На Экзеголе всё спокойно, а на дредноуте орут штурмовики

Мир медленно наполнялся звуками. Сначала это был малоразличимый монотонный гул, затем он превратился в волнообразный рокот и наконец приобрел четкую форму гвалта. Хакс недовольно поморщился и приоткрыл один глаз, о чем тут же пожалел. Мир представлял собой размытые разноцветные пятна, которые сновали туда-сюда с такой скоростью, что голова вмиг пошла кругом. — Мать моя парамедик, это чьих рук дело?! — громкий крик над самым ухом вызвал новую волну дурноты. — Потише, дорогая, пожалей пациентов. Все равно в ближайшие дни мы это не поправим, так что нет никакого смысла переживать. — Значит это ты. Как, скажи на милость, можно было так накосячить с настройками меддроида? Слушать препирательства неизвестных уже не было никаких сил, и Армитаж протестующе замычал. — Он пришел в себя, — сообщил растерянный шепот. Хакс повторил попытку открыть глаза, но на этот раз значительно медленнее. Над ним склонились две женщины почтенных лет в потрепанных комбинезонах. Медики. Сопротивление. И тут же накатило запоздалое воспоминание: адепт-генерал Прайд с винтовкой в руках, выстрел, мгновение невыносимой боли и тьма. Армитаж рефлекторно коснулся своей груди. Заторможенный разум не сразу осознал — что-то не так. — Вы, главное, не нервничайте. Это все поправимо, просто конкретно сейчас у нас недостаточно оборудования… И откуда только у него нашлись силы оторвать голову от подушки? Но увиденное вмиг пустило по венам порцию адреналина. На месте недавнего ранения теперь красовалась… женская грудь. Хакс дрожащими руками прощупал инородные тела и старательно проморгался. Ничего не изменилось. Он открыл рот, но слова застряли где-то на полпути. Медики с беспокойством наблюдали за его реакцией. — Все это временно, обещаем вам. Просто небольшая… врачебная ошибка. После пары попыток ему удалось выдавить из себя судорожное «как?». Женщины переглянулись, после чего одна из них — видимо, главная, — пояснила: — Неправильный режим медицинского дроида. После того, как мы провели основные хирургические манипуляции, он должен был удалить образовавшиеся рубцы. В суматохе вместо пункта «пластика кожи, грудь» был выбран «пластика груди». Но, повторюсь, это все обратимо, просто необходимо дождаться, когда нужный дроид снова освободится. Скорее всего, это произойдет завтра, так как после битвы в атмосфере Экзегола у нас огромное количество пострадавших. Армитаж обессиленно повалился на кровать. А ведь буквально минуту назад он был свято уверен, что дно уже достигнуто. Каким-то загадочным образом его вытащили из звездного разрушителя, откачали и залечили. И как будто мало ему было новообретенного позорного статуса перебежчика, так теперь еще и это. Хакс прикрыл лицо руками. — Нам очень жаль, мы постараемся исправить эту досадную оплошность как можно скорее. Ну, а сейчас нам пора, другие пациенты уже заждались нас. Отдыхайте. Медики исчезли из поля зрения, но ему было плевать. Армитаж бесцельно пялился в потолок и пытался осмыслить произошедшее. Где-то между торгом и депрессией его организм напомнил о насущных нуждах, поэтому Хакс медленно встал и, покачиваясь, побрел в поисках рефрешера. Медблок буквально стоял на ушах. Там и тут суетливо сновали доктора и их помощники, на сотню ладов верещали дроиды. Абсолютно все койки в помещении были заняты, несколько человек даже были уложены на матрасы прямо вдоль центрального прохода. Одно из лиц было Армитажу хорошо знакомо. Сразу же возникло непреодолимое желание выброситься из ближайшего окна. Прямо перед ним лежал Рен — непривычно тихий и бледный. Может, помер, с тайной надеждой подумал Хакс, но тут незадачливый экс-лидер немелодично всхрапнул и открыл глаза. — Ты?! Ради того, чтобы досадить зазнавшемуся мальчишке он, ярый поборник идей империализма, поступился собственными принципами и переметнулся на сторону врага. Так этот засранец взял и переметнулся следом — будто единственной целью его жизни было постоянно изводить и без того натерпевшегося Армитажа. Вспыхнув от всех этих мыслей, Хакс выплюнул: — Какого криффа, Рен? Тебя-то за какие заслуги спасли? Твоя дражайшая матушка подсуетилась? Или подружка-джедайка? Он ждал, что неуравновешенный недоситх вытворит очередное безумие и начнет душить всех без разбору, но тот просто насмешливо вздернул бровь. Непривычная реакция слегка смутила, но Хакс постарался не подать виду, только чуть сильнее расправил плечи. Взгляд Рена опустился чуть ниже. Теперь уже обе его брови поползли наверх. Бантово дерьмо, из-за этой неожиданной встречи Армитаж умудрился забыть о другой своей проблеме. — Знаете, генерал, я догадывался, что одиночество дается вам очень непросто, но я даже не думал, что вы принимаете это, кхм, настолько близко к сердцу, — наглец взял и театрально прижал руки к своей груди. Хакс аж дар речи потерял. Причем неизвестно от чего больше — то ли из-за того, как бесстыдно был высмеян его новообретенный изъян, то ли от самого того факта, что Рен, оказывается, умел шутить, пускай и настолько фамильярно. Армитаж оказался настолько шокирован происходящим, что не сразу осознал: бывший Верховный лидер смеется — впервые на его памяти. «Это абсолютно безумное место, — подумал Хакс, — здесь привычное искажается до состояния полного безумия». Или, возможно, он все еще валяется на холодной дюрастали пола со смертельно опасной раной, а происходящее вокруг всего лишь навсего галлюцинации. Очень реалистичные. Не удостоив развеселившегося соперника ответом, он пошел дальше. И наконец в дальнем углу помещения обнаружил искомое. В рефрешере царила блаженная тишина — настоящий подарок после гудящего медблока. Когда первоочередные нужды были удовлетворены, Армитаж сбросил с себя больничную робу и решительно шагнул в душевую кабину. Ему было просто необходимо смыть с себя тревоги последних часов. Вода успокаивала. Однако спустя пару минут обнаружилась одна проблема. Его совершенно недвусмысленно возбуждала собственная грудь. Он пытался игнорировать это досадное недоразумение, избегал прикасаться и даже смотреть на нее. Не помогало. «Это все здешнее безумие, — убеждал себя Хакс, — просто теперь оно добралось и до меня». В конечном счете он затолкал все здравые мысли куда подальше и позволил себе короткое удовольствие. Он никогда не будет об этом вспоминать. Ни-ког-да. *** Удивительно, но ему удалось немного сбросить напряжение. По крайней мере, теперь Армитаж мог вполне спокойно принять тот факт, что все происходящее — реальность, и он действительно находится на базе Сопротивления, Первый Орден пал, а Кайло Рен продолжит мозолить ему глаза. Не лишила душевного равновесия даже ехидная реплика По Дэмерона: «А девкой был бы краше». Шел первый день его новой жизни.