Тоннели уходили всё глубже под землю, но в этой части лабиринта коридоры были освещены. Несмотря на это, Алекс крепко держал меня за руку, периодически оборачиваясь, видимо, чтобы проверить, не переломала ли я невзначай парочку костей. Я же следовала за ним на автомате, и могла думать лишь о том, что десять минут назад чуть не рассталась с жизнью.
– Куда мы идём? – в попытке стряхнуть с себя ужас пережитого, попыталась изобразить на лице интерес. Выглядело наверняка не очень правдоподобно, но парень охотно подхватил настрой:
– Увидишь. Наткнулся на это место, пока мы искали тебя, – он уверенно свернул направо, – повезло, что с нами был Фредерик – оказывается, они с Аннет давно здесь всё изучили, – он бросил на меня короткий взгляд, спохватившись, – она ему доверяла, а он утаил правду о сокровищах. Не лучшая характеристика для человека… Но, по крайней мере, благодаря ему мы успели вовремя, – невпопад закончил он и, наконец, прикусил язык.
Я задрожала, как осиновый лист, вспоминая ощущение приставленного к горлу лезвия, и не сразу заметила, как мы вошли в погружённую во мрак пещеру. Остановились неподалеку от входа, давая глазам привыкнуть к темноте.
– Она действительно могла это сделать? – я стушевалась, – то есть, вот так взять и убить человека…
Ладонь Алекса на секунду сжала мою почти до боли. Он шумно выдохнул, поворачиваясь, будто выискивал что-то в моём лице. Чуть помедлив, выпустил руку и поднял край своей футболки. Я прищурилась, разглядывая продолговатый шрам у него на боку. Бездумно провела пальцами по линии, ощущая, как спина покрывается холодным потом. Подняла глаза:
– Это она…?
Нильсен кивнул, опуская ткань. На секунду по напрягшемуся лицу прокатилась волна боли. Внезапно захотелось его обнять.
– Мы были ещё детьми, – он снова взял меня за руку, уводя вглубь пещеры
(мне показалось, или там больше света?), – дурачились на кухне. Тогда я уже начал подозревать, что с ней что-то не в порядке, но ещё не осознавал, насколько, – Алекс нырнул под невысокую арку, пригнув голову, и я последовала его примеру, – я чем-то её расстроил, или обидел, даже не помню, как именно. А она, недолго думая, схватила разделочный нож.
В горле у меня стоял ком, во рту пересохло. Раз за разом я представляла, как маленькая Ребекка хладнокровно протыкает родного брата наточенным лезвием, и картины страшнее этой, клянусь, в жизни не видела. Даже в воображении. Я сжала его ладонь обеими руками, когда мы вышли к свету.
– Психиатры считают, что с того раза она на мне и помешалась. Теперь ей, вроде как, кажется, что она должна меня ото всех спасать. Логика ущербная, как ни крути, но так уж это работает, – он тряхнул головой, будто избавляясь от нахлынувших воспоминаний, – всё это в прошлом. Теперь она никому не причинит вреда, – повернулся ко мне, в глазах мелькнул уже знакомый огонёк, – мы пришли.
Решив, что подобные перемены в настроении – не самое худшее, чем он мог отделаться после всей этой истории (и что к разговору мы ещё вернёмся), я с трудом оторвала взгляд от лица Алекса, только чтобы застыть с приоткрытым ртом.
То есть, шанс обнаружить где-то здесь теннисный корт, все-таки, есть, – подумала я, разглядывая открывшуюся взору водную гладь, над которой висела чуть заметная белёсая дымка. Подземное озеро искрилось, отражая падающий из отверстия в своде грота лунный свет; блики играли на стенах, переливаясь. Зрелище было настолько волшебным, что мне пришлось ущипнуть себя за руку, дабы удостовериться, что Ребекка не убила нас полчаса назад, и это не плод воображения умирающего мозга. От воды веяло теплом.
