Лучший ингредиент любого зелья — это огневиски

      Скабиор опять мучился от жары. По его подсчетам уже был вечер, а Гермиона все еще не пришла. Аврорская башка последний раз высовывалась из лестничного проема часа два назад. Он уже успел три раза покурить. Похоже, соврал малышке, что табака ему хватит до Азка.       После очной ставки с Робардсом он стал курить чаще, вновь и вновь прокручивая в голове странный этот разговор. И ведь не понял сразу, к чему тот клонит! Правильно ли он отвечал? Не выдал ли как-нибудь Гермиону?! Нет, вроде. Да и кто в здравом уме заподозрит их в связи? Даже вон Поттер до сих пор поверить не может. Грейнджер должна ненавидеть егеря. В крайнем случае, жалеть несчастного, которому повезло стать темной тварью. Должно быть, аврорат списывает ее желание помочь ему именно на жалость и привычку помогать всем забитым существам.       Да что сейчас об этом думать! Скабиор почесал затылок, запуская пальцы во все еще послушные волосы. Аврор ясно дал понять, что подобное предложение бывает только раз в жизни. Но что если он придет снова? Хватит ли сил отказать во второй раз?!       «Дом. Пустой». Растерянное лицо Гермионы. С застывшей надеждой в темных глазах.       Драккл раздери! Два года. Надзор. Палочку сдавать. Ловить непонятно кого — своих, не своих. Нет.       Нет! Вновь и вновь проговаривал про себя эту цепочку, как спасительную молитву. Он не станет служить никакому Министерству! Хватило один раз, спасибо. Но.       Спящая на его руках.       Называющая его дом своим.       Переворачивающая бочки со скотчем — для него.       Тошнотворно теплая волна поднялась в груди, омывая внутренности мягким светом.       Гермиона Грейнджер.       От переизбытка чувств Скаб страдальчески зарычал, с силой приложившись пылающим лбом к прохладному полу. Проскреб ногтями по камню, желая зарыться внутрь. Скорее бы суд! Хватит с него всего этого! Крейг готов был неудачно перекинуться в камере. Разбить себе башку! Да что угодно! Только бы перестать терзаться всеми этими бесплодными мечтами! Дом какой-то напридумывал, Грейнджер вместе с ним. Нормальную — ха! — жизнь. Для него-то?! «Ничего не выйдет, старина. Просто прими это и не рыпайся. Прогулялся же в лесу на свою голову!»       Счастливая жизнь — это явно не к нему, как показывает опыт. Ни семьи, ни друзей, ни… женщины.       — Опять охлаждаешься по-шотландски? — в тишине прозвучал ее скептичный голос.       — А? — Крейг вскинул голову, навострив уши. Все было как обычно: четыре каменных стены виднелись сквозь решетку. А между ними царила пустота. Он изо всех сил таращил глаза в темноту, решив, что жара добила его, и теперь он слышит голоса. Голос. Один-единственный голос, способный свести его с ума.       Вдруг в воздухе прямо перед решеткой возникла изящная маленькая ладонь, помахивающая увесистыми бумажными пакетами с нарисованной на них желтой буквой «М».       Гермиону вид ошарашенного егеря мог забавлять бесконечно, однако она быстро сжалилась и скинула мантию. Выглядел Скаб неважно. Глаза странно блестели. А на лбу, которым он чуть ли не бился об пол, выступил пот. Гермиона милосердно наложила на него Охлаждающее заклинание.       Скабиор тяжело выдохнул, уронив морду в пол. Он реально испугался того, что спятил. Как Грейбек, например. Выдохни, выдохни, выдохни…       — Ты чего? — обеспокоенно спросила Герм, быстро снимая заклинание с решетки.       — Да так, — Скабиор глянул на нее снизу вверх, замечая знакомую букву на пакетах. — Это то, что я думаю?! — изумился он, поднимаясь на колени. Гермиона кивнула, поставив пакеты на пол рядом с егерем. Тот сразу же полез внутрь, вытаскивая шуршащие упаковки. — Ого! Бургеры и кола! И картошка фри!       Гермиона не смогла сдержать улыбки. Наш грозный соратник Грейбека пищит от восторга над маггловской едой. Мерлин…       — Да это же Божественный-соусец! Я обожал его в Амстере! — МакНейр быстро расправился с упаковкой, замерев над остывшим бургером, что был размером примерно с его ладони. Слои сочились белым соком, подтекающий сыр вылезал из-под толстых котлет. Скабиор завороженно наблюдал несколько секунд, чуть ли не облизываясь, за медленным стеканием струек соуса. Выглядело просто охренительно! И весьма выгодно отличалось от овсянки, которой его в основном кормили здесь.       Гермиона решила снять убирающие запахи чары с бургера и переложить их на всю комнату в целом, вдобавок к уже готовым чарам Неслышимости. Также подогрела булку заклинанием.       — Приятного аппетита, — пожелала она с ехидной ухмылкой, которую не сумела спрятать, и села рядом с ним на матрас. Подперла подбородок рукой и приготовилась наблюдать. Не стоило, конечно, забывать, кто он есть, но с этим бургером бывший егерь выглядел достаточно… умилительно.       — Благодарю, — Скабиор принялся с наслаждением жевать.       — Аконит принесла, на десерт, так сказать.       