Черемуха белая переболит в груди

      Тэнгу появляется в жизни Даби спонтанно и абсолютно невовремя: если быть точнее, то переходит под его руководство из-под широкого крыла Ястреба. Если быть еще точнее, то при очередной личной встрече командир 94-ого диверсионного отряда впихивает Тойе в руки тощее недоразумение чуть ли не со словами «на, владей, уебок»; Даби, командир 73-его специального отряда, не ожидающий такого поворота и не рассчитывающий в предстоящем задании на еще одного участника, бесится молчаливо, не выказывая своего негодования, – приказы руководства не обсуждаются, и начальству вообще-то плевать, какие там планы разрабатывал Даби и столько он там времени на это потратил.       Тэнгу – тощий, низкий пацан, на котором даже солдатская униформа самого маленького размера висит практически мешком. Тойя даже его лица разглядеть не может – глаза закрыты челкой, на голову натянут глубокий капюшон, а уши, шея и рот скрыты за длинной полосой какой-то тряпки. Даби, пока они вдвоем добираются до временного лагеря отряда, даже не может вспомнить, слышал ли он хоть раз его голос.       Семьдесят третьи, они же Гончие, они же 73-ий отряд специального назначения, принимают новичка скептически: Тога приебывается к нему со своими стандартными издевательскими вопросами, Мускул тиранит, Курогири игнорирует, Твайс избегает, Мистер Компресс закидывает обидными шутками и полунамеками, Мустард изображает равнодушие, а Спиннер старается выделиться за чужой счет.       Так себе инициация новичка, но Даби, если честно, поебать, так как для него главное – сохранить первозданную сплоченность членов команды, а про выживание Тэнгу речь не шла, это не было обязательным условием перевода из отряда в отряд; выживет – молодец, возьми с полки пирожок, погибнет на первом же задании – ах, как же так, мы ничего не могли поделать.       Мальчишка покорно терпит все издевательства над собой и даже не пытается давать отпор; Мускул с презрением цедит «тряпка», и Даби с ним в кои-то веки согласен. Тэнгу максимально тих, неприметен и молчалив, предпочитает общаться сраными жестами, а лучше – никак не контактировать с людьми, если есть такая возможность. Смех, да и только, и как он выживал в течение прошедших пяти лет с того момента, как попал на фронт?       Но причуда его, как выясняется позже, оказывается весьма полезной – Падение в тень позволяет носителю прыгать из тени, которой касается мальчишка, в любую другую, находящуюся в зоне его видимости. Становится понятно, почему командование направило Тэнгу в их отряд – несмотря на то, что Курогири владел телепортацией, способности нового «приобретения» Семьдесят третьих были более узконаправленными, так как для перемещения одного человека сил требовалось куда меньше, плюс на него не работали никакие силовые и прочие щиты.       Даби окончательно признает мальчишку после первой успешно выполненной операции; Тэнгу открывает Гончим заблокированную дверь и позволяет отряду ворваться в местный диверсионный штаб, чтобы устроить там резню с целью забрать некоторые наработки и уничтожить свидетелей. Мальчишка проходит боевое крещение успешно – и Даби меняет свое мнение о нем, видя, как новичок, мечущийся из тени в тень, как мячик-попрыгунчик, беспощадно перерезает глотки вооруженным, хорошо обученным людям.       Гончие, закончившие зачистку, держат курс на север, и, пройдя через несколько порталов Курогири, оказываются в сотне километров от штаба, оставляя после себя кровь, пепел и выжженную дочерна землю. Тога хохочет, в ее глазах плещется безумие, которым она заражает Твайса, Спиннера и Мистера Компресса, и вышеупомянутые начинают дружно сходить с ума; Мускул скучающе организовывает лагерь, пока Тойя лениво пытается успокоить бешеных подчиненных, а Мустард придерживает вымотанного донельзя Курогири и пытается привести его в чувства.       