Только я успела подобрать челюсть, повернувшись к Нильсену, как та вновь попыталась меня покинуть:
– Что ты делаешь? – риторически вопросила я, наблюдая, как парень скидывает на землю футболку.
– Раздеваюсь, – хитро прищурившись, он расстегнул ремень, – и недоумеваю, почему на тебе до сих пор так много одежды. Может быть, ты каждый день купаешься в термальных источниках?
Я вскинула бровь, почему-то внезапно смутившись, и с подозрением уставилась на тёмные воды:
– Ты уверен, что это безопасно?
Он окинул взглядом озеро:
– Думаю, это и в половину не так опасно, как бегать по тоннелям от психопатов. Только не говори, что не умеешь плавать, – Алекс недоверчиво посмотрел на меня, тут же изобразив на лице задумчивость, – хотя, с твоим умением травмироваться на ровном месте, вопрос вполне справедливый.
Я рассерженно упёрла руки в бока, перебирая в уме самые приличные из всех крутящихся там ругательств, но тут же, ойкнув, закрыла ладонями лицо, когда Нильсен схватился за резинку боксеров.
– Что ты делаешь?!
Ответом мне был тихий бархатистый смех. Я дождалась всплеска воды, и только тогда посмотрела на принца сквозь пальцы:
– У тебя тоже крыша не на месте, просто признай это.
Алекс, вынырнув, фыркнул и потряс головой, обрызгав меня с головы до ног:
– Да не смущайся ты так. Лучше прыгай, вода просто сказка.
– Про русалочку? Тогда, по законам жанра, тебе бы помолчать.
Я сверлила его взглядом, пока он смеялся, а в голове звучал голос Аннет: «Если все будут с крыши прыгать, ты тоже полезешь?»
Ох, тётушка. Всем и не нужно, достаточно только одному.
Осторожно подошла к самому краю и присела, вглядываясь в воду. Ужаснулась.
Вот это видок… Краше в гроб кладут. Зачерпнула немного воды
(почти горячая!) и плеснула на лицо, смывая остатки разводов туши.
Впрочем, Алекс прав. Когда ещё представится возможность?
Я поднялась, схватилась за край платья и замерла в нерешительности, покосившись на парня, самозабвенно бултыхающегося поблизости. Тот поймал мой взгляд:
– Брось, Агата, чего я там ещё не видел? Ну, хочешь, пообещаю не приставать? – широко улыбнулся, посматривая на меня из-под опущенных ресниц.
Ах, так! Ну то есть, уже всё видел, значит, да? Я сложила руки на груди, наблюдая, как он, смеясь, разворачивается и уплывает прочь.
А ведь и правда… Выражение моего лица с недовольного сменилось задумчивым. Наконец, хмыкнув, я пожала плечами, скинула платье и, не давая себе времени на то, чтобы передумать, нырнула.
Меня окутало тепло. Это совершенно не походило ни на бассейн с подогревом, ни даже на джакузи, это вообще не было похоже ни на что, с чем я имела дело раньше. Вынырнув, зябко пожала плечами – воздух здесь по сравнению с водой казался холодным, и я тут же снова погрузилась по самую шею. Наверное, сыграла роль психосоматика, но у меня даже нога будто бы перестала болеть. Сделав несколько несмелых гребков, я перевернулась на спину, позволяя потоку нести меня всё дальше. Тело моментально расслабилось, все мысли из головы будто испарились: смерть Аннет, покушения, наследство – всё это заменила приятная пустота. Прямо надо мной в расщелине качались бледнеющие в первых рассветных лучах звёзды, и единственное, что мешало насладиться моментом сполна – Александр, плавающий где-то на другой стороне озера, по-видимому, всерьёз решивший сегодня не приставать. Я удручённо выдохнула, осторожно выглядывая его силуэт.
Да что со мной творится? Сама не знаю, чего хочу.
Вдохнула поглубже и опустила голову под воду, ныряя назад.
