Как Данила Лёню спасал

На довольно просторной площадке, протянувшейся между одноэтажным кирпичным домом и летней кухней, углом стоял бесконечно длинный стол, за которым сидели самые разные люди. Лёня сходу определил только участкового и жениха с невестой — по соответствующим нарядам. Смешной беззубый старик, раскрыв рот, играл на баяне, а широкоплечая женщина в розовом платье громче всех пела «Шумел камыш, деревья гнулись», хотя Лёня не был уверен, что правильно определил песню, с толку сбивал парень, который пьяно отплясывал гопака. — Данила, куда же вы пропали, мы уже боялись, шо вы нас бросили! — звонко крикнула невеста поверх этого всего. — Вы ж нам обещали рассказать про заграницу! — Да шо вы, Алевтина, как я мог вас бросить! Я вам огурцы принёс. И Лёню. Алевтина, надо сказать, была матёрой дамой с большой грудью и большой причёской. Лёне она некстати напомнила Лизу. Рядом сидел такого же размера жених. Стоило опасаться, что Данила усядется рядом с ними. К счастью, сели напротив, втиснувшись между девушкой с рыжими косичками и неким неопознанным объектом, спящим на столе. — Ой, здравствуйте, Лёня, будьте как дома! — через стол кричала Алевтина. — Хотите торта? — Не надо ему торта, лучше мяса, — ответил за него Данила. — Мама, ну шо вы там дядю Валика душите, принесите же скорее горячего мяса! Посмотрите, какие у нас гости красивые из города! Мамой оказалась женщина в розовом платье. Она тут же прекратила петь и подскочила из-за стола. Из-под бока у неё выпал какой-то маленький человек — вероятно, дядя Валик. — Сейчас, сейчас! У меня уже всё готово! — сообщила она и резво умчалась в дом. — А давайте мы пока с вами выпьем, Лёня! — сказала Алевтина. — Да я, вообще-то… — Не бойтесь, не бойтесь, я вам настоечки на шишках налью, она у нас целебная! Если, конечно, не жрать её бочками, как наш папенька. — Я бы попросил! — раздалось откуда-то из неопознанного объекта. — Да молчите вы уже ради бога! И так лежите тут позоритесь! — махнула рукой Алевтина и пихнула Лёне стопку размером с ведро, к тому же до краёв полную, потом чокнулась с ней такой же стопкой, умудрившись ничего не расплюхать, и выпила одним глотком. Лёня оторопело моргнул, но ситуация явно доминировала над его желаниями, так что пришлось выпить тоже. И пока он обречённо цедил пахнущую хвоей настойку, перед ним образовалась порция горячей баранины размером с целого барана. — Кушайте, кушайте! — поливая всё это подливой, говорила «мама». — Какой-то вы совсем худой! Знаем мы вас, городских, питаетесь одними бутербродами! — Спасибо, очень вкусно пахнет, — просипел Лёня, в ответ на что получил ещё один кусок сверху. Данила тем временем начал вещание. — Я тут, кстати, Лёне рассказывал, как меня однажды в Нью-Йорке ограбили подчистую. — Какой ужас! И где же вы жили? — восклицала Алевтина. — Да жить где — не проблема. Деньги на билет домой тоже можно найти. Но я же приехал музеи смотреть, когда, блин, ещё доедешь до Нью-Йорка. Ну я потоптался немного у Метрополитена, смотрю, кучка итальянской молодёжи пытается разобраться что к чему. Подхожу, говорю: бонжорно, ребята, хотите экскурсию за чашку кофе? На кассе спел, что я гид-переводчик, откомплиментил, пустили бесплатно, ну а дальше: что вижу — то пою. Сам посмотрел, ребят повеселил, они меня накормили нормально и потом ещё два раза брали с собой в другие музеи. Алевтина смеялась. — Ой, Данила, как же вы нашли деньги на билет? Дальше Лёня не слушал, потому что с ним звучным басом заговорил жених. — На шо нам та заграница! Давайте лучше с вами, Лёня, выпьем! Он взял банку с огурцами и отвинтил крышку. — Меня Никитой зовут. Вы тоже из Ростова? У Лёни баранина застряла в горле, и он прокашлялся. — Д-да, мы с Данилой вместе работаем... — А, тоже учитель! Ну это хорошее дело! Лёня хотел было уточнить, что преподаватель, но вместо этого слегка поскулил, потому что в руках у него снова появилась полная стопка. Благо Никита хряпнул по ней основательно и половину разлил. Пришлось снова выпить. Лёня подумал, что он уже совсем пьяный. Он взялся снова есть баранину. Никита понюхал и проглотил огурец. — Вы ж тоже у баб Клавы живёте? У неё душ поганый, приходите к нам, мы вам ванну горячую наберём! Лёня растрогался и подумал, ну что за добрые люди. — Спасибо, это очень кстати, — сказал он, стерев с бороды подливу. — У меня даже дома ванны нет. — Нет ванны? Бедный вы человек. Я вот люблю полежать, попариться. Мама! — вдруг