Гон (от лат.
Rugire – рычать).
У многих млекопитающих видов гон характеризуется физиологическими и поведенческими изменениями у мужчин в приготовлении к размножению. Общепринятые физиологические признаки включают в себя повышение тестостерона, усиление выделения феромонов, набухание в области основания фаллоса и повышение базальной температуры в среднем на 2-3 градуса. Поведенческие изменения подразумевают повышенную агрессию, сбор продовольственных запасов (накопление ресурсов), усиленную защитную тенденцию по отношению к своим парам и бессознательное урчание и рычание. Самцы в гоне будут демонстрировать особое проявление силы, чтобы показать свою привлекательность для дальнейшего спаривания с незапечатленной самкой. Они также метят территориальные границы посредством ритуальных обозначений (путём мочеиспускания), чтобы привлечь внимание самки и отпугнуть других самцов.
Присущи альфам периоды гона провоцируются не только непосредственной близостью к омеге в течке, но и дневными циклами. Согласно сезонным увеличениям суточного времени и доступности еды, весна – самый распространённый сезон для гона. Наступление гона происходит примерно между 16-22 годами, когда самец достигает половой зрелости. Однако, позднее начало гона, по всей видимости, связано со всемирным распространением подавителей, утверждённых законом.
Первый опыт гона может быть более интенсивным и продолжительным, чем последующие: у 85% индивидов наблюдается изначальный период, длящийся 4-5 дней подряд, который затем уменьшается до 2-3 дней. В большинстве…
Чтение было прервано тем, что Рей вырвала из его рук книгу и зашвырнула ее в далёкий угол палатки.
– Никаких книг во время траха, Бехн! – пробурчала Рей и скрестила руки на своих маленьких дерзко торчащих сиськах. – Это грубо!
Из его груди вырвался низкий предостерегающий рокот. Она вела себя не как обычная сытая омега. И она точно не должна вести себя так, особенно, когда он лежал за ее спиной в их уютном гнезде, да еще и с погруженным в ее жар членом. Ей следовало бы отдыхать и обниматься, а не разбрасываться его вещами прямо на узле.
– Я всего лишь пытаюсь понять гон лучше, – заворчал он.
В конце концов, это был его первый гон. И он хотел все сделать правильно. Рей должна ценить его попытки стать для нее лучшим альфой. Омега слегка задела гордость, и это вызвало в груди низкие вибрации недовольства.
День был полон хлопот, и это не предел. После возвращения из деревни и вступившего во всю свою мощь альфьего гона, единственной возможностью для изучения того или иного материала были редкие периоды затишья перед бурей. Доктора Бенджамина Соло можно было обвинить во многих вещах, но прилежное изучение определённо не входило в этот список. Особенно, когда его предметом было то, как лучше всего трахать Рей.
– Глупый мужчина! – фыркнула она. – Твое тело знает, что делать!
Ее глаза блестели, а лицо приобрело хмурый вид – некая смесь раздражения и боли. Омега отвернулась, дуясь на него. Даже в лучшие дни его пара не любила те моменты, когда он пренебрегал ее вниманием ради одной несчастной книги. Резкий всплеск эмоций прокатился по их связи подобно ледяной воде. Он быстренько умолк, будто провинившийся щеночек.
Пара расстроена. Пара не должна быть расстроена на его члене. Малиновая надутая нижняя губка стала его погибелью.
Бен, может, и альфа, но Рей – главная. Она его солнце. А вы не хотели бы спорить с самим солнцем.
Напряжённые фибры его души с каждым днём сплетались с ней все крепче и сильнее. Она была права, он мог бы с легкостью
ощутить ее потребности, если бы заставил умолкнуть свой разум и услышать желания омеги. Бен закрыл глаза, и его альфа-чувства принялись нашептывать ответ… поцелуи. Много поцелуев.
Бен опустил нос, чтобы пройтись по ее челюсти – будто моля о прощении – и нежно накрыл ртом изгиб изящной шеи.
– Прости, любовь моя. Тебе было одиноко?
Рей быстро закивала, словно праведный младенец. И он проложил дорожку из поцелуев вниз по шее.
– Тебе наверно так одиноко на моем члене, сидишь на нем одна-одинешенька, – может, эти слова и прозвучали с некой долей нелепости, но, тем не менее, они были абсолютной правдой. Даже в такой от него близости омега все равно требовала к себе безраздельное внимание. О, и она его получила.
