Сломленный (?)

      Ещё когда спокойствие горных просторов было нарушено криком посланной из ордена птицей, Вэнь Цин понимала, что ничего хорошего призыв Владыки не сулит. К счастью, Вэнь Нин ушёл на Ночную охоту, и ей удалось отправиться одной. Знойный дворец изменился. Он всё больше тонул в жестокости и безумии своего хозяина. Женщина осознала это со всей ясностью, стоило выйти из покоев новой «хозяйки» дворца. — Что скажет целитель Цин? — поинтересовался Вэнь Жохань, стоящий у самых дверей. Вэнь Цин поклонилась, не поднимая глаз. Верховный заклинатель пугал. Он был спокоен и даже умиротворён с самого первого мгновения их встречи. Но от полыхающего неприкрытым безумием взгляда на спине выступал холодный пот. Собрав всю свою выдержку в кулак, Вэнь Цин ответила без тени эмоций: — Владыке стоило быть осмотрительнее, применяя пилюлю Деторождения на господ…госпоже Вэнь. — Что же не так? — поинтересовался Верховный заклинатель с такой наивностью в голосе, словно был трёхлетним ребёнком. Женщина с трудом подавила дрожь и ответила: — Нефритовая пилюля Деторождения позволяет выносить ребёнка благодаря духовным силам заклинателя. От духовных сил зависит и состояние плода, и здоровье вынашивающего. Судя по текущему положению дел… Пилюля была принята в нестабильном состоянии, оттого зародыш уже имел дефекты. На это наложилось регулярные эмоциональные нагрузки, нестабильность ядра в процессе беременности и принимаемые подавители. Вэнь Усянь и до беременности был измотан, выкидыш и вынашивание совсем подорвали его здоровье. А из-за дефектности плода вред кратно увеличился. Ребёнок, если говорить прямо, лишь сокращал жизненный путь своего носителя. На восстановление потребуется минимум месяц, и много дорогих лекарств. В идеале ему следует несколько месяцев восстанавливать здоровье, а после уйти в затвор для усмирения золотого ядра. После нескольких лет под влиянием подавителей возникла большая вероятность подвергнуться искажению ци. И регулярные половые акты не способствуют улучшению его состояния. Сказав это, Вэнь Цин всё же подняла взгляд на собеседника. Вэнь Жохань задумчиво потёр подбородок, смотря на один из украшающих стену барельефов и протянул: — Вот как… Мой супруг оказался слишком слаб… — заклинательница внутренне напряглась. Слишком угрожающе прозвучали слова Владыки. — Что насчёт А-Юна? Вэнь Цин поджала губы. Ей пришлось осмотреть не только «хозяйку» дворца, но и плод. По приказу Вэнь Жоханя целители продолжали поддерживать жизнь в этом покалеченном куске мяса. Но хуже того, это уже несколько дней лежало в кроватке для младенцев, словно обычный ребёнок. Как будто оба родителя всерьез вознамерились это оставить. — Недоразвиты некоторые части тела, лицо изуродовано из-за падения, зачатки системы меридиан перекручены и не подлежат исцелению. Пищеварительная система также имеет дефекты. Плюс интоксикация из-за афродизиаков и подавителей. Это не ребёнок. Это кусок мяса, неспособный на самостоятельное существование. В него не придёт ни одна душа. Единственное, чего можно добиться поддержанием жизни в этом организме, так это одержимости. И даже в этом случае вырастет калека без капли рассудка. — Значит, А-Юну не суждено прожить эту жизнь, — кивнул с беззаботной улыбкой Вэнь Жохань. — Ничего страшного. В сокровищнице клана была не одна пилюля Деторождения. Вэнь Цин не смогла скрыть шока во взгляде, смотря на главу ордена. — Владыка, если сейчас зачать ребёнка вновь, плод будет даже хуже, чем уже имеющийся. Нужно восстановить здоровье тела и спокойствие души… — В таком случае эта задача ляжет на плечи целителя Цин, — не позволил договорить Верховный заклинатель. — Через месяц она сможет продолжить своё восстановление вдали от ордена. Если справится со своим заданием. — За месяц