LOL, u r not Min Yoongi

Чимин возвращается в Сеул в начале февраля, чем ожидаемо навлекает на себя несколько десятков заинтересованных родительских взглядов и парочку подозрительных вопросов. Нет, они вовсе не против, конечно, хоть раньше Пак и оставался с семьёй на всё время зимних каникул, но в заявлении на проживание, что парень подавал ещё в конце весеннего семестра, отмечалось четыре месяца вместо шести, как раз с расчётом на двухмесячное пребывание в Пусане после сессии, и оттого решение сына вызывало у родителей как минимум любопытство. Чимин, если честно, признаваться сперва не хотел, уклончиво отвечая отцу, что погостит у приятеля. Предчувствовал, наверное, это снисходительное несогласие или осуждение, в лучшем случае немое, и не хотел себе портить воистину роскошное настроение косыми отцовскими взглядами и долгой нравоучительной лекцией. Но в день, когда Юнги присылает радостное сообщение, подкреплённое десятками фотографий арендованной им уютной квартирки в Итэвоне, парень-таки не удерживается и разбалтывает всё отцу после бутылки пива, сверкая улыбкой и ища во взгляде мужчины хотя бы поддержку. Напрасно. Господин Пак тяжело вздыхает, поджимая губы, и какое-то время молчит, пока сын, не теряя надежды на приятное завершение разговора, пусть даже будет не всё так просто и гладко, продолжает сверкать уже чуть менее уверенной, но всё-таки улыбкой, ковыряя этикетку на пустой бутылке. Завершить на доброй ноте не выходит. Отец не повышает голоса, не грозится лишить карманных денег, не берётся даже жизнью сына распоряжаться, как это частенько бывает в семейных драмах. Лишь вопрос за вопросом, ответов на которые у Чимина, конечно же, нет, зарывает всё глубже в сердце гниющее зерно сомнения под видом собственного опыта и желания сделать как лучше. — Выходит, ты не подавал заявление на следующий семестр? — Нет. Мы будем жить вместе, и я думал… думал, что могу рассчитывать на те деньги, что вы переводили мне раньше на оплату общежития, в качестве своего посильного вклада в аренду квартиры. — Вот как. То есть на случай, если вы поссоритесь, и этот твой… друг захочет тебя выставить, идти тебе будет некуда, — отец даже не спрашивает, лишь констатирует факт, пока Чимин вспыхивает уже от одного лишь сухого «друг» в адрес Юнги. — Мой бойфренд не выставит меня на улицу, — Пак намеренно делает акцент на этом обозначении, но голоса не повышает: авторитет отца всё ещё слишком высок. — И мне жаль, что ты о нём такого мнения, но ты с ним даже не знаком, пап. — Разумеется, я ведь даже не знал о его существовании. — Потому что я не вижу смысла рассказывать тебе о чём-то! Каждая моя идея или новость подвергается сомнениям: а достаточно ли хорошо я подумал, а хватит ли у меня мозгов воплотить это в жизнь? Ты манипулируешь мной, постепенно заставляя поверить в то, что, быть может, я и правда совершаю ошибку, и в конце концов я просто… — Задуматься об этом тебя заставляю не я, а тот факт, что в глубине души ты и сам понимаешь это, — спокойно перебивает отец, оставаясь всё таким же собранным и холодным. — Каким бы золотым ни был этот твой друг… — Бойфренд! Мой парень Мин Юнги, пожалуйста, хватит делать вид, что ты не понимаешь меня! — Чимин преисполнен негодования и отчаянно хочет выть, но вынужден хотя бы пытаться не начать кричать. Старший Пак спокойно даёт сыну высказаться, после чего невозмутимо продолжает: — Будь он хоть трижды золотым, людям свойственно вступать в конфликты. Менять своё отношение друг к другу. Сталкиваться с недопониманием, которое далеко не всегда можно решить простым разговором, что неминуемо ведёт к расхождению путей. Ты пытаешься казаться взрослым, но совсем не думаешь о последствиях. Чимин желает возразить, но лишь облизывает губы, пытаясь подобрать аргументы, и ощущает себя совсем маленьким и беспомощным под гнётом отцовского взгляда. Что ж, а ведь и правда. Что он будет делать, если это невероятное, серьёзное и важное между ним и Юнги бесславно закончится в один отвратительный день? Разумеется, после того, как выплачет все глаза и кое-как соберёт по кускам разбитое сердце. Очевидно, попросит помощи у родителей. Раз уж пока что Пак всецело отдаётся учёбе и не имеет иных источников дохода. Чимину вдруг становится противно от себя самого. — Деньги на твоей карте, ты можешь распоряжаться ими так, как тебе вздумается, хоть просадить в казино, — подаёт голос отец после недолгой паузы. — Но я не выделю больше ни тысячи вон на