Эдди в Стране Чудес

      Ему снился Ричи.       Не Ричи-шляпник — Эдди снился тот, кто пропитан был табачной вишней насквозь и блеск в глазах стремительно утратил клятых полгода назад.       С этим Ричи Эдди не говорил ни разу, не смеялся в его компании, не сидел у того на странной шляпе, не отпивал из его рук любезно поданный уменьшуй. Не делил его боль на двоих, хотя хотелось — очень, до адского трепыхания в сердце и каменного кома, застрявшего в груди. С этим Ричи Эдди состроил ментальную связь, давно и крепко, не оповещая об этом значимом сплетении самого юношу, и честно чувствовал за эту самовольность вину и стыд. Потому что — привязался — навязано, не спрашивая разрешения, без единого стука предупредительного.       Эдди никогда не терял из виду ту самую единственную причину, по которой так страшился даже просто подойти к Тозиеру в жизни.       Ведь вблизи тот прознает, прочухает, что Эдди с ним уже долго и прочно, и испугается ведь наверняка — оттолкнет его что есть мочи, и снова испугается — на этот раз озлобленно и возмущённо. И оборвёт то, что плелось так старательно и любовно долгие годы, хоть и — односторонне. Прожжёт вишнёвой сигаретой и треснутой ухмылкой горькой разожжёт в Эдди дыру поглубже той треклятой, что поселилась у него в груди.       Без раздумий. И сожалений.       Потому что этому Ричи — Эдди это знает — сейчас на эту связь а б с о л ю т н о пле-вать. Эдди не успел — Ричи померк, изменился, прогнулся под скорбью и горечью от утраты самых родных существ на Земле.       Кто такой Эдди для этого Ричи? Вот именно.       И Эдди бы поступил именно так на его месте, если быть честным.       Может, поэтому Шляпник такой?       Нахал, что поискать ещё. Сам льнул к Эдди — тот всё ещё тушевался с непривычки, но счастлив был по самый звон—в—ушах. Был странным, каким был сам Эдди, и Каспбрак честно считал это обоснованной причиной, почему именно такой Ричи ему снился.       Больное, уставшее мечтать по эфемерному взаимоотношению с мальчиком с вишнёвой сигаретой воображение просто взяло и — выдумало Шляпника. Такого близкого — который сам повязал себя с Эдди и бегал за ним, как за чем-то действительно имеющим значение в своей жизни. Такого лёгкого — Эдди ведь не прекращал лелеять в мыслях подобное общение с объектом своей странной привязанности (хотя запрещал — честно постоянно). Такого яркого — Эдди до тянущей, царапающей боли на душе скучал по старому Ричи. Такому же цветастому и шумному, полному нескончаемой энергией и жизнью, жизнью, жизнью. Как же она так быстро его оставила? Наверное, в Ричи тоже поселилась дыра, жрущая всё, что попадётся в радиус его души.       Мозг спроецировал в этом длинном осознанном сне Эддины грёзы — Каспбрак выглядел в Шляпнике того Ричи-из-реальности, о котором тихо-стыдливо мечтал и скучал всё это время.       Эдди был жалок. Трусил перед собственным желанием, скрывался в толпе прохожих, тенью наблюдая за светом, гаснувшим на его глазах так быстро и сильно, что страх перехватывал горло. Ричи-из-реальности потерялся в своей боли, и Эдди позволил себе допустить это, позволил себе наблюдать за тем, как тот убивал себя вслед за родными.       Ему снился Ричи. Тусклый, мерклый взгляд, горький табак с лёгкой вишней и тёмные вещи на несколько размеров больше — Эдди не знал, что тот станет его новым видом кошмаров, ведь именно такими теперь были мучающие его сны.       Во сне он хрипел, измученно стонал и отчаянным голосом пытался позвать, остановить Ричи от страшных действий, последствия которых будут точно разрушительными.       Во сне он не успевал — не мог вырваться из прежней тени, в которой так долго и старательно прятался. Ричи его не слышал, из раза в раз ныряя в чёрную пропасть, так сильно напоминавшую пугающие глаза Шляпника.       