***
Пробраться на базу Мельфиоре оказалось проще, чем устрашал Реборн. Все шло по четкому плану, карте, что добыл Мукуро. Вместе идти было проще. Сражаться, зная, что если проиграешь, кто-то из друзей за спиной поможет, вступи в бой следующим и победа будет, в любом случае, на вашей стороне, проще. Сила Вонголы в единстве Хранителей. В их слаженной, надеждой связи и вере в друг друга. Тсуна поворачивает и видит друзей. Фантазия рисует вместо удобной одежды, созданной Леоном, школьную форму, вместо оружия и коробочек портфель и тетрадки. В руках Ямамото не меч, а бита. Тсуна оборачивается, сжимает руку в кулак и идет вперед. Вместе они сильнее. Дороги расходятся слишком быстро, неизвестно сколько прошло время к тому моменту, как они разделились. - Думаешь, нас ведут в ловушку? – Элизабет шла чуть быстрее, впереди, заглядывая на поворотах и давай сигнал Ямамото продолжать идти. Лар лежала без сознания на спине Такеши, потеряв слишком много сил и оказавшись под давлением Три-Ни-Сетте. Драться она была уже не способная. Повезет, если дотянет до конца нападения на базу Мельфиоре и вернется с остальными на базу. Сам Ямамото тоже был ранен последней битвой в комнате, заполненной трубами. - Судя по всему, - как-то слишком ветренно бросил парень, вскинув брови, - Тебе страшно? Они, еще дети, под землей на базе мафиози, уже однажды победившие их взрослые версии. Разве нормальный человек не должен бояться, трястись от ужаса и молиться всем богам ради выживания? Обернувшись на повороте назад, она смирила японца изучающим взглядом. Он выглядел спокойным, уверенным в себе и убежденным в том, что все закончится нормально. Это совершенно не больно - умирать. Ведь, в любом случае, никто не может жить вечно, Лиззи раньше, в силу возраста, никогда не задумывалась о том, что она не бессмертная. Она была человеком, а людям свойственно надеяться на лучшее, и можно же было не поддаваться на уловки этого мира, а пытаться что- то сделать вновь и непременно выиграть. Похоже, Ямамото думал точно так же, следуя по идентичным коридорам базы Мельфиоре с раненным союзником на спине. - Не знаю даже. Кажется, я уже не я. Словно во мне сидит незнакомец. Никогда не знаешь у них на уме, - говорит и махает рукой, дорога чиста и свободна. - Тогда кто ты? – хмыкает Такеши, чуть кряхтя, Лар снова чуть не свалилась, да и тяжелая она. - Самой бы знать, - выходит неловко. Ситуация не подходящая для разговоров на подобную тему, но, судя по всему, Ямамото это ничуть не беспокоит, поддерживает разговор и чуть сменяется в лице, - Ты и сам не тот, что был месяц назад. Не поспоришь. Может мировоззрение и не подверглось изменениям, но вот собственное тело точно. Движения, ощущения стали точнее, острее. А нежелание проигрывать ни за что крепло. - Один западный философ сказал: «Люди умирают для того, чтобы жило человечество». Если мы умрем сегодня, то для того, чтобы жила Вонгола. А Вонгола – это сами мы. - Не слишком оптимистично, Лиззи, - нервно посмеялся Такеши, кажется, понимая, что она подразумевала этими словами. Но для Такеши Вонгола была нечто еще далекое. Они молчали до самых пор, пока не открылась дверь. Кажется, их наконец-то привели в ловушку. Вокруг пахло сыростью, большего ждать не приходилось от такого огромного по масштабам места. Их уже ждали, терпеливо и покорно. - Я буду драться, - тихо шепнул Ямамото, спеша вперед. Он осторожно уложил Лар на пол, двигая к стене и достал из-за спины свою катану. Насколько этот мальчишка вырос? Ради чего он воевал, неужели ради друзей? Да, она и сама многое делала ради других, не самой себя. Перед глазами вспомнился «тот день».***
«Я делаю это ради будущего наших семей. Мы обязаны победить в грядущей войне», - раздался тихий голос на обратной стороне телефона. В тот день, объединивший две большие и могущественные семьи, зарождался первый официальный союз. Десятый босс Каваллоне и Десятая Вонгола. Гости проходили тщательный осмотр, Хранители Вонголы смотрели по сторонам в напряжении. Мельфиоре не могли пропустить этот день и позволить союза дух семей Альянса на основании брака. Белоснежное воздушное платье плавно скользило по полу, а букет ярко-жёлтых роз маячил перед глазами гостей. Желтый не ее цвет. Старшие офицеры Варии терпеливо маячили перед входом и наблюдали за маяками колец, хранители Занзаса сидели во втором ряду и наблюдали за всем происходящем. И лишь первые ряды занимали высокие чины семьи Каваллоне и Вонголы. Савада Тсунаеши, Десятый, сидел с краю и в напряжении сжимал руки. Это не было похоже на свадьбу. Не было похоже на день, о котором мечтала Элизабет, рассказав однажды за бутылкой дорогущего тридцатилетнего виски в знак признания от какой-то семьи Альянса.