Эффект Лестрейда

Грег сидел за столом на кухне и целенаправленно напивался, закусывая дорогой коньяк холодной пиццей. Взгляд Майкрофта рассеянно блуждал по страницам исторического романа. Коньяк Грегу подарили коллеги на прошлое рождество, и он берег его для особого случая. По всем приметам повода достойнее сегодняшнего не найти. Когда коньяка осталось не больше половины бутылки, Грег вытащил из кармана листок с адресом и телефоном. Личные и глубоко засекреченные данные Видящего он выгодно обменял на три преступления. Выгодно, потому что Шерлок хотел шесть и доступ в архив. Смирившись с бесполезностью занятия, Майкрофт отложил книгу, открыл ноутбук и снова стал читать досье Грега: награды, ранения, служебные нарушения, список случаев, в которых прибегали к помощи его дара. Примечание: «лучше работает в группе из нескольких усиливающих». Два брака, вернее, один, второй и последний был партнерским соглашением с неким Эдвардом Хоупом. «Это плохая идея», — думал Грег, пытаясь попасть непослушными пальцами по кнопкам мобильного. «Это скверно закончится», — доказывал себе Майкрофт, набирая номер Грега. Оба расстроились, услышав частые короткие гудки. Оба не решились перезвонить. Майкрофт закрыл ноутбук и включил телевизор. Грег продолжил пить. «Я люблю тебя, и ничто не в силах этого изменить». Шаблонный поцелуй на фоне заката сменился плывущими по экрану титрами. Заглядывая в будущее людей, Майкрофт ни разу не видел, чтобы все заканчивалось так, как изначально хотелось, но ведь смысл выдуманных историй не в соответствии реальной жизни. Или специфическая выборка статистического материала сказалась на полученных результатах? «У меня-то все вышло именно так, как я когда-то запланировал», — подумал Майкрофт, в глубине души зная, что это неправда. Двадцать лет назад ему, взволнованному долгожданной независимостью и пребывающему в эйфории от победы, наставник сказал на прощание: «Думаешь, если ты добьешься права принимать решения, твоя жизнь изменится, как по мановению волшебной палочки? Ты все равно останешься тем, кто ты есть, а послабления лишь усилят разрыв между возможным и желаемым». Майкрофт отставил креманку с мороженым. Столько проделано усилий, и все ради того, чтобы лежа в кровати наслаждаться десертом и просмотром дрянного фильма. Таков его личный хэппи-энд. Он раздумывал, не предпочесть ли «Завтрак у Тиффани» передаче о подводной охоте, когда раздался звонок телефона внутренней связи. — Мистер Холмс, у нас нарушитель. Майкрофт с облегчением отложил пульт от телевизора. — Действуйте по инструкции. Попытки устранить Видящего из чрезвычайных происшествий давно превратились в рутину. Поэтому он знал, что последует дальше: в наемника выстрелят инъекцией с усыпляющим составом и оттащат в камеру, где через пару часов можно будет провести допрос. Отличная альтернатива скучной ночи. — Мистер Холмс, уточните, службе безопасности выполнять стандартную процедуру? Дело в том, что нарушитель вам знаком. Брови Майкрофта удивленно поползли вверх. — Это тот мужчина, который днем перегородил проезд. — И... что он делает? — Собирается перелезть забор в секторе Б. Стивенс держит его на прицеле. Ждем ваших указаний, сэр. «Некоторые люди никогда не меняются», — подумал Майкрофт и улыбнулся. — Он не опасен, пусть лезет. Стоило предупредить охрану, что от Грега можно ожидать и других, еще более сумасбродных поступков. Но для начала следовало понять, как много сам Майкрофт готов позволить старому приятелю. Отличительной особенностью Усилителей был переизбыток внутренней энергии, и это сказывалось на их поведении. Такие люди были импульсивны, порывисты, остро реагировали и чувствовали. Горели сами и освещали мир вокруг себя, делая его ярче и теплее. Сегодня Майкрофт общался с Грегом не более десяти минут, но успел испытать действие его дара на себе: все вокруг наполнилось звуками и красками, как будто с глаз сняли пелену и отпустило заложенные уши. Он давно не ощущал себя настолько живым. — У нас гости, — произнес Майкрофт, обращаясь к собаке. Как и хозяин, Триша не спала, лежала на