Тойя окидывает беглым взглядом окрестность – если бы он не знал, где искать Тэнгу, он никогда бы его не нашел, потому что мальчишка удачно мимикрирует в тени дерева и не отсвечивает, делая вид, что его тут нет. Тойя отдает ему приказ помогать Мускулу, и тот послушно следует гласу разума свыше; краем глаза он наблюдает за взаимодействием двух подчиненных. Мускул признает только две вещи: силу и смертоносность, и как минимум по последнему пункту в его личном списке заслуг Тэнгу проходит, поэтому теперь двухметровый бугай радостно бьет пацана по плечу и раскатисто хохочет, когда у того аж подгибаются колени.       Тойя не понаслышке знает, что такое дружеский удар Мускула, и мальчишке искренне сочувствует. Тем не менее, Тэнгу, пусть и не проявляющий никакой реакции, источает практически физическое недоумение: ему непонятно, почему еще недавно задирающий его человек ведет себя совершенно иначе, и это очень видно, судя по тому, как пацан старается сторониться неожиданно подобревшего коллегу.       Ужин готовят Спиннер на пару с Твайсом, как те, кто ничего не делал, а Тога с Мистером Компрессом отправляются в дозор, пока Мустард и Даби чистят овощи, добытые из давно заготовленной заначки в одном из списка их «логов», а Мускул пытается научить вяло сопротивляющегося Тэнгу какой-то карточной игре.       Едят, как положено – все вместе, быстро, но шумно, перебивая друг друга и рассказывая пошлые армейские анекдоты и травя байки; пацан, попавший – можно даже сказать официально, раз уж получил товарищеское похлопывание по плечу – под широкое крыло Мускула, сидит у него чуть ли не под боком – не сказать, что ему это нравится, хотя он все еще молчит и делает вид, что его это не касается. Тэнгу ест, низко склоняясь над миской и, кажется, даже так не снимает свою маску на нижней части лица – Тойя теряется в догадках, есть ли у него прореха на плотной ткани или он умудряется отстегнуть свою лицевую защиту.       Признаться честно, Даби все равно, какие там проблемы скрывает самый мрачный и нелюдимый член их отряда; он сумел укротить безумную Тогу, шизофреника Твайса и чрезмерно жестокого Мустарда, значит, с молчаливым Тэнгу, что бы он там не скрывал, тоже справится, тем более пока что он не выглядит как человек, способный причинить множество проблем.       А потом развеселившаяся Тога умудряется подкрасться к разморенному и расслабленному мальчишке со спины, сдернуть с него капюшон и сорвать с лица маску.       Тэнгу подскакивает на месте и сразу же закрывает челюсть, нос и щеки рукой, перепуганным и страшным взглядом выискивает демонически хохочущую Тогу, проваливается в собственную тень, возникает прямо перед Химико, вырывает из ее рук свою тряпицу и снова пропадает.       – Нахуя? – после непродолжительного молчания глубокомысленно спрашивает у нее Спиннер.       – Ну, а что? – возмущенно интересуется Тога и чрезмерно активно всплескивает руками, и по ней сразу становится понятно, что она ни капли не сожалеет. – Мне надоело быть единственной бабой в отряде! Мне нужна была подружка, понятно вам, неотесанные мужланы? Вы еще миллиард лет бы кругами вокруг нее ходили, ожидая, пока она сама вам свое личико покажет! Ага, блять, конечно, так и разбежались!       – Да на кой хуй она тебе сдалась? – искренне недоумевает Мистер Компресс, и Мустард согласно кивает.       – Готов поспорить, что она теперь тебе в жизни не доверится, – коротко хохочет Мускул и впивается крепкими зубами в хлебный мякиш.       – Ты хотя бы лицо ее видела? – вяло любопытствует Спиннер и в зевке обнажает пасть, полную острых, ядовитых зубов. – Она же страшная, как пиздец.       – Главное – душа, а не внешность! – восклицает Тога и возмущенно топает ногой, а после безо всякого стеснения задирает пропахшую потом и кровью футболку, обнажая живот и грудь аж до подбородка – там тонкие царапины мешаются с бугристыми, уродливыми шрамами и разводами синяков, ключица срослась неправильно и оттого перекошена немного, и между двух упругих грудей бледными полосками вырезана какая-то нечитаемая надпись – тоже так себе трофей для любого любителя прекрасного. Кто-то из парней присвистывает и заходится хохотом, когда Тога оправляет майку и показывает им язык. – Нет нынче красивых людей! Все закончились!       Тога приземляется рядом с Тойей, а после беспрепятственно забирает из его рук початую бутылку пива, губами проходится по всей длине горлышка и присасывается к нему, не отрывая от Тойи хитрого взгляда. Даби закатывает глаза и вымученно вздыхает: к поведению Тоги он уже давно привык, и, несмотря на то, что иногда ее безумно хотелось как следует выебать, чтобы у нее мозги встали на место, он помнил о последствиях – Химико была без тормозов, всегда кусалась и жаждала доминировать до такой степени, что иногда вместо горячего секса с ней складывалась не менее горячая драка, потому что у нее попросту сносило башню в очередной раз. Даби не нравилось, а вот некоторым извращенцами вроде Твайса и Мустарда – очень даже.       Воображение старательно обмусоливает другую картинку, требующую куда более тщательного осмысления: Тэнгу. Не мальчишка, а, блять, девка. Тонкая, низкая, худая, зашуганная, но убивающая безо всякой жалости – даже ебнутая Тога догадалась куда быстрее, чем Даби, и это уязвляет больше всего.       У Тэнгу-который-не-мальчишка почти вся правая сторона лица обезображена бурыми шрамами – страшными, выпуклыми, бугристыми, такие не получаются случайно, такие оставляются целенаправленно и с особой жестокостью, когда, например, жертва при попытке изнасилования сопротивляется, а под рукой есть нож или же осколок стекла – отсюда понятен и полный откровенного ужаса взгляд, и постоянная отстраненность, и нежелание контактировать с людьми. Поверх «узоров» откуда-то из-за уха протягиваются чернильно-черные полосы – острые, резкие, скользящие по щеке, виску, скуле жадной ладонью словно прикрывают нежеланное уродство тенью и пеленой мрака. Необычная модификация причуды, наверное, или же откат от использования?..       Важно другое – глаза. Правый – поглощающий свет до последней капли, черный целиком, начиная склерой и заканчивая зрачком; куда-то к правому уголку тянется хлесткая полоса-лезвие тьмы. Левый – ярко-голубой, яркий настолько, что слепит и заставляет жмуриться; таким было небо в детстве Тойи, когда он еще жил с семьей, такого цвета была река, протекавшая рядом с их домом, такого цвета было душистое постельное белье в его комнате.       Таким был любимый цвет Тойи, когда он еще мог назвать себя человеком.       Ночью ему снятся какие-то непонятные, полузнакомые образы – материнские руки, прохлада осенней ночи, красно-рыжие волосы отца, жара сухого лета, тонкая улыбка сестры, звонкая весенняя капель, ободранные колени среднего брата, вой яростной вьюги, разноцветные глаза младшего – белоснежные цветы черемухи, цветущей около отчего дома, бесконечное ярко-голубое небо над головой, клубящееся иссиня-черными молниями, перемежающимися с бурыми полосами.       Просыпается Тойя пиздецки злой и с каменным стояком, сердито рявкает на попробовавшую залезть к нему в штаны необычайно игривую Тогу – не хватало еще с утра получить несколько болезненных укусов в шею или расцарапанные плечи – и уходит остервенело дрочить в ближайшие кусты. Он не получает особого физического удовлетворения, когда кончает, но зато обретает неожиданное душевное равновесие и способен реагировать на все выебоны своих подчиненных с завидным ледяным спокойствием, даром, что его причуда, вообще-то, пламя.       