При упоминании зелья Крейг наморщил нос, но бургер не оставил.       — Мордредовы яйца, вот это жрачка, умеют же! — зажмурился он от удовольствия, запивая еду колой. — М-м-м, какой подгон.       — Когда на суде всплывет вопрос, как ты относишься к магглам, я им продемонстрирую это воспоминание, — иронично поддела его Гермиона. Мысли о суде не оставляли ее ни на секунду. У них не осталось времени на подготовку. Нужно срочно начинать сочинять речь. Именно поэтому она сегодня захватила с собой пару маггловских книг по юриспруденции. У волшебников даже приблизительных аналогов не было, а им очень понадобится информация о том, как правильно строить линию защиты подсудимого.       — Другие, главное, не демонстрируй, — стрельнул в нее игривым взглядом егерь, вновь погрузившись в поедание бургера. Девушка закатила глаза. — А ты будешь?       — Нет, я поужинала с Гарри, — покачала головой Герм и задала остро волнующий ее вопрос. Она до сих пор не понимала, почему Скабиор не посчитал нужным сообщить ей о таком важном визите. Не верил ей, или что? Она затаила обиду. — Он мне сказал, что тебя допрашивал Робардс.       Крейг прямо-таки замер с поднесенным ко рту бургером. Дракклов Поттер! Он попытался собраться, придав себе спокойный вид.       — Ну да. Приходил. Спрашивал всякое, — пожав плечами, ответил Скабиор, откусывая кусок побольше, чтобы оставить себе время напридумывать достойных ответов на вопросы, которые уже готовы были сорваться с симпатичных губ Пенелопы. Решительно сомкнутых в тонкую линию.       — Например? — требовательно изогнула бровь волшебница.       Скабиор сделал вид, что усиленно жует, а на выпад Грейнджер ответил беззаботным жестом руки, мол, не важно.       — Крейг? — Гермиона решила использовать подслушанную у Сондры интонацию для приструнения зарвавшихся МакНейров. Вдруг у нее тоже сработает? Она ни на секунду не поверила его беспечному виду.       — Обычные вопросы: где прятался, что делал пять лет. Я почти и не врал. Сказал, что смылся на материк, работал охранником в клубе. А потом кореша позвали вернуться, сказав, что есть пара дел по моему профилю. Драккл, — Скабиор скорчил расстроенную гримасу, — еще спросил: как на тебя вышел, — прошил он ее острым взглядом, вытерев рот от соуса салфеткой. Бургер был отличный, но придирчивый тон малышки немного испортил перекус. Она не должна узнать, что он отказался сотрудничать с авроратом. Герми так старалась вытащить его и, очевидно, тратила на это все свои силы. Скабиор не мог себе даже вообразить, каким феерическим идиотом он предстанет в ее глазах, если правда вскроется. Но раз она еще не мечет молнии, то, видать, Поттер и сам не знал, зачем его начальник спускался в камеры.       — И как вышел? — сухо спросила Гермиона. Раздражение набирало обороты. Мало того, что не сказал, да еще пытается спустить на тормозах, не желая делиться подробностями. И это после всего, что она сделала для него! Каков наглец!       — Зажал в Диагон-элле, предложил помочь с реформой в качестве образца для изучения. Сказал, что ты придушила меня и все выпытала, как на духу. Тогда я и согласился помочь тебе с расследованием убийств оборотней, — не все ж врать. Скабиор внутренне тяжко вздохнул, увидев, как Герм надулась от негодования. Видимо, ей требовалось больше информации, которую он и так выдавал по крупицам.       — Робардс поверил?       — Думаю, да, — кивнул Скабиор. И, решившись задать тот самый вопрос, добавил: — Еще спросил, как я думаю, почему ты меня не сдала?       — Что ты ответил? — напряженно всматриваясь в глаза оборотня, спросила она, пытаясь уличить во лжи. Она неплохо его изучила и могла хотя бы предположить, где он врет наименее убедительно.       — Хрен знает, — усмехнулся Крейг, игриво оглядыва ее хмурое личико. — И в отличие от всего остального, это чистая правда. А почему, кстати?       Гермиона вздохнула. Знала бы она сама — почему. Сказать ему про сны? Нет, будет глупо. Она уже давно забросила мысль, что он мог их насылать, какая была выгода в подобных действиях? Ну и естественно, эти «кошмары» прекратились, как только они встретились в тот злосчастный день. Егерь из снов, вместо того, чтобы просто исчезнуть в глубинах памяти, ворвался в ее реальность. И не оставил от нее камня на камне.       — Я хотела, — начала она, припоминая тот момент, когда сидела вся в растрепанных чувствах в маггловской кофейне и усиленно думала, сдать ли его аврорам или нет. Подумать только, ощущалось как будто все эти события происходили целую вечность назад, а не всего пару месяцев, за которые их жизнь так круто изменилась. — Не смогла, — Герми почесала лоб. Что ж, профессор Трелони поставила бы ей «Превосходно» за предсказание о том, что она еще не раз пожалеет о принятом решении. Если бы она тогда притащила его в аврорат, то ничего этого бы не было. Вышла бы замуж за Рона, осталась бы хорошей девочкой, которая всегда все делает идеально правильно. И точно не сидела бы в камере на матрасе рядом с чертовым егерем, ради которого пожертвовала всем.       