Бен слегка двинул бедрами из стороны в сторону, чтобы увидеть, как на это отреагирует омега. Член был по-прежнему погружён в узкую киску, будто ключ в дверную скважину. К превеликому альфьему восторгу из Рей еще не утекло ни капли его, как казалось, бесконечной спермы. Омега раздражительно вцепилась в сильные плечи, но движения его бедер заставили ее веки затрепетать. Ее бедра начали двигаться в такт его.
Она уже сегодня приняла три узла, но его ненасытная девочка была готова на большее. Жар омежьего тела снова вспыхнул от прикосновений своей пары. Протяжный стон звучал подобно дыму в воздухе, смешиваясь с горячим ароматом феромонов. Парфюм желаний. По телу Бена пробежали мурашки, когда он выпустил еще один поток спермы прямо в горячие объятия ее тела. Он прикинул, что Рей, должно быть, содержала в себе примерно 15% его ДНК, и эта мысль отправила вверх по позвоночнику пучок электричества. Член снова ненасытно запульсировал, чтобы заполнить и сделать своей.
Моё, все моё. Пара.
Его рука опустилась по ее изящной спине и нырнула к бедру, чтобы накрыть омежий холмик. Рей тихо вздохнула и распахнула бедра для его больших пальцев. Он начал водить по щелке, кружа прямо в месте их соединения. Внутренняя часть ее голени игриво прошлась по внешней части его ноги, вторя ласкам своего альфы. Она открылась еще больше, и Бен улыбнулся.
– Моя пара, – проурчал он и поцеловал за ушком. – Так хорошо принимаешь. Хорошая девочка.
Ох, как это нравилось Рей. Она таяла в его руках, словно масло. Какой бы она ни была дерзкой и сильной, Рей – омега, и она всецело соответствовала своему виду. Потребность в похвале, тактильном внимании, привязанность. Ощущать себя любимой и желанной. Она выгнула спину и счастливо заклекотала, когда он принялся нашептывать всякие приятности.
Какой она была сексуальной, какой прекрасной. Драгоценной. Его. Как хорошо она его принимает. Как он ей доволен.
Бен пробежался взглядом по телу Рей. Розовые вершинки ее груди поднимались и опускались с каждым тяжёлым вздохом. Взгляд скользнул ниже – по золотой коже и упругим мышцам, а затем переметнулся туда, где его рука выглядела ну просто ужасно огромной, накрывая маленькую, сладкую киску. Ее ноги слегка задрожали – она открылась еще шире, сгибая колени и скрещивая лодыжки за его спиной. Располагаясь именно в такой позе – внутри по самые яйца – он примостил подбородок на омежьем плече, поглощая каждый вздох, каждый стон и малейший трепет юного тела. Рей принимала его, желала его, и осознание этого послало прямиком в его член преисполненные мощи и гордости пульсации.
Его бессознательное урчание стало достаточно громким, чтобы он смог его услышать. Тем временем узел начал потихоньку спадать. Бен с нежностью поглаживал омегу кончиками пальцев и слегка сместился – каждое движение удавалось с особым трудом, но теперь у него была небольшая свобода движений. Вниз по их бёдрам потоком стекала смесь горячих выделений и спермы; узел окончательно ослаб и выскользнул. Такой липкий и великолепный хаос. Их хаос.
– Так лучше? – прошептал он, опаляя горячим дыханием ее ушко и все так же продолжая кружить над клитором. – Ты этого хотела?
Он едва ли смог различить ее воздушное «да, Бехн», но все равно зарылся носом в омежью шею и принялся с энтузиазмом посасывать брачную метку. Рей задрожала – пот на загорелой коже придал ей мерцающий блеск. Будто богиня, пойманная солнечным лучиком.
Несмотря на их весьма занятные приключения, которые длились чуть ли не с самого утра, – или вообще благодаря этой бесконечной сексуальной деятельности – ее киска ощущалась до смешного мокрой и мягкой. Просто мечта. Созданные в плотской симфонии хлюпающие звуки их тел были одновременно и нереально смущающими, и безмерно возбуждающими. Бен вышел из нее и скользнул обратно.
Он перевернул их и поставил омегу на четвереньки, так, чтобы быть по-прежнему способным поглаживать ее между ног. Нежный изгиб омежьей спины выглядел как настоящее произведение искусства. Ямочки над ягодицами игриво ему подмигнули. Бен перестал кружить пальцами, и затем с рыком схватился за нежные бедра – он начал терять контроль. Рей поддалась вперед и оперлась на руки; ее пальчики устремились к своему клитору, чтобы заменить пару, и он начал нетерпеливо двигаться.
