LOL, u r not Min Yoongi

Чимину хреново. Во рту как будто раскрошили мел, его мелкие песчинки обволакивают гортань, липнут к уголкам губ, смешиваясь с остатками вчерашней слюны. Разбухшим сухим языком парень пытается отлепить губы друг от друга, чувствуя, как металлическая штанга звонко соприкасается с зубами, и издаёт невнятный набор жалобных звуков, как только нарастающая пульсация в висках приобретает явный болевой акцент. Где-то на краешке сознания блестящим фантиком мельтешит данное себе в начале вечера обещание «не наебениться и быть лапушкой», но что-то пошло не так, и теперь Чимин разлагается в, как он надеется, своей постели, или хотя бы комнате, или хотя бы общаге. Хотя он смутно припоминает, как сосредоточенно тыкал по сенсорным клавишам кодового замка двери и стягивал с ног эти жутко узкие кожаные штаны, больно ударяясь об уголки кровати, так что сомнений относительно местоположения у парня практически не остаётся. Кажется, вечеринка вышла из-под контроля в тот самый момент, когда последняя надежда на появление паренька с волосами цвета мяты угасла между сошедшимися на отметке в полночь стрелками часов. У парня, конечно, режим электронных на эппл вотч, и он вообще с трудом определяет время по стрелочным, но так драматичнее. Будь проклят чёртов Чон Хосок с его «я пока один в комнате, Юнги-хён сказал, что Намджун приедет в среду. Да, он уже заселился, видел его сегодня на шестом, а что?», будь проклята допущенная Чимином мысль, что после заселения он непременно решит отпраздновать приезд в студенческом баре неподалеку от кампуса, будь проклят чёртов (самый прекрасный на свете) Мин Юнги, которому эта мысль в голову не пришла. Интенсивное жужжание телефона врезается в причиняющий острую физическую боль мысленный водоворот, и прежде, чем парень успевает понять, что происходит, с соседней половины комнаты раздается тихий мужской шёпот. — Да, всё в порядке, я уже почти разложился. Где ты? О, ну… он пока спит, и я… -…его разбудил, — сипло ворчит Чимин, невероятным усилием воли заставляя себя повернуть голову в предположительно нужную сторону и приоткрыть один, а затем и второй глаз. На самом деле он проснулся по исключительно физиологическим причинам, таким, как, например, сушняк и головная боль, но обладателю голоса этого знать не обязательно. Соседняя кровать у противоположной стены, ранее принадлежавшая выпустившемуся в этом году Сокджину, опрятно заправлена ярко-оранжевым постельным бельем. Чимин морщится, ощущая, как кислотный цвет больно бьет по слезящимся глазам, и переводит взгляд на сидящего на полу возле кровати соседа. — Да брось, тебя не проняло даже падение баночек в душевой, — отмахивается паренёк, позволяя себе перейти с шёпота на привычную громкость. Он отвлекается от телефонной беседы, дабы ответить на необоснованную претензию в свой адрес, и поправляет тёмные волосы, почти доходящие до мочек его проколотых ушей. — Я Чон Чонгук, кстати. — Сколько времени? — уточняет Чимин, пропуская мимо ушей аргумент парня в пользу его, чиминовой, вредности. Кожей запястья он чувствует теплый браслет собственных часов, но ничуть не желает поднимать руку и напрягать зрение. — Половина третьего, — Чонгук ухмыляется, возвращаясь к прерванному пробуждением соседа телефонному разговору, но заботливо забрасывает на чиминову кровать практически полную бутылку воды. Чимин решает, что Чон Чонгук — славный малый. — Первый курс? — интересуется Пак, как только, судя по всему, младший завершает разговор произнесением номера их комнаты, и прикладывает холодный влажный пластик к пульсирующему болью лбу, прежде чем сделать несколько спасительных глотков. — Школа дизайна, художественная фотография, — парень кивает и легко поднимается на ноги, отряхивая зад, обтянутый черными джинсами, от мелких крошек. Чонгук значительно выше, и Чимин обязательно заметил бы это, если бы только был в состоянии оценивать рост соседа относительно собственного горизонтального положения. И