гаркнул он. — Шо вы там воете, как на поминках, ну спойте вы что-нибудь весёлое, у нас же свадьба! Снова со свистом грянул баян да так, что проснулся «папенька». Он резко выпрямился и пригладил жидкие седые волосы. Посмотрел на Лёню. — О, здравствуйте, — сказал интеллигентным тоном и протянул руку. — Тимофей Альбертович. Это вы к нам из города? Ну и что там в Москве? — Не знаю, я из Ростова, — ответил Лёня, пожимая руку. — А что там в Ростове? — Вроде бы спокойно. — За это надо выпить! Лёня причинно-следственной связи не проследил, но выпил молча. И тут же подумал, что ему пора бы уже остановиться. — Нет, ну вы глядите, он опять сосёт настойку! — крикнула Алевтина, и Лёня, вздрогнув, начал было оправдываться, что он за знакомство, но оказалось, что обращались к «папеньке». Тут же было принято решение отнести его проспаться, на что папенька протестовал и вопил, что у него дочерь единственная замуж выходит и дайте хоть закусить. Данила — кто бы сомневался — вызвался помочь, но, уходя, обратился к девушке с рыжими косичками. — Тамара, а поболтайте пока с Лёней, а то он стеснительный! И холостой, кстати. — В разводе, — зачем-то уточнил Лёня. Девушка тут же придвинулась и заулыбалась. Судя по румяному покрытому веснушками лицу с детскими чертами, было ей не больше двадцати. На плечи у неё был накинут красный с цветами платок. — Здравствуйте, зовите меня просто Томой. И почему же вы развелись? — прощебетала она тонким голоском. — Да просто моя бывшая жена — дура. — А, вот оно что! — Тамара рассмеялась. — Знаете, я именно так сразу и подумала! Сразу видно, что вы человек серьёзный и вам нужна толковая жена, а не какая-нибудь дура. Ой, что же это я, давайте с вами выпьем! Лёня подумал, почему бы и не выпить, и, собственно, выпил. Настойка казалась ему всё пахучей и вкуснее. — А вы чем занимаетесь, Тома? — спросил. — Да чем у нас тут в деревне заниматься? Только коров доить да причёсывать, — щебетала она, наматывая длинную косичку на палец. — Я люблю коров, они добрые и спокойные. Пока с ними возишься, ни о чём плохом не думаешь. — Вам бы, Тома, в город переехать. — А вы, что, приглашаете? Я для вас не очень умная, Лёня. Он рассмеялся. То ли Тамара с ним в самом деле флиртовала, то ли ему это только почудилось, но Лёня совсем размяк и предложил ещё выпить. Потом он согласился танцевать, хотя последний раз делал это на своей собственной свадьбе. Настроение у него было хорошее, и он так душевно отплясал с Тамарой под «Ах, эта свадьба, свадьба, свадьба пела...», что вся его причёска распалась. Потом явился Данила, поправил ему причёску и стал со всеми знакомить. В итоге они выпили ещё с дядей Валиком и с ним же обнялись, потому что он жеж наш с тобой коллега, учит в местной школе детвору; с Николай Семёнычем, который такой плотник, каких в городе не сыщешь; с Антониной Матвевной, которая спекла торт, мм, какой торт, Лёня, а ты, что, ещё не попробовал, ну ты ваще; с Юлием Агамемновичем-в-смысле-Агафоновичем-простите-сердечно, который глава сельсовета и вот такой мужик; с Александрой, которая Шу-у-ура, ну спойте же нам, а то Лёня не слышал; а дальше Лёня перестал запоминать, но всё равно чувствовал себя прекрасно, так что когда закончилась баранина и в ход пошёл торт, он уже всех любил как родных и взялся говорить тост. Он встал. — Слушайте, никогда ещё не был в таком замечательном месте, как ваша деревня! Какие же вы все добрые люди, и еда у вас вкусная, и настойка, я давно так душевно не отдыхал. Мне прям захотелось бороду сбрить, ха-ха. Мы тут с Данилой скоро уедем, и неизвестно, получится ли ещё когда-нибудь здесь побывать, поэтому я решил всей вашей дружной деревне сделать подарок! У меня тут с собой есть… — Лёня, Лёня, придержи коней, — Данила потянул его вниз за локоть. — Да подожди, Данила, дай мне сказать! — отмахнулся Лёня. — У меня тут с собой есть картина… ну в смысле не тут, а там у баб Клавы за диваном лежит. Пусть Николай Семёнович сделает для неё раму красивую, и она у вас висит на самом видном месте, чтоб все могли смотреть! — Ах-ха-ха-ха, это Лёня пошутил! — заорал Данила, прихлопнув его по плечу. — Сядь, Лёня. — Нет, я не пошутил! Ты хотел публику, вот смотри, какая замечательная публика! Налейте мне скорей ещё этой волшебной настойки, хочу за всех вас выпить! Музыка в студию! Баян со свистом грянул третий раз. Лёня выпил и через стол обнялся с Алевтиной. Данила задумчиво почесал подбородок.