Бросила взгляд на Скабиора. Он почти расправился с едой. Никогда бы не мучилась этими неправильными, незаконными чувствами. И не шла на поводу у рокового влечения, разрушившего ее жизнь. Никогда не была бы рядом с ним.       И помнила бы только как зверя, притащившего их в Мэнор и изредка появляющегося в ее кошмарах.       Никогда не любила бы его. Никогда.       Гермиона горестно закусила губу, представляя себе подобное развитие событий. Мысли кололи ее глубоко внутри, причиняя боль. «Никогда» звучало слишком реально. Скабиор заметил ее резко упавшее настроение, окинул внимательным взглядом и решился спросить.       — Жалеешь сейчас? — на этот раз оборотень спрятал за маской все эмоции, задав вопрос без какой-либо интонации. Все время он жаждал узнать. Тогда на озере, она сказала, что жалеет — и он почувствовал, что не врала. А сегодня, когда его положение стало еще хуже? Тот факт, что она в этот момент сидела рядом с ним, отвечал, в принципе, на вопрос. Но хотел услышать, что скажет малышка.       — Нет, — просто промолвила Герми, легко усмехнувшись. Она не могла и не хотела жалеть обо всем, что между ними было. И будет! Обязательно — будет!       — Зря, — хмыкнул МакНейр. Вроде, он достаточно успешно перевел стрелки с допроса Робардса на их личные вещи.       — А ты жалеешь? — Герми сканировала его темными глазами. Она не была дурой и понимала, что Крейг опять сошел с темы, но ей безумно хотелось знать ответ. Они обязательно вернуться с разговору о Робардсе потом. Скабиор не отвертится!       — Нет, — твердо ответил егерь и направил себе в рот последний кусок бургера. Жалел он совсем о другом. Что оказался трусом и не помог ей тогда, что прятался пять лет, избегая воспоминаний о кудрявой подружке Поттера, о ее запахе, в тщетной надежде, что его когда-нибудь отпустит. Теперь понял — никогда. Жалел, что ответил Робардсу «нет». Жалел о нормальной жизни, которой у них никогда не будет. Вот только ей зачем все это знать. Ничего не выйдет. А так она только хуже воспримет новость о его смерти. Скабиор прожевал кусок молча.       Гермиона тоже молчала. Сердце гулко стучало в груди. Он не жалеет. Сидит в камере, будет выгораживать ее на суде. И не жалеет! Девушка закусила губу, понимая, что сейчас и есть тот самый момент, когда можно озвучить очевидное. Пока у них еще есть время! Она так вымоталась за последний месяц. Если бы он только сказал! С ним можно горы свернуть, с этим знанием! Можно спокойно засыпать, зная, что… Она бросила отчаянный взгляд на егеря, опасаясь и желая услышать от него. Хоть что-нибудь.       — Можешь Очищающее на руки навести? — Крейг протянул испачканные в соусе пальцы. Гермиона аж губу прикусила от обиды.       — Экскуро, — бросила она и отвернулась, сделав вид, что копается в сумочке. Вытащив Аконит, она не глядя отдала пузырек. Крейг понял, конечно, что милашка чего-то хочет услышать от него. Вот прям сейчас. Ждет. Боится. Но зачем ей это?! Одно дело от нормального человека, образ которого она так старалась на него натянуть. А бывший егерь, осужденный на заключение и смерть в Азкабане — совсем другой вариант. Абсолютно проигрышный.       Скабиор открыл пузырек и залпом выпил зелье. Поморщился. Даже колой не запить это говенное зелье! Он знал, что Аконит нельзя мешать. Лучшего пару часов ничего не пить, пока не усядется.       — Спасибо. Еще раз напомню про деньги, возьми их, пожалуйста, — ровным голосом произнес он в спину девчонки, что все еще имитировала поиски в глубинах красной маленькой сумочки.       — Не буду я ничего брать! — огрызнулась Гермиона, не оглядываясь. Она так старается для него! И — все, что получила — это?! Сотри соус с пальцев?! В такой момент? Волна негодования, обиды и обманутой надежды накатила на девушку, разбивая оковы самообладания. Какого черта? Она рискует даже сейчас, появившись под Мантией-Невидимкой мимо дежуривших авроров! А он…       — Гермиона, — тихо начал Скабиор, — я не…       — Скажешь, что ты не тот человек, который мне нужен, да?! — быстро обернувшись к нему, злобно зашипела Грейнджер, буравя его карими глазами. Крейг знатно охренел от резкой смены настроения, но попытался возразить, открыв рот. — Не поздновато ли?! Я сама буду решать, кто мне нужен! — не дала ему ничего сказать Гермиона. Метая глазами молнии, она приблизила свое лицо к нему. — К черту Уизли! К черту Министерство! К черту друзей! Ты правда не понимаешь, Крейг?!       — Тогда у меня было, что тебе предложить, — умудрился все же вставить в тираду свой голос егерь. Он внимательно всмотрелся в лицо девчонки. Она выглядела еще более усталой, чем вчера. Так и не уснула дома? И все же принесла ему бургеры. — Послушай…       — Да ты что? Прогулки по моргу? Или свидания в «Мандрагоре»? — распаляясь еще больше, шипела она. МакНейр закатил глаза, услышав явный упрек в свою сторону. — А сейчас, раз тебе нечего мне предложить, то что? Просто сядешь в Азкабан?! И типа ты не при делах?! А мне как жить? — пустилась во все тяжкие Грейнджер. Какой же он придурок! — Хватит делать вид, что ты не понимаешь! Знаешь, как мне тяжело?! Я каждый день…       — Знаю, и очень благодарен, — попытался утихомирить разбушевавшуюся подружку Скабиор. Конечно понимал он, чего она хочет. Но не мог! Ей же хуже будет! Неужели она не понимает сама!       — Какие благородные порывы у бывшего егеря, вы только посмотрите, — гневаясь все ярче, воскликнула Гермиона.       Да драккл! Малышка разошлась по полной, используя запрещенные приемчики.       — Ты прекрасно знаешь, кто я. Больше, чем кто-либо вообще, — тоже начал психовать Скабиор. — Я никогда не строил из себя кого-то другого!       — О, да. Я прекрасно знаю, кто ты такой! — воскликнула гневно Гермиона, ведомая бушующими эмоциями. Она из последних сил сдерживалась, чтоб не сказать, что он такой же козел, как его брат. Но нет, нет, нет, тогда все было бы беспросветно испорчено. Надо успокоиться, пока не наговорила лишнего.       — Тогда в чем проблема, милая? Чё тебе не нравится? Ты хотела помощи в своем деле — ты получила помощь. Я же тебе не предъявляю, что сижу здесь? — все больше распалялся МакНейр. Гермиона аж задохнулась от возмущения. Это он ей предъявит?       — Да! Мне кажется, ты даже и рад! Сложил лапки и ничего не хочешь сделать, чтобы помочь мне вытащить тебя! Ни-че-го! — задохнулась бешенством Гермиона. — «Я все решил, я умру». Думаешь, мне легко это слышать?!       О, Мордред раздери женские эмоции. Гермиона старательно выводила его из себя. Скабиор решил не поддаваться злости.       — Что я могу сделать? Сотрудничать со следствием? Башку свою открыть для легилимента?! Мы уже говорили об этом, Гермиона, — холодным голосом ответил он.       — Ты можешь дать мне надежду! — воскликнула она, отчаянно глядя в светлые глаза егеря. Скабиор нервным жестом потер переносицу.       — Надежда и я — это взаимоисключающие параграфы, детка, — ядовито усмехнулся Крейг. — Надо было тщательней выбирать между мной и женишком.       Гермиона открыла рот в изумлении. Сколько раз он мешал Рона с грязью, а теперь вон как заговорил. Выбирать! Что ж, хорошо, егерь!       — Я выбрала тебя, Крейг — дрожащим от злости голосом натянуто ответила Герм. Она прикрыла глаза. Надо успокоиться. Глубоко выдохнула и понурила голову, закрывшись от него упавшими на лицо локонами.       Скаб вытер пот со лба. И так было жарко, а Гермиона решила вдруг выяснять отношения. Он закусил губу, прикидывая. Действительно, не хотел, Мордред раздери это все! Не хотел говорить это. На этот раз точно. Он протянул руку ей на спину, привлекая к себе. Герм поддалась. Мысленно возрадовавшись тому, что девчонка не сопротивляется и больше не орет, Крейг осторожно взял ее за подбородок, приподнимая лицо. Темные глаза, как и ожидал, влажно блестели.       Конечно, она права. Пока он находился на свободе, то неплохо пушил перед ней хвост. Ему хотелось. Он надеялся, что… Однако сейчас Скабиор — жалкий заключенный, ради которого она выбивалась из сил. Сегодняшний эмоциональный взрыв — прямое следствие усталости и отсутствия нормального сна. Он сам поступал с ней, как козел, постоянно говоря о смерти. Как будто не верил в то, что она сможет. Как будто не знал, что ей тяжело слышать подобные разговоры.       «Дай мне надежду». Драккл! Девчонка глазела на него душераздирающим образом, ожидая.       Мордред! Она впрягается за него, придумывает возможные и невозможные способы вытащить его из заключения. И взамен хочет всего-навсего надежду. Но как раз-таки надежду он не мог дать!       Да драккл! Скабиор нервно сглотнул, не в силах отвести взгляда от дрожащей мелкой дрожью девушки. Гермиона Грейнджер.       Все, что ты когда-либо мог пожелать. И не мог тоже. Девчонка, которую ты продал, ввязалась за тебя и каждый день рискует всем, а ты… трус. Как был трусом, так и остался. Бросишь ее еще раз, как тогда? Сбежишь, поджав хвост, на другой материк, только чтобы не чувствовать это внутри?! Горячее, трепещущее и такое бОльное.       Он подобрался, почти решившись.       Не смей! Внутренний голос взвыл что есть мочи, изо всех сил тормозя его мозги от скоропалительных решений, которые особо ему никогда не удавались. Но.       Когда тебя не станет, что ей с этим делать?! Только хуже сделаешь! Голос еще кричал, подкидывая ему весомые доводы, которые каждый раз срабатывали.       Она Героиня войны, а ты шестерка Темного!       Ты своими руками притащил ее к Малфоям! Она ведь показала тебе шрам. Грязнокровка. Шрам, за каждую букву которого ты бы отдал свою шкуру по десять раз. Но это сейчас — а тогда. Он появился из-за тебя.       