Омежья сочная попка была вздернута высоко вверх, словно персик на блюдечке. А он мог лишь трахать и трахать, и это единственное, что он мог сделать, чтобы сдержать себя от укуса.
Бен смачно шлепнул ее по заднице, и услышал в ответ задорный вскрик и хихиканье. По связи волнами заколыхалось удовольствие. И он сделал это еще раз с большим задором. В ответ омега лишь сильнее сжалась вокруг его члена. А Бен увидел звезды. Если было бы возможно умереть от передозировки секса, то он уже ясно и отчётливо ощущал, что они были в самой настоящей и сиюминутной опасности. Хотя в данный момент ему было глубоко наплевать.
Рей затрепетала на его члене – нежные стенки сузились, когда он начал вбиваться в нее. Она уже почти ничего не соображала, вся такая гиперчувствительная, и полученное за целый день удовольствие быстро принесло омегу к самому пику. Бен накрыл ладонями мягкие сиськи и потянул за них, насаживая ее на себя так, как ему нравилось. Рей с гордостью двигалась в такт.
– Моя девочка, вот так, – прорычал он, – кончи снова.
– Ммм, Бехн, – захныкала Рей, приподнимая бедра. – Больше, больше!
Его девочка любила делать это глубоко и жёстко. Бен с легкостью мог дать ей это.
Шлепки их кожи становились все распутнее, и он сжал ее грудь в своих ладонях. Его дыхание подстроилось под ритм движений, и он чувствовал, как начало нарастать его удовольствие. Каждый толчок побуждал омегу резко поддаваться вперед, и она отчаянно кружила по клитору, умоляя дать ей больше, больше, больше.
И когда напряжение наконец взорвалось, они кончили одновременно, так, как это и было с первого дня гона. Благодаря связи они могли разделить на двоих вспыхнувшее удовольствие, пылающее на фоне какофонии звуков и цветных вспышек. Тяжело дыша и истекая потом, Рей и Бен рухнули небрежной кучкой прямо на гнездо. Он зарылся носом в омежьи волосы, целуя изящное плечо и шею, а она, обмякшая, лежала под ним не двигаясь.
Рей растянулась в ленивой улыбке. И, пребывая в тумане блаженства, она все равно сумела выдавить из себя:
– Видишь. Лучше всякой книги.
------
Время ускользало сквозь пальцы, словно угорь. Оно куда-то уплыло и больше не возвращалось – утонуло. После первого дня гона Бен даже не пытался его догнать. Он не так уж и много думал о времени. По правде говоря, он не думал ни о чем. Все те изумительные ощущения и желания забрали всю энергию, выделенную на размышления. Впервые за всю свою взрослую жизнь у него не было никаких планов. Вот те на! И он даже не знал о том, где находился дневник. Бен потерял всякий счет времени, а возможно, и дней, и вместо того, чтобы привести в ужас, такие изменения в жизни ощущались неким помилованием.
Еще большей неожиданностью было то, что это совсем его не напугало. Ничуточки.
Интенсивность гона была ошеломляющей. Сугубо интуитивные, дико кружащие эмоции и мысли смешались воедино настолько тесно, что он больше не мог различить, кто конкретно их вызвал первым. Ее радость была его радостью, его желание могло с лёгкостью стать ее. Эти ощущения больше походили на барахтанье в изменчивом море, чем на сон. Перед тем, как накроет следующая волна жара и ты снова будешь тонуть в чувствах своей пары, то можешь вынырнуть на поверхность и глотнуть ясность сознания.
Они исследовали каждый сантиметр тела во всех мыслимых и немыслимых позах. Вполне вероятно, что они открыли парочку новых. Бен обнаружил, что его омега боялась щекоток, особенно в том самом месте – в паре сантиметров от пупка, а она с радостью отыгрывалась, щекоча заднюю сторону его колен. Они трахались до беспамятства и засыпали в объятиях друг друга, и затем кто-то из них вставал, чтобы принести еду или воду. Рей нравилось кормить его с руки и ухаживать за ним, вплетать в волосы цветы и омывать грудь. Бен вставал почаще, чтобы помочиться в зоне досягаемости лагеря; некое странное желание, обещающее, что Рей обязательно захихикает и громко надкусит яблоко, наблюдая.