твоё проживание до начала следующего семестра. Ты уже взял билет? Пак до сих пор не может понять, как это работает, и, если честно, тихо ненавидит себя внутри, пока мчит на скоростном поезде из Пусана в Сеул, невидящим взглядом уставляясь куда-то сквозь сообщение, пришедшее на телефон. Он такой внушаемый, или же действительно просто наивный и глупый? Какой бы из вариантов ни оказался правдой, легче от этого Чимину не становится. Парню чертовски стыдно: перед Юнги — за то, что позволяет себе думать о нём подобным образом, перед отцом — за неумение мыслить на перспективу, и перед самим собой — за то, что не может противостоять чужому мнению и как будто не имеет собственного. Почему он чувствует это снова? Почему он, чёрт возьми, такой?.. Поезд замедляет ход, рождая в вагоне лёгкую суету. Пак выныривает из собственных тёмных вод, сосредотачивая, наконец, расфокусированный взгляд на тексте сообщения, и чувствует, как внутренности неприятно скручивает. Юнги уже ждёт на платформе, интересуется номером вагона, чтобы помочь с сумками, и Чимин вновь ненавидит себя за то, что портит момент своей кислой миной и тупыми сомнениями, пока неугомонное сердце стучит так быстро в сладостном предвкушении встречи. А может, из-за необходимости сказать Мину то, что он так отчаянно вертел в голове все два с небольшим часа пути, дабы слова не звучали обидно и резко. Парень откровенно медлит, когда поезд, наконец, тормозит, и до последнего остаётся сидеть на месте, пропуская вперёд остальных пассажиров. Лишь после того, как Пак оказывается в вагоне один, он поднимается на кажущиеся ватными ноги, разворачиваясь лицом к багажной полке, и привстает на носочки, пытаясь дотянуться до ручек глубоко и надежно задвинутых чемодана и сумки. — Помощь не нужна? — Чимин даже вздрагивает от неожиданности, когда талию окольцовывают крепкие объятия вслед за негромким шёпотом в самое ухо, и тут же ощущает, как сладко реагирует тело на этот голос, запах и комфорт в сильных руках, покрываясь мурашками. — Ты очень вовремя, — выдыхает Чимин, мгновенно размякнув от общей атмосферы любви рядом с Юнги, и лениво откидывает голову назад, на плечо парня, чуть разворачивая лицо в сторону, чтобы увидеть, наконец, бесподобный профиль бойфренда. Ему чертовски хорошо с его естественным цветом волос, который он вернул буквально за день до отъезда Чимина в Пусан, и потому Пак не устаёт любоваться, ещё не успев привыкнуть. — Я как раз нахожусь в поисках лучшего целователя для одной очень важной миссии. — Он здесь, и полностью в твоём распоряжении, — Юнги улыбается, прижимаясь следом губами к щеке парня, оставляет несколько коротких поцелуев на переносице и, наконец, перехватывает чувственно приоткрытые губы, крепче стиснув объятия в приступе очередного эмоционального порыва. — Я так чертовски сильно по тебе соскучился… Каждое миново признание для Пака особенно ценно. Не потому, что он какой-то безэмоциональный сухарь, просто слова в понимании Чимина — один из основных способов выражения чувств, и даже несмотря на привычку Юнги проявлять свою любовь иначе, через подарки и широкие жесты, он всё равно старается считаться с тем языком любви, на котором Чимину будет доступнее воспринимать его чувства. И изучает его, неспешно, но старательно. — Это взаимно, — Пак абсолютно потерян, но не спешит находиться, наслаждаясь близостью бойфренда и каждым его трепетным прикосновением. — Жду не дождусь, когда мы… Чимин осекается на полуслове, вновь ощущая этот подступающий к горлу волнительный ком. «Когда мы» что? «Окажемся дома наедине, но это не точно, ведь я, кажется, вот-вот собираюсь всё испортить»? Пак безрезультатно пытается сглотнуть возникший барьер, пропихнуть его вниз, но разум уже цепляется за мелькнувший триггер и запускает каскад реакций. Тело снова вспыхивает, охваченное тревогой, а сердце выбивает бешеные ритмы в груди, парень пытается дышать ровно и давит из себя улыбку, кутаясь крепче в объятия Юнги, будто в страхе потерять такой нужный ему контакт. — Закончишь свою мысль в машине, — щурится Мин, усмехаясь, и нехотя разжимает объятия вокруг талии бойфренда, спеша стянуть чемодан и сумку с багажной полки и устремиться с ними на выход. Чимин впопыхах натягивает свой стильный дутый пуховик и семенит следом с одной лишь сумкой для ноутбука, перекинутой через плечо, нервно кусая губы. И вновь теребит пальцами многострадальные манжеты рукавов, уже не замечая за собой столь плотно вошедшей в жизнь