-Ты серьезно? Не думала о свадьбе в детстве? Да каждая девочка об этом думала, - громко поставив на деревянную поверхность стола граненный стакан с виски, чуть не расплескав, завопил Десятый. Его щеки горели, а глаза так забавно блестели. Выпивая, он становился моложе. Ну совсем тот мальчишка в четырнадцать, позорясь по вине Реборна и его пуль с пламенем. - Да зачем мне свадьба, а? Да и за кого? – отмахнулась Десятая и фыркнула наигранно презрительно, - За этих вот донов, что жаждут меня в кровати поиметь и прибрать воловину Вонголы? Не смеши меня, Тсуна. Другое вот дело ты. Ты можешь выбрать по любви себе жену или мужа. Не важно, ясно? Тебе и слово не скажут. - Лиззи, - еще ярче покраснел Савада, неловко тупя взгляд с минуту и вздохнув медленно. И правда, чуть будто бы протрезвел на миг, встав из-за стола, не споткнувшись и впившись своими сладкими карамельными глазами, - Я хочу, чтобы ты была счастлива. Поэтому, если любишь кого-то, то решайся. Борись за это, Лиззи. Это прозвучало как тост, но никто не притронулся к виски. - А знаешь, ты прав. Какого черта я должна терпеть лысеющего старика рядом, только потому что он влиятельный дон? Решено, если решусь замуж, то лишь по любви. Если она тогда еще будет. Не будет никакой навязчивой выгоды ради Вонголы. Она и так слишком много забрала у меня. Стоя друг напротив друга, Десятые пожали руки, выпили еще немного и уснули прямо на диване кабинета. Утром Реборн будет будить их методом Вонголы. Отчет до пяти, если не встали, то можно палить. Траты за ремонт же не на нем.
А обернулось все иначе. Десятый теребит в руках обручальное кольцо и вздыхает. Невеста тихо вошла в зал, следуя по дорожке алых роз. Двери церкви шумно захлопнулись, гости обернулись и встали, приветствуя самую могущественную женщину мафии. Великую женщину, ведущую войну с мальчишкой-выскочкой, желающим разрушить мафию. Ее угольно-черные волосы подрагивали при шаге, фата скользила так мягко, а кулон в виде неба свисал с на груди. Никто не видел ее глаза, скрытые за челкой и фатой, не замечали, как дрожали накрашенные губы и едва ли не кривились в отвращении. «Долг», - шептала ее походка, Десятый с Хранителями хмурились и кусали губы. Занзас раздраженно опускал глаза вниз, лишь бы не видеть этого, а Дино стоял у алтаря с тонкой улыбкой. Верить в то, что она была настоящей, не было желания. Его крепкие руки надежно приняли холодные мягкие ладони своей невесты, которая лишь месяц назад была его «сестрой». Два ученика Реборна, два ребенка, не желавших быть мафией, но принявший этот долг с отвагой, встав во главе. - Ты прекрасна, - шепнул Каваллоне и ободряюще улыбнулся. Они виделись последний раз на похоронах, много раз говорили по телефону на зашифрованном канале и тайно организовывали свадьбу. Десятая Вонгола рассылала приглашения, планирована оборону и охрану, пока Каваллоне занимался чисто свадебными хлопотами. Хотя, скорее всего, это вновь легло на плечи Ромарио. - Как и ты, - тихо ответила женщина и натянула улыбку на пухлые губы, блестящие из-за помады. Фата аккуратно помялась под руками Каваллоне и упала за спиной, открывая еще молодое лицо женщины. Она была по истине прекрасна, неся в себе гены итальянской крови первой Луны, обладающей невероятным шармом и красотой. Говорили, что именно красота и погубила ее. Ведь Первый любил ее не за миловидные черты лица, зато враги Вонголы желали получить эти гены, силу, стереть болью и страданиями улыбку на губах первой женщины, вставшей во главе преступного мира наравне с мужчинами. - Мы собрались в этом зале по прекрасному поводу. За нашими спинами светит яркое солнце, которое освещает выбор, что совершила эта женщина и этот мужчина, - священник говорил громко, праздно. Это раздражало, ведь в любой момент на них могли напасть. - Будьте добры перейти к официальной части, - строго бросила Донна, чуть прищурив глаза. Интуиция чуть звенела в голове. - Да, конечно, - сглотнул нервно священник и вытер пот с лица. Видимо, он наконец-то понимал ситуацию и сомневался, что деньги могли бы покрыть угрозу жизни, - Дино Каваллоне, Десятый босс Каваллоне, хотите ли вы жениться на Элизабет Скариани, Десятой Вонголе? - Да, - его решение было давно предопределено. Таким был их путь, чтобы выжить и отомстить. Сглотнув, Дино попытался улыбнуться и накрыл