Еще абсента, сударь?

*** В ту ночь Мортис подарил быку еще несколько крышесносных оргазмов, после каждого из которых они буквально заливались всем алкоголем, что каким-либо невероятным образом оказывался под рукой. В конце концов, абсолютно вымотанные и обессилевшие, они заснули в обнимку на скомканной кровати Бланко, из матраса которой уже немилосердно торчали пружины. Неприглядный вид ей придавали и следы от когтей гробовщика, в агонии царапавшего угольно-черные простыни. Однако, пусть сие и было не совсем приятно, Булл решил для себя, что любые жертвы окупаются прекрасным зрелищем столь опасного и недоступного любовника, холодное тело которого так нежно обвивали его большие руки во время страстных конвульсий… Мерно вырубаясь, он крепко прижимал к своей широкой груди хладного, наслаждаясь самим фактом его присутствия. А что до Мортиса… Он был весьма и весьма доволен, но, будто, все еще не в полной мере удовлетворен. Мощь этого здоровяка вселяла некую уверенность и долю спокойствия, так что, хоть всего четыре часа, но он смог себе позволить отдаться кому-то кроме него самого, и, отдавая должное своей жадности, хотел быть ближе к Бланко. Он нехотя признал, что чувствовать себя под чьей-то защитой, а в данном случае – под перекачанной грудной клеткой, гораздо лучше, нежели уверяться раз за разом в том, что собственная голова может украсить врата на турнирную арену на радость тысячной толпе. «Кажись, не так уж и плохо иногда просто позабыть о лопате или своем родственном происхождении ненадолго. Надо бы почаще навещать этого быка. И Кольта вышвырнуть из нашей постели». – но столкнуть парня он не смог, ибо тут же, порядком развезенный, отрубился вслед за Бланко. *** Утро. В его беспросветной дымке дремлет множество душ, еще не тронутых лучами живительного солнца, что неспешно озаряет охладевшую землю. Оно несет за собой новый день, быть может, исполненный горечи, потерь, счастья, повседневной рутины, любви… Или похмелья. Мортис живо распахнул янтарно-желтые глаза, теперь уже отчетливо чувствуя чужое присутствие. Слишком много его было вокруг, а если быть точнее, то он обнаружил себя зажатым промеж двух тел, приятно согревающих и едва подрагивающих от мерного дыхания. Это доставляло массу приятных ощущений, но вот сам факт того, что тел было три, вместо двух, заставил гробовщика нервно выскользнуть из-под бычьей ручищи, испещренной мелкими венками, бегущими от кисти к плечу, словно тонкими змейками. Правда в это же мгновение эта ручища схватила его за волосы, вбивая в каменную ключицу затылком и захватывая в удушающий. Тут-то хладный понял, что послужило причиной столь резкого пробуждения. - Отпусти, бычара ебучий! Смерти своей желаешь?! – завопил он с досады. Ответом послужило лишь небольшое ослабление хватки и нежная улыбка, нелепо расползшаяся по еще сонному лицу Бланко. Мортис в который раз словил себя на мысли: как бы не засмотреться на столь непривычные его глазу картины. Кто знает, в какой момент ему снова захочется Булла. «Это сучье тело так непредсказуемо и нелепо… Но некоторые плюсы имеет». Дабы не сильно расстраивать быка, гробовщик осклабился, что было вполне ожидаемо. «Ему хватит, пожалуй». - При всем, сука, уважении, отпусти меня сейчас же… - ужом вертелся Мортис, к то время как Булл просто смаковал вкус ситуации. - Слабоват ты для сильнейшего, перед которым все готовы ниц падать, разбивая в труху лбы… Правда, со мной не прокатит. – он еле ослабил хватку, дав порядком обозленному комку нервов легкую свободу действий. – Сколько времени, принцесса? Он уже выставил предупреждающий блок руками, готовясь к страшному, но, к невероятному удивлению, ответных ударов не последовало. Вместо этого гробовщик перевесился через край промявшейся постели и из кучи валяющегося