Не лучший способ прочистить мозги, когда плаваешь чуть ли не в кипятке. Интересно, далеко тут до дна? Опускаясь всё глубже, я несколько раз наткнулась на особенно горячие потоки и решила не рисковать, разворачиваясь.
Ну надо же, ни разу не слышала, что в этой местности вообще бывают термальные источники. Уже почти у самой поверхности вдруг почувствовала, как что-то коснулось моей ноги и, запаниковав, резко вынырнула, откашливаясь.
– Больше никогда так не делай, – в глазах и голосе Нильсена переливалась сталь. По какой-то неясной причине
(сумасшествие заразно?) меня это только позабавило.
– Не то что? – поймав игривое настроение, я вздёрнула подбородок и прищурилась.
Одним гребком он преодолел оставшееся между нами расстояние, и только тогда я осознала свою ошибку, внезапно вспомнив, что наличие белья на нём под большим вопросом.
– Увидишь, – он откинул мокрые пряди со лба, придвигаясь вплотную и не сводя с меня взгляда.
Я задрожала, не столько от зябкого воздуха, коснувшегося обнажённых плеч, сколько от сквозивших в одном-единственном его слове обещаний. По-видимому, к этому моменту остатки сознательности сказали мне «аривидерчи», потому что я не придумала ничего лучше, чем проверить, что же такого может случиться, если его ослушаться.
Спиной отплыла на несколько ярдов, изо всех сил стараясь сохранять серьёзное лицо. Алекс двинулся следом. Почему-то стало не по себе, будто на меня на самом деле велась охота; по венам рванул адреналин. Сделав еще пару ленивых движений руками, я резко бросилась в сторону и нырнула, изо всех сил пытаясь оказаться как можно ближе к берегу, будто это действительно могло меня спасти. Через каких-то пару секунд моё тело бесцеремонно выдернули из воды, обхватив поперёк талии. Ещё через мгновение его руки прижали меня к себе, и я задохнулась от ощущения его оголённой кожи на своей. Ладони сами легли ему на плечи. В животе образовался тугой узел, словно тянущий на дно.
– Почему ты никогда меня не слушаешься? – Алекс нахмурился, выдохнув мне в губы.
Я невольно подалась ближе:
– Чтобы ты не заскучал? – только сейчас, когда стало светлее, я заметила, что у него рассечена нижняя губа. Тут же вспомнился звук удара, который я слышала перед тем, как надышалась хлороформом. Я осторожно дотронулась до ссадины, будто это могло её стереть.
– Заскучаешь тут с тобой… – Нильсен чуть прикрыл глаза и убрал мою ладонь, мягко коснувшись её губами. Узел в животе затянулся сильнее, когда я спиной ощутила, что мы достигли берега. Он разжал объятия, и тут же его ладони впечатались в скалу по обеим сторонам от моего лица.
– Чего ты хочешь от меня, Агата?
На этот раз бежать было действительно некуда. И никаких шансов на появление Сэма, Ребекки с её миньонами, кого угодно.
Чего-чего. Да чтоб я знала!
– Я… хочу всякого…
Его синие глаза будто засветились изнутри:
– Чего всякого?
Я в упор не понимала, как может кружиться голова, когда вся кровь прилила к лицу.
– Ну… разного…
Алекс погладил губами кончик моего носа. Не поцелуй, просто прикосновение – расчётливо-мягкое и небрежное.
– Чего разного, Агата? – он отстранился. Я с ужасом осознала, что за короткое время, что он ко мне не прикасался, тело истосковалось по его рукам.
– Почему я должна произносить это вслух?!
– Ты можешь ничего не говорить, если ничего не хочешь.
Справедливо, чёрт тебя раздери.
– Я… хочу, чтобы ты прикоснулся ко мне…
Наверное, все дело в адреналине. Ну точно. Как бы ещё я на это решилась? Мои глаза неотрывно следили за его лицом, поэтому я тут же заметила перемену – расширившиеся зрачки и мелькнувшую на мгновение ухмылку.