будет крайне сложно восстановить хотя бы подобие былого здоровья. Пациенту будет противопоказана физическая активность и любые волнения в первые две недели. Любые подавители и добавки, не способствующие исцелению, нужно прекратить принимать. Дворцовые покои также не способствуют выздоровлению, предпочтительнее уединение в горах или пещерах. При этом придется создать максимально комфортные условия и помогать с очищением организма от токсинов и застоявшейся ци два раза в сутки… — начала перечислять целительница, но была остановлена поднятой рукой собеседника. — Подробные указания целитель Цин предоставит в письменном отчёте. Раз так, ей придется лично организовать переезд госпожи Вэнь в восточную резиденцию. Делайте, что нужно, этот Владыка подпишет соответствующий приказ. Через месяц тело и дух Господина Вэнь должны быть восстановлены, — сказал заклинатель и пошёл прочь. Вэнь Цин поджала губы. Вы́ходить ту тень себя прежнего, что находилась за дверью, за месяц будет крайне сложно. Она и сама до сих пор не до конца излечилась. Но выбора особого и нет. Если бы она стала настаивать на продолжительном лечении Вэнь Жохань бы просто пропустил её слова мимо ушей. А так хотя бы есть шанс. Вэнь Цин вовсе не было дела до официально погибшего Вэй Усяня. Целители не должны быть мягкотелыми. Мальчишка сам попался Верховному заклинателю на глаза и не смог спастись, винить здесь можно только случай и его самого. Но Вэнь Цин любила своего брата и не была слепой. А-Нин делился с ней новостями, и женщина видела, как подкосила её брата весть о смерти Вэй Усяня. И ради брата ей придется постараться вернуть бывшему первому ученику Юньмэна здоровье и трезвость ума. Сердце болезненно заныло, стоило лишь представить, как брат отреагирует на новости из Знойного дворца. Вероятно, в орден как его адепты они больше не вернутся… Вздохнув, Вэнь Цин снова вернулась в богато украшенные покои. Вэй Усянь сидел в углу комнаты, закутавшись в белое полотно дорогого шелка. Глаза его были крепко зажмурены, а губы беззвучно двигались в бормотании. — А-Сянь, — позвала Вэнь Цин так мягко, как только могла. В процессе осмотра больной наиболее положительно отреагировал именно на это обращение. На неё тут же уставилась пара серых глаз. Взгляд был мутным, полусонным, словно его владелец находился под наркотическим воздействием. Впрочем, отчасти так и было. — Лекарь? — спросил молодой человек, когда женщина подошла ближе. — Да, это снова я, — кивнула заклинательница, поощрительно улыбаясь уголками губ. Она терпеть не могла работать с детьми, пусть и умела. Слишком сложно с ними было управиться, слишком хрупким было их спокойствие. К сожалению, с Вэй Усянем сейчас можно было разговаривать только так. — Почему А-Сянь сидит в углу? — Всё в крови… А-Юн… Белый не кровь… — бессвязно пробормотал Вэй Ин. — Это не кровь, А-Сянь. Кровь другого цвета, — произнесла целительница. — Кровь красная, — мотнул головой Вэй Усянь. — Кровь тёмная и жидкая. Разве красный вокруг жидкий? Молодой человек не посмел поднять взгляд на алые стены комнаты, но всё же помотал головой. — Ничего, скоро А-Сянь поедет лечиться, там будет меньше красного, — успокаивающе сказала женщина. — А-Юн тоже будет лечиться? — спросил Вэй Ин, и Вэнь Цин мысленно выругалась. От недоносыша следовало избавиться как можно скорее, чтобы его горе-родители наконец забыли о собственной проблеме. — А-Юн заболел, когда А-Сянь готовился к свадьбе, а после ушёл на небо. Ему было слишком тяжело. А-Юн очень не хотел уходить, но А-Сянь слишком себя измотал, — покачала головой целительница. Глаза мужчины наполнились слезами. Отощавший, растрёпанный и не выспавшийся, он представлял поистине удручающее зрелище. — Я не смог помочь А-Юну, — тихо всхлипнул он, а после посмотрел на