привычки. — Забирайся. Пак, вопреки сказанному, удивлённо замирает посреди парковки, когда Юнги достаёт из кармана утеплённой куртки брелок и нажимает на кнопку, заставляя стоящую неподалёку темно-серую Хёндэ дважды приветливо моргнуть фарами. Когда Юнги говорил про машину, Чимин был уверен, что речь идёт о такси. — Это… откуда? — парень переводит недоуменный взгляд на сгружающего сумки в багажник бойфренда, замечая тень от самодовольной улыбки в уголках его губ, несмотря на попытку выглядеть невозмутимо. — Служебная. Дали с возможностью выкупа, будут потихоньку вычитать из зарплаты, — Юнги пожимает плечами, но уже не сдерживает улыбку, замечая, как округляются глаза Чимина. — Я ведь теперь на полной ставке. Да и ездить мне дальше, так что… я смогу подвозить тебя на занятия, а уже потом мчать на работу. Паку снова стыдно. Юнги так заботлив и внимателен, практически в одиночку тянет на своих плечах этот груз ответственности за их общий комфорт, будь то передвижения или проживания, в то время как Чимин плещется в болоте сомнений и чисто гипотетических ситуаций с бесславным концом их потрясающей истории. Мин Юнги невероятный, взрослый, надёжный, старательный и упорный, чертовски талантливый, он заслуживает всех привилегий и благ этого капиталистического мира. И это именно то, что младший так отчаянно пытается донести, когда шаг за шагом уверенно сокращает расстояние между ними и жадно целует губы бойфренда, едва не повисая на его шее. — Ты восхитительный. Я жутко тобой горжусь и… так ненавижу себя. Потому что… я должен тебе кое-что сказать. И мне так страшно и стыдно, но… Юнги медленно моргает, чуя неладное, но прикладывает указательный палец к влажным чиминовым губам, кивая на дверь авто. — Давай мы заберёмся внутрь и поговорим в тепле, ладно? Конечно же, Мин напряжён. В последние несколько дней он старательно убеждал себя в том, что делать выводы, основываясь лишь на переписке — верх глупости, и не приводит ни к чему, кроме ложных умозаключений и раздутых на этой почве конфликтов, но всё равно не мог отделаться от тупого и очень навязчивого ощущения: с младшим что-то неладное происходит. И вот сейчас, когда неутешительные догадки подтверждаются Чимином напрямую, тревожность, наконец, даёт себе волю, услужливо подсовывая целый ворох вариантов, один краше другого. И всё-таки Юнги старается изо всех сил, приказывает себе держаться спокойно, когда открывает перед бойфрендом пассажирскую дверцу, и упрямо очищает голову от беспокойных мыслей, дабы не накручивать себя почём зря раньше времени. Он огибает машину и усаживается на водительское сидение, вставляя ключ в зажигание, и ставит машину на прогрев, поворачиваясь, наконец, к Чимину. — Ну, так… что ты хотел мне сказать? Младший тяжело вздыхает, отрываясь от рассеянного рассматривания салона, и вновь принимается теребить манжеты, собираясь с мыслями. Мин замечает этот нервный жест и перехватывает руку бойфренда, ободряюще переплетая пальцы. Всё это как-то дурно пахнет. — Я просто… я много думал обо всём этом за несколько дней до отъезда, и… я не уверен. Прости меня, это так глупо, я чувствую себя таким дураком, но не могу теперь избавиться от этих мыслей. И, может быть, мне будет лучше… всё-таки остаться в общежитии. Пак переводит на старшего полный сомнений взгляд и задерживает дыхание, замечая, несмотря на нахмуренные брови, явный отпечаток облегчения на его лице. — Почему ты так считаешь? Фактически, мы живём вместе уже почти год, и вряд ли тебя ждут какие-то бытовые неожиданности. Чего ты боишься? — Юнги не давит, мягко поглаживая запястье бойфренда подушечкой большого пальца, и терпеливо ожидает ответа. Чимин тяжело вздыхает и отводит взгляд, уставляясь в пространство перед собой. Говорить подобное Юнги в глаза оказывается слишком стыдно. — Боюсь, что останусь на улице, если вдруг… если мы расстанемся, или… отец не будет оплачивать мне отдельное жильё, и если я не успею подать заявление в эти два дня, то уже не смогу вернуться в общежитие до начала следующего семестра, и… прости меня, я знаю, что мы рассчитывали на эти деньги для авансового платежа, но я просто… — Ты говорил с отцом, — интонация Юнги утвердительная и не подразумевает ответа, выражение лица нечитаемое, и Пака это пугает. Чимин никогда не посвящал бойфренда в подробности своих разговоров с родителем, но их последствия Мин так или иначе наблюдал уже несколько раз за время их совместного проживания, и потому сейчас ему не