Ладно, ладно. Радуйся, на этот раз ты победил. Хотя это ещё с какой стороны посмотреть, – подумала я, вздрагивая от мягкого прикосновения его пальцев к своей ключице.
– Так? – вкрадчивый голос отразился от скалы, когда его рука скользнула ниже, будто ненароком задевая через тонкое кружево бюстгальтера тут же затвердевший сосок, – или так? – пальцы пробежали по влажной коже вниз, по животу, скрываясь от глаз под водой. Нильсен медленно склонился над моим лицом, – может быть… так?
Я шумно втянула в себя воздух, ощущая, как его ладонь проникает под ткань трусиков, и, оставив надежду сдержаться, застонала, когда она достигла точки назначения.
Нильсен самодовольно улыбался.
Он двигался медленно, а во мне бушевало пламя, которое, казалось, ещё немного – и спалит ко всем чертям это богом забытое место. Прямо вместе с озером. Свободной рукой он сгрёб мои, обвившиеся было вокруг его плеч, и, удерживая обе за запястья, прижал к скале над моей головой.
Тем временем его пальцы делали что-то совершенно невообразимое. Через секунду я еле слышно охнула, почувствовав их внутри. Нильсен с живейшим интересом изучал моё лицо.
– Алекс… – с трудом понимая, как мне удаётся оставаться на плаву, выдохнула я.
Хочешь по-твоему? Что ж, с меня не убудет, – поцелуй меня.
Можно подумать, он ждал, когда я попрошу. Его губы тут же накрыли мои, касаясь так нежно, что всё то внутри меня, что ещё не успело сплавиться, затрепетало. Это было совершенно не похоже на предыдущие поцелуи. Я бы сказала, таким должен был быть первый, если бы тот не случился из-за срочной необходимости снимать с нас подозрения. А на контрасте с прижатыми к стене руками, ощущения были поистине крышесносные.
Так, ну ладно. Парень явно знает толк в обездвиживании, что дальше?
Я практически зарычала, ощутив, как его пальцы выскальзывают из меня.
И снова эта ухмылка…
– Куда-то торопишься, Агата? – прошептал он мне на ухо, спровоцировав волну дрожи, прокатившуюся от шеи до самых кончиков пальцев.
Зараза. Форменная.
Мне потребовалось с десяток секунд, чтобы восстановить дыхание:
– Ну да, знаешь… ещё столько дел сегодня. Хотела к Сэму заглянуть, поблагодарить за своё спасение, – мои ноги медленно обвились вокруг его бёдер.
Оу. Ого. Однако…
Нечеловеческих усилий мне стоило не измениться в лице:
– Что такое, Алекс? Уже не так уверен, что сможешь обыграть меня в этой игре? – глядя в сузившиеся от одного упоминания помощника детектива глаза, спросила я, – можешь делать вид, что тебе всё безразлично, сколько угодно, – я прижалась к нему плотнее, – но тогда что это упирается мне в пах? Только не говори, что захватил пистолет.
Я резко выдернула одну руку из его хватки и направила вниз. Замерла, наткнувшись на резинку боксеров и склонила голову вбок, усмехнувшись:
– Всё-таки постеснялся?
Одним движением он скинул с себя мои ноги и, обогнув меня, подтянулся, взбираясь на скалу. Я не успела даже испугаться, что всё испортила – парень подхватил меня под руки и вытащил следом. Всё тело моментально покрылось мурашками из-за кажущегося ледяным воздуха, я сделала шаг по направлению обратно к воде, но Алекс резво подхватил меня на руки и, невзирая на препирательства, понёс туда, где мы оставили вещи.
– Такая смелая сегодня, – саркастически заметил он, укладывая меня на ворох одежды.
– Холодно, – невпопад выдала я, стуча зубами.
