***
Убийца так и не был найден. Сколько уже было потрачено средств и времени на поиски той сволочи, что убила его шисюна? Никто не считал. К главной семье даже приходили казначеи, чтобы убедить отца перестать тратить деньги на бессмысленные поиски. Конечно. Им ведь никогда не понять, каково это — прижимать к груди обуглившийся кусок мяса, когда-то являвшимся его родным человеком. Но нет. Все это разбивалось об реальность, в которой он сам нашёл изуродованный труп и оставил в семейном склепе. А каждую последующую ночь просыпался с криком, ведь во сне Цзян Ваньинь видел всё ещё живого Вэй Усяня, который смотрел на него и горел, а он лишь безуспешно пытался двинуться навстречу, но не мог пошевелиться. После каждой такой ночи он брал кувшин с алкоголем и распивал его на одной из самых высоких крыш. Раньше он любил так делать. Раньше они любили сидеть здесь вместе. Смотреть на луну и вместе рассуждать о том, как Цзян Чен станет главой, а Вэй Усянь будет его правой рукой. Шутить, обсуждать Ночные охоты и прелестных дев в ордене, шутить и просто находиться рядом… Цзян Яньли, которая тоже нечасто могла спокойно уснуть и иногда выходила в беседку, всегда замечала брата, но предпочитала не показываться. Им всем нужно было время и немного возможности побыть одним. Она знала, что родители тоже не спали. Сколько бы Юй Цзыюань не ругала Вэй Усяня, сколько бы не грозила ему Цзыдянем вместо воспитательных плетей, она считала его частью семьи и по-своему любила. Что уж говорить о Цзян Фэнмяне… Они воспитывали его бок о бок с Цзян Чэном, не вспоминая про его кровь или положение. Конечно, Пурпурная паучиха питала к Вэй Ину неприязнь из-за его матери, но… Она никогда не желала ему смерти. В траур семья Цзян была погружена едва ли не больше года. Но, не смотря на это, поиски продолжались. Тяжелее всего приходилось простым адептам. Они не только потеряли шисюна, но ещё и стали козлами отпущения для скорбящей четы Цзян. Даже Цзян Фэнмянь порой срывался, а Яньли практически не выходила из цзинши. Что уж говорить о Юй Цзыюань и Цзян Чэне, которые не отличались кротким нравом. После того, как практически весь орден успел как следует прочувствовать траур главной семьи, лекари прописали всей семье травяные настои для хорошего сна и успокоения. Но даже это не спасало от кошмаров, а потому от нападок со стороны матери и сына не спасал даже глава ордена. Сами же виновники седых волос у адептов старались не пересекаться лишний раз друг с другом, дабы не наговорить того, о чем после будут жалеть. Так прошел первый год. После него наступило странное затишье. Поиски продолжались, но в самом ордене словно стало пусто. Казалось, вечно готовые взорваться Юй Цзыюань и Цзян Чэн просто потухли. Можно сказать, что случилось то, чего все и опасались больше всего. После года попыток избежать любой встречи друг с другом сорвались все. Это был семейный ужин. Один из немногих, в котором принимала участие вся семья. Никто из сидевших там не вспомнит, из-за чего начался спор, но он начался и никто не мог его остановить. Мать и сын начали кричать друг на друга, Цзян Фэнмянь попытался остановить это… Ко всеобщему удивлению, крикам положила конец Цзян Яньли. Она не кричала, но ее голос был громким и чётким. Слуги пытались подслушать, что же столь яростно говорила их обычно тихая молодая госпожа, но талисманы не дали им такой возможности. Одно знали все — после этого что-то изменилось. Тишина, в которую погрузился орден, казалась мертвой, но именно после того случая жизнь в Юньмэне начала возвращаться в привычное течение. Словно не было всех тех криков и беспричинных избиений. Третий год казался самым лучшим после смерти Вэй Усяня, ведь глава ордена наконец начал вновь выходить, а Юй Цзыюань вернулась к привычному режиму тренировок и перестала наказывать адептов почём зря. Но никто так и не заметил изменений в их взглядах. Жажды мести, которой пылали тёмные взгляды. Они не вернулись к прежней жизни. Прошлого, что унёс с собой в могилу первый ученик Юньмэна, не сможет вернуть никто. Тишина надолго