Спутанная нить

Взгляд ее падал на корабль, везущий армию мертвых. Чуть левее из воды высунул голову огромный змей. А вот и Фенрир волк разинул свою клыкастую пасть, словно желая поглотить весь мир. Дерево воротных столбов потемнело от времени. Но по-прежнему хорошо видна была великолепная резьба, выполненная древним мастером. Она пыталась разглядеть совсем не ее. Но кроме Гибели Богов ничего не могла увидеть. — Отчего ты, госпожа, стоишь здесь в одиночестве? Рунгерд резко вскинула голову, словно выныривая из темной морской глуби. Перед ней стоял Ингольв хëвдинг, положив руку на воротный столб. Почти касаясь ее руки. Светло-голубые глаза смотрели на нее внимательно, и взгляд этот колдунье не понравился. Она хорошо понимала, что он означает. Рунгерд опустила руку и улыбнулась холодно. — Раз стою, значит так мне нужно. — Не сердись, я вовсе не хотел тебе мешать. Напротив... — Помочь хотел? — Если бы знал, чем... — Сходи на кухню, вели служанкам побольше пива наварить. Ингольв глянул на нее с непониманием и удивлением. Рунгерд же рассмеялась. — Да пошутила я, чего так смотришь! И тут же развернулась и пошла прочь, чувствуя спиной его взгляд. Посреди двора колдунья остановилась. Тревога кольнула ее сердце острой иглой. Проходящего мимо хирдмана она неожиданно схватила за руку. Тот уставился на нее с удивлением. И затаенным страхом. А Рунгерд впилась в него пристальным взглядом. — Откуда это у тебя? Она вцепилась в серебряную застежку его плаща. — Да я... нашел... Гейр заметил вдруг на шее конунговой жены такую же свитую кольцом серебряную змею, как и у него самого. — Где нашел? — Это твоя? Я не знал... — Где ты ее нашел? Рунгерд не отрывала от него горящего взгляда. — У Рагнвальда ярла когда гостили... — У... Что? Взор ее словно затуманился, и она отступила назад. — Вот, возьми. Гейр сунул застежку ей в руку. Рунгерд только уставилась на нее бессмысленно. — Откуда у тебя эта вещь? Колдунья подняла голову. Она не замечала, что Гутторн уже несколько минут пристально разглядывает ее. И предмет, зажатый в ее руке. Как он пришел, она не заметила тоже. — Откуда она у меня, не так важно. — Я прекрасно помню эту застежку. Ты подарила ее... — ...нашему сыну. — Так откуда она у тебя? — Он, видно, потерял ее. Рунгерд говорила об этом с каким-то странным спокойствием. Гутторн поглядел на нее встревоженно. — О чем ты говоришь? — О том, что он ее потерял. А я нашла. — Ты никак головой ударилась... — Снеррир ведь жив. Хоть все и думают, что это не так. Конунг молча смотрел на жену, словно пытаясь понять, действительно ли услышал то, что она сказала. — Ты не ослышался, — Рунгерд положила застежку рядом с собой на скамью и уставилась в покрытый шкурами земляной пол. — Прости меня... — Простить? — в голосе его появилась угроза. — Объясни! — Я это все устроила. — Почему, Рунгерд? Она возмущенно вскочила на ноги. — Ты не понимаешь разве? Я ведь знала, что должно произойти с ним! И я решила сама пророчество исполнить! Сделать так, чтобы для всех он умер! И для себя самого... — Что значит... — Снеррир ничего о себе не помнит. Ни кто он, ни какого он рода. Гутторн схватил жену за плечи. — Безумная ведьма! Как ты посмела... Она гордо вскинула голову. — Как посмела? Разве не на все пойдет мать, чтобы спасти свое дитя? И разве безумной была Фригг, когда пыталась уберечь Бальдра от смерти? Конунг опустил руки и горько усмехнулся. — У нее ничего не вышло. — Замолчи! Рунгерд несколько мгновений глядела на мужа разгневанно. Затем повернулась к нему спиной. — Я хочу знать, где мой сын! — Он... Он вернется сам. Таково мое заклятье! Гутторн чуть склонился, злобно шепча ей на ухо: — Наколдуй так, чтобы это произошло как можно скорее! — Не вмешивайся в то, в чем не разбираешься! — Сделаешь, как я говорю тебе! Рунгерд