Однажды один порг настолько близко подлетел к палатке, что он в своей альфьей ярости как гаркнул на бедное существо –
буквально гаркнул – и бросил ему вдогонку камень, чтобы отпугнуть. И что бы сказали коллеги, увидь его они сейчас – голым, покрытым выделениями и рявкающим на ничего не подозревающих диких животных. Бен покачал про себя головой и, прежде чем примитивные желания впились в него своими когтями, он погнался за Рей, которая, визжа, побежала назад в их палатку.
Туда, где ей и место.
------
На пятый день жар наконец спал. И Бен проснулся несколько примятым.
Рей мирно посапывала прямо под боком, ее длинные локоны веером распластались у нее за спиной. Он замер на мгновение, чтобы насладиться видом своей омеги, затем поцеловал ее лоб и укрыл лёгким одеялом.
Бен вышел из палатки, встречаясь с ослепительными солнечными лучами, и надел шорты. Теперь можно было и одеться, но от него с ног до головы несло сексом и потом. Неплохо было бы искупаться. Бен схватил полотенце, шампунь и зашагал вверх по дороге до самого источника.
Прошло несколько минут с тех пор, как он начал принимать водные процедуры, и тут внезапно замер, услышав в своей голове какие-то голоса. Они говорили не на омежьем, а на английском. Бен задрал голову, а сердце застучало еще быстрее, когда узнал голос той пожилой смотрительницы из деревни. Женщины, знавшей его имя.
Он выскочил из воды и рысцой побежал на звук. Обогнув скалу, он обнаружил на пригорке небольшую группу женщин.
– Простите, – окликнул он.
Они вздрогнули от неожиданности и развернулись к нему лицом. Во главе собрания действительно стояла та маленькая женщина в тех же самых очках. Она приветливо улыбнулась.
– Доктор Соло! Рада видеть, что ты уже на ногах! – радостно сказала женщина. – Если, конечно, можно так выразиться.
Щеки опалило жаром, и он рефлекторно скрестил руки над пахом. Просто так, на всякий случай.
– Я… я тут подумал, а не поговорить ли нам? – он кивнул на других женщин. – Если Вы не заняты.
– Оу, для тебя я всегда свободна, – она развернулась к спутницам. – Пожалуйста, раздайте витамины и зафиксируйте показатели. Скоро увидимся.
Толпа разошлась, оставляя их наедине.
– Витамины? – переспросил он.
– Да. Мы следим за тем, чтобы в рационе омег были все полезные вещества. Морская пища богата железом и белком, но определенные витамины не так-то уж и просто достать.
Бен больше не мог сдержать своего любопытства.
– Кто Вы?
– Я доктор Мазаэла Каната, терапевт и акушерка. Но все зовут меня Маз. И, как ты уже догадался, я глава смотрительниц. Не хочешь немного пройтись, доктор Соло?
Он кивнул, предвкушая в ближайшей перспективе наконец-то получить ответы на так терзавшие его вопросы. Бен последовал за Маз. Но она не пошла к источнику, а направилась к резко уходящей наверх тропе, ведущей на вершину острова.
– Ак-То не всегда населялся омегами, – сказала она. На удивление Маз была очень бодренькой, и ему пришлось приложить немало усилий, чтобы поспеть за ней. – Давным-давно на этом месте жили процветающие племена древних людей. В какой-то момент мужчины были изгнаны, а женщин держали здесь в изоляции для их же блага.
Внутри закипела такая знакомая ярость – одновременно и альфы, и его.
– Почему? Что случилось?
– Я точно не знаю. Это никак не зафиксировано. Но, если брать во внимание то, что мне удалось собрать из устной традиции и пещерным рисункам, на острове произошла война. Внутренние распри разобщили племя. Альфы были либо убиты, либо по своей воле уплыли, а омеги остались на месте.
Они подошли к острым каменным ступеням, вдавленным в скалу. Женщина первая начала восхождение на крутую гору. Бен последовал за ней.
– Я выросла неподалёку. На соседнем острове. Моя мать также была смотрительницей. Когда она умерла, ее место заняла я. Ведь я была знакома с племенем еще с юных лет.
Они поднимались наверх. Ветер изо всех сил бил по ступеням, и Бен, увидев столь опасную высоту, собрался с духом и пообещал себе не смотреть вниз. Казалось, Маз реагировала на это вполне спокойно – она вела его на вершину плато. Достигнув цели, Бен с удивлением заметил вырезанный в каменной породе дверной проем.