Вэнь Цин. — А-Юн на меня злится, да? — Конечно же нет, — мягко возразила заклинательница. — А-Юн очень любит своих родителей и будет наблюдать за ними с Небес. И он очень расстроится, если А-Сянь не будет лечиться. — Я буду лечиться! И стараться изо всех сил! — вскинулся Вэй Ин. — Вот и хорошо, — кивнула заклинательница. — Тогда пусть А-Сянь вернётся в постель и отдохнёт, хорошо? — Там красно… — робко возразил мужчина. Вэнь Цин подавила новый приступ раздражения и вытянула ленту цвета цин из волос. Это был подарок Цанчу, но сейчас ничего лучше у неё не было. — Тогда я сейчас спрячу тебя от красного, — пообещала заклинательница, протягивая руки и притягивая пациента ближе. Вэй Усянь доверчиво опустил голову ближе к целительнице. Широкая лента легла поверх глаз, закрывая Вэй Ину обзор. — Теперь А-Сянь спрятан, — твёрдо сказала женщина, поднимаясь на ноги и беря Вэй Усяня за руку. Мужчина покорно поднялся, лишь слегка покачнувшись. Белая ткань была забыта, и пациент предстал перед Вэнь Цин во всей красе: бледное истощенное тело было покрыто кровоподтёками и синяками, на спине остался пугающий узор шрамов. С рук так и не были сняты украшения, подавляющие ци. Вэнь Цин быстрыми движениями сняла ограничители и подвела Вэй Усяня к постели. Тот позволил уложить себя под одеяла и закутался плотнее. Но стоило целительнице сделать шаг в сторону двери, как мужчина тут же вскинулся: — Куда ты? Женщина с недовольством отметила, что у мальчишки чересчур хороший слух. — Мне нужно приготовить А-Сяню лекарство. Я скоро вернусь, — ответила женщина. Вэй Усянь подумал немного и кивнул. Вэнь Цин пошла к двери, по пути бесшумно подхватывая из кроватки слабо шевелящийся кусок плоти. Точный импульс ци уничтожил жизнь в покалеченном тельце. Покинув покои, целительница подозвала жестом проходившего мимо слугу и отдала ему плод. — Избавься от него, — велела целительница и направилась в лазарет. Стоило покинуть Безночный город как можно скорее.

***

      Вэй Усянь был необычайно тихим, когда один из слуг нёс его к повозке. Только руку Вэнь Цин не отпускал, и женщине приходилось идти рядом. Переезд должен был занять два-три дня, но благодаря разрешению Вэнь Жоханя удалось обустроить повозку так, чтобы Вэй Ину не было нужды двигаться без причины. Правда, недостатки тоже присутствовали: до самой резиденции их сопровождал немалый отряд вооружённых заклинателей ордена. То ли охрана, то ли надзиратели… Вэнь Цин лишь надеялась, что они не станут бузить и подавать признаки собственного присутствия слишком явно. Стоило двери повозки закрыться, как Вэй Усянь снова начал искать её руку вокруг. Вэнь Цин задумалась на мгновение. Пусть она не могла ни вытащить, ни вернуть былого напора этому человеку, но она всё ещё была способна сделать маленький подарок её брату. Замутненный остатками подавителей разум всё ещё не так ясен, потому обмануть его было совсем легко. Кашлянув, Вэнь Цин произнесла более низким голосом: — Не волнуйся, А-Сянь, лекарь пока занята, но скоро прийдёт и продолжит лечить тебя. — Кто ты? — спросил мужчина, вызвав у целительницы кривую улыбку. До чего она докатилась… — Я-я брат целительницы. Меня з-зовут Вэнь Нин. Сестра попросила меня сделать иглоукалывание, — ответила Вэнь Цин. — Не хочу иглоукалывание, — пробурчал Вэй Усянь. — Нужно лечиться. Ради малыша, — мягко произнесла Вэнь Цин. — Да… — заторможенно повторил Вэй Усянь и улыбнулся. — Позаботься обо мне, Вэнь Нин. Вэнь Цин без каких-либо эмоций наблюдала, как мужчина неловко стягивает одежду и покорно ложится на простыни. За месяц лечения он привыкнет доверять тем, кто о нём заботился. Особенно явно это будет из-за контраста с прежним обращением. Пусть он заранее запомнит её брата. Так А-Нину будет проще найти с этим калекой общий язык.