все же он отмечает его по-мужски красивую фигуру с узкими бёдрами и талией, крепкими широкими плечами, обтянутыми тканью так идущей ему водолазки в цвет джинсов, и мальчишескую красоту лица. Чонгук непозволительно хорош собой с этой маленькой родинкой под нижней губой, он смотрит открыто, дружелюбно улыбаясь и обнажая милые удлинённые резцы, и, возможно, в какой-нибудь параллельной вселенной Чимин бы обязательно увлёкся этим очаровательным пареньком, но это всё ещё та самая реальность, где существует чёртов (самый прекрасный на свете) Мин Юнги, а у самого Чимина разрывается голова от похмелья. — Ты назовёшь своё имя, или мне звать тебя хён? — Пак Чимин, но можешь звать меня хён, — а сегодня не звать и вовсе, добавляет про себя Чимин, очень надеясь, что парень с уважением отнесётся к его антисоциальному состоянию. — Прости, я сегодня не самый гостеприимный сосед, но так-то я душка. Сокджин-хён всех уверял, что ему достался лучший на свете руммэйт, а кто я такой, чтобы спорить с хёном? — Кстати, об этом, — Чонгук заминается, явно сомневаясь в правильности момента, но все же решительно выдыхает, закусив губу. — Тут такое дело, хён… Речь парня обрывается настойчивым стуком в дверь, и младший уверенно направляется в её сторону, нетерпеливо отпружинивая от пола и освещая близстоящие предметы искренней счастливой улыбкой. Чимин приподнимает бровь, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь за широкими плечами соседа из своего весьма неудобного положения. — Я охренеть как скучал, — пепельная с розоватым отливом макушка тут же виднеется у сгиба шеи Чонгука, в котором перескочивший через порог парень прячет лицо, нетерпеливо зацеловывая не скрытые горловиной водолазки участки кожи. Он обвивает руками узкую талию младшего, настойчиво притягивая того ближе, и бесстыдно выдыхает какие-то обрывки фраз вроде «это незаконно» и «такой горячий». Чимин узнает этот тембр, эту макушку и цвет волос и отчаянно стонет, но остается проигнорированным. — Иди-ка сюда, — сбивчиво выдыхает Чонгук, чуть отстраняясь от парня лишь для того, чтобы перехватить его подбородок и поднять лицо, и, прижав его спиной к слоту с магнитной картой, уверенно накрывает его губы своими, втягивая старшего в я-хочу-тебя-прямо-здесь-поцелуй. Чонгук скучал тоже. Он буквально изнывал, пытаясь сосредоточиться на серьёзных вступительных экзаменах и доводящей до нервного срыва учебной подготовке, и теперь теряет голову, буквально настолько, что напрочь забывает о присутствии в комнате проигрывающего похмелью синеволосого соседа. Губы Тэхёна — слишком, как и горячие прикосновения Тэхёна, опаляющие кожу даже через ткань одежды, как и сбившееся дыхание Тэхёна, когда младший намеренно прикусывает его губу от переизбытка эмоции. Как и первый тихий стон Тэхёна и его язык, касающийся нёба, прежде чем скользнуть вдоль его языка в каком-то совершенно невообразимом, заводящем, тягучем темпе. Как и сам Тэхён, выглядящий как чёртово произведение искусства, как будто сделанный при помощи лучшей компьютерной графики командой самых умелых графических дизайнеров, просто потому, что один человек не может создать нечто настолько прекрасное. Как и тот факт, что его потрясающий Тэхён слал куда подальше всех горячих парней кампуса, а ему, Чонгуку, слал самые бесстыдные, непристойные, просто невероятные видео с пальцами в и на таких местах, что у того срывало башню. Всё это просто слишком. — Эй, я всё ещё здесь! — раздаётся недовольное чиминово ворчание за спиной, когда Чонгук стягивает с плеч великолепного Ким Тэхёна эту чертовски лишнюю джинсовку, задевая карточку в слоте, размыкая контакт и выключая тем самым электричество в комнате. Половина третьего, и хрен бы с ним, но младшего пора остановить, если Чимин, конечно, не хочет стать свидетелем того, как Ким Тэхёна раскатывают по соседней кровати. А он не хочет. Чонгук раздосадовано отстраняется и прижимается лбом ко лбу парня, пытаясь немного прийти в себя и