Не бывает бывших Пожирателей Смерти

      Северус Снейп шёл по одной из грязных улиц едва ли не самого бедного района Лондона, про себя ругая Альбуса Дамблдора на чём свет стоит. Порученное ему дело лишь официально могло считаться его компетенцией, на деле же профессор весьма здраво считал, что из всего преподавательского состава Хогвартса он хуже всех подходил для этого, даже хуже, чем привязанный к замку Катберт Бинс. Однако директор был категорически несогласен с ним. По его словам, дела обстояли совершенно противоположным образом; он считал, что именно Снейп в этой ситуации справится лучше, чем кто-либо другой. Аргументом, положившим конец их недельной давности спору, стало обещание, которое сам Северус дал когда-то Ловире Ловарно, и о котором Дамблдор напомнил ему.       Мужчина поморщился, когда ему на ум пришло это имя. Вряд ли он мог бы объяснить себе, почему воспоминания о Ловире вызывали у него такое отторжение и неприязнь. Она умерла за одиннадцать с лишним лет до настоящего дня. Он не мог позволить себе возвращаться мыслями к тому вечеру, ему становилось не по себе. Одно было ясно — он был бы рад совсем забыть её. Хотя, несмотря на это, у него рука не поднималась выкинуть то, что от неё осталось: старая потёртая колдография и утратившая свою силу ещё при её жизни волшебная палочка, которую Тёмный Лорд отдал ему как трофей. К тому же, у женщины осталась дочь, которая росла в маггловском приюте, и которой совсем недавно стукнуло одиннадцать лет. Именно туда профессор и направлялся теперь.       Ему открыла женщина пожилых лет в застиранном фартуке и старомодном чепце, из-под которого виднелись седые волосы. Её взгляд ясно выражал нежелание его видеть. Он в свою очередь не мог похвастаться тем, что не испытывает взаимности к её явной досаде в его сторону.  — Добрый вечер. Мне нужна миссис Браун. Я отправлял ей письмо неделю назад, и она назначила мне встречу.  — Мистер Снейп, верно? — не дожидаясь ответа, она посторонилась, пропуская его внутрь. — Заходите, я Вас провожу.       Ему пришлось пригнуться, чтобы войти в помещение приюта. По глазам ударил неприятный болезненно-жёлтый цвет обшарпанных стен. Несмотря на тесноту и бедность обстановки, здесь было сравнительно чисто, но это место отталкивало. Возможно, виной всему был холод — казалось, здесь гораздо холоднее, чем на улице. Женщина провела его по лестнице вверх на пару этажей и, пройдя с ним по коридору, остановилась перед одной из дверей, из-за которой доносились голоса горячо спорящих о чём-то людей. Постучавшись и не получив ответа, она приоткрыла дверь.  — Я не виновата! Рози Беннет лишь бы на меня наговаривать! — донёсся до ушей профессора детский голос.  — Это не первый раз, дрянь ты завравшаяся! Графины не бьются сами!  — Это не я! — девочка, казалось, готова была заплакать от злости, но тут же изменилась в лице при виде вошедших — теперь оно выражало искреннее изумление и страх, будто перед Снейпом оказался не человек, а зверёк, которого загнали в угол. Женщина, с которой она секунду назад оживлённо спорила, подобралась и недвусмысленным жестом отправила ребёнка вон из кабинета. Дама в чепце, едва представив профессора, тоже удалилась, оставляя их наедине.  — Присаживайтесь, — она пододвинула стул для него, сама же уселась за заваленный какими-то документами стол.       Их разговор был недолгим. Кажется, в приюте и без Конфундуса были только рады тому, что Ловарно будет проводить более чем две трети года вне этих стен. Снейп был уверен, что и сама девочка будет в восторге от этой мысли, хотя был готов и к тому, что она решительно откажется не то что ехать, но и вообще верить в то, что он собирался рассказать ей. Мысль о том, что придётся пытаться наладить контакт с ней, вызывала у него едва ли не зубную боль. Пообещав себе, что ещё успеет припомнить это старому хитрецу Дамблдору, он вошёл в маленькую комнатушку, где, по словам служанки, жила Саманта Эйден Ловарно.       Девочка, до этого пронизывавшая унылым взглядом осколки стекла на столе, вскочила, увидев вошедшего, и Северус узнал в ней ту, что он видел в кабинете владелицы приюта до их разговора. Только сейчас он мог как следует рассмотреть её. Маленькая и худая даже для своих лет, она была одета в грязно-палевый потрёпанный свитер поверх засаленной рубашки с пятнами на воротничке, залатанные в нескольких местах брюки и запачканные мальчишеские ботинки. Одежда была ей явно велика. Снейп с облегчением отметил про себя, что она совершенно непохожа на красавицу-мать: лицо её было бледным и болезненным, чёрные сальные волосы, несмотря на еле видные попытки обладательницы расчесать их, были спутаны сзади, а чёлка спереди с одной белой, как снег, прядью, висела беспорядочными сосульками. Единственным, что напоминало в ней Ловиру, были огромные, в обрамлении длинных ресниц круглые глаза, которые теперь внимательно, не без враждебности, изучали его. Только, в отличие от небесно-голубых, как у её матери, у Саманты они были почти беспросветно-чёрными, настолько, что зрачок едва можно было разглядеть.       