белья достал мобильник Булла. Тот в нетерпении заерзал: - Ну что? Много мы проспали? - Семь утра… Терпимо, но здесь у тебя восемь сообщений от той японки. Как планируешь выкручиваться? – он злорадно ухмыльнулся, сверкнув глазами, за что был скинут с кровати. – Блять, что ты творишь?! Думаешь, раз я не вспорол тебе брюхо этой ночью, то я не сделаю этого сейчас?! - Тихо, принцесса, не хрипи. Она может понять, что мы здесь. И тогда начнется суматоха. Помнишь, тебя ведь все сплошь да рядом ненавидят и боятся. Шлюхи, которым насрать, с кем кувыркаться, не в счет. И мнится мне, ты и сам не в восторге от лишнего внимания… Так что лучше уходи по-быстрому, а я сам с ней разберусь. Одного намека было достаточно. Не то чтобы Мортиса это выбивало из колеи или коим-то образом волновало, однако неприятный осадок от слов быка остался. Ему было привычно бежать при первой возможности, не медлить, расправляться с неугодными стремглав, решительно рваться вперед, после непременно уходя с победой в виде чьего-нибудь мозга на полях шляпы, скальпами на сапогах, ошметками от чужой разорвавшейся кишки и башкой в руке, которая обычно не сжиралась, а сушилась и втыкалась на деревянный кол, выступающий в виде кормушки для ворон. Булл решительно вводил его в недоумение. Уходить, отчего-то, не хотелось… Поспешно влезая в брюки и белоснежную, пусть и слегка смятую рубаху, гробовщик старался привести бардак, творящийся на голове, в относительный порядок. Бланко сзади просто молчаливо наблюдал, любовался. Как ни странно, ему тоже не хотелось отпускать хладного. Для него, да и для всех остальных, выпускать Мортиса из поля зрения - значило терять его до того момента, пока он сам не захочет вернуться. Для быка это было сродни тому, как если бы в кромешной тьме в снежную бурю он отошел на пару метров. Ориентировался бы гробовщик идеально, а вот Булл бы помер спустя какое-то время, так и не найдя своего проводника, ибо человеку, даже с такими рефлексами, как у быка, не удастся ощутить окружающую среду, как это делал бы хладный. Наконец, Мортис придирчиво одернул черный галстук, придававший его внешности еще больше элегантности и официальности, и рванул к окну, попутно водружая все еще грязную лопату на широкие плечи. - И на сколько ты уйдешь на этот раз? Стоит ли мне надеяться повстречать тебя в ближайшие полгода? Стоя одной ногой на подоконнике, гробовщик едва повернул голову в сторону Бланко. - Ничего не обещаю. Быть может, ты больше меня не найдешь. Зависит от обстоятельств. – с этими словами он с невероятной скоростью спрыгнул вниз, не дав Буллу проронить и слова. Тот лишь молча подбежал к окну и краем глаза заметил нереально быстро удаляющуюся фигуру, стремящуюся на запад, навстречу теплящемуся восходу. Правда, была она как-то… Больше раза в два. - Блядский эгоист. А ведь мы даже не попрощались. – он опустил тяжелый взгляд на близлежащую тропку, блестящую от влаги, нанесенной утренним туманом. – Как же я люблю тебя, сволочь. *** Проржавевшая лопата продолжала отчаянно врываться в обледеневшую землю… Надежда была, несмотря на то, что в этих краях она имеет тенденцию теряться безвозвратно. Этот кусок давно отжившего мира продолжал напоминать об ушедших деньках… Мрака и необычной неги. Но, дабы не теряться в забытых чувствах попусту, Эмз приходилось одергивать себя каждый раз при попытке им отдаться. «Здесь градусов 60, не меньше. Кожа может испортиться, черт… Где же оно?!» Она продолжала свое занятие, пока, наконец, чуть не провалилась. То была не земля, а чистый лед. Она рухнула на стоптанный снег, закрывая лицо руками. Вода. Все здесь затопило… «Как тогда винт остался торчать? Почему… Что здесь произошло?» Но шальная мысль тут же посетила ее голову. Секунда, и она уже доламывала себе прорубь, стараясь