составляет труда сопоставить звуковую дорожку с видеорядом и сделать верные выводы. — Чимин-а, я снимал эту квартиру для нас двоих. В ней будет тесновато ещё и с мнением твоего отца. Пак молчит, по-прежнему бессмысленно пялясь в пространство перед собой, и кусает губы, ощущая себя в одном коротком шаге от беспричинных слёз. — Мне неприятно. — Да, я знаю. Прости. Какое-то время оба молчат. Чимин хлюпает носом, но не плачет, крепко сжимая руку Юнги, которую тот почему-то не отпускает. Мин, в свою очередь, думает, кусая щёки, и тяжело вздыхает, разбирая по кускам зудящую в груди обиду. Сейчас перед ним ребёнок, всю жизнь жаждущий расположения и поддержки отца, и, несмотря на то, что Мин не нанимался психотерапевтом и не обязан мириться с подобным дерьмом, он этого ребёнка любит. В той же мере, что и любую другую грань Пак Чимина, просто потому, что он такой, как есть, человек. Глупо и совсем незрело было бы любить только удобную для себя его часть. — Посмотри на меня. Пак тяжело сглатывает и переводит на бойфренда загнанный взгляд, неосознанно надавливая пальцами на твёрдые костяшки. — Я знаю, что не могу пообещать тебе пресловутого «и жили они долго и счастливо, и умерли в один день». Даже несмотря на то, что мне по-настоящему хорошо с тобой, и я пытаюсь делать всё, чтобы подобный сценарий имел отношение к нам в реальной жизни. Но я не чудовище. И если тебя действительно так беспокоит отсутствие плана «Б» на случай непредвиденного дерьма, ты можешь написать заявление и закрепить за собой комнату, просто для своего же спокойствия. Я не рассчитывал на твои деньги и уже внёс авансовый платёж. Независимо от твоего решения, я буду снимать эту квартиру, и я хочу видеть в ней тебя. Я правда, действительно хочу просыпаться с тобой каждое утро, готовить тебе чёртовы завтраки и подвозить на занятия. Тебе не нужно оставаться в общежитии. Ты можешь просто иметь запасной вариант, чтобы не чувствовать себя таким зависимым от меня. Чимин вновь шмыгает носом, часто моргая в попытке избавиться от стоящих в глазах слёз, но уже ощущает, как предательски подрагивают губы, беспомощно тяня руки к бойфренду. — Ну-ну, детка, — Юнги с мягкой улыбкой притягивает парня к груди через коробку передач и бережно поглаживает волосы. — Я тебя не заслуживаю, — всхлипывает Пак, отчаянно цепляясь за воротник миновой куртки и пытаясь незаметно утереть слёзы рукавом. Помнится, чуть меньше года назад, будучи пьяным и расстроенным, Чимин говорил Юнги совсем противоположное. — Дурачок. — Ну вот, ещё и дурачок к тому же, — причитает Чимин, заставляя Юнги негромко рассмеяться и крепче сжать объятия вокруг спины младшего. — Прости меня. — За что ты постоянно извиняешься? — осторожно спрашивает старший, зарываясь носом в густые осветлённые волосы. Чимин по-прежнему пахнет сводящим с ума гелем для душа и чуть сладковатым парфюмом, держать его крепко в руках всё ещё кажется Мину чем-то правильным, важным и попросту необходимым. — За то, что позволяю себе это недоверие в твой адрес. Мы вместе почти год, и ты ни разу за всё это время не проявил себя как тот, чьё поведение я взял за ролевую модель и представил, что… будто ты можешь поступить так со мной. Будто с тобой я всегда должен быть начеку. Но ведь это не так. Юнги тяжело вздыхает, покачивая Чимина в объятиях, и косит недовольный взгляд на коробку передач, мешающую притянуть парня ближе. — Ты просто запутался. И не доверяешь в первую очередь себе. Тем выборам, которые ты делаешь, и тем решениям, которые принимаешь. Сейчас я хочу, чтобы ты успокоился, сделал несколько глубоких вдохов, отбросил в сторону чужие мнения, в том числе и моё, и хорошенько подумал о том, чего хочешь ты. Не твой отец, не я. Ты. И поступил так, как считаешь нужным. — Хочу забраться к тебе на колени и не отлипать приблизительно неделю, — негромко выдыхает Пак, утыкаясь носом в ключицу бойфренда и устало прикрывая глаза. Сейчас объятия Юнги — это жизненная необходимость, базовая потребность, фундамент гармоничного сосуществования с внешним миром. — Не могу обещать тебе прям неделю, — Юнги усмехается, прижимаясь губами к светлой макушке, и бережно подтягивает выше постепенно сползающее вниз тело младшего, — но точно гарантирую два дня. Но это будут очень качественные двухдневные прилипания, уверяю тебя. Чимин хихикает и согласно кивает, ощущая себя значительно лучше. — Ладно, тогда годится. — Отлично. А теперь командуй. Возможно, Чимину бы стоило взять немного