Тэнгу обретается на самом краю поляны – собирает свои нехитрые пожитки и максимально старается слиться с местностью, но это не спасает ее от болезненного внимания Твайса, который крутится вокруг нее юлой и постоянно что-то у нее спрашивает, а то и пытается коснуться. Девчонка – пора тебе смириться со своей слепотой, Тойя, – шарахается от него, как от чумного, но это ничуть не умаляет ненормальной активности на всю голову припизднутого шизофреника, а уж когда к нему присоединяется Тога, крепость терпения имени Тэнгу валится с оглушительным шумом, и она спасается бегством, проваливаясь в собственную тень и выходя где-то за спиной Тойи.       Ему максимально странно, что оплотом спокойствия из всей компании девчонка выбирает именно его, потому что, говоря начистоту, едва ли Даби самый адекватный среди всех Гончих, наоборот даже, пусть и выглядит наиболее сдержанным среди отряда. Тойя, раздраженно разворачиваясь – он терпеть не может, когда за его спиной кто-то находится, – смеряет Тэнгу пронзительным взглядом, и она ежится, становясь аж вдвое меньше себя обычной, как будто ощущает, что она где-то накосячила и теперь ее будут ругать.       Даби вздыхает. Последнее, что ему нужно – это работать над самооценкой бабы со слегка тронувшейся крышей на почве давнишнего изнасилования, огромное спасибо Ястребу, подкинувшему такой ценный кадр. Слава богам, ведет малявка себя адекватно – ну, по меркам их ебанутого отряда, разумеется, – но стоит Тойе только обратиться к ней по прозвищу, девчонка тут же вытягивается в струнку.       Тойя вздыхает еще раз. Тэнгу уперто смотрит в землю, и капюшон с маской делают ее лицо совершенно неотличимым от тени, в которой она скрывается.       – Подними глаза, – лязгает металл в голосе Даби, и Тэнгу вздрагивает, вжимает голову в тощие плечики, но взгляда не поднимает, зато съеживается, когда командир делает к ней шаг вперед и встает практически вплотную. – Это приказ, Тэнгу.       Девчонка поднимает голову боязливо и смотрит куда-то в точку над плечом Даби, и вся она напряжена, как большая пружина, и готова рвануть с места в любой момент, стоит только Тойе протянуть к ней руку или попытаться активировать причуду – он уже убедился на практике, что Тэнгу очень быстрая, и уверен, что скрыться с места и возникнуть у него за спиной, чтобы перерезать ему глотку, для нее труда не составит.       Она ниже него на целую голову, и это явно позволяет Тойе ощутить свое превосходство, когда он нависает над ней сверху грозовой тучей. В такой почти интимной близости он ясно может ощутить чужой липкий страх, смешивающийся с отчаянной яростью, клокочущей в тонком горле, которое он, на секундочку, может переломить одним движением, – ненависть то ли конкретно к мужчинам, то ли к людям застывает вокруг девчонки плотной пеленой дождя и чуть что – готова обрушиться на голову Тойи ледяным душем. Гончие на фоне подозрительно затихают – Даби почти физически ощущает, как они жадно обшаривают их взглядами и вслушиваются в их разговор.       – Имя, – скрежещет сталь и потрескивает пламя в голосе Тойи – он ненавидит неподчинение, потому что все в отряде строится исключительно на слаженном взаимодействии командира и подчиненных, и тот факт, что Тэнгу сейчас выполняет его приказы охуеть как плохо, заставляет его тщательно скрываемую ярость поднять голову откуда-то с глубин души.       – Áнга… Оновáши, – сдавленно шелестит ее голос, и девчонка неожиданно переводит взгляд на лицо Даби. Челка сползает набок, и взору Тойи открываются глаза: один – беспроглядно-черный, как самая глубокая бездна, пожирающая весь свет, второй – ослепительно-голубой, такой яркий, такой чистый, как бескрайнее небо, что и вовсе кажется нечеловеческим. На секунду Тойя теряет самообладание, но тут же возвращает его и, предусмотрительно не касаясь острого плеча, вкрадчиво произносит, отступая на шаг назад, когда выдерживать напряжение для Тэнгу становится совершенно невозможно:       – Ну что ж, боец Тэнгу, Анга Оноваши, добро пожаловать в ряды Гончих, 73-его отряда специального назначения, – хмыкает Даби и тут же слышит, что, как будто бы по заказу, начинают счастливо орать Спиннер и Тога, празднуя пополнение в их строю, заходится одобряющим воплем Мускул, хлопают в ладоши Курогири, Мустард и Мистер Компресс, а Твайс падает на спину и принимается кататься по земле и орать благим матом.       По лицу девчонки скользит плохо скрываемое удивление, и она пару раз хлопает своими невозможными глазищами, растерянно оглядывая своих нынешних коллег, а после – Тодороки, жадно изучающий чужое замаскированное лицо взглядом, готов поспорить на бутылку пива – улыбается, слабо, но улыбается.       Малявке, кажется, приходится по душе весь этот балаган, но Тойя тут же спешит обломать ей все веселье:       – Первое твое индивидуальное задание – снять этот уебанский капюшон и подстричь свою челку. Мы на блядской войне, а не на конкурсе красоты, и любая шальная пуля, которую ты не заметишь периферийным зрением, может стать для тебя последней, уяснила?       – У-у-у, периферийное зрение! – истошно орет Мистер Компресс, и кто-то заходится хохотом. – Какие мы, сука, умные, какие слова знаем!       – Завали ебало, – громко отгрызается Даби, а после снова поворачивается к Анге, чтобы встретиться взглядом с полными ужаса и – так вообще возможно? – бешенства глазами. – Не смотри на меня так, иначе я выжгу к хуям твои зыркалки. Ты все поняла? – спрашивает он с нажимом, и Тэнгу коротко кивает. – Отвечать надо вслух, когда тебя спрашивают!       Он почти физически чувствует чужую ненависть и недоумение одновременно – ну да, раньше он до нее так не докапывался, потому что она и частью отряда-то не была, так, дешевым пушечным мясом, которое неожиданно обрело дно под ногами и смогло всплыть на поверхность, – но голову упрямо не опускает и цедит сквозь зубы, сверля в лице Даби огромную такую дырку:       – Поняла, сэр.       – Даби, – отмахивается от ее попытки разграничить их звания Тойя и отворачивается от собеседницы. – Просто Даби.       – Поняла, просто Даби, – тут же отзывается девчонка, и когда Тойя поворачивается, чтобы как следует ей въебать за хамство, за его спиной Анги уже нет – она юркой белкой забирается на ветку ближайшего дерева, чтобы с высоты проверить безопасность их местонахождения относительно гипотетических врагов.       – Уебу, – взбешенно рычит Тойя ей вслед, и Тога заходится противным, визгливым хохотом, царапающим слух, когда Спиннер падает на спину и принимается истерично ржать. – По коням, идиоты. Нам пора в путь. И перестань уже ржать, мудила! – отвешивает он смачного пинка угорающему Мустарду по жопе; следом перепадает и Спиннеру, и Мускулу, и Мистеру Компрессу, лишь Тоге каким-то чудом удается избежать наказания.       Следующий привал у них случается только спустя полтора дня; им приходится разбивать упрощенную версию лагеря, потому что времени у них остается в обрез, через двадцать шесть часов им нужно быть на территории Шани-Асвейг, а они все еще неподалеку от Ап'Су-шиэ, и этот факт страшно злит Даби, потому что из-за того, что подчиненные ему дебилы решили, что они имеют право отдохнуть и никуда не торопиться, они бездарно проебали часть заранее спланированных действий и теперь наслаждались этим фактом и бешенством командира. Была бы воля Тойи, они бы шли дальше до упора, но он знает ценность людских ресурсов и рисковать понапрасну здоровьем своих людей не хочет, поэтому, хоть и нехотя, разрешает им сделать привал.       