Во сне он его без конца терял — слишком поздно выбегал тому навстречу.       Удушающие картинки развеялись, как только в сознание проникло что-то резкое и резонирующее — что-то настолько громкое, что Эдди рывком подскочил на кровати и очнулся. Сон во сне. Это был всего лишь сон во сне. О боже, господи.       Остервенело оглядываясь по сторонам в поисках источника шума, Эдди старался отдышаться — Ричи-из-реальности заставил его срывать голос до мёртвого хрипа и дыхание в глотке приостановить на долгие мучительные минуты. Он никогда не успевал.       Придя в себя, Эдди догнал, отчего проснулся, — его кошмар в кошмаре потревожил чей-то до ужаса громкий чих, следом за которым послышался звук разбившегося стекла и жуткий рёв Сони-Мыши, рычащей бесконечно ойкавшему Мартовскому Зайцу грязные звериные ругательства.       — Чудаки чудачат с утра пораньше, — жухлым облегчением вырвалось из глотки. Эдди прокашлялся.       Пропустив утренний звериный переполох мимо ушей, он прикрыл глаза и с усилием постарался проснуться.       Затянувшийся кошмар уже порядком раздражал. Но на то он и был кошмаром, — что Эдди не мог проснуться, как бы ни старался напрячь мозг и разбудить себя самостоятельно. Он даже ущипнул себя несколько раз, хотя еще в детстве с треснувшим сердцем убедился, что это не работает.       Открыв глаза и вновь наткнувшись на своё отражение в трюмо напротив, Эдди огляделся. Комната была залита мягким солнечным светом, но не таким, каким обычно покрывалась спальня Эдди в реальности — здесь лучи солнца освещали помещение холодным, бледноватым светом, дарившим ощущение не теплоты, а мерного спокойствия. Что ощущалось очень и очень непривычно, но интересно.       Впустив лекарство ингалятора себе в горло, Эдди тихонечко слез с кровати. Хорошенько потянувшись и хрустнув мимоходом заснувшими суставами, он размял затёкшие мышцы и тихим шагом побрёл к большому окну, подивившись в который раз красотам чудесной страны. Из окна раскрывался вид на белый сад, и Эдди, глядя на него с другого ракурса, вновь восхитился приятным сочетанием красок. Белый Замок определённо был ему по душе.       Под окном и вправду располагался пруд — в нём резво плавали серебристые и сиреневые рыбки.       Одним словом, это было красиво.       На этот сад можно смотреть вечно — честно не надоест, но Эдди отвлёкся на душераздирающие крики бедного Зайца в коридоре. Он ведь даже поиздеваться над ней не успевает, убегая от чего-то, что явно причиняет ему боль. Мышиной шпаги, вероятней всего. И к чему же тогда это всё?       Отлипнув от окна, Каспбрак быстренько подскочил к двери, открывая её аккуратно и показываясь лишь на одну четверть, — высунув лохматую голову, чтобы глянуть, что же там всё-таки происходит.       Здесь он застал поистине уникальную картину.       В залитом серебристым светом коридоре носились Заяц и Мышь; первый мчался изо всех сил, защищая лапками свой зад, громко ойкая и айкая из-за болючих уколов мышиной шпаги. Вторая громко чихала и изо всех сил порывалась пронзить ушастому его мягкий зад.       К стене напротив привалился Шляпник, с озорством наблюдавший за происходящим бедламом.       — Ой! Ай! Да пощади же! — слёзно умолял Мартовский Заяц, ловко маневрируя на углах, сильными лапками скача по коридору.       — За что – АПЧХИ! – щадить твой – ПЧХИ! – тупорылый зад?! – А-АПЧХИ! – Он – ПЧХИ! давно – ПЧХИ! – истосковался – АПЧХИ! – по моей шпажке! — с громогласным рёвом догоняла Зайца Мышь, высоко подпрыгивая во время чихов и сбиваясь от этого со своего быстрого темпа.       — Какая ложь! Ай! Ты только вчера мой бедный задик пронзила ею! О-о-ой! — ревел Заяц. Было видно, что силы предательски покидали его, и он сдавал темпы, отчего голос звучал только отчаяннее и выше.       — Вот именно, что вчера! А-АПЧХИ! Столько – ПЧХИ! – времени – ПЧХИ! пролетело – ПЧХИ-ПЧХИ! – со вчера! АПЧХИ! Да ангел тебя дери, тупой ушастый ты ёж, ГОНИ СЮДА СВОЙ ЗАД! АПЧХИ-И! — истерично проорала-прорычала Мальямкин, ускорившись.       — ЧТО?! ЁЖ?! ДА КАК ТЫ, ЖЕНЩИНА, СМЕЕШЬ?! — услышанное настолько возмутило Зайца, что тот резко остановился, вмиг позабыв об острой шпаге и разьярённой Мыши. Теперь он был с ней на одной волне. Из ушей лился белый свистящий пар — и теперь началось настоящие бедствие.       Завязалась ожесточенная драка, и Эдди бросил взгляд на хихикающего Шляпника, испугавшись, что дело дойдёт до серьёзных ранений. Тот тоже посмотрел на Эдди — и улыбнулся, бодрой походкой зашагав в его сторону. Сердце знакомо встрепенулось.       — Доброе утрецо всем милым леди в Стране Чудес! — бархатный голос разбавил крики зверят, и Эдди невольно растянул губы в ответной улыбке. — И как спалось Вам на новом месте? Суженый снился?       Эдди густо покраснел, услышав про суженого. И откуда Шляпник вообще откопал такую нелепицу?! Неужели есть какое-то поверье про сон на новом месте?       — С-суженый? — смущённо пролепетал он в ответ, на что Шляпник ярко захохотал, отмахнувшись. Эдди невольно подзалип на элегантном взмахе ладони в белой шёлковой перчатке.       — Не говори, раз так стесняешься! Я всё понимаю, — игриво подмигнул. Эдди залился румянцем лишь сильнее, поспешно отводя взгляд в сторону. Снился-то ему он.       Стыдоба прошила мощнейшая, и Эдди стал мяться у двери, возжелав навсегда спрятаться в комнате и отлипнуть от себя этот тозиеровский взгляд. До осязаемого ужаса на подкорках подсознания проницательный. До красных пятен на лице и шее смущающий.       — Так-так-так, Спагетти, ты не говорил мне, что трансформер, — покачав головой, тихо пролил Ричи. Эдди тут же поднял на него недоумевающий взгляд.       — Ч-что? О чём ты?       — Был Эдди, а теперь красный рак! — хохотнул Шляпник. Беспощадно. Понимающе.       — О боже, Ричи.. — Эдди спрятал голову в ладонях, громко захлопнув перед Шляпником дверь.       Ричи захихикал.       — Ну ты чего, Эдс, я ведь всё понимаю! Не всем по сердцу раскрытие подобных граней своей жизни, сам такой — летали, знаем!       — Плавали? — тихо поправил Эдди, горя в адском пламени стыда.       — А? Чего? — запнулся Шляпник.       — Плавали, знаем — так говорят.       — Никто так не говорит, Спагетти! Ты что-то путаешь! — усердно мотал головой Ричи, опровергая его слова.       — Ладно, — лениво и быстро сдался Эдди. Шляпник вновь широко улыбнулся.       — Ну так что, долго ты там ещё будешь торчать? Превращение ещё не окончилось?       Эдди вновь густо покраснел. Ну какое ещё превращение?! Но Ричи ведь не скажешь, что краснеет он не из-за того, что становится раком, а из-за того, что ему просто-напросто дичайше стыдно перед ним. Тогда придётся раскрывать, из-за чего именно, а это вообще не вариант для Эдди. Он почему-то нутром чуял, что Ричи в таком случае будет издеваться над ним сильнее, чем если он в действительности окажется полураком-полуЭдди.       Так что, пусть лучше он будет трансформером. На этом хоть нервы прибережёт.       — Ещё нет, — с трудом проскрипел Каспбрак, пытаясь выровнять тон голоса.       — А, ну тогда подождём, — легко бросил Шляпник и замолчал.       Так они и стояли, молча, — слушая истошные крики и вопли зверят на фоне и ожидая, когда завершится Эддино лже-превращение.       По истечении долгих четырёх минут, Эдди наконец заметил в зеркале, что жар рассеялся с лица, и пятнышки смущения побледнели. Три раза глубоко вдохнув и выдохнув, он решился-таки показаться в коридоре, но всё ещё не в силах взглянуть в лицо Шляпнику.       — С возвращением! — весело выдал Ричи, с интересом разглядывая юношу.       — Угу.       — Что ж, раз уж у нас закончились процедуры по превращениям, предлагаю приступить к следующему пункту утренней рутины — завтраку! И нас там уже ждут, кстати-кстати! — бодро голосил Ричи, тем временем бесцеремонно схватив Эдди за запястье. Хватка — тёплая и крепкая, и Эдди правда нравилась тяжесть ричиной ладони на своём запястье. Также, как и соприкосновение бледной разгоряченной кожи с прохладным шёлком перчатки.       Шляпник потащил вновь начавшего краснеть юношу сквозь звериный бой по коридору вниз — по лестнице. Когда они заявились на пороге в столовую, Эдди поспешно поклонился, завидев две статные королевские фигуры за столом и крепкую и уверенную — Биллину — рядом с Принцем. На плече у того всё также сидела птичка. Королева ослепительно улыбнулась, жестом приглашая юношей сесть.       — Правда же восточное солнце очаровательно, Мирана? — бархатный голос Ричи растёкся по светлому помещению звонкой мелодией, переливчатой и бодрящей. Он сел напротив Белой Королевы, Эдди аккуратно умостился напротив Принца.       — Правда, Ричи. Такое же очаровательное, как и западное, — мягко улыбнулась Мирана. Эдди хлопнул ресницами, совсем не вникая в суть их беседы. Стэнли и Билли молча уминали свои тарелки и, кажется, совсем не обращали внимание на разговор этих двоих. Спустя секунду размышлений, Эдди решил поступить точно также и уткнулся в свой завтрак — голландские вафли в черничном сиропе. Он поспешно облизнулся и принялся с упоением уминать их в обе щеки.       Шляпник и Белая Королева вели светскую беседу на протяжении всего завтрака, а к его окончанию резво перескочили к обсуждению каких-то доспехов. Эдди слушал их вполуха, честно стараясь не чавкать, но выходило с титаническим трудом — еда здесь была просто до прикусывания языка вкуснющая!       Однако, обратить на них полное внимание все же пришлось, когда до слуха добралось его собственное имя в сочетании с этим волнующим Бравный воин.       — М? — Эдди поднял взгляд с почти съеденных вафель на Белую Королеву. Та тихо хихикнула, завидев на уголке его губ черничное пятнышко.       — Твои доспехи уже готовы, Эдвард.        — К-какие доспехи? — вмиг заволновался Эдди, перестав жевать и выронив из руки вилку. Та с тихим лязгом стукнулась о фарфоровую тарелку, лицом встретившись с крашеной в белый цвет деревянной поверхностью стола.       — Доспехи Бравного воина! — воодушевлённо подсказала Королева, аккуратно потирая тёмно-бордовые губы салфеткой.       — Легендарные доспехи Бравного воина! — поправил Ричи, радостно хрумкуя. В его взгляде горело предвкушение, которое отчего-то очень не понравилось Эдди. Тот громко сглотнул, вафля чуть не встала поперек горла.       — Х-хорошо? — неуверенно и тихо прошелестел он, вновь утыкаясь в свою тарелку, только теперь не с аппетитом и жарой — а с нескрываемым волнением.       Доспехи? Зачем? Будет бой? Ему действительно придётся убить Красную Ведьму? Он ведь не сможет. Эдди. Ты ведь не сможешь. Стали нет, Шляпник сам так сказал. Чего же все всегда от меня что-то хотят?       Казалось, бодрое настроение, что подарили ему вкусный завтрак и сияющий голос Шляпника, свернулось клубком и тихо заскулило в углу. Эдди захотелось повторить его действия, но так скоро падать в глазах ребят не решался. Хотя, в принципе, если он действительно отправится на поле боя — упадёт он точно и сто процентов, несмотря на недавние слова Чешира. Вопрос только в том, когда Эдди предпочтёт это сделать, — с самого начала, чтобы дальше не мучаться удушающими волнениями, или всё же позже, когда дело дойдёт уже до самого свержения, просто чтобы подольше поласкаться их теплящим душу отношением к нему, как к Бравному воину?       