времени на раздумья. Взвесить все «за» и «против», сосредоточившись на собственных желаниях и ощущениях, и никуда не спешить, позволив эмоциям и мыслям улечься за ночь, но эта история вот уже несколько дней тянет вниз мёртвым грузом, и Пак больше не хочет омрачать ею ни единой минуты рядом с Юнги. Пальцы старшего расслабленно путаются в волосах, сердце ровно стучит под тканью свитера, но на деле гораздо глубже, отдавая как будто и в собственную грудь спокойным ритмом, и младшему до жути хочется, как и раньше, начинать каждое утро с этого прекрасного звука и ощущения. Он нужен. О нём заботятся, его любят и хотят себе. И это взаимно. Впрочем, идея с комнатой кажется Чимину удобной. Даже если не принимать во внимание то, что наличие альтернативы действительно успокаивает и расслабляет, позволяя в полной мере наслаждаться происходящим, иметь вблизи универа свой уголок с душем и шкафом со сменной одеждой было бы весьма неплохо. И если отбросить прочь это странное чувство вины за якобы недоверие и подумать о том, как будет комфортнее всего именно ему, Пак уверенно выберет предложенный Юнги вариант. — Я оставлю комнату, — негромко выдыхает Чимин после минутной паузы, в течение которой Мин терпеливо молчит, перебирая пальцами светлые волосы младшего. — Но не потому, что считаю тебя монстром или отношусь настороженно. Я просто знаю себя. И раз уж я начал думать об этом, пускай и с подачи отца, пускай и умом понимаю, что ты не поступишь со мной подобным образом, я буду возвращаться к этой мысли каждый раз, когда захочу возразить, или если мы вдруг будем ссориться, и… она будет манипулировать мной. Напоминать, что у меня нет никаких прав на твоей территории. Что мне некуда идти. Что я не смею выражать недовольство и должен терпеть, даже если вдруг что-нибудь из происходящего между нами придётся мне не по духу. — Ты не должен терпеть. Я довольно неплох в выслушивании чужого недовольства и поиске компромиссов. Но это никак не должно влиять на твой выбор. — Я знаю, знаю, здесь дело как раз во мне. К тому же это удобно. Я всегда смогу принять душ и переодеться в чистое после тренировки, чтобы не ехать потным через полгорода, если вдруг ты будешь освобождаться позже и не сможешь забрать меня. Или я смогу дождаться, пока ты закончишь, разбираясь с домашкой, чтобы не тратить на это время дома. Потому что… я тоже хочу. Готовить тебе ужины, раз уж завтрак ты берёшь на себя. И засыпать у тебя под боком. Так что… да. Я оставлю комнату. И пусть она будет той самой ниточкой, связующей мой мозг с чем-то привычным и комфортным, дабы в стрессе от резких перемен он не наломал дров. Даже несмотря на то, что они действительно жили вместе на протяжении целого года, Чимин не мог назвать это полноценным «жить вместе». Они делили комнату. Были соседями и по совместительству влюблёнными. Совместное проживание изначально не было их выбором, хоть и стало впоследствии приятным бонусом. И именно поэтому сейчас, когда это решение такое осознанное, а обсуждение этой темы с последующим чётким предложением от Юнги велось уже месяцев пять, Пак ощущает это серьёзным шагом. И новым этапом. Юнги понимающе улыбается, мягко проводя большим пальцем вдоль чиминовой щеки. Этот парень такой искренний, мягкий и совсем его, так идеально подходящий на каждом уровне, со всеми своими несовершенствами, попадающими в пазы миновой уступчивости, зоны терпения, а иногда и совершенно неожиданных кинков. Юнги не знает наверняка, существует ли кто-нибудь более подходящий из тех семи миллиардов, разбросанных по земному шару, но совершенно точно не хочет проверять. — Отлично. Мне важно, чтобы тебе было комфортно. А ещё ты можешь из вредности не говорить отцу, что принял такое решение, дабы оградить себя от любого вероятного «я же говорил» в твой адрес. И так и оставить это решение исключительно своим. Просто предложил. — Я собирался поступить именно так, — Чимин хихикает и вытирает уголки глаз, нехотя отстраняясь от груди старшего, чтобы пристегнуть ремень. — Тогда сейчас нам в любом случае нужно в общежитие. Забрать у Тэхёна остатки моих вещей и написать заявление. — Они уже вернулись? — Юнги коротко кивает и поворачивает ключ в зажигании, быстро пристёгиваясь и сверяясь с зеркалами, прежде чем поддать задом и выехать с парковки. — Понятия не имею, последний раз он отвечал мне дней пять назад. Что-то о том, что в Порту клёво, а Чонгук раздобыл для него плюшевого осьминога в тире. Обещал поделиться