Как я встретил вашу маму

      Податливая земля вздымалась под их ногами, едва сумасшедшая парочка ринулась друг на друга. Стоявшая вокруг толпа, недоумевающе переглядываясь, решала, стоит ли вмешиваться. Но, только взглянув в уверенные глаза Урараки, отступили чуть назад, сглатывая слюну. Когда их подруга настолько сильно менялась в лице, то ей лучше было не мешать. Один из сильнейших учеников класса «А» против своей одноклассницы, известной практически непобедимым рукопашным боем Пистолетоголового. Что же их ждет?       Замечая знакомую стойку у Очако, парень усмехнулся, уводя голову чуть ниже. Сейчас сделает резкий выпад вперед и попытается оглушить его ударом в лицо, предсказуемо!       Но поднявшаяся вверх нога полоснула по подбородку, задирая голову противника. Удивленно блокируя последующий кулак в грудь, Бакуго отступил, заметно пятясь: — Какого дьявола?! — суровая девушка, продолжая наступать, не давала ему шанса перевести дух, разводя на защиту и тесня к краям начерченного круга. Видя каждый напряженный мускул, каждый взгляд на место удара, она легко могла предсказать, откуда ждать подставы: — Думаешь, что я буду поддаваться, а?! — закричала студентка, пока хлесткий удар не угодил ей по скуле. Упав на рыхлый газон, Уравити перекатилась вбок, отбивая своей стопой предположительный укол коленом в живот.       Оба, отступив на пару шагов, старательно изучали друг друга, пытаясь выявить слабые стороны в защите и сокрушить врага за минимум действий. Если легкие откажут так скоро, то поражение предрешено.       Гневно стирая грязь со своего обнаженного торса, Катсуки показал клыки, которым позавидовал бы даже Киришима: — Что, боишься меня, Круглолицая? — сдувая выбившиеся из упругого хвоста волосы со лба, ученица Юэй стиснула кулаки: — Только ненавижу, чертов выпендрежник! Думаешь, что тебе все можно?! — ускоряясь к ней, Кач-чан закричал: — Так заставь меня думать иначе! — пропустив удар чуть дальше своей головы, соперница обхватила локоть и, заводя ногу за врага, молниеносно повалила того вниз, прижимая кистью горло.       Будущий герой, трепыхаясь, старался выйти из захвата, но его дергавшиеся ноги только больше вгрызались в траву. Ударив упавшего зазнайку по ребрам, Очако поежилась. Тело того было камнем, об который легко можно было сломать все кости. Бесконечные тренировки точно не прошли даром… Но она тоже не пальцем деланная: — Что, уже не такой крутой, когда эта слабачка заставила тебя жрать пыль?! — рыча, парень покраснел от потуги, смотря той прямо в глаза: — Я никогда и… Не говорил… Что… Я самый… Крутой… — освободив одну руку, он прижал одноклассницу к себе, перекатываясь и оказываясь сверху. Зажав ее уверенные ладони под своими коленями, Бакуго сжал пальцы в кулак, так и не опустив его на рвущееся к победе лицо Уравити. Кажется, это взбесило ту еще больше, потому что вздувшиеся жилки на висках готовы были разорваться изнутри: — Не смей… Мне поддаваться! — поднятая коленка угодила тому по спине, отчего на секунду была потеряна хватка. Вырвав ладонь, Очако обхватила шею соперника, притянув лицо к своему лбу.       Хлынувшая из разбитого носа кровь полоснула ее кожу, но та лишь смахнула горячий покров, ударяя Катсуки в живот. Скрутившись, студент едва не показал весь свой ужин, но прыгнувшая на его спину девушка потянула назад, вскрикнув от тяжести веса поваленного партнера.       Острое колено впилось в позвоночник, пока вся остальная сила тянула кисти Кач-чана на себя, не давая двигаться. Судорожно глотая воздух, парень напряг все свои мышцы, стараясь перебороть лидирующую Урараку. Взревев, тот перехватил первенство, освобождаясь и падая напротив запыхавшейся одноклассницы: — Как же ты меня… Достала… Блядь… — запустив пальцы в траву, она, не поднимаясь, ударила того коленом по груди, заставляя неосознанно перевернуться на спину.       