильника за шею обеими руками, прикрыл глаза и бессильно откинул голову назад, давая Афтону больше места для укусов. Он словно только и ждал этого, проницательно угадав в скромном, заикающемся парне податливую жертву. Хоть такая оживленность и нравилась механику, он решил не томить с самой сладкой частью этого пиршества, потому приподнял безвольного Фитцджеральда, посадив на стол, сорвал его будто закрахмаленную - настолько чистой она была - рубашку, вслушиваясь в мелкие постукивания пуговиц по полу, стянул штаны и белье. Парень сильно покраснел и отводил взгляд, но спохватился, очнулся от забытья, когда механик произнес: -Можешь кричать сколько душе вздумается, за дверью тебя никто не услышит, - прошипел он, предвкушая грядущее.        Резкая, тупая боль заставила жертву вскрикнуть и сильно дернуться всем телом, едва не вывернувшись на путь к спасению, но Винсент ловко и грубо удержал его, буквально навалившись всем телом на слабую фигурку сопротивлявшегося Джея, захватывая широким движением губ эту светлую кожу в плен болезненных засосов, пока слух ласкали невнятные порывы голоса несчастного, отчаянно пытавшиеся умолить отпустить его. Хах...        Тихой угрозой раздается шепот механика, убеждающий попавшего в плен его тирании в том, что усердие, с которым он упирается, равносильно тому, насколько больнее ему будет. Это заставляет Джереми задрожать еще сильнее, но смириться в слабой надежде, будто ему удастся скорее закончить эти постыдные муки... Только испуганное личико и послушание еще больше раззадоривают разрушительное пламя его жгучих "ударов". Винсента разочаровывает, как скоро тот сдается в своей попытке сдержать инстинкт самосохранения. Он душит, потом заламывает руки, болезненно отводит ноги, бьет и высмеивает, а затем, неожиданно, брезгливо и отрывисто сбрасывает Джереми со стола, в услаждении облизывая высохшие губы, наблюдая, как он корчится в шоке и боли, как прижимается к полу, сворачиваясь калачиком и бесшумно плача... -Ну нет, - сквозь смешок проговаривает сотрап, - всё только начинается, малыш.. - сильная рука хватает игрушку за предплечье, заставляя приподняться, разворачивая к себе и больно схватывая за щеку, вдавливая большой палец внутрь рта всхлипывавшего. - Открой пошире.. Давай!        Но игрушечка оказалась не слишком хороша для этой утехи - упиралась в ноги, никак не хотела смыкать губы и подчиняться этой ужасной ласке. Даже попыталась отбиться, за что тут же получила мощный пинок в грудь, отбросивший хрупкое создание в стену. Впрочем и без этого хватит удовольствия. -Надеюсь, ты будешь хорошим мальчиком, - почти в голос вырывались прерывающиеся между собой слова, - и никому не расскажешь о том, что здесь было! - пьянея в прелести охватившего бешенства и садистского удовольствия, Винсент с силой вбивался в жалкое тело паренька, беспощадно вжимая его в стену, и вдавливал грубые пальцы в кожу, оставляя на ней красные следы. Пропуская глухой рык сквозь сбивчивое дыхание, он с новой волной ярости насиловал Джереми, периодически приподнимаясь на колени, только больше мучая жертву в своих стальных тисках. Его зубы вгрызались в лопатки мальчика, оттягивая кожу так, словно Афтон желал вырвать кусок плоти, выпустить кровь, истерзать это беззащитное существо, пока он не устанет от своих жалких попыток вырваться и кричать.        О, этот крик... Джей был бы рад звать на помощь, не помня, что это бесполезно, но вместо отчетливого восклика о спасении из его глотки, властно схваченной крепкой рукой, выбивались только отвратительные всхлипы, смешанные со стонами. Это было ужасно. Это было унизительно. Это была пытка, в которой не было конца. Он содрогался от каждого движения насильника, он сжимался, силясь высвободиться, истошно вскрикивал и скулил, обмякшими руками тщетно и глупо упираясь в стену, но не мог оттолкнуться от нее - только сильнее ударялся о нее грудью и лицом, оставляя там следы собственных слез, которыми задыхался до обжигающего чувства в легких. -Ты же.. - рука Винсента ложится на его волосы, - будешь!? - и тут же пальцы до скрипа стягивают их, утягивая назад. -Да-а, - хрипло простанывает в ответ Фитцжеральд, уже едва ли чувствуя, как холодные зубы изжевывают его шею, опаляя свежие следы горячим дыханием, когда его собственное превратилось только в рваные и шумные вздохи, коих едва хватало для того, чтобы не задохнуться. -Тебе нравится? - зверски шипит Бишоп. -Н.н..не.н.. -Тебе нравится!? - зарычал он, вдавливая вспотевшее, измученное, покрытое красными пятнами тело в стену, до предела глубоко задержав член в нем, и не двигался до тех пор, пока не услышал вымученное "да".        Джей был на грани смерти - так ему казалось. Порой он едва ли не падал в обморок, теряя взгляд в поволоке черноты, чувствуя ровный холод в кончиках конечностей, которые уже не слушали своего хозяина, изнывая медленной болью. Как же быстро он ослаб... Винсент, наконец, оставил его в покое, когда почувствовал в своих руках совершенно безвольного и опустошенного Фитцджеральда. Так уже неинтересно, но жалеть было не о чем - насильник получил всё, что хотел, а потому довольно усмехнулся, застегивая штаны и прокручивая в голове произошедшее.        Афтон бодро вышел из комнатушки, плотно заперев дверь, и разум Джереми погрузился в темноту - такую же, как и подсобка, на столе которой он уснул от бессилия. Конец этому кругу мучений и боли настал, уступая место мертвенной тишине и облегчению.