важными новостями по прилёте и пропал. В любом случае, я знаю пароль от комнаты. Теперь, когда точка в волнующем вопросе, наконец, поставлена, и овцы остались целы в обход сытых волков, Чимин, позволяет себе спокойно выдохнуть и сосредоточиться на чём-то кроме собственных переживаний. С интересом разглядывает кофейно-бежевый с вкраплениями чёрного салон, панорамную крышу, контурную подсветку и дисплей приборной панели, регулирует положение собственного сидения и спинки, проверяя все возможности, и улыбается, то и дело косясь на Юнги, что выглядит так чертовски горячо, когда лениво разминает шею, постукивая пальцами по рулю в ожидании разрешающего сигнала. — Надо же, как мне повезло, — Пак разворачивает корпус и упирается локтем в кожаный подлокотник возле коробки передач, водружая подбородок на ладонь и влюбленно вздыхая. — Мой бойфренд — талантливый продюсер и катает меня на своей машине. А ещё он — самый горячий парень во всей Корее. Юнги усмехается, плавно трогаясь с места, и лишь на мгновение косит взгляд на откровенно рассматривающего его младшего. — Познакомишь? — Вот ещё! — Не больно-то и хотелось, так, праздный интерес. Видишь ли, я просто убеждён, что самый горячий парень во всей Корее — это мой бойфренд. Выходит, кто-то из нас врёт, и это точно не я. Пак чувственно покусывает нижнюю губу, явно довольный ответом, и продолжает заискивающе поглядывать на старшего, забрасывая в рот мятно-вишнёвый леденец. — У тебя когда-нибудь был секс в машине? Мин незаметно приподнимает бровь, чувствуя, как перехватывает дыхание, и издаёт негромкий смешок, вновь косясь на Чимина в перерывах между оценкой ситуации на дороге. Ох, чёрт, этот мальчишка… — Небольшое уточнение: ты хочешь перенять опыт, или поделиться им? — Просто спрашиваю, — парень улыбается шире и откровенно стреляет глазками, закусывая уголок поблёскивающего от слюны квадрата конфеты. — В этой машине, или в принципе? — Хён! — Пак недовольно хмурит брови и стукает посмеивающегося Юнги по плечу, резко возвращая спину обратно в объятия кресла и надуваясь от возмущения. — Не дуйся. Сейчас я припаркуюсь и как следует попрошу у тебя прощения, — конечно, старший вполне мог бы дать прямой ответ, проблема лишь в том, что наверняка в этом случае их весьма недвусмысленный диалог получил бы развитие, а Юнги всё ещё чувствует себя напряжённо за рулём после длительного перерыва в вождении, а потому не позволяет себе лишний раз отвлекаться на всяких там потрясающих горячих мальчишек. Мин находит парковочное место неподалёку от главного входа и, приткнувшись между Киа и каким-то мопедом, глушит двигатель, поворачиваясь ко всё ещё надутому Чимину, что пытается искоса и незаметно следить за его действиями. Губы непроизвольно растягиваются в широкой улыбке, но, кажется, младший от этого хмурится лишь сильнее. — Позволишь? — Юнги протягивает руку к лицу бойфренда и осторожно укладывает ладонь на мягкую щёку в попытке повернуть лицо Пака к себе, но младший намеренно отворачивается в противоположную сторону. — Спроси у тех, кого трахаешь в машинах, — в глубине души Чимин понимает, что это глупо, что Мин лишь шутил, а сам он ведёт себя как ребёнок, но так уж он устроен, особенно когда не получает то, чего хочет. Даже если это ожидаемая реакция на свои действия. Юнги снисходительно качает головой, терпеливо вздыхая, и действует увереннее, поворачивая лицо бойфренда к своему вопреки его нежеланию. И тут же подаётся вперёд, перехватывая губы младшего своими, и проглатывает его рваный выдох с мятно-вишнёвым привкусом. — Этим и занимаюсь, — горячо шепчет Мин, когда ощущает, как чувственные губы парня ответно сталкиваются с его губами. — Как раз, знаешь ли, трахал тебя прямо вот здесь парочку раз в своих горячих снах. У них обоих не было секса чуть больше месяца, и даже несмотря на то, что Пак не отказывал себе в удовольствии подрочить в душе, представляя на месте собственных рук невероятные пальцы Юнги, этого оказывается так чертовски недостаточно, когда старший выдыхает все эти вещи прямо в распахнутые губы. Чимин оценивает расположение тех самых клавиш, что уже опробовал в действии на собственном сидении, применительно к водительскому креслу, и тут же нажимает на ту из них, что отодвигает сидение Юнги дальше от руля, отстёгивая следом ремень безопасности и ловко перемахивая через кожаный подлокотник. — Тут тесновато, — замечает Чимин, пытаясь разместиться поверх коленей бойфренда, пока тот восторженно