Анга, отвечающая нынче за периметр, исчезает в тенях, стоит ей только отдать приказ, Спиннер следует ее примеру и взбирается по стволу дерева наверх, как типичная ящерица; кашеварят сегодня Тога и Мустард, значит, еда будет более-менее съедобной, и давиться прогорклым супом не придется. Тойя молчаливо возносит молитвы богу рандома – когда Гончие решают выбрать род деятельности на камень-ножницы-бумага, мольбы его обычно бывают услышаны – и продолжает деловито чистить картошку с такой задумчивостью, словно он, как минимум, решает задачу ультимативного уровня сложности или составляет в голове один из своих бесконечных планов.       – Сделай лицо попроще, – ржет Мускул.       – Я подожгу ночью твой спальный мешок вместе с твоим хладным трупом, – мрачно отрезает Даби, и от него отстают: какими бы ебанавтами не были его подчиненные, различать настроения командира они умели отлично. Он останавливается только тогда, когда чистить становится нечего – Курогири странно на него смотрит этим своим ты-можешь-мне-все-рассказать-взглядом, шумный Твайс обходит по кривой дуге, а Тога скалится и щурится очень довольно, как кошка, обожравшаяся сметаны. Впрочем, она всегда была с прибабахом.       Мистер Компресс сменяет вернувшегося с дежурства Спиннера и растворяется дымкой. Тэнгу выпрыгивает из тени бревна за спиной Мустарда, и тот с испугу валится на землю и чуть не сшибает котелок со жратвой, за что получает пиздюлин. Не избегает той же участи и Анга, но когда Тойя поворачивается к ней, чтобы выписать ей заслуженных люлей, то давится собственными же словами.       Анга последовала приказу – подстригла челку, сняла капюшон. После детального рассмотрения ее видневшихся между волосами и маской черт Тойя больше не может назвать ее девчонкой – девушка, и никак иначе, молодая, и, наверное, даже красивая, если бы не уродливая сеть бугристых шрамов на правой половине лица, раскрашенной черными полосами-лезвиями причуды. Не сказать, что Даби сам хорош собой – был когда-то до того момента, как начал активно пользоваться Кремацией, а после его кожа начала отслаиваться пластами, – однако он уже успел свыкнуться со своей «восхитительной» внешностью и даже найти в ней какие-то плюсы, но, судя по тому, как Тэнгу прятала изуродованное лицо за длинными прядями, тенями, капюшоном и вообще всем, чем только можно было, ей явно было неуютно.       И сейчас, обрезав свои волосы и сняв капюшон, она осталась без двух линий защиты, благо, что повязка все еще скрывала ее подбородок, а челка – брови. Даже с едва заметной полосой голой кожи она чувствует себя охуеть как неуютно, и это видно – Анга ежится, неуютно ведет плечами, ныкается по теням и все стремиться спрятаться от чужих глаз, чтобы на нее не пялились, а еще – не изменяет своей привычке склоняться низко-низко над едой, чтобы никто не видел, как она ест.       Однако, когда единожды Анга неудачно вскидывает голову, Тойя замечает, как чернильно-черная полоса маски разъезжается на короткое мгновение, чтобы обнажить часть бледной верхней губы, белоснежные зубы и влажный, юркий язык, собирающий падающие с ложки капли. В низу живота почему-то скручивается тугая, горячая спираль, и Тойя мысленно чертыхается, клятвенно обещая снять по возвращению на базу первоклассную шлюху и выебать из нее душу, потому что факт того, что у него из-за долгого воздержания встает на мелкую, поехавшую на собственной неприкосновенности дуру, заставляет его сомневаться в собственной адекватности еще больше, чем прежде.