– Это ненадолго, – пообещал Нильсен, отстраняясь и проводя рукой от моей шеи до низа живота. Его глаза следовали за пальцами.
Я шумно сглотнула, и парень вновь склонился над моим лицом:
– Прости, так было нужно. Хочу видеть тебя всю.
Несколько секунд я переваривала услышанное, после чего, медленно обвив руками его шею, притянула к себе и поцеловала.
Его тело казалось неестественно горячим, и всё, чего мне хотелось – соприкасаться с ним как можно больше. Раствориться. Утонуть. На этот раз в поцелуе не было нежности – только вожделение. Его язык проник глубже, сплетаясь с моим, и через какое-то время я почувствовала, что если не сделаю вдох, просто потеряю сознание. По-видимому, Нильсену пришла в голову та же мысль, поскольку он отстранился, тяжело дыша. Но времени при этом даром не терял – его ладонь проскользнула мне за спину в поисках застёжки.
– Спереди, – только и смогла выдохнуть я.
Он нащупал крючок и нетерпеливо расстегнул:
– Удобно, – заметил, вскинув бровь и помогая мне выпутаться из бюстгальтера.
Он принялся покрывать поцелуями мою шею, спускаясь ниже. Я вздрогнула и выругалась, когда его губы обхватили сосок. Дыхание снова сбилось, пальцы запутались в его волосах.
Руки Нильсена ни на секунду не прекращали исследовать каждый изгиб моего тела. Я уже не чувствовала холод. Не чувствовала вообще ничего, кроме его пальцев и губ. Одним движением сдёрнув с меня бельё и проворчав что-то на тему переоценённости женских трусиков, парень на секунду замер, рассматривая меня в мерцающем свете отражённых от глади озера бликов.
Я задыхалась.
Мы одновременно подались друг другу навстречу. Он – для поцелуя, я – в стремлении снять с него трусы.
Ох уж эта фирменная ухмылочка…
– Какая нетерпеливая. А как же прелюдия?
– К чёрту её, – на последнем издыхании ответила я, претворяя в жизнь свой план, и победно улыбнулась, откидывая боксеры в сторону.
Дважды ему повторять не пришлось.
Он впился в мои губы как раз вовремя, чтобы заглушить стон, когда я наконец почувствовала его внутри. Меня захлестнуло волной боли и наслаждения, и я подалась вперёд, обвивая ногами его бёдра. Пальцы впились в его спину, Алекс зашипел и будто в отместку качнулся снова. Я всё-таки оторвалась от него и простонала что-то совершенно неподобающее для приличной девушки. Руки Нильсена ласкали, казалось, каждый сантиметр моего тела. Меня бросило в жар. Его движения были резкими; с каждым толчком во мне ширилось чувство приближающейся эйфории, но своими стонами я выдавала себя с головой, и Алекс неизменно замедлялся каждый раз, когда я подходила слишком близко к развязке. Я не преминула напомнить, что он – редкостная сволочь, и от избытка чувств прикусила ему ухо. Не знаю, что именно из этого возымело бóльший эффект, но тот, наконец, ускорился, впиваясь мне в шею. Мелькнула мысль, что наверняка останется след, а ещё – что мне это нравится. И, пожалуй, хорошо, что воздуха хватало только на стоны, иначе я бы ему наговорила много такого, о чём бы потом пожалела. Комплименты, например.
Дыхание Алекса участилось. Я почувствовала, как его пальцы скользнули вниз и конвульсивно дёрнулась, вновь ощущая поднимающуюся волну наслаждения. Веки затрепетали и закрылись.
– Агата, посмотри на меня.
Я подчинилась, растворяясь в его синих глазах. С последним толчком узел внутри живота затянулся до предела и тут же раскрылся, заполняя всё тело электричеством. Я задрожала и выгнулась, вскрикнув, вжимаясь всем своим телом в его, будто от этого зависела моя жизнь. Он застонал, и я ощутила пульсацию внутри, пославшую новую волну дрожи в конечности. Его губы накрыли мои, и на задворках сознания я услышала, как он шепчет моё имя.
