***
Энрике привёз Марвина в дом босса на одной из левых машин. Его так и перемещали по городу: от Рикардо до съёмной квартиры и обратно. Продукты привозили сами. Марвин лишь кидался распоряжениями и расслаблялся, как арабский шейх. Его довольную рожу Рикардо на дух не выносил, но терпел, потому что не словом единым держались их рабочие отношения. У хозяина запада не было сына, как у Марго, зато имелся кровный брат, которого после страшной аварии заменил Энрике. Гаспа́ру требовались лекарства, какие не поставляли в широкие массы, их было очень трудно достать, и Рикардо получал их единственным способом — через давнего друга Алессандро, технолога на медицинском производстве. Из каждой партии две упаковки лекарства уходили с отдельной машиной, и Марвин об этом узнал. Обо всех махинациях с документами он решил руководству не докладывать, а сразу пообещал всадить пулю мужчине в лоб, если Рикардо откажется помогать. И Морра прикусил язык — потому что помощи ждать было больше неоткуда. Естественно, что при встрече с Рафаэлем хозяин запада выдал самую яркую деталь в их связи с Марвином — ту, которую можно легко проверить. Остальное держало ему рот крепко зашитым, и нити порвутся только со смертью Марвина. Морра и сам бы его с удовольствием застрелил, когда тот ещё месяц назад явился к нему на порог, но ублюдок заранее обо всём позаботился. Отнимая у Марвина жизнь, Рикардо подписывал брату смертный приговор, и Гаспара тогда ждала аккуратная дырка во лбу. Морра этого допустить не мог, но и стелиться под грязные ноги такого гондона устал до чёртиков. Гость вошёл в его дом, не вытерев ботинки у порога. На улице совсем недавно пролился короткий сильный дождь, и на вымытом до блеска полу остались грязные следы. — Я ненадолго, — мерзким тоном проговорил Марвин и уселся без приглашения на диван, в сотый, наверное, раз оценив размеры телевизора на стене гостиной. — Я надеюсь, — отозвался Рикардо, титаническим усилием сдержав накативший гнев, — потому что мне нужно будет уехать. — Мне тоже нужно уехать, — с наигранной претензией высказался незваный гость и достал из кармана кожаной куртки билет на вечерний концерт. — Твои обезьянки уже готовы? — Моя банда — не циркачи, — жёстко ответил Морра. — Прояви хоть каплю уважения. — Он помолчал, ожидая извинения, пусть и брошенного, потому что надо, но его не последовало. Мужчина продолжил, стиснув руки в кулаки за спиной. — До концерта ещё три часа. Ты всё равно раньше семи туда не поедешь, так какой мне смысл сейчас людей напрягать? — Смысл в том, что я буду один и без оружия. Вам придётся очень постараться, чтобы со мной ничего не случилось. — Ты хотя бы мой дом не прослушиваешь? — приглушённо спросил Рикардо, и Марвин рассмеялся. — Не думал пока над этим. С тебя и брата на мушке достаточно. — Гость поднялся на ноги и подошёл к хозяину запада, нарушив его личные границы. — Твоим засранцам я доверяю жизнь. Ты не можешь меня подвести. Он развернулся и вышел из дома прочь. Как только машина с ним отъехала на приличное расстояние, Рикардо бессильно рухнул на диван и тут же вскочил с него. Ощущение мерзости после визита Марвина заставило его попросить домработницу, чтобы та немедленно всё отмыла — всё, чего коснулся незваный гость, и даже больше. Сам он ушёл к себе в кабинет, упал в кресло, и Карлос, который заместил Энрике на время его отсутствия, нашёл хозяина запада в состоянии глубокого морального упадка. — Найди мне сутенёра, — проговорил Морра едва слышно, не открывая глаз. — Какого? — уточнил помощник, и мужчина раздражённо скривился. — Который притащился ко мне вчера и припёр эти сраные головы. Разыщи его самого или хотя бы номер телефона. Скажи, что это очень срочно. «Я так больше не могу». Карлос немного помедлил с ответом, взглянув на босса как следует. Лицо Морра показалось ему болезненно-серым, как будто мужчина за считанные минуты лет на десять постарел. Помощник искренне обозлился. — Понял, — отрывисто сказал он и уже на ходу добавил: — Сделаю в лучшем виде.***