делать проем как можно шире, чтобы себя не угробить. Холод Эмз был не страшен – она боялась попортить свою оболочку, которая досталась ей доподлинно неизвестно от кого. Древних, однако, было полно на земле несколько миллионов лет назад - она точно помнит всех, с кем приходилось уживаться. Только Мортис мог знать наверняка, чье тело она носит, правда, ей не доводилось спрашивать его об этом. Ни разу. Погрузившись в ледяную воду, она буквально сделала то, чего не предполагает ее тело: почувствовала бездну. Именно почувствовала всем своим нутром. Беспросветная тьма манила и пугала. Эмз осознавала, что в такой дыре она вряд ли чего-нибудь и добьется, лишь отчаянная вера толкала ее дальше и дальше в абсолютно черные воды, сжирающие ее с каждым метром, что она проплывала. «Она бесконечна… Точно бесконечна… Дна я не достигну никогда. Это место поглотит меня вместе со всем, что в нее попадает». Она уже было хотела повернуть назад, как что-то еле заметно замерцало вдали. В самом низу, невероятно далеко, но… Это была не пустая иллюзия, рисуемая подсознанием, загнанным в тупик. Прошло около двадцати минут беспрерывного движения в никуда. Она отчетливо понимала, что давно отбилась от курса, и найти пробоину едва представится возможным, но… Цель была все ближе и ближе. Вглядевшись в том направлении, Эмз ощутила еще больший ужас. Бездна казалась ей не такой страшной по сравнению с тем, что оказалось внизу. Огромная харибда*покоилась прямо под ее ногами. А если быть точнее, огромная воронка, из которой доносился ужасный гул. «Что, во имя всего святого и не святого, эта тварь здесь забыла?! На вскидку, воронка диаметром несколько десятков километров… Я даже ее блядских краев не вижу… Зачем я вообще здесь нахожусь?!» Шло время, но, вопреки всем шансам, существо не подавало признаков жизни. То была одна из самых ужасающих тварей, которых доводилось лицезреть девушке за всю ее многомиллионную жизнь. Последняя стычка с харибдой у нее происходила еще до перерождения и смерти Старого мира. В конце концов, Эмз переборола далеко не боязливое естество, и двинулась дальше. Любопытство, желание узнать, кто есть Мортис на самом деле, двигало на любые безрассудства лучше любых наркотиков или алкогольных напитков. Он знал, зато не знала она. И никогда бы не узнала. Потому что тайна, что хранит хладный, для него страшнее всего на свете. Так думала девушка, близясь к источнику неугасаемого света. Прошло еще около десяти минут, и она почти добралась до заветного объекта. Оставалось еще каких-то десять метров, но невероятные габариты неизвестного предмета заставляли отбросить малейшее желание его подобрать. Только теперь она могла более менее игнорировать ужасающее окружение и сосредоточиться на искомом. «Неужели это то, что я ищу… Да эта штука вся полыхает!» То был адский огонь прямо под водой. Как только Эмз сощурила глаза максимально сильно, ее пробрала дрожь. Даже ее тело, невероятным образом выдержавшее нереальных размеров давление, чуть не дало сбой – обычный человек, если не умер бы от холода, от недостатка кислорода или от страха, то погиб бы от высочайшего давления уже после двухсот проплытых метров. Перед ней лежала пара огромных полыхающих рогов, словно только что добытых из самой Преисподней. «Может быть… Может быть… Ох черт, как такое вообще возможно? Может быть, в могиле был не только сам Мортис, но и это. Одна бесовщина вокруг меня происходит нынче… Я знала о его происхождении, по крайней мере, предполагала. Видимо, я о многом не догадываюсь». Немного придя в себя, она постаралась здраво оценить ситуацию. Рога были огромны, так что уволочь с собой на поверхность их бы не удалось. Также плоть ее была далеко не вечна, а посему надо было торопиться на сушу. Делать было, в сущности, нечего – Эмз, поджав губы, поплыла обратно, ежеминутно оглядываясь и сокрушаясь в бесплодности своей вылазки. Выбраться наружу ей удалось почти сразу, по достижении ледяного слоя. Она спешно выкарабкалась из всепоглощающей тьмы на свет, навстречу буре и нескончаемым ветрам. Все это мгновенно ослепило девушку, так что ей пришлось отыскивать свой плащ – единственное, что было на ней до погружения, на ощупь. Немного попривыкнув к прежней обстановке, она взглянула на свои руки, с которых еще стекала злополучная вода, и с удивлением заметила, что оставшиеся капли на них были действительно угольно-черными. Ей не мерещилось – похоже, что все это время она ныряла в скверну. С омерзением от нее отряхнувшись, Эмз напоследок положила свою твердую ладонь на несущий винт, высившийся над ней на целых пять метров. Бесценное воспоминание о начале многовековой дружбы. После она восвояси двинулась прочь, оглянувшись всего пару раз. Она унесет увиденные тайны с собой. Никто и никогда не должен видеть зачатки и останки древнего зла, что таились здесь. А если это место однажды угаснет окончательно – что ж, она твердо решила уйти вместе с ним. Настоящая жизнь слишком разнилась с привычным миром жестокости и бесчестия, в котором они с Мортисом жили до этого. Слишком. *** Удивительная вещь – детали. Столь открытые человеческому глазу в час их ненадобности и столь же сокрытые от него в час нужды. Будь такая перед человеком, что стремится непременно достичь чего-то определенного, не взирая на прочее, она непременно бы лежала на виду, но молчала о себе. Человек же, рассуждающий размеренно и последовательно, отдающий себе отчет, непременно отыщет искомое, будь даже оно зарыто в глотке подземного червя, что таится в самых глубоких закоулках Ада. Так и маленькая деталь на полыхающем предмете, тихо покоящемся на глубине беспросветной мглы, продолжила ждать своего часа. На одном из рогов была выведена гравировка в форме одной лишь буквы: М. То были, разумеется, не его рога, но все же… *** - Просыпайся, красавица, утро настало. – басовитый голос резко разорвал приятную негу спящего Кольта. – Если не хочешь, чтобы кто-нибудь узнал, что ты был у меня, и не поползли слухи, натягивай штаны и пиздуй лесом. Насилу разлепив глаза, Кольт только простонал нечто невнятное, насилу поднимаясь с чужой постели, и тут же чуть не рухнул. Посмотрел умоляющим взглядом на Булла, словно очень расстроенного чем-то. - Ладно, иди сюда. – Бланко сжалился над юношей, подхватив его под мышку и занося в ванную, при этом стараясь быть как можно более бесшумным. Усадив Кольта перед раковиной на пол, он протянул тому стакан воды. – Восстанавливайся, только быстро. Проблем с тобой не оберешься. *** Теперь ганфайтер мерно сопел вместе с остальными, уместившимися на невесть откуда взявшихся подушках в гостиной. Прихватив ключи от байка, Булл осторожно проверил Биби. Та мерно посапывала на кушетке на кухне, утомленная бушевавшим здесь ночью кошмаром и… Бланко. Он почувствовал укол вины, поспешив скоро ретироваться восвояси. Бедняжке приходилось терпеть его, его невыносимость и похуизм вот уже шесть лет, что они сожительствуют, а он ни разу не отблагодарил ее за это. Ни разу, хоть она старалась себя уверить в том, что все друзья, братья по духу так поступают. «Будь проклята твоя терпимость. Ты заставляешь меня ненавидеть себя с каждым разом все больше… Убей меня уже наконец одной из своих обожаемых катан, не мучайся. Ни к чему тебе товарищ, который даже в любви признаться не может. Стальные яйца тут только у Мортиса, не у меня». Не отдавая себе отчет в своих действиях, Булл запрыгнул на свой старенький Харли Дэвидсон, позволяя судьбе нести его в никуда. Он был настроен размозжить несколько черепов прямо сейчас, лишь бы позабыть о своей боли.