Проклятие Луны

- Госпожа Элизабет, вы должны запомнить, что препараты необходимо принимать в том порядке и дозировке, в котором я вам пропишу. Соблюдайте систему времени приема и воздержитесь от всего, что может стать триггером для ухудшение вашего самочувствия. И советую вам не принимать психоактивных веществ на время лечения. Предписания доктора должны были выполняться в полном объеме. В совокупности с отдыхом у моря дома эффект прогнозировался положительный. Голос врача словно заедает на подкорке и повторяется. Дурной сон. Осторожно разлепляя глаза, щурится. Так ярко, в глаза попадают солнечные зайчики. Укрыться одеялом не удается. Того просто нет. - Люстра? Сверху свисает большая хрустальная люстра, она и пускает эти блики. Оглядывается осторожно по сторонам, не поднимаясь. Это гостиная. Вокруг разбросаны вещи, осколки и пахнет бензином. Морщится и закрывает нос рукой. Что было ночью? Пытается поднять туловище, в голове словно что-то разбивается, морщится и шипит. Неужели похмелье? Нет, она выпила всего два коктейля. Да и там был небольшой градус. Нужно встать на ноги и попробовать дойти до ванной, чтобы умыться холодной водой и почистить зубы. Во рту кисло, на зубах налет. Попытка встать с первого раза провалилась, едва не упала на какие-то осколки. По виду напоминают разбившуюся вазу или кувшин. Со второго она уже поднимается на ноги и осматривается по сторонам гостиной. Мебель перевернута, из тахты торчит обивка, а от кресла буквально ничего не осталось, кроме кожи и металлического каркаса. Элизабет обнимает плечи руками, после пробуждения холодно. По периметру комнаты разлит, судя по запаху, бензин, а канистра брошена у двери. В соседней комнате звенит телефон. Осторожно пробирается через мусор и стекло, чтобы не пораниться, входит на кухню и берет телефон. На экране высвечивается имя Занзаса. - Да? – Голос хриплый у нее, будто сорванный. - Тела убрали. – Коротко докладывает мужчина. – Кто это был? Тела? Припоминает и охает. - Софию нашли? – Лучше не объяснять, да и ему не интересно. Спрашивает наверняка для галочки, что проблем не будет. - В поисках. Становится неловко. Занзас на другом конце молчит, Элизабет кусает губы. Есть еще один вопрос, что желает задать. Только открывает рот, но ни одно слово не сходит. - Если нужно что-то будет – звони. Сбрасывает первым. Раздаются гудки. Элизабет блокирует телефон и аккуратно кладет на кухонный стол. Впервые за пять лет так долго говорили друг с другом. Так еще и помог. Непривычно. Элизабет из прошлого утра лишь бы пожала плечами, ведь так и поступают отцы. Элизабет из сегодня вытирает дорожки слез пальцами. Если все, что вчера была сказано, правда. Если Занзас… - Почему не спросила? Это же так легко. – Ругается. Но если это правда, то она не в праве требовать его любви к себе, верно? Он ненавидит детей. В его глазах Элизабет чужой ребенок, так почему он должен терпеть? Из-за Вонголы, что прячет истину? Из-за ее покойной матери? Занзас любил свою семью. Нежно целовал руки Александрии, качал на руках дочь. В случае опасности доставал оружие и преграждал дорогу, пряча за спиной двух самых важных женщин собственной жизни. У Занзаса не было семьи. Играл на публику, приобнимая жену по расчету, держал на руках ее дочь от другого мужчины, а сам провожал глазами других женщин, усмехаясь. Его цель – защитить девчонку. Его мечта – избавиться от нее. Так где же настоящий Занзас? Детские воспоминания часто обманчивы. Они могут меняться со временем, перестраиваться. На воспоминания оказывают влияние чужие рассказы и истории. Ложные воспоминания выглядят и воспринимаются так же, как истинные. Они могут быть такими же убедительными, совершено искренними, и, при этом, абсолютно ошибочными. Элизабет не знает, где правда, где ложь. Помнит слова матери, убеждающую, что отец ее любит и всегда будет любить. В глазах женщины застывали слезы, когда прохладными руками водила по макушке дочери и нашептывала, что никто не заберет у дочери отца. Помнит холодный взгляд Занзаса, что оттолкнул ее после похорон и закрылся в спальне. Где же настоящие воспоминания? Тот же дом, но одиннадцать лет спустя. Почти такая же истерика у свалившейся на колени девочки, зарывающейся пальцами в волосы и так грубо оттягивающей. История, что начала свой отсчет в этом доме, продолжает длиться по сей день. И ничего не меняется. А если подумать с другой стороны, то и отец ее не бросал. Его просто не было. И винить постороннего мужчину бесполезно. Она ничего и не имела, чтобы страдать по потерянному. Быть может, у нее изначально ничего и не было. И статус Луны лишь ошибка. Как и сказала Джудит – повезло. Повезло родиться под нужной звездой. Своими силами ничего не добилась. Даже деньги, которыми оплатила обед в Риме, принадлежали Вонголе. И не будь она для всех Скариани, то, как знать, чем жила сейчас. Дом в Намимори – Вонголы. Поместье – Вонголы. Одежда, украшения – Вонголы. Хранители - Вонголы. И кажется, что сама она тоже принадлежит Вонголе, как собственность. И поднимаясь на ноги, так оглушительно хохочет. Грезила войной, местом Донны и гордилась происхождением, верила в собственную значимость и превосходство. Но сама лишь девчонка, сидящая на шеи Вонголы. Обливаясь кухню и второй этаж бензином, она посмеивается. Не распакованный чемодан стоит на террасе. В доме из ценных вещей лишь портрет семьи Скариани. Добрая Александрия, величественный Занзас и улыбчивая Элизабет. Проводит рукой по лицу матери, задыхается от боли. - Мама, почему оставила меня совсем одну? – Не хочет винить во всем мать, но слова так и сходят с губ. – Эта безысходность, отчаяние. Такие же, как тогда. Когда я была просто потеряшкой. Никому не нужной, брошенной, что засыпала в слеза, боясь разбудить всхлипами наемников, тоскующей по маме, что не было рядом. Я все та же потерянная девочка, что боится всхлипывать. Но однажды я перестану быть брошенной. Поместье Скариани горело так сильно, огонь словно подпитывался плохими воспоминаниями. Пламя забирало все, поглощало портрет семьи, что не существовала. Место, где все началось, стало последней остановкой. Каникулы закончены. Девочка, у которой нет ничего своего, возвращается с целью забрать чужое.