Оставь девчонку в покое. Ты — егерь, мертвый для мира.       Мысли кусали друг друга и щелкали, щелкали в мозгах наперебой.       Он сглотнул нервный комок, застрявший в горле. Встретил взгляд ее расширяющихся зрачков. Скабиор прикусил себе губу, чтобы не дать словам сорваться.       Нет! Не надо ей этого слышать!       Но. «Дай мне надежду!» В его случае надежда — это все, на что осталось уповать. Эта эмоция не работала с ним правильно.       Ты только причинишь ей большую боль!       Мысли носились в мозгу, перекрикивая друг друга.       Не смей!       Зубы скрипнули от усилия, с которым Крейг сжал челюсть, запрещая себе говорить. Он старался проглотить слова, запереть их в клетке ребер, спрятать, чтобы никогда не произносить вслух — никогда.       Темные глаза ведьмы затягивали в себя. Слезы катились по бледным щекам. Она боялась и ждала, вся обратившись в слух. Зрачки бегали по его лицу, оставляя дорожки горьких следов, каждый раз, когда он сильнее сжимал челюсть.       Нет!       — Я люблю тебя, — почти прошептал Скабиор и сам вытаращился в ужасе на Пенелопу, потому что совсем не хотел этого произносить, но замученный жарой мозг не поспевал за губами. Девушка судорожно всхлипнула, услышав такое желанное и внезапное признание.       — Я тоже люблю тебя, о, Крейг! — миг — и рыдающая Гермиона повисла у него на шее. Машинально он обнял ее, отчаянно стараясь догнать смысл сказанных слов.       Она. Любит. Его. И он — ее. Мир разлетелся на сотни стеклянных осколков, раня, раня, раня. Но вместо боли — внутри растекалось нечто другое. Густое, как гной Бубонтюбера, примерно такое же опасное — и совершенно незнакомое ранее. Вот за чем все так гонятся. Жуткое и в тоже время упоительное ощущение того, что ты связан с ней чем-то незримо-сильным. Таким, чему сил противостоять не имеешь.       Сама же Гермиона вдруг почувствовала, что кусочки ее раздробленного мира встают на утраченные места и будто срастаются воедино. Она поглубже вдохнула его запах, крепко вцепившись в плечи егеря. Все было правильно. Наконец-то! Его слова еще горели в сознании, побуждая среагировать. Гермиона пылко бросилась целоваться, но как только поцелуй стал хоть сколько-то глубоким, она с воплем разорвала его и отскочила, отплевываясь.       — Что это?! — вскричала она, прикрыв рот рукой и в ужасе глядя на Скабиора. Прогорклый, жженый, мерзкий вкус навязался на язык и не собирался покидать ее рот, мгновенно наполнившийся слюной, но даже ее обильное количество не могло смыть его!       — Аконитовое зелье, — засмеялся егерь, притягивая ее обратно.       Гермиона скорчила гримасу отвращения и опять заплакала. Чертово зелье испортило их первый поцелуй после признания! Да что ж такое! Она хотела сделать это настолько романтично, насколько возможно целоваться в камере аврората, на продавленном старом матрасе.       — Как ты его пьешь? Гадость страшная, — волшебницу снова передернуло. Она взяла недопитый стакан с колой и сделала несколько жадных глотков.       — Ты видела как, — усмехнулся Скаб. — Аконит это яд, а он не должен быть вкусным, — поправил выбившийся из-за ушка девушки блестящий локон.       — Ничего в жизни хуже не пила, — скривилась Герм. Она и не заметила, как Скабиор перетащил ее к себе на колени. — И сколько будет выветриваться? — расстроенно спросила Гермиона, посмотрев ему в глаза. И вдруг залипла. Он стал смотреть на нее как-то иначе. М-м-мерлин. Глаза егеря горели хорошо знакомым огнем, опаляя даже самые невинные из ее мыслей, поджигая и вновь плавя волю, подчиняя ее себе полностью.       — Можем отпраздновать по-другому, — то ли предложил, то ли утвердил егерь, прижимая ее ближе, усаживая ее на себя, лицом к лицу. Для удобства Герм перекинула ногу через его колени, окончательно оседлав. «Черт, неужели все-таки здесь». Гермиона зарделась, сидеть стало неудобно. Она почувствовала его через юбку, низ живота предательски заныл, требуя долгожданной близости.       — Шесть дней еще не прошло, — слабо возразила волшебница, припоминая недавнее обещание. Тело — как обычно — капитулировало, сделавшись податливо-мягким в его руках, но мозг еще пытался сопротивляться неизбежному.       — Но ведь сегодня такой знаменательный день, — плотоядно улыбнулся Скабиор, требовательно глядя прямо ей в глаза. Гермиона со вздохом перевела взгляд на злые губы. Как жаль, что нельзя целовать их! Всю прелесть поцелуев она поняла только с ним, совершенно теряя самоконтроль в такие моменты.       — Попробуй Тергео, — верно считав ее расстроенный взгляд, пожал плечами Крейг, не теряя хватки. Большими пальцами он поглаживал спинку своей ведьмы, посылая по телу горячие импульсы.       — Открой рот, — фыркнула Гермиона, сосредоточившись на еще оставшемся на языке вкусе, ведь именно его нужно было аккуратно убрать, не затронув то зелье, что уже попало в желудок. Она почувствовала себя матерью, которая вела прием в своей клинике. О черт. Если бы она не получила письмо из Хогвартса тогда, то сейчас точно бы продолжила семейную стоматологическую традицию. И уж точно не готовилась бы заняться любовью с преступником прямо в камере! В магической полиции! Мерлин!       Скабиор медленно открыл рот, высунув язык, посмотрел на нее снизу вверх. Любой другой на его месте выглядел бы идиотом, но егерь умудрялся смотреться очень сексуально. Гермиону пробрало, она заерзала на месте, чем только усугубила ситуацию. Низ живота пульсировал, пылко отвечая на тепло, крепко и настойчиво упирающееся в тонкую ткань юбки.       — Тергео! — закусив губу, шепнула волшебница, кончик палочки легко вспыхнул. Впервые ей представилась возможность внимательнее рассмотреть его язык. Гермиона, в детстве навидавшаяся разных муляжей в клинике родителей, с удивлением отметила про себя, что он отличался от нормального человеческого. Язык оборотня был больше похож на собачий — отливал синевой и казался куда более шершавым на ощупь. Так вот почему… О, Мерлин! Сладкий спазм прокатился по телу, едва она подумала о причинах и следствиях.       Крейг закрыл рот, покатал получившийся вкус по языку, счел его удовлетворительным — и вновь перевел горящий взгляд на Герм.       — Ты заколдовала двери? — хрипло спросил он.       — Да. Гарри обещал, что никто не спустится вниз сегодня. Ведь оборотень перед полнолунием очень опасен, — томная улыбка заиграла на губах девушки. Вместо ответа Скабиор хмыкнул и, сцапав Гермиону за затылок, наклонил к себе для поцелуя. Несколько секунд он медлил, отмечая ее реакцию, однако Гермиона воодушевленно терзала его губы, не смущаясь более отвратительного вкуса Аконитового зелья.       МакНейр сделал плавное движение бедрами, явно обозначая свои намерения. Томительно-обжигающая волна прокатилась от паха к мозгу, срывая с него пломбы «нет» и «так нельзя». Какие, черт побери, нельзя возможны в мире, где его любит Гермиона Грейнджер?! Он крепче схватил девчонку за бедра и отодвинулся назад так, чтобы спиной опереться о стену. Позвоночник немного стрельнул болью, но егерь решил не отвлекаться на такую мелочь, вновь полностью погрузившись в мягкость ее губ. Обманчивые губки мисс Грейнджер, с виду наивно нежные, таили за собой острые зубки. И ему это охренительно нравилось! Как и она вся, драккл! Без этой. Чертовой одежды.       С особым цинизмом Крейг практически разодрал многочисленные пуговицы на министерской форме Гермионы, оголяя грудь. Надо же, сегодня не надела лифчик. Еще лучше!       Гермиона вскрикнула, на секунду испугавшись ярости, с которой Скабиор накинулся на ее грудь, однако вскоре расслабилась под вполне нежными прикосновениями: они не сулили синяков наутро.       Оборотень плотоядно обнюхивал ее, срывая ноздрями запах с белой кожи, слизывая его длинными движениями. Как тогда, в памятный вечер второго дня у него дома. Гермиона и сама спятила примерно так же. Мерлин, как она хотела его тогда! И не могла получить! Никогда раньше она не чувствовала такой всепоглощающей страсти. Но сейчас… Вспомнив мучительную волну желания, погубившую ее в тот злосчастный день, девушка нетерпеливо дернула бедрами, призывая его действовать более решительно. Однако Скабиор решил заартачиться, задрав нос и выжидающе глядя на нее темными, расширенными зрачками:       — Скажи, — выдохнул он ей в губы. Ему — определенно — понравилось и еще сто раз хотелось бы услышать это от малышки. Пока есть такая возможность.       — Сам скажи, — вредно фыркнула Гермиона в ответ, вскинув подбородок. От того как он на нее посмотрел, по телу прошла нервная дрожь. Кажется, ее сейчас порвут! Одна огненная рука пробралась по позвоночнику, крепко ухватила за затылок. Гермиона закусила губу и игриво покачала головой, не имея сил оторвать взгляд от его глаз. В такие моменты в них не оставалось ничего человеческого. Только звериный голод и жажда.       Ей нравилось быть сверху, пусть в этой позе она была всего лишь на полголовы его выше, однако Скабиору определенно шел подобный ракурс. Он чуть куснул ее за сосок, отвлекая от копошения внизу. Парой резких движений он приспустил брюки, доставая член. Потом скользнул горячей ладонью под ее юбку и вскинул удивленно брови, не обнаружив трусиков. Пальцы без каких-либо препятствий добрались прямо до сочащихся лепестков.       — Знали, на что шли, мисс Грейнджер? — прорычал он ей в шею.       — Люблю планировать, — прошептала Гермиона, сорвавшись на писк, когда пальцы резко оказались внутри и сразу же стали оглаживать, выделывая самыми подушечками круговые движения. Она прильнула к нему, обхватив за шею и бесстыже подставляясь под ласку. Гермиона обожала, когда он делал так! Предпочитая вовсе не думать, где и с кем егерь успел столь хорошо наловчиться.       