поселится в прежде бурлящих весельем Пристани Лотоса. И тот, кто в этом виновен, должен был поплатиться за это. Сейчас же, по прошествии почти пяти лет, никто из них не забыл об этом. Для всех остальных орденов члены главной семьи Юньмэн Цзян смирились и приняли смерть лучшего адепта ордена, но все, кто был близок к семье Цзян, знали: каждый день, час и минуту поиски не прекращаются. Цзян Фэнмянь разбирая отчеты и письма, наткнулся на одно не обычное. Оно было от главы ордена Вэнь и более того,это оказалось приглашением на свадьбу. Его госпожа, прочитав приглашения, наверняка сильно разозлилась бы. И Фэнмянь ее прекрасно понимал. Сейчас, когда у них не было ни одного спокойного дня, посещение праздника явно последнее о чем они хотели бы думать. Написав наиболее радостные поздравления и прося прощения за то, что они не смогут присутствовать, он, не обращая особого внимания, положил в качестве подарка не самое дорогое ожерелье.***
— Дядя!.. — Не спорь, ты должен идти! Лань Сичэнь вздрогнул. Дядя всегда говорил негромко, но чётко и внятно. Впервые он услышал, как Лань Цижэнь повышает голос, в пору обучения Вэй Усяня. Вот только стоило бойкому юноше покинуть орден, и дядя вновь обрел душевное равновесие. И вот, ему снова выдался шанс услышать, как этот сдержанный мужчина повышает голос. Лань Хуань чуть нахмурил брови, смотря на протягиваемые мешочки цянькунь. В них были спрятаны свитки из библиотеки ордена. — Как я могу уйти в такой момент? — спросил скорее у самого себя, нежели у присутствующих, наследник ордена. — Нам всем придётся уйти. Эти адские псы не щадят никого, — быстро проговорил Цижэнь, отдавая указания адептам уходить через дальние пещеры. — Ты должен сберечь знания ордена. Должен сберечь себя. Гу Су Лань не должен лишиться будущего главы. Взрыв прогремел совсем близко, и Сичэнь в порыве паники обернулся к морю огня, поглощающему здания ордена. Сердце болезненно заныло от вида сгорающего дома. Зачем… Ведь даже захватить орден можно было мирным путём… — Молодой глава Лань, — вдруг прогремел звучный голос над Облачными глубинами, усиленный заклинанием. — Или мне лучше обращаться по имени, Лань Хуань? Ты же ещё не знаешь, что твой отец сейчас истекает кровью у моих ног… Поверь мне, я подарю ему самую мучительную смерть. А после доберусь до твоего дорогого брата… Уверен, он будет прекрасно смотреться в одном из публичных домов Безночного города… Уверен, что хочешь обречь свою семью на подобное, скрываясь от меня? Сердце замерло в груди на мгновение, и Сичэнь бросил мешочки цянькунь брату. — Ванцзи, защити их. Я должен вернуть отца, — бросил Лань Хуань на прощание и прыгнул на меч, взмывая в воздух. В спину донёсся яростный крик дяди, и Сичэнь невольно вздрогнул. Но кое в чём дядя был прав. Сичэнь был будущим главой ордена. Он должен защищать свою семью и подопечных. Внизу в бесноватых танцах извивалось пламя, пожирая здания, растения… Превращая родной дом Лань Хуаня в пепел. Тем не менее, он был готов отдать все эти земли в жертву огню. Лишь бы выжили те, кто населял Облачные глубины… Молодого наследника ордена Вэнь было видно издалека. Тот стоял со своими подчинёнными под развевающимися знамёнами ордена Вэнь посреди моря огня и заливисто смеялся. Пламя не подбиралось к людям в бело-красных одеждах, словно обходя стороной. Стихия никогда не тронет своих детей… — Наследник ордена Вэнь, — хорошо поставленным голосом Лань Хуань обратился к молодому человеку напротив, напряжённо сжав меч в руке. — Что с мои отцом? Я пришёл и не буду сопротивляться, если вы дадите слово не исполнять прежних угроз. Вэнь Сюй расхохотался, а после окинул Сичэня горящим взглядом. — Мне не сложно дать слово, Лань Хуань, — довольно протянул он, подходя ближе. — Но не разумнее было просить его сдержать? Если встанешь на колени и попросишь за своих родных, возможно, этот господин подумает. Лань Хуань стиснул зубы. — Разве такие просьбы должны покидать уста благородного господина? — всё же спросил Лань Хуань, сдерживая возмущение. — Любой человек желает превосходить