***

— Господин Лань, пора обедать. Сичень неохотно открыл глаза. С тех пор, как он оказался в плену, его режим претерпел сильные изменения. Первую неделю первый нефрит Гусу еще просыпался в положеные пять утра, но из-за этого он стал сильнее уставать и чувствовать вялость. Потому само тело начало перестройку под режим, который установил Вэнь Сюй. Сичень сел на кровати. На него смотрел знакомый молодой человек, который представился Мэн Яо. С самого первого дня здесь именно он был приставлен к нему в качестве слуги и надзирателя. Он приносил еду, помогал с омовением и приводил в порядок после ежевечерних приходов наследника Вэнь. Доставал мази, позволяющие сводить синяки, которые каждое утро уродливым узором покрывали спину, шею, грудь… С укусами было еще сложнее. Вэнь Сюй не проявлял снисхождения, и его зубы впивались в плоть, прокусывая до крови, а иногда и до костей. С этим тоже помогал Мэн Яо, с искренней заботой передавая духовную энергию. Лань Хуань благодарил всех богов, что именно он был приставлен к пленнику. Сегодня Лань Сичэнь проснулся позже обычного. Вэнь Сюй ночью особенно долго не хотел уходить, изводя заклинателя в постели раз за разом. Что ж, теперь он хотя бы иногда начинал вспоминать о том, что во время соития удовольствие должен получать не только он сам. — Спасибо. Сичень со слабой улыбкой осторожно взял ложку и начал есть. Мэн Яо сидел совсем рядом, готовый в любой момент подскочить. В первый день Лань Хуань просто пролил еду из-за слабости в руках, потому этот человек был готов больше не допустить подобного. Еда была значительно острее той, к которой Лань Сичэнь привык. Вэнь Сюй не особо заботился о его вкусовых предпочтениях. Как Первый Нефрит узнал много позже, Мэн Яо старался достать на кухне наиболее постные блюда для своего подопечного. Благодаря ему Лань Сичэнь было легче привыкнуть к местной кухне. Еда даже перестала так сильно обжигать язык и желудок.  — В купальни мы отправимся лишь вечером. Сейчас вам стоит отдохнуть. Мэн Яо явно хотел что-то добавить, но шаги у самой двери заставили его тенью скользнуть в сторону и отвесить почтительный поклон вошедшему наследнику ордена Цишань Вэнь. Сичэнь спокойно сидел, не думая прекращать трапезу. Он давно понял, что Вэнь Сюю было плевать на этикет. Пока он мог использовать пленника в своё удовольствие, мужчина забывал о каких-либо правилах и устоях. Чаще всего, когда Вэнь Сюй приходил днем, он просто сверлил пленника взглядом, иногда говорил, напоминая о незавидном положении, и уходил. К счастью, до дневного соития дело не доходило. На этот раз всё было также. Вэнь Сюй долго прожигал взглядом внешне спокойного Цзэу-цзюня, прежде чем развернулся и ушел. Подобное происходило не в первый раз, но причину подобного поведения Лань Хуань узнать не мог. Как и спросить. Посмотрев на Мэн Яо, Лань увидел нахмуренные брови и поджатые губы. Первый Нефрит уже знал, что Мэн Яо был шпионом. Он помнил молодого человека ещё с той поры, когда Не Минцзюэ нахваливал своего помощника. Тогда они не виделись, имея лишь шапочное знакомство. Однако, после встречи молодому господину действительно оказалось нетрудно поверить во все лестные отзывы друга. К сожалению, Не Минцзюэ после разошёлся со своим помощником на неприятной ноте. Закончив с едой, Лань Хуань встал с кровати и начал одеваться в одежды с символикой ордена Вэнь. Всё, что осталось от его старых одежд, давно было