резко обернулась, в гневе сжав кулаки. — Не лезь в мои дела, упрямый мальчишка! Гутторн схватил ее за руку, рванув на себя. — Мальчишка, значит, упрямый? Видно, стоило мне тогда послушать брата и вышвырнуть тебя... Он не договорил, наткнувшись на ледяной взгляд. Рунгерд застыла, словно изваяние в святилище. Конунг отпустил ее и, хлопнув дверью, вышел прочь. Колдунья догнала его во дворе. И молча сунула в руку ключи от сундуков и кладовок, что у нее хранились. Гутторн посмотрел на нее удивленно. — Что ты делаешь? — Можешь поискать себе другую жену. Я... — Ты хоть понимаешь... Она не слушала. И не замечала, как косятся на них находящиеся неподалеку люди. — Я разведусь с тобой! Не хватало мне еще оскорбления твои выслушивать! — Тебе стоит одуматься... — Я не останусь здесь дольше, чем необходимо! — Тогда забирай, что тебе нужно, и убирайся к троллям! Теперь Гутторн глядел на жену с яростью. Рунгерд лишь надменно улыбалась. — Так и будет! — Что ты такое творишь? Зачем все это затеяла? Бергдис казалась испуганной. Смотрела умоляюще. Рунгерд даже жалко ее сделалось. Но ее вопросу колдунья лишь холодно усмехнулась. — Скажи мне вот что: какое отношение это имеет к тебе? — Но как же! Ты уже решила, куда мы поедем? Можно было бы в ту усадьбу... — Да, я решила! Я отправлюсь туда, откуда приехала. — Что? В лес? Да ты обезумела, вот что! Колдунья рассмеялась. — Отчего же, сестрица, дорогая? Разве плохо нам там жилось? — Не отвыкла ты разве от тех мест... — Это ты, кажется, отвыкла! Вижу, как бы тебе здесь остаться хотелось. Да ты и сама понимаешь, что не можешь. Не будет меня, тебе живо мешок на голову наденут — и в море! Бергдис промолчала. Даже странно было, что ответить ей нечего. Сама она и не глядела на ядовитую улыбку Рунгерд. — Чего молчишь? Посмейся надо мной, ну! — Ты сама уже все сделала. К чему мне стараться. Старуха печально усмехнулась. Колдунья сжала зубы от злости. — Ты что же, жалеть меня вздумала? Бергдис отвернулась к двери. — Я пойду лучше. Думать ведь нужно, что в дорогу собрать. Когда Гутторн вновь переступил порог ее покоя, Рунгерд и головы к нему не повернула. — Я подумал, что мне извиниться перед тобой нужно. Конунг старался говорить спокойно. Колдунья незаметно покосилась в его сторону, ожидая, что он скажет. — Ты была мне хорошей женой. И прогонять тебя из дома я не собираюсь. Ты можешь оставаться здесь, сколько сама захочешь. Она недовольно поджала губы. Взяла со стола мешок с рунами, подержала в руках и положила на место. — Долго я не задержусь. — Куда ты поедешь? Ты могла бы... — Я решу это потом. — Ты вольна брать все, что пожелаешь. Рунгерд упрямо тряхнула головой. Покрутила стоящую на большом сундуке лампу. И опять схватила мешочек с рунами. — Мне не нужно ничего. Кроме моей лошади и моего корабля. Гутторн поглядел на нее удивленно. — На корабле ты ведь жить не станешь! Колдунья раздраженно бросила руны на сундук. — Что тебе за дело до этого? — Да нет мне никакого дела! — ответил конунг со злостью. И тут же усмехнулся. — Я ведь приданое тебе вернуть должен. Он снял бронзовое обручье, украшенное резными костяными вставками. Подошел к сундуку и положил перед женой. И меч свой положил рядом с обручьем. — Вот, возьми. Рунгерд удивленно поглядела на него. — Меч этот ведь твой... — Был, до тех пор, пока ты не опутала его своими чарами. Она злобно оскалилась. — Что ж, теперь ты от всего этого избавишься! А хочешь, вели сейчас же, пусть наденут кожаный мешок мне на голову! Твой братец так ведь этого хотел! Гутторн какое-то время смотрел на нее молча. Затем холодно усмехнулся. — Прощай. Оставшись в одиночестве, Рунгерд по-прежнему стояла, злобно глядя перед собой. Пока взгляд ее не упал на лежавшие на столе вещи. Она шагнула назад, прижалась к стене и спрятала лицо в ладонях.