сжимает его сочные ягодицы, подаваясь бёдрами вверх и уверенно проезжаясь пахом вдоль ширинки парня. — Только не говори, что собираешься заставить меня кончить через одежду… — Окей, ни слова об этом, — Мин усмехается, ощущая себя чертовски заведённым, и жадно кусает младшего за нижнюю губу, едва не рыча. Можно подумать, сам он его оседлал с исключительно невинными помыслами. Будто в отместку, Юнги лишь крепче фиксирует бёдра младшего как можно плотнее и вновь проезжается твёрдым членом вдоль тесной ширинки, с наслаждением ловя губами судорожный всхлип. — Я так соскучился, — сокровенно выдыхает Пак, крепко обвивая руками сильные плечи бойфренда, и, чуть развернув бёдра для более ощутимого трения, уверенно двигает тазом, плавно прогибаясь в спине и закатывая глаза от наслаждения. Старший негромко стонет, крепче сжимая пальцы на потрясающей заднице, и с готовностью подстраивается под заданный Чимином темп, постепенно ускоряясь. — Ты чёртово произведение искусства, — хрипит Юнги, то и дело оставляя на губах младшего рваные глубокие поцелуи. — Хочу вылизывать тебя половину ночи, а трахать — остальную… Пак одобрительно поскуливает, ощущая, как подрагивает от неудобного положения задняя поверхность бедра, но самозабвенно седлает бойфренда, благословя собственную растяжку и крепкий минов член, что обеспечивает сейчас такое необходимое трение и давление через ширинку, заставляя Чимина остервенело толкаться навстречу, высоко постанывая в очередной глубокий поцелуй. — Ещё, я так близко, — почти умоляет младший, заставляя Юнги сходить с ума от каждого движения на себе этого изящного разгорячённого тела, и получает то, о чём просит: ещё, резче, быстрее, плотнее, больше. До нехватки дыхания и ряби перед глазами, до, кажется, прокушенной губы, вот только не совсем понятно, чьей. Мин рычит, крепко стискивая зубы, дабы быть тише, и отдаёт свою нижнюю губу бойфренду на растерзание, пытаясь надавить пальцами между чиминовых ягодиц, дабы обеспечить хотя бы такую, поверхностную стимуляцию через одежду. Джинсы у младшего слишком плотные, но Юнги упорствует, не сбавляя при этом темпа толчков, и удовлетворённо шипит, когда ощущает дрожь бесподобного тела в своих руках и запоздалый высокий стон. Пак утыкается лбом в плечо бойфренда и обмякает, пытаясь перевести дыхание. — Дай мне минутку — и я помогу тебе закончить, — потерянно просит он, когда Юнги оставляет несколько долгих поцелуев на его виске. Несколько минут и пару натянутых обратно джинсов спустя взъерошенные, раскрасневшиеся и жутко довольные они вылезают из машины, внимательно осматривая друг друга на предмет совсем очевидных непотребств. Чимин смущённо хихикает, когда шепчет на ушко о том, что трусы неприятно липнут, но не выражает по этому поводу никаких недовольств, лишь время от времени тормозит и совершает странное движение ногой, заставляя Юнги усмехаться. — Примешь душ у Тэхёна, — предлагает старший, и план кажется обоим весьма удачным. На входе в общежитие Пак сообщает охране о необходимости подать заявление и забрать остатки вещей, забирает их с Юнги временные пропуски и уверенно шагает к лифтам, нажимая на кнопку четвёртого этажа. Внутри довольно тихо и пустынно, но эхо от их шагов утопает в ковровом покрытии коридора, пока парни, держась за руки, неспешно топают к нужной комнате. И на подходе, не сговариваясь, замедляют шаг, вопросительно переглядываясь. — Это… что за?.. — Чимин непонимающе разглядывает яркую растяжку над дверью с красноречивым «Just Married» на ней, удивлённо хлопая ресницами. Должно быть, какая-то шутка. Или… Юнги любопытно щурится, но явно впечатлён поменьше младшего, и потому отмирает первым, несколько раз стуча в дверь, дабы проверить, есть ли кто в комнате, прежде чем нагло вломиться внутрь по коду. По ту сторону отчётливо слышится какая-то возня. — Ну надо же! — Тэхён появляется в дверях с одним беспроводным наушником в ухе, он выглядит усталым и помятым, но тут же расплывается в прямоугольной улыбке, зачёсывая назад свои пепельные волосы, прежде чем лениво потянуться к Чимину за объятиями. — Вы за вещами? Проходите! Мы сами только два часа как вернулись. — Как Португалия? — Юнги пытается быть последовательным в своих вопросах, но Паку на последовательность плевать. — Это что за растяжка? Улыбка Тэхёна становится шире, а сам он быстро и счастливо взвивает вверх свою левую руку, демонстрируя сверкающее крохотным камушком кольцо на безымянном пальце. — Мы с Гуки