Каспбрак вдруг почувствовал на себе изучающий долгий взгляд, колющий макушку, но тот был не со стороны Шляпника или Королевы, — Эдди поднял голову и встретился с хладным взглядом Принца. Стэнли уже закончил завтракать и просто молча наблюдал за тем, как резво бегают бесы в глазах дёрганой лже-Алисы. Что, прям так заметно? Он тоже меня читает, как Шляпник? Хотя, что тут читать-то, — я почти уверен, что у меня теперь добрая половина спектра эмоций чётко прослеживается на лице. Если не на лице, то в глазах уж точно. Что же стало с моим самообладанием? Ричи стал, блин. Ричи.       Что было странно и даже неприятно — у Шляпника и Стэнли взгляды были одинаково нечитабельные. И, кажется, всё же краешек новых не сладких эмоций проскользнул во взгляде Эдди, на что Стэнли слегка, еле заметно склонил голову вбок. Эдди коротко мотнул головой на его немой вопрос. Тот только моргнул в ответ и убрал с лица Эдди свой сканирующий взгляд. Каспбрак облегченно выдохнул. И чего он так под взглядом этого Стэнли тушуется? Ведь не Ричи же. Там-то всё понятно — Эдди был пропащим пловцом в бездне глаз Тозиера. Тонул самовольно, сдаваясь в плен этих мутных, чёрных вод с нескрываемой охотой в своих глазах.       Когда завтракать закончили все, ребята покинули столовую, пройдя, как вчера, в тронный зал. Мирана мягко перехватила Эдди у Шляпника и с нетерпением утянула его в сторону фортепиано. Эдди не сразу заметил стоящие рядом доспехи, отполированные и оттого ярко сверкающие на утреннем свету.       Он резко остановился, оглядывая доспехи пару мгновений, и с непонимающим хмурым взглядом обернулся к ребятам.       — Ну и? Как тебе? — выжидающе глядела него Мирана, чуть быстрее выполняя обычно плавные движения кистями рук; сегодня на ней был белоснежный наряд с редкими вкраплениями цвета бутона вишни, и привычно согнутые в локтях руки обтягивали самого нежно-розового оттенка перчатки из атласа. Мирана была олицетворением чистоты и нежности во плоти.       — Не томи, Спагеттс! — Шляпник тоже с нетерпением ждал реакции Эдди. — Как тебе доспехи?       — Они… женские, — только и смог выдавить юноша.       Каспбрак не мог понять — это была шутка или они действительно принимали его за девчонку? По лицам присутствующих проскользнуло искреннее недоумение, только Стэнли остался стоять каменным безэмоциональным изваянием. Даже до этого вечно отрешённый тревогой Билли покосился непонимающим взором на Эдди, словно интересуясь, что в этом такого.       Что такого в том, что доспехи для Эдди были женскими.       Кошмар оставался кошмаром. Эдди шумно выбил воздух из лёгких.       — Я не буду надевать женские доспехи, — твёрдым тоном предупредил Каспбрак. Шляпник и Королева потупили взгляд, обдумывая слова юноши.       — Но это доспехи Бравного воина, — начала встревоженно Королева, но Шляпник с чувством поправил:       — Легендарные доспехи Бравного воина! Спагеттс, Алиса победила в них Бармаглота и Кровавую Ведьму!       — Знать не знаю, кто такой этот Бармаглот, но надевать женские доспехи даже в Стране Чудес для меня слишком. Я ведь парень. Не девушка. Пожалуйста, разве у вас нет мужских?       Мирана растерянно переглянулась со слугами.       — К сожалению, нет, Эдвард, — поникшим голосом сказала Королева.       Эдди промолчал на это, вновь взглянул на предложенные доспехи и еле сдержал истеричный смешок, порывающийся вырваться из глотки. Ну что за гротеск? Да стоило только представить себя в них, как уши заливались краской, а грудь взрывалась от нервного хохота.       — Ну и ангел с ними, этими доспехами! — решил спасти его Шляпник. — Всё равно это прошлый век — доспехи носить, да и жарко в них, лето всё-таки.       — Ну, хорошо, — согласилась Белая Королева, кивая слугам, чтобы те вынесли доспехи из зала.       