Эффект Лестрейда

Проводив гостя до отведенной ему комнаты, Майкрофт вернулся к себе в спальню, лег на кровать и долго смотрел в потолок. Через пару часов решил, что выждал достаточно, встал и направился в гостевую. Бесшумно войдя, присел на край кровати. Лунный свет, пробивающийся сквозь шторы, освещал лицо спящего мужчины. Майкрофт невольно залюбовался. Не миловидностью черт, которую наблюдал на фотографии Грега из личного дела — юный констебль в новой форме походил скорее на киноактера, чем на полицейского, — а красотой взрослого человека, с отпечатком характера и опыта прожитых лет в каждой морщине. Грег спал, широко раскинув руки. Майкрофт невесомо накрыл чужие пальцы своими и тут же погрузился в вихрь образов из чужого будущего. Теперь он находился в кабинете Грега в Скотланд-Ярде. Закинув ноги на стол, тот пил шампанское из кружки с надписью «офисный ловелас». Игристое вино было отвратительным на вкус, а настроение, наоборот, приподнятым. Из-за двери доносился гул радостных голосов и рождественские гимны. Грег повернул голову, и Майкрофт увидел себя на мониторе компьютера. — Ну как, готов сделать ход? — спросил Грег. Рядом со скайпом было открыто окно игры в «Скрэббл». — Господи, «цугцванг»! Скажи хоть, что это такое? — Шахматный термин, обозначающий принуждение игрока сделать ход, который приведет его к поражению. Продемонстрирую тебе в следующий раз на доске, так будет понятнее. Майкрофт услышал самодовольные и снисходительные нотки в собственном голосе и если бы смог, то закатил бы сейчас глаза. Впрочем, Грег это проделал вместо него и подставил к букве «у» слово «хвастун». Потом его настроение изменилось, Майкрофт почувствовал волнение и неуверенность. Грег с напускным безразличием спросил: — Как насчет партии завтра вечером? У моих соседей намечается вечеринка. В прошлом году подвыпившие люди, которым я по возрасту гожусь в отцы, звонили в дверь каждые полчаса с предложением присоединиться к ним, пока я не уступил. С тех пор зарекся в праздники оставаться дома. — Ах, как нехорошо, симпатичные девушки докучают уважаемому инспектору, — с иронией произнес Майкрофт. — Парни тоже были ничего, — усмехнулся Грег, — но ты же знаешь о моем решении. В окошке «Скрэббла» появилось новое слово: «целибат». — Вот-вот, новый год — новая жизнь. — Лучше бы ты курить бросил, — проворчал Майкрофт, а потом мягко добавил: — Я тоже хотел спросить, какие у тебя планы на рождество. Майкрофт не успел услышать ответ, потому что неожиданно перескочил в новую сцену. Грег был зол и пьян. Он метался по комнате, не зная, куда себя деть. — Сядь, — Майкрофт услышал свой голос, снова искаженный динамиками компьютера. — Отвали! — Поговори со мной. — Мне уже назначили штатного психолога, — Грег затушил в пепельнице сигарету и потянулся за начатой бутылкой виски. — Я беспокоюсь о тебе. Грег громко фыркнул: — Весьма тронут. — Ты не... — Не смей мне говорить, что я не виноват! — прорычал Грег. — Я должен был знать. — Ты ничего не путаешь? Из нас двоих Видящий — я. Эти слова вызвали очередную вспышку раздражения, не справившись с которой, Грег схватил пустой стакан и с силой кинул его в стену. Стекло разлетелось по всей комнате мелкими осколками. Грег безо всяких прощаний закрыл скайп. От него всегда уходили первыми, сначала во время таких вот приступов несдержанности, позже — навсегда. Наблюдать за тем, как уйдет единственный друг, он не хотел, и поэтому решил избавить Майкрофта от необходимости наблюдать за сценой, которую он устроил. Майкрофт остро чувствовал состояние Грега, его страх, и понимал, почему он так поступил. — На чем мы остановились? — прозвучал невозмутимый голос из колонок. Грег настолько растерялся, увидев, как скайп подключился сам собой, что вернулся к столу и сел. — Ты часто видишь смерть? — Да. — И ты можешь все изменить? — Иногда. Как-то я спас отца от авиакатастрофы. — От этого не возникает комплекс бога? — Нет. Потому что необходимость треснуть чем-нибудь об стену возникает чаще. Но это не тот разговор, который бы я хотел вести по скайпу. Буду минут через десять. — Что? — Ты не должен сейчас оставаться один. В следующем видении Майкрофт обнаружил себя загорающим на песчаном берегу реки и мысленно поморщился от неэстетичности зрелища: нескладный, с выступающими ребрами, с бледной кожей и мокрыми волосами, слипшимися неаккуратными прядями. Он хотел отвернуться, но не мог, пришлось вместе с Грегом медленно, сантиметр за сантиметром изучать собственное тело. — Правда, Майк, тут хорошо? Сильный Видящий мог не только просматривать будущее другого человека, но и проникаться его настроением. А в исключительных случаях контакт устанавливался настолько устойчивый, что можно было читать мысли и видеть тайные фантазии. Собственное лицо совсем рядом, рот приоткрыт... Грег вжимал его в горячий песок, не давая возможности вывернуться. Удерживая за плечи, жадно целовал, задыхаясь от нетерпения и отчаянной