Внутри все горело и пульсировало от напряжения, глубина жадно засасывала его пальцы внутрь. Мозг, осознав, что никто не обращает на его справедливые замечания никакого внимания, отсалютовал и отключился, оставив управление первобытному инстинкту.       Гермиона, подогреваемая снизу умелыми движениями, практически кипела. Чтобы не стонать очень уж громко, она решила заткнуть рот, отчаянно целуя егеря, мокро и совсем не эстетично, но так необходимо. Дала ведь себе зарок не сосаться с оборотнем перед полнолунием! Не трахаться с ним в камере! Да-да-да, конечно! С ним не работал ни один зарок. Каждый из них чертов Скабиор преодолевал, оказавшись, наконец-то, глубоко в ее сердце, откуда его теперь будет не так-то просто выгнать. Мысли мелькнули в затуманенном страстью сознании. Он любит ее! Мерлин, как же это….       М-м-м! Она не смогла сдержать стон разочарования, когда пальцы покинули ее так же внезапно, как и оказались внутри.       — Ска-жи, — вновь пристал к ней чертов МакНейр. Да он специально мучает ее! Что ж за зверь такой?!       — Ты скажи, — между ног противно заныло от острой пустоты. Гермиона сосредоточилась на том, как правильно говорить, и прикрыла глаза. А потому не увидела решительно-неистового выражения, застывшего на лице любовника.       — Я, — он чуть приподнял ее за задницу, чтобы поудобнее расположить. Примерился, — люблю, — с силой насадил на себя, входя почти полностью. Гермиона всхлипнула от неожиданности и резкой атаки. Больно ей точно не было, смазки и подготовки хватило. — Тебя, — последнее слово он уже, конечно, прохрипел куда-то ей в волосы, замерев в тесном, влажном капкане плоти, давая привыкнуть.       Но недолго. Через несколько мгновений он подхватил ее под бедра, и стал долбить, наказывая за вредность. Она вцепилась в него, хватая ртом воздух. Он был так глубоко внутри! Так обжигающе горячо. Только бы чары выдержали! Рукой, которой она обхватывала его за шею, Гермиона заткнула себе рот, сдерживая рвущиеся стоны. Гарри хоть и обещал дать им время наедине, но если она будет орать как полоумная, то точно кто-то придет.       Не орать было сложно. Доведенная до исступления сначала эмоциональным выплеском, потом его признанием, Герм воспринимала реальность более чутко. Тело пылко откликалось на каждое глубокое касание. Она пыталась попадать в его ритм, двигая тазом, но раз за разом сбивалась все сильнее, явно проигрывая в скорости. А потому Гермиона просто обмякла в жестком кольце рук егеря и только принимала в себя его удары, сопровождая каждый новым укусом собственной ладони.       Три толчка. Укус. Оттяжка. Три толчка. Скабиор следовал ритму, в котором заходилось сердце. Три толчка. Три слова, зашифрованные в движениях. Осознанно или нет, он и сам не понял. Но девчонка любит загадки, пусть погадает на досуге. А он любит ее. И сейчас покажет — как.       Он остановился, оставаясь глубоко внутри. Гермиона принялась надсадно дышать, восстанавливая отношения с миром. Верх вроде был там, где положено. Она почти уже кончила, но чертов егерь решил остановиться в самый неподходящий момент. Краем уха она услышала глупый смешок.       — Какое недовольное лицо, мисс Грейнджер, — прошептал Скабиор ей на ухо. — А ведь из нас двоих теперь молчите вы.       В ответ она просто застонала, потому что всякие его «детки» и «милашки» могла переживать достаточно спокойно, а вот фамилия вкупе с официальным «вы» из его уст звучала слишком горячо для нее в текущих обстоятельствах. Она уронила голову ему на плечо и двинула бедрами, понукая перестать болтать и вернуться к делу.       На этот раз застонал Крейг. Огненные тиски сжали его почти до боли, а малышка так умильно-требовательно дернула попкой, позволяя ему пройтись с давлениям по стенкам, что срочно потребовалось вспоминать горелые останки парней, чтобы не спустить в ту же секунду. Драккл!       Справившись с собой, Скабиор решил сменить позу на ту, в которой он мог контролировать себя лучше. Перехватив девчонку под коленом, он перекатил их клубок так, чтобы Гермиона оказалась лежащей на спине. В процессе все-таки он выскользнул, с радостью встретив теплый воздух каморки, который чувствовался даже прохладным, на контрасте с раскаленной Гермионой. Дал себе несколько секунд передышки, стоя на коленях и дикими темными глазами оглядывая раскинувшуюся перед ним девушку.       Она смотрела на него. Грудь вздымалась, тяжело качая воздух. Язык увлажнил слюной приоткрытые губы. Искусанная тыльная сторона одной руки. Она широко развела стройные ноги, приглашая вернуться. И ощутимо вздрогнула, когда он перевел горящий взгляд вниз, замерев в том самом месте, которое пульсировало и звало, щедро омывая матрас сочащейся влагой. М-мерлин, вот это уже было слишком. Люди так не смотрят! Жадно! С такой темной поволокой. С такой хищной усмешкой. Раздутые ноздри чуют скорую добычу. Всклокоченные волосы падают вниз, закрывая лицо, но не горящие глаза… Он весь — сплошная затаившаяся угроза. Сердце глухо стучало в груди. Три удара. Перерыв.       