обуздать возбуждение, теснящее джинсы. Обмен горячим дыханием ничуть не помогает мыслить яснее. Глаза Тэхёна застелены пеленой слепого желания, он тычется губами куда-то в скулу парня и, кажется, не до конца понимает, почему младший остановился, но туман, застилающий взгляд, немного спадает, когда он, наконец, обращает внимание на тело, лежащее на кровати за спиной Чонгука. На губах парня появляется озорная, почти издевательская усмешка. — Дерьмово выглядишь, Пак Чимин. — Нахер иди. — Вы знакомы? — почему-то удивляется Чонгук, поправляя карточку в слоте и оборачиваясь на соседа. О да, они знакомы. Чимин помнит, как впервые увидел этого высокого парня с актёрского на курсе пластического и музыкального воспитания в начале прошлого года. Нечасто встретишь в толпе такое выразительное красивое лицо с чёткой линией челюсти, бездонными, практически чёрными глазами, идеальной кожей и обворожительной прямоугольной улыбкой. Ким Тэхён безумно привлекательный и немного чудаковатый, но в той самой степени, в которой странность вызывает интерес. Ким Тэхён неплохо двигается, его тело послушно и весьма способно. Ким Тэхён создаёт впечатление ускользающего сквозь пальцы, неземного, спокойного и чувственного парня. И Пак Чимин помнит, как этот «ускользающий сквозь пальцы» едва не сделал из него Ван Гога, когда им пришлось решать, кто же займёт последнее вакантное место в группе лучшего преподавателя курса. Он натурально чуть не откусил ему ухо, Чимин же, в свою очередь, почти вывихнул Тэхёну локоть, а позже, когда выяснилось, что оба остались за бортом, слишком увлечённые своими ребяческими разборками, каждый посчитал единственно верным обвинить другого во всех своих бедах и невзгодах. Это, блять, не шутка, это война. Совершенно бессмысленная и глупая, но никто не спешит зарывать топор. Каждый находит в этом конфликте какое-то своё извращённое удовольствие. — К сожалению, — отвечает Чимин, дрожащими руками откручивая пробку от бутылки с водой и делая еще парочку мелких глотков в надежде избавиться от привкуса разложения во рту. Тэхён уже практически готов съязвить в ответ, когда вдруг вспоминает, зачем он, собственно, здесь, и едва удерживает колкое высказывание на кончике языка. Подумать только, из всех возможных вариантов, из огромного количества свободных комнат Чонгуку досталась именно та, в которой живёт хренов Пак Чимин. — Тут… тут такое дело, хён, — осторожно возобновляет прерванную беседу Чонгук, выпуская из объятий талию Тэхёна и отходя на несколько шагов по направлению к кровати соседа. Тэхён демонстративно закатывает глаза от подобного обращения из уст младшего, но молчит. — Я хотел бы попросить тебя об одолжении. Чимин переводит на парня настороженный взгляд, который впоследствии соскальзывает за его плечо, на всё ещё подпирающего стену Тэхёна. — Чонгук, мне правда плохо, и почему бы вам двоим не уединиться где-нибудь… я не знаю. В его, например, комнате? Парень нервно усмехается, про себя отмечая, что ход мыслей соседа, в общем-то, верный. — Ты не совсем правильно меня понял, хён. Речь идёт об обмене комнатами. Я хотел предложить тебе занять комнату Тэ. Чимин непонимающе хмурится, потирая слезящиеся глаза. Поменяться комнатами с «Тэ», чтобы… а. Ну да, точно. Эти двое вместе и, судя по всему, переживают фазу острой влюблённости, не удивительно, что они хотят делить комнату. По сути, Чимину плевать, он ведь знает Чонгука от силы двадцать минут, и, даже несмотря на лёгкий нрав и миролюбивый характер (похмелье не в счёт, оно ломает даже самых стойких), Пак не настолько быстро привязывается к людям. Парень практически готов ответить согласием, но перенести на завтра и выставить условие в виде помощи с вещами, и еще, возможно, покупки какой-нибудь похмельной дряни в закусочной неподалёку, когда до него постепенно доходит. Лицо Чимина проясняется, на пухлых губах появляется гаденькая ухмылочка, и даже мерзкий скрежет в висках, кажется, на секунду отступает. Комнату «Тэ», значит. Ким Тэхён ведь тоже заинтересованная сторона, не так ли? Какой интересный поворот… — Ничем не могу помочь, — елейным тоном произносит парень, с наслаждением глядя на закатывающего глаза Тэхёна. Да, это ребячество. Да, он в курсе, спасибо. И да, ему нравится. — Придётся вам, ребят, поискать другой вариант. — Эй, да в чём проблема? — не унимается Чонгук, плохо скрывая раздражение. А этот малец, видимо, страсть как не любит отказы, проносится в голове у Чимина. — Нет никакой проблемы, я просто не хочу меняться комнатами, и имею на это полное право, — невозмутимо произносит Чимин и, тяжело кряхтя, поворачивается к младшему спиной, как бы говоря, что разговор окончен. — К тому же, я уже разложил свои вещи. — Хён, ну пожалуйста, — парень звучит почти жалобно, и Чимин колеблется. Может, к чёрту? В конце концов, Чон Чонгук, вроде как, действительно славный, а ему, Чимину, действительно всё равно. — Я помогу с вещами. Тэ сказал, что там есть балкон. У его соседа куча какой-то техники и аппаратуры, он скорее пошлёт нас к чёрту, чем согласится разбирать и собирать это снова без крайней на то необходимости. Я мог бы… — Ты ведь понимаешь, что тебе всё равно придётся уступить, правда? — весело интересуется Тэхён, перебивая младшего. — Нет, не правда, — Пак усмехается в стену, когда эта уверенность в тоне парня вмиг и прочно склеивает уже давший было трещину режим суки. — Вы можете трахаться хоть на соседней кровати, голубки, мне глубоко плевать на ваши проблемы. Ладно, хорошо, на твои, Ким Тэхён, проблемы. Мне плевать. — Ты такая стерва, — цокает языком Тэхён, но явно забавляется. — Что ж, я тебя услышал. Гуки, ты не хочешь пообедать? Чувствуя себя победителем, Пак отрубается вскоре после того, как за парнями тихонько захлопывается входная дверь.

***

Чимин понимает, что всё это, возможно, капельку сложнее, чем ему представлялось, буквально тем же вечером. Просто потому, что выиграть битву — ещё не значит выиграть войну. Парень без особого интереса ковыряется палочками в разварившейся лапше, убеждая себя не только в том, что надо обязательно поесть, но и в том, что соседней кровати не существует. Поначалу это было даже мило. То, как эти двое смотрят друг на друга, будто остального мира попросту не существует, как переплетают пальцы и многозначительно улыбаются, едва дыша. Голова Тэхёна покоится на крепкой чонгуковой груди, пальцы младшего увлеченно перебирают пепельные волосы, пока он едва слышно рассказывает какую-то историю из поездки, кажется, в Сокчхо. Тэхён смотрит на него, как на олицетворение любви, и впервые на памяти Чимина улыбается кому-то столь нежно и тепло. Похоже, они действительно без ума друг от друга, и сердце Пака невольно трепещет от столь непорочных проявлений чистой любви. Дальше становится порочнее. Тэхён сидит верхом на Чонгуке, бесстыже обвивая ногами его поясницу, и жадно целует, сбиваясь лишь на тихое озвучивание очередного непристойного желания, которое Чимин почему-то слышит. Охренеть можно, Ким Тэхён, и этими самыми губами ты целуешь мать? Ладно, возможно, это горячо, когда ты участник процесса, а не вынужденный свидетель и случайный слушатель. Чонгук негромко стонет и предлагает пойти в душ. Пак не думает, что ему это понравится, но делает вид, что ему плевать. Он почти уверен, они не дойдут до непосредственно секса в его присутствии. Почти. Десять минут и принятый душ спустя Чимин решает, что лучше бы ему вдобавок ещё и не видеть. Голова Тэхёна откинута назад, его губы раскрыты в немом экстазе, он дышит, как марафонец, глубоко, но рвано, сбиваясь на хрипы и вряд ли ощущая пространство и время, когда губы Чонгука напористо исследуют его шею, а руки сжимают зад. — Гуки… пожалуйста, — практически скулит парень, уже в третий раз за ту минуту, в течение которой младший, переняв инициативу, доводит Тэхёна до исступления. — Я две недели… не касался себя… — Блять… — возбуждённо выдыхает Чонгук, с низким рыком подаваясь вперед и