Профессор прикрыл за собой дверь, не сводя с её источающего упрямство лица глаз. Ему пришлось прокашляться, прежде чем он начал говорить.  — Здравствуй, Саманта.       Ответ последовал не сразу. Ему показалось, что собеседница взвешивает каждое его слово, прежде чем отреагировать.  — Здравствуйте, сэр.       Её голос сквозил напряжением и неприязнью. Мужчина прекрасно видел, что она его побаивается и хочет, чтобы он убрался поскорее. Мысленно отметив, что он и сам был бы рад этому, он хотел продолжить, когда девочка не выдержала:  — Что Вам нужно от меня? — слова прозвучали резко, ясно давая понять её отношение к происходящему.  — Меня зовут профессор Снейп. Я преподаватель, и я здесь потому, что ты записана в школу, где я работаю.  — Не надо мне лгать, — её губы вдруг исказила горькая усмешка, — Кто стал бы записывать такую, как я, в какую-то школу? Неужели мама?       Она отвернулась от него, скрестив руки, и отошла к окну.  — Записала невесть куда, а потом вдруг ни с того ни с сего решила отказаться, конечно. Дураки вы, взрослые, думаете, что запрёте ящик, и никто ничего не узнает. Все в этом проклятом месте знают о судьбах родителей каждого, и мне прекрасно известно, что у старой фурии Браун за документы с моим именем в столе валяются, как будто меня не попрекали этим всю жизнь!..       Под конец тирады она тяжело дышала от скопившейся ярости. Это чувство, словно оказавшись заразным, передалось вдруг и ему, и он вспомнил, невзирая на все зарекания, то, чего этот наивный ребёнок не знал о своей матери, о чём даже не мог подумать.  — Если ты успокоишься и позволишь мне договорить, — ему с трудом удалось взять себя в руки, — Я всё объясню тебе.  — Садитесь, — она махнула рукой, указывая на стоящую у стола покосившуюся табуретку, а сама опустилась на кровать, явно настроенная скептически. Он устроился напротив и продолжил.  — Расскажи мне, что произошло с графином.  — Какое отношение это имеет к разговору?  — Самое прямое. Ну?  — Рози Беннет — дура, — обиженно пробурчала Саманта в сторону. — Опять пришла ко мне приставать: верни мою заколку, верни… Я же знаю, что она так делает, чтобы меня позлить, ничего я у неё не брала! Я несколько раз сказала ей убираться к чёрту, а она всё не слушалась… и тут стекло просто лопнуло… Она и убежала ябедничать, что я в неё графином запустила, как будто только и ждала… Вы ведь мне не верите, да?  — Верю, конечно.  — По глазам вижу, не верите. Взрослые всему ищут объяснения. И как же это объяснить? Может, я и правда с ума сошла?  — Я тебе верю, — повторил мужчина, доставая из кармана мантии палочку и направляя на осколки. — Репаро!       Графин снова стал целым, а глаза девочки расширились настолько, что словно стали вдвое больше.  — Это… Как это… Вы…  — Это волшебство, — просто ответил он, не в силах сдержать едва заметной улыбки её реакции. — В Школу Чародейства и Волшебства Хогвартс ты записана с рождения, как была записана твоя мама в своё время.  — Так значит… мама была… Вы знали её, сэр?.. — Снейп невольно изумился переменам в её лице; она больше не казалась настолько больной, и глаза её блестели.  — Знал, но об этом позже, — уклонился он от ответа, надеясь, что она не переспросит потом, и протянул ей письмо. Она потратила несколько минут на его изучение, и наконец спросила:  — Мантии, котёл, эти книги, палочка… Где же я возьму это всё?  — Всё это можно найти в Лондоне, если знать, где искать. Я могу сопроводить тебя или объяснить, как добраться.  — Мы могли бы… Если Вам нетрудно, сэр…  — Это моя работа, — профессор тяжело вздохнул — какая-то его часть до этого момента ещё питала надежды, что она откажется от помощи. — Миссис Браун обо всём известно — разумеется, кроме природы твоего будущего обучения. Об этом никто из приюта знать не должен. Завтра утром я приду за тобой. И завтра же спросишь у меня всё, что хочешь спросить, — добавил он несколько раздражённо, заметив, что она снова собирается сказать что-то. — Ложись спать и будь готова завтра встать рано. До свидания.