необходимости. В его воображении губы Майкрофта были мягкими и податливыми, хотелось, чтобы и сам он уступил, принял ласку. Грегу казалось, что если покорить его сейчас, то все мечты станут возможными. — Спасибо, что убедил меня провести выходные в старом доме. Майкрофт приоткрыл глаза, и Грег быстро перевернулся на живот, пряча от него свое возбуждение. — Что теперь, Африка? — Только намекни, — не замечая, насколько низким стал голос, ответил Грег. Их взгляды встретились. Больше они не произнесли ни слова. Майкрофт оставил их, а сам продолжил путь сквозь лабиринт ситуаций и образов, но скорее по инерции, чем по необходимости. Он уже принял решение изменить их с Грегом судьбу, и будущее для него превратилось в мираж. Видения не звали вперед и ничего не обещали. Лишь раз он обернулся, не устояв перед искушением увидеть себя ссутулившимся, высушенным стариком, с испещренным глубокими морщинами лицом и с затылком, лишенным остатков волос. Он сидел на веранде загородного дома и спал, уронив голову на грудь. Рука на подлокотнике деревянной скамьи непроизвольно подрагивала. У Грега болели ноги и спина. Он медленно шел, держа в руке теплый шерстяной плед. — Совсем, небось, замерз, — пробормотал Грег себе под нос и укоризненно покачал головой. Но будить не стал, сел рядом и накрыл их двоих одеялом. Нащупал холодную ладонь Майкрофта и легко сжал ее, погладил тонкую и сухую кожу. — Потом сам же будешь жаловаться, если простынешь. Майкрофт проснулся, открыл глаза и несколько мгновений словно возвращался откуда-то издалека. Потом заметил Грега и улыбнулся. Все в Майкрофте было старым и дряхлым, все, кроме глаз. В момент, когда он смотрел на Грега, глаза казались совсем молодыми, а взгляд счастливым и разве что самую малость виноватым. *** Грег осторожно высвободил руку, нащупал на настольной лампе выключатель, щелкнул им и внимательно всмотрелся в бледного, покрытого испариной Майкрофта. — Что происходит? Тот некоторое время молчал, потом перевел взгляд на Грега и попросил тихо, но твердо: — Уходи. Это был не приказ, но тон не предполагал каких-либо объяснений и возражений. Растерянный Грег встал и начал одеваться. У самых дверей он обернулся: — Это настолько плохо? — Я все исправлю. — А что делать мне? — Не пытайся связаться со мной. — Не знаю, что ты увидел, но... — слова давались Грегу с трудом, и он решил не продолжать начатую мысль. — Я действительно был очень рад увидеть тебя. Извини, если наша встреча усложнила твою жизнь. — Прощай. Объяснение только ухудшило бы ситуацию. Майкрофт не видел, как стало возможным их с Грегом совместное будущее, но догадался, поскольку был в курсе последних разработок методов стирания способностей. Пока эти секретные правительственные эксперименты проводились на добровольцах, осужденных за тягчайшие преступления на смертную казнь, и в большинстве случаев заканчивались летальным исходом либо разрушением личности. Те же двадцать процентов подопытных, которых относили к успешно перенесшим "воздействие", страдали от побочных эффектов: потери памяти, слуха или зрения, а то и полного паралича. Майкрофт предположил, что через несколько лет процент смертности значительно снизился, и кто-то из них согласился рискнуть собственным здоровьем ради возможности быть вместе. «Не кто-то, а Грег с его безрассудством и нетерпением», — мысленно поправил он себя. Также Майкрофт понимал, что никогда Грегу подобного не позволит, скорее сам пройдет процедуру стирания. Наверняка так и случилось: однажды он устал от бесконечных споров и невозможности достичь желаемого, решился и стал «пустышкой» без дара, а может, инвалидом. Майкрофт помассировал виски, но мигрень все усиливалась — это ампутированное будущее начинало ощущаться в теле фантомными болями. Обычное дело, за «эффектом бабочки» всегда наступал «период молота», и чем значительнее было отмененное событие, тем сильнее било по человеку. — Мистер Лестрейд, нам поручено довезти вас до дома. — Я прогуляюсь, — Грег обошел охранника и продолжил путь к воротам. Охранник связался с начальством и, убедившись, что исполнять приказ против воли мистера Лестрейда не нужно, выпустил его на улицу. Пройдя несколько метров, Грег сел на бордюр у дороги и потер виски: голова болела все сильнее. Потом достал сигарету и закурил. Еще в детстве он подозревал, что Майкрофт знает больше, чем говорит. Сейчас уверился в этом на сто процентов, но никак не мог понять, что в его ничем не примечательной жизни требовало режима секретности. Он работал допоздна, отсыпался по выходным, заводил случайные связи на одну ночь, не был ни шпионом, ни террористом. Что такого он мог натворить? Или во что мог ввязаться? Если бы возникло нечто, угрожающее его жизни, Майкрофт нашел бы способ его предупредить. Тут было что-то другое, связанное с Видящим. «Он знает, что делает», — подумал Грег и пошел в сторону Скотланд-Ярда, где в рабочем столе хранилась упаковка аспирина.