предано огню. Конечно, гордость упиралась, но не ходить же Лань Сичэню голым. Это был основной аргумент Мэн Яо, позволивший всё ещё готового сопротивляться наследника ордена Гусу Лань убедить надеть предложенное. Заняться взаперти особо было не чем. В отличии от Вэй Усяня который провел здесь несколько лет, он не мог спокойно ходить по дворцу, вернее, вовсе не мог. Мэн Яо уже успел поведать, что Лань Хуань был не первым подобным пленником четы Вэнь. А последним выжившим до него был прежде первый ученик Юньмэна. Лань Сичэнь помнил этого солнечного юношу, и рассказ о том, во что Вэй Ина превратила жизнь в Знойном дворце, заставлял содрогаться. Было грустно осознавать, что заклинатели в своих поисках совершенно не подумали как следует проверить тех, кто и организовал злополучный турнир. Были подозревающие Вэнь Жоханя, но их не воспринимали всерьёз. К сожалению, они сами повинны в произошедшем. Проведя пальцами по лбу привычным движением, Сичень вздохнул. Ему было непривычно, некомфортно без на лобной ленты. Тем не менее, пока нужно было усмирить болезненно воющее достоинство. Сейчас лента будет намного полезнее в руках наследника Вэнь… Поначалу, Вэнь Сюй с издёвкой использовал эту ленту как обычную верёвку, душа или связывая во время любовных утех, заставляя Первого Нефрита переносить крайнюю степень унижения. А после ухмылялся, заставляя молить о её возвращении. Но… Однажды Вэньский пёс не захотел её возвращать и повязал на руку в качестве трофея. С тех пор стали заметны некоторые изменения. Иногда пелена гнева пропадала из глаз наследника, он не набрасывался на своего пленника, словно дикое похотливое животное. Это было не так уж удивительно. Не зря налобную ленту адепты Гусу носили не снимая. Она позволяла укротить дух и вернуть ясность рассудка. Конечно, лента не лишала эмоций полностью. Наследник Вэнь продолжал желать и желать много. Но он начал вспоминать, что Лань Хуань тоже живой. Мэн Яо предложил этим немедля воспользоваться. Нашептывать во время соития, просить вспомнить об его удовольствии, хвалить, когда мужчина действовал верно, игнорировать в остальном. Это было крайне постыдно, но… В заточении выбирать не приходилось. Лань Сичэнь не получал удовольствия от этих ночей от слова совсем. Грязно, больно, тошнотворно до дрожи. Потому он последовал советам Мэн Яо. Тот учил его, что и как говорить, иногда также разговаривая с наследником. Это возымело свои плоды. Вэнь Сюй начал замечать, что его жертва недовольна. В какой-то момент он даже позаботился об удовольствии невольного партнёра. Это породило определённые сомнения у Первого Нефрита. А действительно ли Сюй сам по себе был таким жестоким, обретя эти черты от отца? Или его просто так воспитали? Может, для него всё ещё есть шанс на исправление?.. Чем больше Лань Хуань об этом думал, тем сильнее он в этом убеждался. Налобная лента не могла изменить характер. Она лишь защищала от пагубного влияния тёмной энергии и усмиряла эмоции. Конечно, лучше всего было носить ее на лбу, но в случае Вэнь Сюя этот вариант даже не рассматривался. И все же, Сичэнь твердо вознамерился узнать и помочь наследнику Вэнь. Если у него это получится, то, возможно удастся предотвротить кровопролитную войну, которая нависла над миром заклинателей. Мэн Яо уже отправил весть в Ланьлин с подробным рассказом о том, что происходит в Цишань Вэнь. После такого великие ордена точно не станут молчать.

