***
Рафаэль не обманул Нобу, когда отказал тому в игре. На этот вечер у молодого человека действительно были многообещающие планы, как хотелось ему думать. Ближе к семи вечера он уже быстрее ветра нёсся по Нью-Йорку на обожаемом мотоцикле, то и дело улавливая на себе взгляды хорошеньких девушек, ещё долго смотрящих ему вслед. На светофоре он успевал подмигнуть одной-второй из них, прежде чем опять нажать на газ и унестись на несколько миль вперёд. Конечно, небезосновательны были эти задерживающиеся взгляды молоденьких кокеток. Полностью одетый в чёрное на такого же цвета байке с подкачанными руками и своей обаятельной улыбкой Рафаэль выглядел куда привлекательней многих знаменитых сердцеедов, несмотря на его в меру грубоватые черты лица, которые придавали ему мужественности, не превращая при этом в смазливого мальчика. Наконец, он достиг дома, к которому стремился. За минуту оказался на нужном этаже и позвонил. Какая удача - дверь почти сразу отворилась. Перед Рафаэлем предстала девушка одетая как никогда по-домашнему — в махровом халате с мокрой головой и абсолютно без макияжа. Стало быть, она только недавно вышла из душа. В её руке осталась зажата откусанная морковь, а на лице при виде парня выразилось неопределённое смущение из-за своего вида. — У тебя пять секунд, чтоб сказать из-за чего я откладываю свой отвратительный низкокалорийный ужин. Рафаэль, будто зачарованный, рассматривал Лароту, которую никогда ему не доводилось видеть в столь естественном свете без накрашенных ресниц, намазанных красной помадой губ. Без стрелок некогда стервозный взгляд стал таким очаровательным и милым. Очаровательным и милым? Рафаэль нахмурился, явно недовольный такими мыслями. — Тебе придётся отложить его ещё на несколько часов, — ухмыльнулся он, без приглашения проходя в квартиру. — Допустим, ты меня заинтриговал. Но по её безучастному выражению лица стало понятно - слова нисколько не соответствовали действительности. Ларота с вялым видом последовала за Рафаэлем на кухню, где он и увалился, сразу протянув руки к тостам с авокадо. Девушка, будто не замечая его одобряющих почавкиваний, продолжила свой ужин, угрюмо всматриваясь в тарелку. А от Рафаэля не скрылись опущенные веки и ленивые движения этой прежде энергичной зажигалки, поэтому, прожевав и отхлебнув чая, стоящего на столе, он внимательно уставился на неё. — Какие планы на вечер? Ларота исподлобья посмотрела на гостя, раздражительно указала ему на свой вид и в сторону гостиной. Рафаэль ухмыльнулся. Не сказать, что ему нравилось лицезреть Лароту в дурном расположении духа, но опеределенно особый шарм он находил в этом состоянии. — Очаровательный собеседник... Может быть, сейчас будешь посговорчивее, — тут он проделал жест, которому Ларота не придала никакого значения. Вместо этого её глаза гневно сверкнули и она вскинула голову, встречаясь взглядом со сдерживающим улыбку Рафаэлем. — Если ищешь собеседницу, склей себе очередную самочку — говори и развлекайся с ней сколько влезет... Зачем ты вообще сюда припёрся?! Но тут Ларота бросила взгляд на стол, инстинктивно накрыла рукой его пальцы, под которыми покоился листок бумаги и, затрепетав от нахлынувших эмоций, вперилась теперь самым невинным взглядом в Рафаэля. — Да-да, красотуля, это билет на концерт этих твоих Nickelback. — Раф, ты... Ларота заулыбалась, её карие глаза заблестели, она вскочила со стула, точно молнией, и обхватила Рафаэля за шею двумя руками. Не успел он ответить на эти объятия, как она уже оставила эту ласку и едва ли не прыгала на месте и не визжала, как Эмили при виде милых хомячков. — Спасибо! Спасибо тебе! — но тут её посетила другая мысль и лицо приняло вид неприступно каменный: — И что я должна сделать, чтоб отплатить за этот щедрый жест? Рафаэль пожал плечами. — Собраться меньше, чем за час. Ты ведь не хочешь опоздать на такое событие. Если у неё и были сомнения по части его искренности, то они тут же рассеялись. Теперь Ларота старалась выглядеть сдержанно. Она быстро скрылась в комнате, чтоб не заставлять себя долго ждать. Рафаэль не сдержался от добродушной улыбки. Где-то в груди теплом разлилось чуждое ему чувство от доставленной радости человеку прекрасного пола, и он поймал себя на мысли, что испытал его впервые. И, как ни странно, ему понравилось.***