полу и с тихим ворчанием жевала мягкую домашнюю туфлю. Он часто думал, не переняла ли собака часть таланта Усиливающего. Когда выяснилось, что дар Майкрофта не распространяется на животных, отец купил у родителей Грега щенка. С тех пор Майкрофт выбирал ретриверов только от одного предка. Триша была его четвертой собакой, и, как все прочие, она отличалась редким упрямством и неспособностью к дрессировке, в плохом настроении это называлось «бестолковость». Но еще она была ласковой и озорной, любимицей слуг, поваров и охраны. Не раз Майкрофт становился свидетелем того, как самый суровый и жесткий из его людей — сержант Стивенс — расплывался в широкой улыбке при виде Триши и незаметно подсовывал ей принесенные из дома гостинцы. Майкрофт погасил свет, босиком подошел к окну и спрятался за шторой. От попыток отобрать тапочки он отказался еще две собаки назад. «Нарушитель» неуверенной походкой направился через лужайку к дому. Майкрофт укоризненно покачал головой: даже с такого расстояния было заметно, как сильно Грег пьян. Осмотрев фасад, Грег выбрал окно, за которым прятался Майкрофт, встал поближе и затем громко, во всю мощь легких... Каркнул? Неверящими глазами Майкрофт смотрел на взрослого мужчину, изображающего ворону, потом встряхнул головой, прогоняя оцепенение, и пошел впускать безумца в дом, пока у Стивенса от пережитого шока не дрогнул палец на спусковом крючке. *** — Ты пьян, — констатировал Майкрофт, открывая дверь. — Еще как! — подтвердил Грег. — А у тебя хреновая охрана, ты в курсе? Майкрофт только рассмеялся. — Как ты понял, где именно располагаются мои комнаты? Грег самодовольно хмыкнул. — Телескоп! — Что, прости? — Такой же, как был у тебя в детстве. — Ах, да. — Это называется дедукцией! — Похоже, ты проводишь много времени с моим братом. — Я тебя разбудил? — Грег с любопытством рассматривал теплый халат, натянутый Майкрофтом поверх пижамы. — Нет. — Тогда ладно, — кивнул Грег, словно это что-то для него решало, и наклонился снять обувь. К горлу тут же подступила тошнота. — Черт, — ругнулся он и прислонился к стене. — С тобой все в порядке? Я скажу, чтобы тебя отвезли домой. — Не хочу домой... Грег молчал некоторое время, переводя взгляд то на люстру, то на огромную фарфоровую вазу в стенной нише, потом произнес, глядя себе под ноги: — Я не мог вспомнить, сказал ли, что тоже рад тебя видеть. Так вот, я рад. И еще я скучал по тебе, а тогда, в детстве... — Грег потер лицо ладонями, чтобы остановить головокружение. — Это было нечестно. Майкрофт никогда не знал, как реагировать на эмоциональные откровения, и испытывал от них крайнюю неловкость. К тому же, вряд ли бы Грега обрадовало признание, что сам он скорее благодарен произошедшему, ведь без той жестокости, что с ними сотворили, он не стал бы тем, кем являлся сейчас. — Я заварю чай и подготовлю гостевую спальню, а ты пока прими душ. Помогает для отрезвления. Тесной кабинке душа Грег предпочел широкую ванну, наполнил ее и со стоном наслаждения опустился в горячую воду. Постепенно уходило напряжение из тела, и вместе с ним отпускали эмоции дня: беспокойство, волнение, сомнения. Грег расслабился, его веки начали тяжелеть... Они с Майкрофтом, точнее, с Майком, находились на палубе огромного корабля и что-то оживленно обсуждали. Вокруг них с лаем носилась та, первая Триша, а неподалеку на возвышении оркестр исполнял старую мелодию. Его грубо выхватили из сна, когда он начал подпевать музыкантам, вспоминая слова песни и сочиняя новые вместо забытых. Громко, как во сне, лаяла собака. Склонившийся Майкрофт удерживал Грега в сидячем положении, до боли вцепившись в его плечи. С трудом придя в себя, отдышавшись, Грег хрипло спросил: — Я заснул? Взгляд Майкрофта продолжал оставаться отрешенным. — Майк? Тот моргнул и отшатнулся так резко, что голова Грега ударилась о край ванны. С мокрых рукавов халата Майкрофта стекали ручейки воды. Перчаток на нем не было. — Ты как? — Это я тебя должен спрашивать, — голос был спокойный, без тени осуждения, но Грегу все равно стало стыдно. Теперь, когда он протрезвел и реальность