Runaway with me.

В дрожащем, разрушенном этом безумном мире Я ложь увижу и вновь застыну. Никто не сможет найти теперь меня. [Взгляд отведи свой…] В неправильном, безумном этом отраженьи Я не желаю навредить тебе, поверь мне И прошлым меня запомни навсегда В душе своей храня… Юки приходит в себя уже в больнице. Открывая глаза, девушка не сразу поняла, что с ней случилось. Она попыталась восстановить события, но голова ужасно болела, и ей пришлось снова опуститься на подушку, глядя в потолок. Она жива. Это единственное, что её радует. Краем глаза она замечает рядом Канеки, находящегося на соседней койке. Акисэ хотела бы разбудить его, но всё тело будто онемело, она и двигаться не могла, не то, что бы говорить. Поэтому девушке оставалось лишь считать томительные минуты, пока кто-нибудь не придёт, или пока ситуация не прояснится. «Вот и выходи из дома без куинке» — с некой усмешкой подумала она, скучающе переводя взгляд серых глаз с потолка на стены. — Юки…ты жива? — раздался слабый голос друга, и девушка поспешила кивнуть в ответ. Это она сделала явно зря, потому что любое движение каралось жгучей болью во всём теле. Трясущимися руками девушка попыталась дотронуться хотя бы до тумбочки, чтобы посмотреть, есть ли в стакане вода. Едва удержав кружку, она поднесла её к губам, но, услышав шаги около двери, уронила её, безэмоциональным взглядом глядя в пол. — Тоже не можешь двигаться? — Вполне логично. Мы находились рядом. И нам легко могли ввести одни и те же препараты, — девушка попыталась поднять осколки, но только порезалась и с удивлением наблюдала за тем, как рана моментально затянулась, — что это было? — Юки ещё сильнее провела рукой по острому концу разбитой чашки, но как сильно она это не делала, раны затягивались моментально. У гулей мгновенная регенерация, это им ещё с самого начала говорили, но она знала. Та девушка точно была гулем, что наводило Акисэ на не очень хорошие мысли. В любом случае, Канеки это знать не должен. — Ты в порядке? Не порезалась? — Нет. Их навещает какой-то доктор, представившийся Акихиро Кано и приносит им еду. Юки сразу отказывается, потому что почему-то не хочет есть и списывает это на шок и то, что несколько дней лежала без сознания. Кен делает то же самое. Доктор почему-то даже не удивляется, желает им обоим хорошего выздоровления и уходит, а девушка замечает, что он ей сразу не понравился. Его манера поведения, его внешность, его глаза — самое важное. Она читала людей по глазам. И с точностью могла сказать многое о человеке, едва взглянув в них. Как это и произошло с той девушкой. Юки доверяет интуиции, что нашёптывает ей на ухо не что иное, как «Акихиро Кано — враг. Не друг, не союзник, а просто притворяется им.» Акисэ принимает это. Её выписывают, они с Канеки прощаются и расходятся по домам. Для девушки несколько дней, проведенные в больнице, прошли как в тумане, оставив после себя кромешное ничто, такую же пустоту, какая у неё была раньше. А теперь её настораживает то, что она не может есть. Её тошнит от любой еды, даже от любимой. По телевизору как назло идёт передача про гулей. Юки отказывается это принимать. Отказывается верить. Она гуль. Девушка бежит к зеркалу, с ужасом глядя на свой правый глаз. Он…стал красным. Она ещё припомнила то, что видела им немного хуже, чем левым. Теперь же её зрение восстановилось. Она должна была заметить ещё раньше…она… Обязана покончить с собой. Юки понимает: её не убьёт удар ножом, её ничто не убьёт из-за регенерации. Но это последняя степень отчаянья. Девушка режет вены, кровь хлещет из окровавленных рук, стекает по белой кофте, окрашивая её в алый. Но Акисэ Юки не должна жить. Такие как она этого не достойны. Она должна умереть — умереть любым способом, но точно, не продолжать существование. — Почему я… — она плачет впервые за долгое время, впервые выражает эмоции, — на кой чёрт я пошла защищать Канеки? Я же с самого начала подозревала, что эта девушка — гуль, а теперь я…сама во всём виновата… «Нет, — голос в её голове твердит обратное, — ты всё сделала правильно. Ты сделала то, что должна была сделать как будущий следователь.» Она почти успокаивается, откладывая нож и привычно безэмоционально глядя на затягивающиеся раны. «А теперь умри.» *** Канеки сидит за столом, обрабатывая информацию, которую только что получил. Девушка с челкой, прикрывающий один глаз, молчит, находясь около него и восстанавливая события. — С тобой была какая-то девушка, я видела, что она шла за тобой. — Юки! Точно! Значит, она тоже… — он замолкает, когда до него доходит понимание того, что она тоже стала гулем, — нет, она не могла…она же хотела стать следователем… её мечты разбились вдребезги… — ему до безумия жалко Акисэ, что действительно сама многого добилась, на глазах появляются слёзы. Тоука от такой тупости почти