Вернулся домой Рафаэль под действием эмоций и алкоголя чуть позже полночи. Он умел передвигаться незаметно, потому разгуливающая молодёжь не рассмотрела большую зелёную черепаху меж стен домов и гаражей. Остался на кухне и думал. Но будет правильнее сказать - мечтал. Мечтал о жизни без мутации, прокручивал в голове минувшие моменты сегодняшнего вечера. Ночь. Ветер дует в лицо. Мотоцикл несётся на бешеных скоростях. Ларота... Ларота Миллер. Девушка дьявольской красоты и жгучего характера прижимается к нему сзади, крепко цепляясь своими пальчиками за него. Аккуратными ногтями ненароком проводит по его торсу, когда пытается ухватиться сильнее. Её распирает от наслаждения и ветра, она кричит, поднимает одну руку в воздух, но тут же возвращает на место. На его тело. Кажется, на его шее остались следы от красной помады. Случайным образом, когда она вертелась из стороны в сторону. Не более. Когда они меняются местами и Ларота не совсем уверенно ведёт, Рафаэль не позволяет себе обнять её, держится сзади. Но когда девушка набирает скорость, сама хватает его сильную руку и обхватывает вокруг своего гибкого стана. Рафаэль ухмыляется, но большего не требует. Он уважает границы. Он уважает её. Вдыхает фруктовый аромат длинных волос и ловит в зеркале пылкий взгляд... Мотоцикл медленно тормозит и останавливается на обочине. Ларота тяжело дышит, от неё веет аперолем. Она проводит кончиками пальцев по его щеке, прежде чем робко коснуться губами его шеи, подбородка. Рафаэль не выдерживает - двумя руками хватает её за талию, как пушинку, пересаживает к себе лицом и со всей накопившейся страстью целует её. Ларота не против, она полностью отдаётся ему, издаёт сладостный стон, подвигается всё ближе, когда Рафаэль неспеша обводит руками её формы. — Рафаэль... пожалуйста, — жалобно просит она. Бунтарь удовлетворённо улыбается, но Ларота тем же тоном продолжает: — Сейчас же отвези меня домой. Разочарование на его лице - она добилась желаемого эффекта. — Сейчас? — переспрашивает он. — Именно. Как ни в чём не бывало, Ларота встаёт со своего места и пристраивается за спиной Рафаэля, дружески похлопывая его по плечу. Он озадачен и молчалив, но приводит в исполнение её желание. Она наоборот ведёт себя так же естественно: восторгается чувством свободы и полёта, временами поднимает руки вверх или крепко ухватывается за водителя, вздрагивающего теперь при каждом её касании. Около дома крепко обнимает Рафаэля и чистосердечно благодарит за незабываемый вечер, за возможность побывать на концерте её любимой группы. И уходит не оглядываясь, так легко, так изящно, как умеет только она. Через десять минут Рафаэль меняет свой облик. Ему всё так же дурно каждый треклятый раз, когда наступает это время. Но тут отпускает - он надевает на зелёную голову шлем и мчится домой. В коридоре не натыкается ни на кого, что не может не радовать, и надолго зависает на кухне, приводя в порядок свои мысли. Однако спустя время его покой всё-таки был нарушен бесцветным голосом из коридора: — Сидишь в темноте? — А ты шатаешься по темноте, — последовал ворчливый ответ. Леонардо присоединился к холерику за столом. Лунный свет слабо проникал на кухню через жалюзи. Они долгое время сидели молча, каждый смотрел куда-нибудь, только не друг на друга. Но тут Рафаэль решился нарушить тишину, в которой старший брат, казалось, чувствовал себя вполне комфортно. — Не могу видеть этого урода в отражении, пальцы... лапы. Своим кивком Леонардо дал понять, что разделяет мысли бунтаря. Не то, чтобы Рафаэль был впечатлительным