других, — плотоядно улыбнулся Вэнь Сюй. — Поэтому они гонятся за силой, властью или богатством. Мы тому прекрасный пример, Лань Хуань. Потому моё предложение вполне уместно. Подойдя совсем близко, наследник ордена Цишань Вэнь оскаблился. — Пришло опуститься на колени, Цзэу-цзюнь. Расслабив напряжённое лицо, Сичэнь выдохнул. Он хотел сохранить жизни близких. А-Чжань, отец, дядя… Ради них можно было пожертвовать гордостью. Плавно первый нефрит принял коленопреклонную позу и поднял взгляд на Вэнь Сюя. — Прошу молодого наследника ордена Цишань Вэнь дать слово не исполнять прежних угроз и сдержать его. Молодой человек белозубо обернулся и протянул руку. Лань Хуань с трудом заставил себя не избегать прикосновения и стерпеть грубые пальцы, огладившие подушечками пальцев линию челюсти и спустившиеся на шею. — Конечно. Цинхэн-цзюнь, ослеплённый паникой, уже давно убежал вглубь вашего монашеского ордена, уверенный, что засада поджидает его спасающуюся бегством семью. Так и быть, я не направлю слишком много людей в погоню. Ты не пожалеешь о своём выборе, Лань Хуань. Слова оглушили Сичэня на мгновение. Так всё это было обманом… Их всех… Обвели вокруг пальца, словно неразумных детей… После стольких лет жестокой и прямолинейной политики Вэнь Жоханя никто не ожидал, что его сын будет использовать хитрости на поле боя. Это их и погубило. Когда Лань Хуань пришёл в себя, было слишком поздно. Удар в шею оглушил его, позволяя упасть в темноту.***
[Не проверено] Очередной глава маленького клана, который не хотел подчиняться был обезглавлен. Вэнь Жохань со скучающим видом жестом приказал убрать тело. Его старший сын сейчас должен был уже завершить свой поход в ГуСу. Подготовка к свадьбе была отдана слугам, а его будущий супруг все еще находился в апатичном состоянии. После той его выходки, количество лекарств пришлось увеличить. После этого с ним стало значительно легче справляться, но в то же время их количество в организме было предельно высоким. А передозировка лекарств могла вызвать не только апатию и сонливость, но и превратить заклинателя в овощ. Особого урона для золотого ядра, помимо незначительного ослабления, быть не должно. Единственной проблемой оказалась сама беременность, которая протекала… довольно странно. Глава Вэнь не верил в такие глупости как материнский инстинкт и тому подобное, но это поведение заставляло его пересмотреть свои взгляды. Конечно, наиболее вероятной причиной были побочные эффекты от лекарств. Письмо для семьи Цзян было готово и отправлено еще несколько дней назад. Уже сегодня ночью Вэй Усянь возьмет фамилию Вэнь и станет хозяйкой дворца. Свадебное ханьфу было готово еще несколько недель назад, но из-за беременности, наряд пришлось перешивать. Конечно, Вэнь Жоханю вовсе ничего не стоило приказать сделать перешивку, но легкое раздражение следовало снять, потому повторно взять мерки с едва державшегося на ногах Вэй Усяня удалось лишь через несколько дней. Пришлось повозиться, что бы выбрать дату свадьбы так как похоже ни один день в этом году не подходил для брака. После очередных уговоров перенести свадьбу до лучших времен, он просто приказал казнить гадателей. Если понадобиться он хоть сам изменит положения звезд. Традиции, которые он прежде безукоризненно исполнял, сейчас вызывали в нем острую злобу и желание пойти на перекор всему. Но ведь это не было странным. Просто ни одну из своих жен он не желал прежде так, как сейчас желает этого юношу. Разве посмеет его кто-либо осудить за это? Из-за того, что Вэй Усяня сейчас готовили к церемонии и он не мог ворваться. Вернее он мог, но это повлекло бы за собой определенные последствия в виде переноса даты свадьбы. Поэтому он решил осмотреть супружеские покои. Ремонт в его прежних супружеских покоях закончили только пару дней назад. И сейчас, прежде забытое и пыльное помещение сияло от обилия золота и дорогих вещей. Дорогие благовония с легким афродозиаком были подготовлены в подставке из нефрита. Он намеренно выбрал достаточно легкие благовония, что бы эта ночь запомнилась надолго. Кровать