фейлспамит. — Дурак, конечно же! Если эта твоя Юки правда попала под балки, то она, однозначно, стала гулем, как и ты. Канеки хватается за голову — пока они с Тоукой разбирались, кто он такой, пока Киришима привела его в Антейку, Юки, скорее всего, во всём разобралась. — Нам надо её спасти! — Придурок, — злобно шипит Тоука, — конечно, давай приведём всех твоих друзей сюда, нам что, по-твоему, проблем не хватает? Её можно назвать холодной в прямом смысле. Этот ледяной голос, эти холодные синие глаза, смотрящие на Канеки с такой непередаваемой ненавистью и презрением, что ему кажется, что безэмоциональность Юки — ещё не самое страшное. — Тоука, мы же должны помогать другим гулям… — мягким голосом заводит Йошимура. — Но не обязаны, — парирует девушка. — Не будь так жестока к ним. — Пожалуйста… — Канеки умоляюще глядит на Киришиму, — Юки спасла мне жизнь. Если бы не она, я бы погиб. Даже если вы мне не позволите…я всё равно спасу её. — Плевать я хотела на твою никчемную жизнь, — слишком резко реагирует Тоука, но всё-таки решает сжалиться, — зови её сюда. *** Она сидит дома, просматривая сообщения. «Юки-тян, ты там жива? Слушай, меня заставили сидеть с Акирой пока тебя нет, возвращайся скорее, молю…» «Юки, сколько можно игнорить? Мы уже хотим организовать поиски…» «Юки, эта девушка меня с ума сведёт, прошу, молю, сжалься и вернись в Академию.» «Я стучал тебе в дверь полчаса, и никто так и не ответил. Ты жива? Почему ты не читаешь мои сообщения? Тебе в кайф игнорить?» «ЮКИ, ОТВЕТЬ!» Последнее написано пять минут назад. Дрожащими руками девушка набирает сообщение «я жива.» «Зачем столько игнорить?» «Я не игнорила. Разве тебе не сказали, что я была в больнице?» Глаза расширяются от удивления, когда он читает удивлённое «нет…» «Никто ничего о тебе не знал, Юки-тян. А теперь подробнее.» Девушка от нервов грызёт ногти. Плевать. Восстановится. «Я столкнулась с гулем и спасла от него друга.» Умалчивает о том, что сама такой стала. «Пипец.» Она откидывает телефон в сторону. Снова достаёт его. На этот раз сообщение от Канеки. «Даже не думай меня игнорить, Юки-тян. Я знаю, что ты, как и я, стала гулем, а если нет, можешь спокойно меня убить. Мне надо кое-что тебе сказать. Встретимся завтра в двенадцать в кафе Антейку. Ты его знаешь? Он в двадцатом районе.» Следом эсэмэска. «А ещё я знаю, что ты это сейчас читаешь.» «Не думала отрицать. До завтра.» — пишет она. Так, значит, её подозрения оправдались, и она стала гулем? И Канеки тоже? И как ей быть, что теперь делать, ведь такие как они не должны существовать… А как же Академия? И Сейдо? «Я подумаю об этом завтра.» — решает она, ложась спать. Она уходит из Академии, ссылаясь на то, что у неё ухудшилось здоровье. Идёт окольными путями, чтобы ни с кем не встретиться. И всё же… — Юки, одумайся, что ты делаешь? — Сейдо быстрым шагом догоняет её, а она своим холодным как обычно взглядом, рассматривает его, в глазах крупица грусти. Она будет любить его до самого конца…но это последний раз, когда они видятся, последняя их встреча. — Я поняла, что это не моё. — Ты столько времени и сил тратила на подготовку, и, получается, всё зря? — почти кричит он, — нет, если ты уйдешь, мне придётся сидеть с Мадо до скончания веков, а она меня ужасно бесит! «Потому что она тоже безэмоциональная? — Юки пытается понять причину ненависти Сейдо, — Акира и я очень похожи. Мы обе не проявляем эмоции и сосредоточены только на своей цели. Только почему… — она пытается привести в порядок сумбурные мысли, — неужели я ему нравлюсь?» — По-моему, Акира такая же, как я. Мы правда почти одинаковы, если не считать внешность. Почему она тебя так раздражает? Он качает головой. — Я её на дух не переношу, — жалуется он, а девушка припоминает, что между Такизавой и Акирой всегда было что-то типо соперничества, но может выдавить только из себя сухое: — Ясно, — она торопится уйти, но останавливается, услышав знакомый голос. — Спасибо. Она оборачивается, глядя на Мадо, неведомым образом появившуюся сзади. — Акира… — Юки не знает, что сказать, поэтому просто смотрит на блондинку. У них не было никаких ссор, никаких причин для ненависти. Акисэ, кажется, была единственной, кто не считал Акиру странной, они понимали друг друга и, наверное, если бы не закрытость обеих, смогли бы стать подругами. — Так ты правда уходишь? — с крупицей грусти произносит она. — Да. Сейдо под шумок уходит, чтобы не нарваться на праведный гнев Акиры, потому что смотрит она на него, как на врага. — Удачи, как же жалко, — холодно произносит она. Юки знает, что Акира не желает ей ничего плохого. Она просто не научена говорить по-другому, как и Акисэ. — Спасибо. Она покидает почти родные стены и идёт в таинственное кафе «Антейку» Беспомощность мир этот изменяет Но Рай неизменен, я точно знаю Тебя лишь прошу: не забывай меня