Гермиона даже успела испугаться. Резким движением он кинулся к ней. Своим чертовым собачьим языком Скабиор провел от ее киски до груди, размазывая по ее телу сочащуюся смазку.       — Ты! — не сдержавшись, воскликнула волшебница. Тело свело спазмом. Она хватанула ртом воздух, выгнув спину дугой. Скабиору такая реакция весьма польстила. Он и так знал, что Гермиона тащится от его оральных навыков, а потому не отказал ей в удовольствии и еще несколько раз слизнул сок, успевший собраться на лепестках плоти, длинными движениями языка. Его пробрало. Грейнджер была абсолютно восхитительной на вкус. Крышу сносило начисто! Он еле сдержался, чтобы не начать безбожно отлизывать ей прямо сейчас, потому что планировал все-таки завершить начатое. Может быть, чуть позже.       — Скажи, — егерь требовательно навис над ней, опершись на локти, пожирал глазами каждую новую эмоцию на лице волшебницы. Гермиона протянула руку к его лицу. Прохладными подушечками пальцев коснулась щеки, потом подбородка и губ, обводя их злую форму. Такие же упрямые, как и он сам. Между их телами не осталось почти пространства, но он пока не входил. Сказать? Осоловелым взглядом она еще несколько мгновений изучала его лицо, находя его безумно привлекательным. Сказать? Гермиона пропала в светлых глазах, затаившихся над ней. Скабиор коленом раздвинул ее ноги шире, подобравшись кончиком члена почти к самому входу. Он отерся головкой по лепесткам, но по-прежнему не входил, злорадно дразня разомлевшую девчонку. Видимо, хорошо встряхнул ей мозги, пока она была сверху. Усилил натиск, чуть прокравшись внутрь. Гермиона открыла рот, чтобы застонать, но не смогла испустить ни звука. Только какое-то хриплое шипение. В глазах потемнело. Только и видела, как злые губы изогнулись в ядовитую усмешку. Мерлин, такой он весь и есть — ядовитый. Забравший всю ее жизнь.       — Я люблю тебя, — еле слышно прошептала Гермиона, в ужасе уставившись в холодные глаза МакНейра. Тот довольно усмехнулся и резким движением ворвался внутрь, пробираясь так глубоко, как только мог. И не только членом, ей показалось, что он и язык свой сейчас ей в глотку пропихнет — с таким неистовым усердием Скабиор пытался внедриться в Грейнджер всеми доступными средствами. Впитаться в нее. Как яд. Самый лучший яд со вкусом ванильного огневиски.       В этот раз он решил начать иначе — медленно, лишь постепенно разогревая амплитуду движений. Он знал, что Грейнджер не особо любила долбежку, в отличие от него, предпочитала нежный, но глубокий трах, на средних скоростях. А раз она больше не вредничала, вела себя, как хорошая, признавшаяся ему, блять, в любви, девочка, то смысла мучить ее не было. Можно и поощрить. Одной рукой Крейг скользнул вниз, туда где их тела сливались воедино, и надавил подушечкой пальца на ее клитор. Гермиона обреченно застонала в его рот, не разрывая поцелуй. Перед глазами затанцевали разноцветные круги. Она задыхалась от всего сразу — от любви, от нехватки воздуха, от его движений внутри, ласкающих все ее тело.       Ее уже начало сладко потряхивать, мышцы сжимали его, не желая выпускать. Гермиона вцепилась в плечи егеря, изо всех сил прижимаясь к нему, ноги покрылись мурашками и начали подрагивать в преддверии оргазма. Задницей она чувствовала, что лежит на чем-то очень мокром, но они оба были уже весьма потными, так что разобраться в точном составе жидкостей не представлялось возможным. Кожа липла к коже, сердце к сердцу, губы к губам. Сейчас. Она приготовилась, прикрыла глаза…       — Скажи, — чертов Скабиор опять замер, ехидно оскалившись над ней! Только пальцы руки не переставали терзать ее клитор, но этого уже было явно мало, чтобы кончить. Гермиона злобно уставилась на него.       — Ты скажи! — все же хватило сил возразить. Нельзя настолько потакать агрессорам! Она закрыла глаза, сосредоточившись на ощущениях, что продолжал ей дарить его палец. Может, этого хватит?! Она закрыла глаза, и не видела, как Скаб пожал плечами, почти лег на нее, упершись лбом о ее лоб.       — Привет, красавица! — прошипел он ей на ухо и усиленно заработал и рукой, и тазом, вбиваясь в нее глубже и быстрее. Запрещенный прием! Герм прошил первый сладкий спазм. Чертов егерь со своей фразочкой, которая каждый чертов раз пронзала ее существо насквозь. Та самая первая фраза, навсегда изменившая ее жизнь. Приветствие как конец света. Конец… О нет! Судя по хитрющему лицу Скабиора, он собирался дополнить. — Я люблю тебя, Гермиона Грейнджер.       Второй подряд запрещенный прием вместе с плотской атакой окончательно ее добил. Тело свело судорогой, спина выгнулась. Она схватилась за волосы егеря, потянув их на себя, бедрами сжимая его все сильнее и сильнее.       — Я люблю тебя, Крейг МакНейр! — сама от себя не ожидая, воскликнула Гермиона и упала в сияющую бездну, вместе с чертовым егерем.