была устелена различными талисманами. По традиции на нем должны были спать его не женатые братья, но из-за того что их у него не было кровать пустовала. Хотя, будь у него хоть тысяча братьев, ни одному из них он не позволил бы приблизиться к своему свадебному ложу, что бы их запах позже отвлекал его «женушку» от свадебной ночи. Единственная традиция которую он действительно хотел устроить это похороны семьи Цзян. Конечно он знал, что означает лишь то что их сын больше не часть их семьи и видится с ними не сможет, но стоило закрыть глаза как всплывала картина окровавленной четы Цзян. Это зрелище ему очень понравилось особенно с учетом того, что подарок от Фэнмяня он уже получил. Конечно же он не стал блюсти очередные бессмысленные традиции и вскрыл конверт сразу же после его получения. Его смех раздавался по всему дворцу. Слуги, услышав смех господина, замирали на месте. Это никогда не было к добру. Представив, с каким недоумением и ужасом на него будет смотреть Усянь, когда он прочтет письмо от любимого дяди. С этими мыслями он вышел из комнаты и пошел в главный зал. Там все уже было готово для проведения обряда бракосочитания. Паланкин по традиции должен был пройти путь от дома «невесты» до места проведения обряда, но по очевидным причинам паланкин шел от комнаты, пока что, Вэя. Когда паланкин добрался до главного зала, опустившись у входа, юноша, придерживая округлый живот, вышел из паланкина. Мысли в его голове смешались и спутались клубок, но распутывать его совершенно не хотелось. Все казалось одновременно таким абсурдным и правильным, что сердце замедляло движение и вновь продолжало биться. Благодаря лекарствам он не чувствовал боли. Все его чувства были притуплены. Ночи полные страсти были столь долгими и сладкими, что при одних воспоминаниях подгибались ноги. Воспоминания о побеге не исчезли, но казались настолько далекими, что порой Усянь думал будто это было сном. Хотя тут больше подошло бы слово кошмар. Но все это неважно. Сейчас все его мысли занимал его А-Юн. Похоже, он будет очень добрым и веселым. Ему всего пять месяцев, а тот вовсю рвется наружу. Порой удерживать его в себе было очень больно, но это ведь был его сын и он должен вынести это. Сейчас казалось даже он замер затаив дыхание, стараясь ничего не испортить. Когда из-за того, что он набрал вес, супруг сильно разозлился. Кровоподтеки после того случая остались по сей день. За своими мыслями он и не заметил, как все поклоны были совершены, и настало время испить вино. Слабый шум от пожеланий и каких-то слов раздавался где-то там. Далеко. Сейчас в его голове была лишь одна мысль. Теперь он жена. Госпожа знойного дворца. А его сын будет рожден в браке, а не бастардом от неизвестного человека. За своими мыслями Вэнь Усянь и не заметил прихода старшего сына мужа. Вэнь Сюй казалось был чем то невероятно доволен. Странное чувство внезапно зародилось в груди. Возможно это было беспокойство, но лекарства подавляли любые эмоции. Вэнь Жохань сказал сыну преподнести подарок. Чувство в груди после этих слов лишь усилилось. От раздумий начала болеть не только голова, но и живот. Вэнь Сюй же заговорил и, от его самодовольного тона стало еще хуже. - Облачные Глубины сожжены. Орден Гу Су пал, а один из Нефритов ордена Лань был пленен лично мной. Если бы не сидячее положение Вэй Усянь мог поклясться, что пошатнулся после первых же слов. И, похоже, именно этот момент посчитал подходящим Вэнь Жохань для того, что бы зачитать письмо главы Цзян и передать подарок «счастливице». Голова гудела от роя мыслей. Слух словно прилив то становился слишком чувствительным, то он практически ничего не слышал. Внезапный даже для него самого вскрик сорвался с губ. Боль охватила все тело и он, не в силах это вынести, согнулся на столько, на сколько ему позволял живот. Боль была по всему телу когда он почувствовал металический привкус на губах. Казалось, что это длилось вечность, пока особенно сильный поток боли не сковал живот. А после все словно замерло. И вместе с тишиной пришло осознание. Это был выкидыш.