более не искажалась принятым алкоголем, он понял всю нелепость собственного поведения: завалился без приглашения, орал под окнами — о том, что на самом деле он каркал, не хотелось даже думать. И в довершении всего чуть не утонул в ванне Майкрофта. «Ничем не выдать себя, ни дрогнувшим голосом, ни внезапной слабостью, ни изменившимся выражением лица», — мысленно повторял Майкрофт. — Чай готов, но, возможно, тебе лучше сразу пойти спать. — Да, так наверняка будет лучше. Он не смотрел на Грега и надеялся, что тот не поймет почему. Пусть спишет на деликатность или смущение. Логичное предположение, ведь разговаривать с человеком, пока тот принимает ванну — привилегия любовников, а не старых приятелей, с которыми не виделся тридцать лет. Любовников... Вспомнилась фраза из недавно просмотренного фильма — «Я люблю тебя, и ничто не в силах этого изменить». Насмешка судьбы вышла забавной. Когда он услышал тревожный лай Триши, вбежал в ванную и увидел скрывающееся под водой тело, о перчатках думать было некогда. В ужасе, что мог опоздать, Майкрофт обхватил Грега и рванул вверх. И тут же очутился в чужом будущем. Он узнал свою гостиную и увидел себя со стороны глазами Грега. У него был усталый, болезненный вид, а взгляд выражал отчаяние. Грегу тоже было плохо: его тоской и безысходностью настолько сильно сдавило грудь, что сначала Майкрофт даже не понял, что испытывает не собственные эмоции. — Майкрофт, я понимаю. — Тогда зачем? — Я просто хотел, чтобы ты знал. — И что мне делать с этим знанием? — Как бы ты ни поступил, это не изменит того, что я к тебе чувствую. — Прекрати. — Я не жду ничего взамен. Просто ты должен был узнать. — Я знал, — Майкрофт тяжело опустился в кресло. — И если тебе так нужна правда, вот она: я тоже тебя люблю. А теперь скажи, какой в этом смысл? В этот момент у Видящего перехватило дыхание — такого резкого перехода от безысходности к эйфории он никогда не испытывал. На Грега обрушился шквал радости, восторга, счастья, он рванул через комнату к Майкрофту, протянул руку, но так и не коснулся. Подрагивающие пальцы остановились всего в паре сантиметров от его лица. «Если бы можно было хотя бы дотронуться!» Майкрофт не знал, кому из них двоих принадлежала эта мысль. Затем Грег опустился на пол перед креслом. — Мы попробуем быть вместе, хорошо? — и Грег, и Майкрофт ждали ответа, замерев, почти не дыша. — Это безумие, — сказал он, а потом стянул с руки перчатку и осторожно погладил Грега по щеке. *** «Безумие», — согласился сам с собой Майкрофт. — Что ты увидел в моем будущем? — Ты ужинал и смотрел телевизор. Ничего особенного. — Это был завтрашний день? Или вся моя жизнь так и останется образчиком унылости? Майкрофт пожал плечами. У Видящих были свои способы определять время просмотренного события. Часы на каминной полке показывали пять часов, за окном темнело, на столике у окна — букет белых гладиолусов. Будущая осень? Майкрофт кинул взгляд в зеркало. Линия роста волос на лбу изменится примерно на четверть дюйма. Пожалуй, позднее. — И... я был один? — Да. Впрочем, время не важно. Могли пройти годы, а могло всего несколько дней, это не объясняло, почему он решил дотронуться до Грега. Подобная близость с кем-то значила поселиться в чужом будущем и в конечном итоге сойти с ума. Тем более если этот кто-то — Усилитель. — Ты уверен, что я могу остаться? — Конечно, — Майкрофт рассеянно смотрел, как Грег, не стесняясь собственной наготы, вытирается полотенцем. — Столько глупостей натворил за один вечер... часть меня хочет поскорее удрать. Майкрофт невольно улыбнулся, глядя на виноватое лицо Грега, потом протянул зубную щетку и сказал: — Зато вечер не назовешь унылым. Его слова вызвали ответную улыбку. Майкрофту снова пришлось отводить взгляд. Он вдруг почувствовал, как жарко в ванной комнате, и заметил, что порозовевшее тело Грега в клубах пара выглядит неуместно привлекательно. Влюбленность в друга детства оказалась самой понятной частью видения. Если бы в его жизни и появился кто-то особенный, то это был бы именно Грег. Да он всегда и был для Майкрофта особенным.