– Ак-То – это не просто какой-то там остров, – сказала Маз, – для местных людей он содержит в себе глубокое значение. Ходят слухи о неизвестной силе, мистической связи. Именно поэтому всякая обладающая особой силой омега отправлялась сюда в качестве подношения.
Они вошли в большую пещеристую комнату. Она выглядела как древний храм. Тут располагался мелкий водоём, и рядом виднелась сделанная из ракушек и камней фреска. Изображенная на ней фигура была на одну половину белой, а на вторую – чёрной.
– Вы верите в это? В то, что остров обладает магией, – спросил Бен.
– Не важно, верю ли в это я, или племя, – спокойно ответила Маз. – Определенно, соседние деревни действительно верят этому. Ведь поэтому мы – смотрительницы – и делаем нашу работу без всякой посторонней помощи. И поэтому большинство мужчин так и остаётся за пределами населяемого омегами острова. – Она кивнула на рисунок. – Есть пророчество.
– Какое пророчество? – он ощутил укол волнения, чего-то неизведанного. Будто островная энергия зажужжала прямо под его ступнями, обещая поведать тайну.
– О главных альфе и омеге, – торжественно ответила Маз. – Пророчество гласит, что Богиня создала альфу и омегу, которые находились в изначальном балансе. И как только с острова прогнали всех альф, все дела пошли на самотёк. Главный альфа возвратится и заявит право на свою пару – верховную омегу. Он будет защищать племя и вернет острову равновесие.
Бен внутренне усмехнулся. В поле его исследований не входили этнобиологические и социальные исследования. Возможно, он сможет проконсультироваться с кем-то из его программы… и почему внезапно Маз так на него смотрит?
Он почистил горло.
– Ладно. Это интересно.
Ее брови поднялись над оправой.
– Альфа вернётся.
– Да. Я слышал, – Бен поставил руки на бедра. Жаждущий чего-то взгляд этой женщины вызвал у его чувство лёгкой обеспокоенности. – Так что, в любом случае…
Даже за ее толстыми линзами от него не скрылись то, как она закатила глаза.
– Ради Богини! Это же ты, доктор Соло!
Он поражённо дернул головой.
–Я? Но я даже не настоящий альфа!
– Ну, ты стал им, или я не права? – мудрые глаза замерцали.
– Да… вернее, я так думаю… но мне еще нужно провести несколько тестов… я не могу объяснить, что произошло…
Маз сделала два шага вперед и, задрав голову, ткнула пальцем в его грудь, выделяя каждое слово.
– Это. В. Точности. Суть. Главного. Альфы.
Он потрясенно закачал головой.
– Вы же только что сказали, что не верите в пророчество.
– Я сказала, что это
не важно, верю ли в него я. Племя – да, и поэтому они больше не будут забрасывать тебя и маленькую Рей камнями.
Разум на мгновение сделал сальто.
– В таком случае она…
– Главная омега. И в этом есть смысл, не так ли? Ее разновидность была уже известна в шесть лет, намного раньше других. И она всегда была, ну как сказать… – Маз восторженно усмехнулась, – скажем, что Рей без всяких сомнений альфа среди омег. Она всегда была другой. Разве ты не заметил?
Бен заметил. Он видел это всегда. Возможно, все сказанное доносилось до его ушей на уровне странного бреда, но внутренне он ощущал правоту.
– Так что будем делать?
– Ну, ничего, – пожав плечами сказала Маз.
– Ничего?
Среди всех сказанных ею вещей
эта выглядела особенно ненормальной.
– Пророчества есть пророчества. Они просто существуют. И если ты здесь для того, чтобы защитить племя, то тогда так и будет. И, полагаю, если баланс восстановился, то мы это заметим?
Бен запустил пятерню в волосы.
– А Рей об этом знает?
– Она знает о пророчестве. Я просто не уверена, как серьезно она его воспринимает.
Но об этом не знал и Бен.
– Мне следует ей что-то сказать?
– Это тебе решать. Я всего лишь хотела объяснить, почему племя больше вас не побеспокоит. Остальное зависит от вас с Рей, – Маз улыбнулась и осторожно погладила его по руке. – Ну, увидимся, доктор Соло.
И Маз оставила его одного наедине с клубком мыслей. Бен некоторое время просто стоял и неотрывно смотрел на черно-белую фигуру. В голове развертывались всевозможные варианты дальнейших событий, но, прикинув, решил возвратиться в лагерь.
Ему нужно поговорить с Рей.