поженились в Порту! «Нет-нет, молодой человек, я не могу с вами поужинать, я замужем, и мой муж проломит вам голову, если узнает». О, или вот ещё: «Не уверен, что пойду на вашу тусовку в пятницу, мы с мужем собирались посмотреть кино». Погоди, у меня ещё есть, я долго готовился! — Тэхён выглядит восторженным, взахлёб демонстрируя Паку отрепетированные реплики для диалогов с вытянутой вперед левой рукой. — «Эта кофейня довольно неплохая, мы с мужем недавно пили здесь кофе». «Спасибо! Рубашка и правда классная, мне её муж подарил». И ещё! «У моего мужа…». — Угомонись, я понял! — Чимин всё ещё восторжен и потрясён, но пытается прервать этот информационный поток хотя бы для того, чтобы задать свои вопросы, коих в голове роится огромное множество. — Господи, это… я поздравляю! Но как? Как вы успели вообще? — Ну, — Чонгук, развалившийся поперёк кровати с ноутбуком на животе, обращает на себя внимание, пытаясь сесть поудобнее и не развернуть стоящие сбоку контейнеры с заваренным в них рамёном. Второй беспроводной наушник в его ухе говорит о том, что, судя по всему, парочка до их визита смотрела фильм. — На самом деле я сделал ему предложение ещё в конце семестра. Было бы круто спонтанно, но, сами понимаете, такая церемония требует подготовки с кучей документов, это вам не Вегас. Так что… мы всё спланировали заранее. — И не сказали даже? — Пак обиженно хмурится и пихает Тэхёна в бок, но тут же вновь лезет обниматься, пока Юнги, притихнув, стоит в стороне и в разговор не встревает. — Я тебе тогда тоже ничего рассказывать не буду! — Я и так всё знаю, — Ким смеётся, радостно отвечая на объятия, и умиротворённо вздыхает. — Прости, там было столько заминок и нюансов, и просто… не хотелось сглазить. Или объясняться потом, если бы что-нибудь вдруг сорвалось. — И это прям… официально-официально? — Ну, мы апостилировали свидетельство, но, сам понимаешь, в нашей стране оно не будет иметь силу, так как противоречит закону. Однополые браки у нас пока не признаются. Но в больницу, если что, по идее пустить должны. — Сплюнь! Тэхён вновь смеётся и всё же выкручивается из объятий друга, отмахиваясь. — Всё, Пак, мы только с дороги и жутко устали, забирай свои вещи и вали, поболтаем в другой раз. А меня муж ждёт. Мы хотим досмотреть уже этот нудный фильм, поесть и лечь спать в наше супружеское ложе. Чимин усмехается и переводит на Юнги многозначительный взгляд, неловко начиная: — Я, эм… могу я воспользоваться вашим душем?

***

— Надо же… Юнги вопросительно хмыкает, всё ещё сосредоточенный на дороге, пока заметно притихший до этого момента бойфренд теребит многострадальные рукава своей дутой куртки. — Тэхён и Чонгук поженились. Мин усмехается и переводит на младшего подозрительный взгляд, едва сдерживая улыбку. — Да, я в курсе. Я тоже там был. Но даже если бы не был, вряд ли смог бы не заметить растяжку, что Чонгук присобачил над дверью. Чимин кивает и неуверенно ёрзает в кресле, косясь на бойфренда и пытаясь не быть таким очевидным. — Наверное, круто жениться. — Не знаю, не пробовал, — Юнги откровенно веселится, но абсолютно беззлобно, скорее просто забавляясь. — Детка, ты выглядишь так, будто мне стоит сделать тебе предложение прямо сейчас. — О, совсем нет, я не… то есть, конечно, я бы согласился, но… — испуганно лепечет Чимин, вспыхивая от смущения. — Ничего ты мне не должен, я просто рассуждаю. Классно ведь было бы когда-нибудь, да? — Классно. Но я не хочу делать это лишь потому, что Чонгук и Тэхён поженились. К тому же, — Мин делает театральную паузу, и младший знает бойфренда слишком хорошо, а потому уже заведомо предчувствует подвох и сужает глаза, — мы всё ещё живём с родителями. Брови Чимина медленно взвиваются вверх, заставляя Юнги продолжить: — Мнению твоего отца придётся ютиться на диване. Пак задыхается от возмущения, вновь шлёпая ладошкой по минову плечу. — Абьюзер! Манипулятор! Собираешься теперь попрекать меня этим до конца моих дней? Всё, я подаю на развод! — Но мы ведь ещё не женаты. — Мин Юнги! Я заставлю всю нашу квартиру сраными цветениями, если ты сейчас же не прекратишь! Старший широко улыбается и переводит на взвинченного парня бесконечно влюблённый взгляд. — Без ума от тебя. Чимин пытается казаться суровым, но уголки его чувственных губ предательски дёргаются вверх. — Не разговариваю с тобой две минуты. Юнги ухмыляется, неопределённо пожимая плечами. — Чимин-а? — Пак упрямо молчит, демонстративно отворачиваясь к окну. — Выйдешь за меня?