***
Я перевернулась на живот, опираясь на локти. Нильсен рассеянно накручивал на палец прядь моих волос, а я, воспользовавшись тем, что его разум блуждал где-то далеко, позволила себе втихаря наслаждаться открывшимся видом. Рассветные лучи, всё смелее проникающие в грот, мягко очерчивали его скулы и рельефный торс, и совершенно волшебным образом подсвечивали глаза.
Как жаль, что я не поэт и не художник.
Мой взгляд зацепился за тонкую полоску шрама. Я наклонилась, легко коснувшись его губами.
Алекс, чуть вздрогнув, посмотрел на меня.
– А какие-нибудь счастливые воспоминания из детства у тебя есть?
Он удивлённо приподнял бровь:
– Конечно. Больше, чем ты думаешь, – улыбнулся, насмешливо коснувшись пальцем кончика моего носа
(да что за фетиш такой?), – дай подумать, – он притянул меня к себе, и я устроилась поудобнее, положив голову на его плечо, – хм. Да. Однажды я сбежал из дома.
Теперь уже мои брови поползли наверх. Нильсен тихо рассмеялся:
– Постоянно сидеть в резиденции очень скучно, особенно когда тебе шесть, и тебя изо дня в день заставляют учиться, – его взгляд снова устремился вдаль, – это было эпичное путешествие… Я тогда слинял с занятий и шатался по двору, прячась от гувернантки, и тут увидел, как какой-то дед выгуливает сенбернара. А у нас никогда не было собак – у матушки аллергия. Так что, недолго думая, я перелез через ограду и без обиняков попросил его меня прокатить.
Я покосилась на Алекса:
– На сенбернаре?
– На сенбернаре, – он широко улыбнулся, – добрый попался мужик, прокатил с ветерком. А я, вкусив свободы, решил не останавливаться на достигнутом и побрёл дальше, куда глаза глядят. Меня полдня искали, как выяснилось. Нашли под вечер, на другом конце города, в компании местных бомжей. Они надо мной сжалились и скинулись мне на гамбургер. Чёрт, это был самый вкусный гамбургер в моей жизни!
Я хихикнула.
– Что? – искренняя улыбка Алекса заставила моё сердце застучать быстрее, – дворцовая диета – это тихий ужас.
Я уткнулась ему в шею, щурясь от пляшущих на воде бликов.
Вот бы остаться здесь навсегда…
Нильсен коснулся моей щеки:
– Надо возвращаться, пока нас не хватились.
Я воспроизвела какой-то звук, в моём понимании означающий, что категорически не согласна с этим утверждением.
– Пойдём, – он чмокнул меня в висок, – ты же не хочешь, чтобы все лавры в расследовании достались мне? А то оставайся, я буду изредка спускать тебе еду…
Пихнув его в бок, я села.
– Да вот ещё.
– Вот это Агата, которую я… знаю, – через паузу договорил он.
Что это там такое сейчас было? – подумала я, взирая на резко подскочившего Алекса, который тут же, отвернувшись, принялся одеваться.
Он же не имел в виду…? То есть, хотел сказать не это? Ой, да брось, Харрис, опять напридумывала себе невесть что.
***
Как только мы вошли в гостиную, держась за руки, все разговоры смолкли. На нас уставились шесть пар глаз – все временные и постоянные обитатели поместья находились сейчас в этой комнате. Я кашлянула:
– В чём дело? Где-то детектив родился?
Шутку юмора если кто и оценил, то вида не подал. Из кресла напротив поднялся Сэм, подошёл и встал прямо передо мной, напряжённо вглядываясь в мои глаза. Выражение его лица мне совершенно не понравилось. Парень медленно повернулся к Алексу:
– Мистер Нильсен. Вы арестованы по подозрению в убийстве Аннет Сильвер-Харрис.