Смотря в черное небо, которое иногда перекрывалось напряженными лицами друзей, зачинщик драки устало закрывал глаза. Все казалось намного проще в его мыслях, чем на деле. Такой отпор… — Ты постоянно смотришь на всех свысока… Считаешь, что все вокруг тебя — мусор, не требующий и капли внимания… — стиснув зубы, Бакуго ударил девушку по лицу, поднимаясь и беря ту за плечи. Перевернув ту на живот, он занес ее руку ей же за спину, обхватив затылок и тыча её в газон: — Потому что так и есть, черт подери… Все вокруг… Ничего не понимают… Думают, что несут какую-то цель за собой, но все, что занимает их головы — тупой, блядь, возраст! В котором они совершают ошибки, деградируют на глазах и перестают здраво мыслить! Что делать, если в мыслях только одно?! Что поделать со всеми этими голосами за спинами, которые могут только судить, а?! Ответь мне, Круглолицая! — поворачивая лицо, чтобы глотнуть хоть каплю воздуха, она уперлась ноющей ладонью в землю, поднимаясь. Тело ныло, а кожа кричала. Он был сильнее нее, но преимущество всегда на ее стороне. Парень всегда недооценивает соперника, а это значит… — Так дай им помочь тебе, идиот! — скинув опешившего Бакуго со своей спины, уверенная в себе Очако потянула того за ногу к себе, прыгая и стараясь заполучить хотя бы немного кислорода. Вновь сверху. Лидирует. Сильнее этого злобного придурка, способного только на крики.       Стиснув скулы, Катсуки произнес, пока его голос переходил на хрип: — Но если я сам не верю в себя, то как кто-то ДРУГОЙ может увидеть что-то во мне, а? Расскажи… — удар по лицу чуть отрезвил его, но второй ощущался намного слабее. Девчонка теряет хватку? — Если бы слушал не только свое раздутое эго, то все оказалось намного проще… Хах… Вокруг нас стоят люди, которые готовы тебе помочь, только попроси. Не это ли произошло сегодня, сейчас? Кто все это организовал, кто не бросил тебя даже несмотря на идиотский план? Ну же, это что, случайность?! И то что ты спас меня — тоже?! Отвечай теперь ты! — она тряслась, пока по распухшей губе текла кровь. Говорить было тяжело, челюсть казалась такой тяжелой…       Всматриваясь в толпу, Кач-чан заметил там Киришиму и остальных — тех, кто переживал за него и держал кулаки. Боялись, что слишком сильно ударит девчонку? Или надеялись, что все это закончится быстро? Что они чувствовали сейчас? Что он чувствовал сейчас? — Я спас тебя, потому что я — герой… Но ты… Видишь во мне Бакуго Катсуки, дура. Сколько раз мне нужно сказать это, чтобы ты поняла… Хотя ты единственная, кто действительно меня слышит и слушает… Думаешь, я этого не замечаю? — опуская чугунную голову к нему, Урарака старалась отдышаться, пока силы покидали ее тело. Что он имеет ввиду, черт побери… — Потому что я верю в тебя, кретин. Еще тогда, на первом курсе, когда ты не поддался и сражался со мной в полную силу. Еще на Фестивале ты видел во мне равного соперника и продолжал хотеть выиграть. Как и я. Как и все остальные… И ты увидел во мне не слабую девчонку, а настоящего героя… Хах, забавно. Мы думаем абсолютно в противоположном направлении, но приходим к одному решению… — закрыв ноющие от ударов глаза, студент прошептал, сдерживая слезы от странной и невиданной раньше легкости: — О чем ты, Круглолицая, мать его…       Упав от бессилия, девушка приземлилась на его лицо своими губами, ощущающими соль на собственной коже. Переставая дышать, Бакуго поддался слабости и ответил той взаимностью, дрожащей ладонью проводя по образовавшемуся синяку на ее щеке. Идиот… — Очако для тебя, Кач-чан. Запомни это, понял? — съязвила та, когда они оба вырубились, продолжая держаться друг за друга.       Молчавшие все это время ученики, ошеломленно застыв на месте, закричали и запрыгали от возбуждения, несясь к двум бойцам: — Катсуки что, только что проиграл? — Это важно? — Почему всем достаются девчонки, кроме меня? — Хочешь поцелую? — Ты обожжешь кислотой, отстань!       Стоявший за углом Мидория, замечая улыбающегося Киришиму, услышал закономерный вопрос: — Ты знал? — засмеявшись, Изуку потрепал свои волосы, помогая нести два безжизненных «тела»: — Единственное, что я знаю лучше самого себя — это Кач-чан. И то, что он не умеет решать вопросы только с помощью кулаков. Кажется, Урарака подхватила эту болезнь тоже. Но я рад, что все закончилось благополучно. Но вот есть одна проблема… поднимая брови от удивления, Эйджиро увидел в воротах маниакально-мистическую фигуру, чьи бинты вздымались от ярости и неконтролируемого гнева. Сглотнув комок в горле, Красный Бунтарь вспотел: — Кажется, нам крышка…       Иида, продолжая стоять на балконе, увидел, как все потихоньку расходятся. Празднуя вместе со всеми, староста опустил кулаки, жалобно снимая очки: — Ребят… А кто откроет дверь? Ребя-я-ят? Ребят?..