Рафаэль напряжённо посмотрел в ветровое стекло и велел Черри свернуть на следующем перекрёстке. Он решил заехать к Марго, потому что обрывки её разговора и слёзы со вчерашнего дня не давали покоя. Когда парень вошёл в приёмную, хозяйка борделя стояла у ноутбука и листала новости. Внешний вид, испорченный переживаниями, не спас ни макияж, ни причёска, ни яркое платье, и Марго в первые секунды стыдливо отвернулась, хоть и поняла, что это ничего не изменит. — Расскажи мне всё, — негромко произнёс Рафаэль, обняв женщину со спины. Та развернулась к нему лицом, чуть нагнулась, чтобы оставить поверхностный поцелуй на его губах, и устало опустила голову на плечо сутенёра. — Обещай, что не будешь меня ненавидеть. Рафаэль улыбнулся и погладил Марго по открытой пояснице. — Обещаю. Ты, как и прежде, можешь мне доверять. Доверять. Она еле сдержалась, чтобы не расплакаться в самом начале. Её слова по ходу истории обрывались на середине, женщина изредка вздрагивала, если воспоминания особо сильно резали по живому. Рафаэль неподвижно слушал её и думал, что подобную фальшь мог увидеть ещё давно. Необъяснимую нервозность Марго, её вспышки агрессии он постоянно списывал на цикличные перепады женского настроения, и только сейчас, когда карты ложились рубашкой на стол, он за это чувствовал жгучий стыд. Марвин отыскал её ребёнка задолго до приезда в Даллас. Ещё когда убежал, чтобы спрятаться у братьев Бруни, решил действовать радикально. Он узнал о дальнейшей судьбе сутенёра, за счёт пары лишних извилин вышел на Марго и надавил на самое больное в её жизни — малолетнего сына. Он по ряду весомых причин остался с отцом, который охотно присылал в мессенджер фотографии и видео. Однажды по почте заказным письмом пришли другие фотографии — со стороны, и на обороте одной из них Марго увидела надпись: «Поговорим?» Под ней — криво написанный телефонный номер без имени. Тем же вечером состоялся разговор, после которого жизнь хозяйки борделя превратилась в сущий ад. За её сыном вели круглосуточное наблюдение, она никому ничего не могла сказать, особенно Джейсону, который поднял бы на уши всех в один момент. Марвин это предусмотрел, оттого защитился, как смог, — залепил несчастной матери рот чередой ужасных последствий, если та проболтается. Он заставил её подозревать каждого первого в шпионаже за ней, не спать ночами, видеть кошмары, срываться на сутенёре и делать всё, что от неё требовали. Марвин схватился обеими руками, грязными и липкими, за её материнскую суть, потому что это самый сильный способ воздействия — и самое простое, до чего он смог додуматься, разгружая корабли в порту. Марго замолчала. Сутенёр не сразу решился заговорить, позволив хозяйке борделя прийти в себя и унять лихорадочную дрожь в теле. Она всё-таки не заплакала, только взглянула покрасневшими глазами на парня и прошептала: — У меня вряд ли ещё появятся дети… Мой Лукас — это всё, чем я живу. Он не может отнять его у меня… Она опустила веки, и единственная слезинка предательски покатилась по щеке. Рафаэль вытер её большим пальцем. — Марвин сегодня придёт на концерт Джули Браун, — сказал он колко и холодно. — Если хочешь, могу передать ему персональный привет от тебя. Марго застыла на несколько мгновений, чтобы осмыслить его слова, а когда дошло, то парень зашипел от боли — так сильно хозяйка борделя вцепилась ему в плечи. — Не ходи в одиночку. Только не теперь, Ангел... Очень тебя прошу! Сутенёр ободрительно улыбнулся в ответ, но во взгляде мелькнула давно, казалось, утерянная искра — жажда убийства, заложенная во время жёстких тренировок у Ричарда. Она вынудила Марго чуть заметно отстраниться, чтобы развеять мираж — пугающий, едва ли не демонический облик парня. Всего секунда — и тот исчез, но впечатление задержалось и пронеслось неприятным покалыванием по телу. — Я буду не один, — произнёс Рафаэль уверенно и сурово, — но грохнуть Марвина лично — дело принципа. Ты же понимаешь, почему? Марго кивнула. Она давно изучила всю подноготную Рафаэля, его жизнь от прихода в теневой бизнес до нынешних дней, потому опустила голову и не стала возражать, пускай сейчас этого захотелось сильнее, чем когда-либо.