припирая спину старшего к проседающему под тяжестью тел матрасу. — Я спать! — Чимин звучит испуганно и резко щёлкает по выключателю в надежде, что это поможет, но лучше бы ему ещё и не слышать. А слышать приходится много. Тэхён стонет. Это абсолютно развратный и блядски горячий стон, следующий за звуком расстегивающейся ширинки. Чимину совершенно не хочется знать, что именно вытворяет Чонгук, но, исходя из тэхёновой реакции, догадаться не так уж и трудно. Чимин пытается не прислушиваться, или хотя бы не сопоставлять услышанное с принадлежностью этих звуков, дабы не чувствовать себя таким извращенцем. Но он чувствует. И чертовски злится. И, кажется, немного возбуждается, силясь вспомнить, когда в последний раз у него был секс. Господи, это ведь совершенно точно не нормально. Тэхён снова стонет, звук его голоса на несколько секунд заглушает влажные хлюпанья чонгукова рта. — Гуки, пожалуйста… — тихо умоляет парень, но в абсолютной (ибо Чимин, кажется, даже не дышит) тишине комнаты его шёпот звучит оглушающе громко. — Трахни меня… — Я вам не мешаю?! — Чимин не выдерживает в тот самый момент, когда понимает, что они действительно сделают это. Без шуток. Без стеснения. Просто спокойно займутся сексом в присутствии третьего и даже, блять, бровью не поведут, даже не задумаются. Блядский Ким Тэхён. — Как ты хочешь, чтобы я это сделал?.. — дразнит Чонгук, игнорируя возмущение соседа. — Как угодно… пожалуйста… — Грёбаные извращенцы! Терпение Чимина лопается, и парень резко подскакивает с постели, сомневаясь, готов ли он увидеть то, что происходит на соседней кровати, а потому оставляет свет выключенным, на ощупь сгребая в охапку телефон и белье и направляясь к выходу. — Номер твоей комнаты и код двери, — требовательно взвизгивает парень на ходу, звуча скорее отчаянно, нежели раздражённо, хоть он и порядком взбешён. Возможно, Тэхён бы насладился победой, если бы не был занят делами поважнее. — Шестьсо-о-ох… шестьсот… седьмая. Два, четыре, во-о-о боже… восемь, три, — с трудом выдавливает из себя парень, сбивчиво облизывая губы и пытаясь выровнять дыхание. — Совсем уже ёбнулись, — зло выпаливает Чимин, прежде чем выйти в длинный освещённый коридор четвёртого этажа и громко хлопнуть дверью. По пути к лифту парень раздраженно пинает ни в чём не повинный кулер, отзывающийся на агрессию громким булькающим звуком. Подбирает одеяло и простыню, дабы те не влачились по полу, и нажимает на кнопку вызова лифта, сжимая зубы так, что сводит челюсть. Нет, ну какого чёрта? Совершенно же очевидно, что Чимин не имел это в виду, когда говорил про соседнюю кровать. Никто в здравом уме не пошёл бы на это, верно? У этих двоих просто нет стыда, тормозов и мозгов. И, тем не менее, сегодня победа за ними. Парень поднимается на шестой и выходит из лифта, путаясь босыми ногами в выбившемся крае простыни. Злится сильнее, но плюёт на собирающий пыль с ковролина кусок ткани и думает лишь о том, как агрессивно он сейчас швырнётся на кровать, агрессивно заснёт и агрессивно выспит из себя все эти звуки, пошлые картинки, чувство стыда и безграничное уязвление. Тормозя возле нужной двери, Чимин набирает четырёхзначную комбинацию цифр и, заслышав короткий одобрительный сигнал, резко нажимает на ручку, распахивая дверь и столбенея. «У его соседа куча какой-то техники и аппаратуры, он скорее пошлёт нас к чёрту, чем согласится разбирать и собирать это снова без крайней на то необходимости». «Да, он уже заселился, видел его сегодня на шестом, а что?». Сидящий за столом в свете ночной лампы парень с волосами цвета мяты оглядывается через плечо на звук и удивлённо приподнимает брови, медленно разворачиваясь всем корпусом на вертящемся компьютерном кресле, и оглядывает закутанного в одеяло Чимина пронзительным взглядом от синей макушки до пальцев босых ног. — Ты нахрен кто? — непонимающе выдыхает чёртов (самый прекрасный на свете) Мин Юнги, скрещивая руки на груди, пока Пак пытается вспомнить, что значит дышать.