или слишком брезгливым, но свыкнуться с новым телом по ночам никак не мог. И вот сейчас под светом луны выставил руку перед собой рассматривая три больших пальца, но быстро её опустил. Поверить в случившееся ему было до сих пор сложно. — Спать? — спросил он. Леонардо не ответил. Уже второй день после того, как они обнаружили Усаги, лидер не мог сомкнуть глаз. Ночами заглядывал в комнату отца и проверял спит ли Нобу, бродил по квартире, подобно привидению, появлялся на кухне, где на полке во всём великолепии красовался дорогой французский коньяк. Будь он, Леонардо, чуть послабее духом, руки давно бы уже откупорили ровесника по выдержке, а вкус заглушил боль и отчаяние. Что уж говорить о капле алкоголя, если он практически не ел, не разговаривал ни с кем, если дело не касалось семейных вопросов или Нобу. Микеланджело не всерьёз предположил, что у брата «едет кукуха», однако после осуждающего взгляда Донателло исправился и остановился на «депрессии». — Эй, Лео, — Рафаэль уже с минуту пытался растормошить старшего, щёлкая пальцами перед его лицом. — Я говорю, что кончай удручать себя. Больно видеть твою и без того унылую рожу ещё более жалкой. Он на выдохе улыбнулся, но тут же стал серьезным, подсел ближе, наклонился, и таким образом они соприкоснулись лбами. Закрыл глаза и прошептал так, чтоб слышал только Леонардо, хоть и знал, что братья и отец спят: — Ты, как всегда, всё принял на себя. Но это далеко от истины. Твоего проступка здесь нет. Да, тяжело принять. Невыносимо тяжело... Но, пожалуйста, не закрывайся от нас. Говори, выговаривайся. Поверь, действительно полегчает... Я так тебя... я... ты... Рафаэль не мог подобрать слов, он так и сидел, не открывая глаз, чтоб ненароком не встретиться взглядом с братом, и не размякнуть до конца. Но на этой драматичной ноте Леонардо вдруг оттолкнул Рафаэля в сторону. Не успел холерик опомниться, как осколки стекла прилетели ему в панцирь, хотя, вероятнее всего, могли попасть именно в голову. В комнате вмиг стало дымно и трудно дышать. Откашливаясь Леонардо выбросил назад в окно предмет, вызывающий смрад. — Усыпляющий газ, — мрачно заметил он. — Что за чёрт?! — кинулся к разбитому окну Рафаэль, выглядывая вниз. И, как оказалось, зря. Не заставляя себя ждать, зелёное лицо поразил внезапный удар в подбородок. Рафаэль отшатнулся. На подоконник приземлился сначала один солдат в форме, затем второй, третий... Они делали это с такой отточенной грацией, будто были созданы для этого. Со стороны комнат послышались отчётливые звуки боя, а затем и детский плачь. — Руки вверх. Сейчас же, — приказал первый, направляя винтовку на ошеломлённых и абсолютно безоружных Леонардо и Рафаэля. В этой ситуации, полностью застигнутые врасплох братья, всё-таки обратили внимание на экипировку вторгнувшихся — и она точь-в-точь повторяла снаряжение... — Бишоп... — с примесью удивления прорычал Рафаэль. — Молчать... животное, — гаркнул тот же солдат и приставил ко лбу бунтаря дуло. Но в глазах Рафаэля не блеснуло и доли страха. Он схватил с плиты не вымытую Майки сковородку и лупанул ею по голове самоуверенного гостя. Теперь солдаты не сдерживали себя. В плитку и шкафчики врезались пули. Никто бы не назвал выстрелы предупредительными — просто парни успевали уворачиваться от них. Тем не менее, солдаты не были настроены на убийство. Братья медленно отступая под давлением огнестрельного оружия оказались зажаты в коридоре. С другой стороны спиной отходил мужчина, неся в руках укутанный в одеяло вздрагивающий свёрток, а за ним - ещё два панциря. Сплинтер оказался в защитном кругу массивных зелёных черепах. Одна из них повернула голову в его сторону и привычным приказным тоном сказала: — Уведи Нобу. — Схватить этих чудищ, — почти одновременно отдал команду один из солдат. И Сплинтер замешкался в выборе между остаться, чтоб помочь сыновьям, и спрятать в безопасное место ребёнка. Леонардо заметил эти метания. Потому