ладонями руки женщины, чуть отогревая. Но это тепло бы не достигла сердца. - Элизабет Скариани, Десятая Вонгола, Вторая Луна, хотите ли вы выйти замуж за Десятого Каваллоне, Дино Каваллоне? Ее губы приоткрылись, чтобы дать ответ, а перед глазами всплыло лицо Реборна. Такое родное, важное сердцу. Он был не просто ее учителем, был дорогим другом. И был мертв. Ни могилы, ни тела. Двери церкви шумно раскрылись и твердой походкой на дорожку из лепестков вышел мужчина. Белый костюм, белые волосы и лишь одна синяя роза в руке. Хранители и офицеры вытащили оружие и наставили на босса Мельфиоре, но тот лишь улыбался, как обычно, слащаво и смотрел на жениха с невестой. - Элизабет, моя дорогая, ты не пригласила меня на свадьбу. Но мне повезло, что кое-что все же смог проболтаться про это торжество. И вот я здесь, Луна моя, - он игрался на напряженную публику, - Я не с пустыми руками. Ее руки сжали проклятый букет крепче, а Дино заскрипел зубами. Вот он, их заклятый враг, убивший их учителя, стоял напротив и снова что-то замышлял. - Я перед твоей Семьей, перед семьей Каваллоне, Варией и представителями других семей, которых я даже не запоминал, предлагаю тебе руку и сердце. Война закончится, и никто не пострадает. Ты станешь моей женой, Семья Мельфиоре станет во главе мафиозного мира, а ты останешься Донной. Донна Мельфиоре. Звучит прелестно, не так ли, дорогая? Среди гостей послышался шепот, Десятый Вонгола зажег пламя воли на перчатках и сухо смотрел на Бьякурана. Он не скрывал, что пытался переманить Элизабет в свою семью. Не скрывал, что желал господства. - Ну же, Элизабет, гости ждут, - его улыбка вызывала приступ тошноты, вновь напоминала о том, что натворил. Сколько умерло людей, как погибли все Аркобалено и мелкие семьи, доверявшие Вонголе больше, чем кому-то еще. Его руки были в крови, как и ее. - Ты вырезал мафиозные семьи, связанные с Вонголой, перерезал всех Аркобалено, убил своими руками моего учителя. Так почему…- ее голос был холодным, пробирающий ледяной бурей до костей, - почему я должна выйти за тебя? - Чтобы закончить войну, - взмахнув руками, он широко улыбнулся и на миг дрогнул, заметив, что глаза Элизабет были пусты, как у бездушной куклы, - Элизабет, ты ведь не хочешь еще больше жертв, не так ли? Подумай, как будешь хоронить своих Хранителей или твоего папулю. Манипуляции уже не работали. - Лиззи, - Дино тихо прошептал ее имя и крепче сжал ладони. Он был рядом в этот миг и был готов сражаться дальше, даже вокруг останется лишь пепел и прах сожжённых живьем людей. Донна Вонгола, великая женщина, скользнула взглядом по лицам своей семьи и друзей. Они были решительно настроены на сражение. Могущественная женщина на миг прищурила глаза, останавливаясь на белоснежном мужчине. На его сладких белых волосах, они были невероятно мягкими и пахли зефиром, помнит. Он весь пропах им, знает. Даже в университете этот запах следовал покорно за ним. И губы, такие же мягкие и опьяняющие. Кожа горела под ними, рассудок требовал лишь больше. Больше ласки, болезненных поцелуев и до синяков, впивающихся в мягкую кожу бедер пальцев. - Я согласна, - дрогнувшим голосом, наконец-то ответила она зову своего сердца, но опомнилась, - Согласна выйти замуж за Дино Каваллоне. Решающий шаг. Дино строго посмотрел на священника, торопя с окончанием бракосочетания. - Я объявляю вас мужем и женой, - дрожащий голос священника раздался по молчаливому залу и напряжение почти физически давило сверху. Элизабет стояла гордо с прямой спиной и вздернутым подбородком, как мстительная древнегреческая богиня. И впрямь Немезида, часы и меч бы в руки, вместо букета. Ее глаза люто пронизывали его. О да, она ненавидела его. Всем своим отчаявшимся сердцем, каждой мыслью желала, чтобы в один миг Бьякуран Джессо покинул этот мир и растворился. Даже если это не вернет Аркобалено и ее людей, даже если не восстановит ее искалеченную психику, даже если впадет в депрессию, невыносимо скучая. Лишь бы драма, которую кто-то однажды задумал и назвал "Жизнь Элизабет Скариани" закончилась. Лиззи клянется, что принесет на могилу Джессо цветок лотоса и неприменимо сравнит, что он так же рос среди холода и грязи, поднимаясь вверх. Только этому миру было бы лучше, если бы этот проклятый белый лотос никогда не появлялся. - Вот как, - тихо отозвался Бьякуран, как-то тоскливо качая головой, - Снова повторяешь историю, Лиззи. Увидимся в самом конце. Под прицелом винтовок и пистолетов он вышел из церкви и исчез, оставляя тошнотворный сладкий запах.