В то время, когда слуги послушно исполняли королевский приказ, к ребятам тихо прискрябал хромающий Мартовский Заяц. С отодранным клочком шерсти на груди, с истыканной попой и побитым взглядом, он уткнулся в шифон платья Мираны, тихо заскулив и задрожав всем тельцем. Белая Королева охнула, аккуратно и легко прикоснулась к покрасневшим ушам, за которые так беспощадно дёргала озверевшая Мышь, и сочувствующе поцеловала его в макушку.       — Всё хорошо, малыш, я рядом. Пошли-ка в лазарет, — она со всей осторожностью взяла Зайца на руки и стремительно покинула тронный зал. Белый Принц и Уильям переглянулись.       — Мы проведаем Мальямкин, — отозвался Билли, и Эдди с Шляпником кивнули, на время прощаясь с ребятами.       Они вышли из зала, оставив двоих юношей наедине. Шляпник прошёл к трону Королевы, шлёпнувшись в него и скрестив ноги в лодыжках. Висок уложил на кулак правой руки, склонив голову набок. Эдди стоял на месте, закаменевшим взглядом уставившись в пол. Сердце больно загудело от вида такого измученного зверька.       — И зачем он только сделал этот почихай, — недовольно-сочувствующе прошептал Каспбрак. — Больше боли, чем смеха.       — Такова цена возможности немножко усложнить Сони-Мыши жизнь, — лёгким голосом ответил Шляпник, разглядывая Эдди.       — Я думал, они друзья.       — Они друзья, — моргнул Ричи.       — Но друзья так не делают! Не избивают друг друга до такой степени, — бросил Каспбрак в сердцах. — Не хотят портить жизнь друг другу!       Шляпник изучал его немигающим взором. Эдди нахмурился, почувствовав пристальный взгляд на себе, и взглянул на Ричи. Тот снова расслабил уголки губ, что не-улыбка наконец сошлась с его густым чёрным взглядом.       — Смотри, Эдди, — он маленько пригнулся. — Мотив Мартовского Зайца приготовить почихай?       — Шалость, — предположил Эдди.       Шляпник улыбнулся. Улыбка показалась инородной на его лице.       — Шалость, — повторил он. — Шалость портит жизнь?       — Нет, — быстро ответил юноша.       — Правильно, Спагеттс, не портит. Он хотел пошалить, потому что он Мартовский Заяц, шальной баламут. Пошутить он хотел над Мальямкин, его подругой детства. В силу своего немножко грозного комплексного характера и не совсем безобидных путей Зайца пошалить, Мальямкин реагирует на подобные проявления дружбы не тривиально. Сначала взрывается она, а за ней — обязательно он, потому что у них обоих вместо мозга взрывчатки. А взрывы довольно разрушительны по своей природе, как ты знаешь.       Эдди молчал. Ему казалось, или Шляпник действительно сейчас объяснял ему всё, словно маленькому мальчику? Обиды не было, потому что он просто не мог обижаться на Ричи. Эдди сдержал нервный смешок. Суть он уловил, но один момент всё же необходимо было прояснить.       — Но разве это похоже на модель здоровых отношений?       Шляпник хихикнул.       — А какие могут быть здоровые отношения у нездоровых зверят?       — А, — моргнул Эдди. Логично. — И это нормально?       — Смотря с какой стороны этого нормально.       Эдди вновь понятливо закивал.       Это Страна Чудес, и здесь всё не нормально, Эдди.       — Я всё понял, Шляпник, — Ричи на это сощурил в улыбке глаза. На несколько минут воцарилось молчание, которое не казалось ребятам тяжёлым или неуютным. Эдди раздумывал над словами Шляпника, ругая себя за то, что так много уделяет внимания деталям этого бессмысленного кошмара.       — Что мы… будем делать?       — А что ты предлагаешь делать? — Ричи игриво улыбнулся. Взглядом Эдди без удовольствия отметил, что ричина маска снова на нём. Влитая.       — Пойдём в сад? — несмело предложил он. Шляпник в эту же секунду вскочил с трона, громко хлопнув в ладоши.       — А пойдём!