грубым тоном, каким он никогда не позволял себе разговаривать с отцом, по словам выделил: — Что я тебе сказал?! Иди! Четыре черепахи тут же с криком бросились на солдат, будто были бессмертными. Или просто-напросто бесстрашными, безбашенными, слишком самоуверенными. Любое слово подошло бы, чтоб описать безрассудное нападение на людей с оружием и преимуществом в количестве. Донателло зашипел, когда пуля задела его левое плечо и пролетев врезалась в телевизор. Микеланджело готов был схватиться за голову, примерно подсчитав нанесенный дому ущерб от внезапного визита приспешников Бишопа, но едва успевал отбиваться от них. Он мысленно извинился перед отцом за то, что массивным бюстом Омара Хайяма отправил нескольких в отключку, а после со всей осторожностью, на какую был способен, вернул его на полку. Найти в этой суматохе и бардаке своей комнаты нунчаки он не успел и потому отбивался всем, что попадало под руку. И всё-же это были не те уверенные движения и удары. Тренировки в черепашьем теле до этого они проводили достаточно редко. Тогда Сплинтер сделал вывод, что сыновья не теряют надежды на то, что не останутся в этом облике навсегда, а значит и привыкать к нему незачем. Но как показала эта ночь - следует быть готовым к любым непредвиденным обстоятельствам. Соседи подняли шум, начал загораться свет в окнах. Нужно было заканчивать... Выбивая из рук солдата оружие и перекидывая его массивное тело через себя, Донателло заметил странное перешёптывание двух бойцов, а после как один из них достал из кармана странный ствол и направил в сторону Микеланджело, одерживающего преимущество над своим противником. Донателло молниеносно рванулся вперёд, выкрутил в другую сторону его руку и усадил на колени, с силой прижимая его ноги к полу. Мужчина сдержанно зашипел. Умник внимательнее рассмотрел приспособление, которое вмещало в себя короткую иглу и необычный шприц. — Не дайте им усыпить вас! — Меня больше этим не проведут, — дерзко ответил Рафаэль. Он загнал одного безоружного солдата в угол и уже готов был выколоть саем ему глаза, как Леонардо схватил бойца за шею и грубо спросил: — Был ли отправлен ещё один отряд по другому адресу? — Брысь, существо! — извивался он. Рафаэль резко схватил его за одежду и наполовину вывалил в окно, оставляя внутри лишь часть ног и прорычал: — Слушай сюда, щенок. Или ты отвечаешь на вопрос или летишь своей недалёкой головой до самого низа. Глаза парня не выразили ни капли страха. — Отвечай на вопрос, солдат, — повторил Леонардо. — Никаких данных у меня нет. Никаких других адресов тоже! Рафаэль переглянулся со старшим - тот кивнул, и мастер сай отпустил бойца, отправляя в свободный полёт. Леонардо мельком взглянул вниз — как и предполагал, этажом ниже красовался замечательный балкон, на который и упал солдат не разбившись. — Майки? — спросил он на пути к выходу. — Всё в порядке, Лео. У них всё тихо, — ответил дозвонившийся Эмили Микеланджело. Парни рысью добрались до машины. Рафаэль десять раз успел проклянуть и обматерить Бишопа, пока на бешеных скоростях уводил автомобиль подальше от их дома. Они объехали жилой массив девушек, осматривая территорию на наличие потенциальной угрозы — чисто. Но ни на секунду не остановились - хвост мог следовать за ними, хоть и не наблюдался в поле зрения. Остановку сделали в тихом районе подальше. Леонардо, посоветовавшись со Сплинтером, через Микеланджело передал установку для сестёр Миллер - как можно скорее собрать вещи и ждать. И пусть Эмили ответила в трубку покорное и радостное "конечно", Венера и Ларота не торопились с таким ответом. Было ясно - замысел состоял в том, чтоб объединиться, возможно даже, на какое-то время съехаться. Одна лишь мысль, что придётся уживаться под одной крышей с пятью разными мужчинами, Лароту приводила в тихий ужас. Венеру же сводил с ума только один из них - и видеть его каждый день было бы слишком мучительным испытанием.