***

Мэн Яо умел неплохо читать людей. Это нужно было для выживания. Но при этом он совершенно не понимал, как можно быть такими. Глупцы, безумцы, наивные простаки… В каждом человеке был изъян. Так он считал до того, как оказался слугой при пленнике наследника ордена Цишань Вэнь. Лань Сичэнь был особенным. Он был одновременно и глупцом, и простаком, и безумцем. Но это не было его недостатками. Он просто был слишком идеален для этого грязного мира. Он мог улыбаться с благодарностью даже после того, как Вэньский пёс осквернил его снаружи и разорвал изнутри. Он хранил гордость даже в заточении, всегда сидя с прямой спиной и умиротворённым видом. Он не боялся гнева своего мучителя, не боялся смерти, пусть и не хотел умирать. Даже в плену он волновался о своих родных, иногда бормоча их имена во сне. Мэн Яо чувствовал себя рядом с ним мерзко. Слишком уж светлым был образ Первого Нефрита. Но к этому свету хотелось тянуться. Хотелось греться в его лучах. И Мэн Яо искренне заботился о наследнике Облачных Глубин. Продумывал, как можно было устроить его побег. Даже отправил втайне просьбу одному из знакомых найти остатки клана Лань и попросить передать Лань Хуаню что-нибудь, что позволит не сходить с ума об их безопасности. Не просто так, конечно. Поначалу Мэн Яо действительно думал, что спасение Лань Сичэня — это тот самый шанс подняться выше. Но теперь… Теперь такие мысли вызывали стыд. Мэн Яо просто хотел, чтобы Лань Сичэнь остался чист, несмотря на заключение в этой преисподней. Сберечь и сохранить себе возможность ощущать тепло этого света. Секрет налобной ленты стал настоящим подарком. Она показала, что безумие главной четы Вэнь можно было пресечь. А значит, Вэнь Сюй в перспективе мог стал ключом к спасению Первого Нефрита. Он явно был к нему привязан не только из-за желания. Возможно, безумие так извратила любовь. Это было неважно. Главное, что был шанс превратить это чувство в поводок, который не позволит наследнику сделать хоть шаг без одобрения Цзэу-цзюня. В этот момент Мэн Яо был рад, что помнил каждый урок, который ему давали женщины в публичном доме смеха ради. Научить благородного Лань Сичэня подчинять столь низменным способом было ужасно. Но это было сделано во благо. Мэн Яо видел, что наивный заклинатель не до конца понимал, чему его учил слуга. Но он учился и продолжал сиять. А значит, всё было правильно. Мэн Яо вытащит его и сможет сделать подарок в виде прирученного Вэньского пса. Он сделает всё, чтобы его план был исполнен.

***

      Возвращение в горы было неспокойным. Пусть сам путь прошёл без проблем, но в мыслях… Вэнь Цин сильно устала за последний месяц. Не столько физически, сколь морально. Вэй Усянь оказался довольно проблемным. Нет, он не бузил и следовал указаниям, даже успел стать достаточно спокойным к концу сеанса, но… Поначалу он слишком часто просыпался от кошмаров и начинал кусать запястья, рвать волосы, тихо скулить, но никогда — говорить о своих проблемах. Весь день в итоге оказался занят медитациями для восстановления и успокоения, лечебной диетой, сеансами массажа, иглоукалывания, лечебных ванн… и Всё это без единой передышки. Вэй Ин не жаловался. Он вообще почти не говорил о собственных желаниях и никогда не отвечал на вопросы о собственном самочувствии. Юлил, выдавливал сиплый смех, но не говорил о боли, которая лишь на вторую неделю покинула тело. Тогда пришлось постепенно добавлять физические тренировки. Юноша с энтузиазмом взялся за упражнения, но отказывался открывать глаза. Приходилось в первое время поправлять его вручную и по несколько раз объяснять суть каждого движения. А в какой-то момент Вэнь Цин забрала свою ленту ночью. Пациент должен был научиться снова смотреть на мир. Это было отдельной трагедией. Вэй Усянь закрывал глаза, метался по резиденции, забивался в дальние уголки сада и сотрясался в неслышных рыданиях. Целительнице пришлось приложить немалые усилия, чтобы не сорваться и помочь юноше привыкнуть. И истерики начали сходить на нет после длительных медитаций, рисования, совершенно детских игр, которые позволяли Вэй Ину концентрироваться на процессе и забывать о красных стенах, позолоте и других вещах, вызывающих неприятные воспоминания. А потом начал наносить визиты глава ордена Цишань Вэнь.       Вэй Усянь, стоило ему увидеть супруга, становился совершенно непредсказуемым. Он мог разрыдаться, броситься в объятия с улыбкой или замереть истуканом и не шевелиться до тех пор, пока Вэнь Жохань не уйдёт. Пришлось начинать с малого. Сначала Вэнь Жохань стал присутствовать на медитациях, садясь бесшумно рядом и делясь энергией. Потом — на приёмах пищи, во время игр или тренировок… Вэй Усянь смог вновь привыкнуть и к нему. Он мог улыбнуться, не дрожал и двигался вполне свободно… Но из его глаз так и не ушёл страх. Лишь затаился в глубине, не позволяя юноше окончательно расслабиться. Впрочем, и для этого уже сам Владыка нашёл решение. Сандаловые или лотосовые благовония, запах пряного вина — всё это помогало пациенту успокоиться. К концу месяца Вэй Ин был полностью здоров физически и энергетически — его уровень духовного развития помог организму не тратить много времени на восстановление. Но вот психика всё ещё оставляла желать лучшего. Так или иначе, время истекло.       Новое принятие пилюли Деторождения также прошёл под контролем Вэнь Цин. До этого она неоднократно вызывала Вэнь Жоханя на разговор, раз за разом объясняя, что до родов Вэй Усяня нельзя нервировать. Только медленный, не травмирущий тело секс. Только по одному заходу. Любые добавки также исключались. Поначалу казалось, что Владыка внял её словам. Процесс зачатия прошёл без сучка без задоринки: Вэнь Жохань двигался неспешно но настойчиво, даже снизойдя до удовлетворения своего партнёра. Вот только стоило им кончить, как Владыка продемонстрировал придуманное им решении проблемы. Вырубив Вэй Усяня, тот набросился на бесчувственное тело, игнорируя присутствие невольной зрительницы. Вэнь Цин после с ужасом наблюдала, как Вэнь Жохань с миролюбивой улыбкой говорит, что боль в пояснице и синяки по всей спине — это последствие принятия пилюли. И что они не пропадут до самых родов. Тогда целительница поспешила как можно скорее покинуть орден.       На протяжении всего полёта целительниа обдумывала всё пережитое. — А-Нин будет волноваться, — с горечью пробормотала женщина себе под нос. Вот только по прибытии Вэнь Цин застала слишком многое, чтобы спокойно продолжить невесёлые думы.       Поначалу её ещё в воздухе перехватил Цанчу и попросил опуститься на противоположенном склоне горы, сокрытого от его собственной хижины густым лесом. Для целителя, которому с трудом давались полёты на мече, это был почти подвиг. Вэнь Цин в беспокойстве последовала за ним и в удивлении обнаружила наскоро обустроенное жилище в тени деревьев. А после Цанчу поведал, что произошло.       Со злополучной Ночной охоты, на которую ушёл её братец, Вэнь Нин вернулся не один, а с целым отрядом выживших из ордена Гусу Лань. Глава ордена, второй молодой нефрит и ещё многие были ранены, потому целитель позволил им расположиться в его обители и тут же принялся за лечение. Вот только вне своих глубин Лани оказались очень проблемными. Нет, они вели себя благопристойно, но в этом и была проблема. Цанчу не мог спокойно даже сходить за травами: кто-нибудь из этих несносных заклинателей в монашеских одеждах так и норовил выразить глубину своей благодарности. Для отшельника, произносившего в последние годы по несколько слов в неделю в лучшем случае, это было тем ещё испытанием. Хотя бы в хозяйстве Лани оказались полезны: они расположились в глубинах горных пещер, самостоятельно себя обеспечивали едой и даже помогали со сборами трав в свободное от тренировок время. Вот только вся оживлённость, которую они принесли с собой на гору, Цанчу была непривычна, и он в итоге уединился на другой стороне горы «для безусловно важной тренировки».       Услышав эту историю, Вэнь Цин не могла не рассмеяться с нежностью. Правда, почти сразу она спохватилась: — Как там А-Нин? — Он в порядке. Уже стал своим для несносных монахов, — кратко ответил целитель. По-иному Ланей он больше не называл. Вэнь Цин расслабленно выдохнула. Похоже, её брат невольно искупил собственную вину в глазах адептов Гусу. Это радовало. Вот только… — Из ордена новости неутешительные. Боюсь, после них всем станет неспокойнее… Ладони женщины сжали теплые руки. Цанчу смотрел на неё по-родному, выражая готовность поддержать. Вэнь Цин благодарно улыбнулась и поднялась. Вместе они поднялись и отправились по тропке к хижине целителя.       Там их уже поджидал Вэнь Цюнлинь. Уже успел заметить сестру, но преданно ждал, когда она придет сама. Вэнь Цин не сдержала улыбки и обняла брата. За месяц они оба успели соскучиться. — У меня нерадостные вести, — вот только в голос быстро вернулась твёрдость. Вэнь Нин кивнул и немного напрягся.

***

      Обо всём произошедшем Вэнь Цин рассказала одновременно всем нынешним жителям горы. Потому что ей не хотелось говорить о происходящем во внешнем мире хаосе несколько раз. Не сказать, чтобы это было лучшем решением. Члены клана Лань, узнав, что их наследник заперт где-то в глубинах Знойного дворца, пришли в ярость. История же Вэй Усяня повергла их в шок. Проницательные слушатели тут же прикинули, что вряд ли Лань Сичэня ожидает другая судьба. Второго молодого господина Лань так и вовсе пришлось лишать сознания — он явно был готов броситься в Безночный город прямо сейчас. Нынешний глава Лань, к счастью, не рубил с плеча. Он лишь отправил письмо с докладом в Цинхэ. По его словам, Не Минцзюэ не будет терпеть подобного и поддержит их восстание. Выходцы Облачных Глубин явно не собирались оставаться в укрытии и дальше. Вэнь Нин явно был шокирован тем, что поведала его сестра. Он стоял в тени скалы и смотрел в пустоту, когда целительница смогла его отыскать. А после разрыдался у неё на плече. Вэнь Цин ненавидела его слёзы и обычно ругала за позорную слабость. Но в этот раз ей не хватило жестокосердия. — С-сестра, й-я пойду тоже. Я должен попытаться с-спасти господина Вэя. Вэнь Цин ожидала этих слов, пусть и не хотела слышать. — Пойдёшь, конечно. Но ты же не думал, что я отпущу тебя одного, — невесело хмыкнула целительница. Будь её воля, она бы осталась на этой горе до скончания времён. Но бросить брата она не может. — Только посмей умереть, — прошептала женщина, не зная точно, к кому это обращение. К брату или к человеку, из-за которого он готов вступить в эту войну.