Вино со вкусом жизни

Собственный вскрик вырвал Элис из сна. Она подскочила на кровати и, тяжело дыша, не моргая, уставилась перед собой. Остатки сновидения еще мерещились девушке — лишь мгновение она видела в углу комнаты мужскую фигуру, но мираж быстро исчез, оставляя вместо себя напольный торшер. Элис убрала мокрые от испарины волосы в неопрятный пучок и устало потерла лицо, смахивая остатки липкого пота. Голова кружилась от стоявшей в комнате духоты. Встав с кровати, и немного пошатываясь, девушка подошла к окну и открыла его настежь. В лицо тут же ударил прохладный воздух. Пара глубоких вдохов привела Элис в чувство, избавив от дурноты. Она облокотилась на подоконник и в бессилии уронила голову на руки. Как же она устала… Кошмары часто тревожили сон девушки, и видела она одну и ту же чудовищную картину — смерть. Смерть внезапную, насильственную, кровавую. К горлу тут же подступил горький ком, сглотнуть который было невозможно. Элис подошла к прикроватной тумбочке, на которой стоял стакан воды, и залпом опустошила его. Спать больше не хотелось. Девушка села за письменный стол, отодвигая в сторону водруженные на него тяжелые коробки. Из самой верхней она достала дневник в кожаном переплете. Он явно видел многое: обложка была сильно потертой, а большая часть его страниц давно пожелтела, за исключением тех, что Элис сама в него подшила, свежих. Она открыла первую страницу, на которой витиеватым почерком красовались инициалы «Д.С.», и далее на протяжении многих листов дневник был заполнен несвязными записями и множеством стихов. Элис любила их перечитывать, полностью погружаясь в их мрачную и, в то же время, романтичную атмосферу. Чувства и эмоции, которые в них вкладывались, были слишком сильными, и оттого они казались странными и великолепными одновременно. Автор будто выворачивал себя наизнанку, демонстрируя свое нутро: боль, слабость, пороки, гнев, любовь. Иногда все это сплеталось в один беспорядочный клубок мыслей, от которого у девушки бежали мурашки по коже. Как человек может испытывать такой спектр эмоций и при этом не сойти с ума? А может эти стихи и были его безумием? Элис этого не знала, и вряд ли когда-нибудь ей предоставится такая возможность. Сколько она себя помнила, этот дневник всегда был в ее семье: сначала он лежал на дне ящика рабочего стола матери, а последние четыре года она сама с ним не расставалась, постоянно нося с собой. От воспоминаний о матери лицо девушки помрачнело. Покопавшись в одной из коробок, Элис достала книгу, на обложке которой была изображена беловолосая молодая девушка, облаченная в невесомое, чуть ли не прозрачное белое платье. На первой странице под именем автора было напечатано посвящение: «Любимой дочери Элис. Как бы ни была глубока и непроглядна тьма, ты всегда сможешь найти свет. Внутри себя». Любимой дочери… Девушка фыркнула, громко захлопнула книгу и небрежно бросила ее обратно в коробку. Любимых дочерей не бросают. Элис вновь взяла в руки дневник, быстро пролистывая его до свежих листов. Она подшила их около полугода назад, когда решила сделать свою первую запись. Именно тогда ей впервые пришлось испытать незнакомый до тех пор ужас от ночного кошмара. С того дня девушка записывала свои жутко странные сновидения, и ей казалось, что дневник безумца как нельзя лучше подходит для этого. Впервые Элис увидела такой сон весной. Ей снилась дневная прогулка по парку, расположенному недалеко от их прошлой квартиры в Чикаго, в которой она жила вместе с отцом. Она шла по вымощенной камнем дорожке, ведущей вглубь парка. Постепенно парк сменился редким лесом, а затем и густой чащей. Вместо аккуратной дорожки под ногами начинала виться узкая тропинка, которая вскоре и вовсе исчезла. Когда Элис удалось пробраться сквозь почти непроходимые заросли, она оказалась на выжженной поляне, в центре которой раскинулась старая ива. Могучее дерево возвышалось над девушкой на добрый десяток метров, а до ниспадающих длинных ветвей можно было дотянуться рукой. Несмотря на безжизненную пустошь вокруг, дерево было живое, а его листва сверкала, переливалась оттенками зелени и серебра. На легких порывах ветра листья ивы издавали шелест, подобный песне. Дерево будто манило к себе, зазывало. Элис поддалась этому зову и подошла ближе. Она дотронулась до ствола могучего древа и тут же почувствовала мелкую вибрацию, прошедшую сквозь пальцы и распространившуюся по всему телу. Девушка прижалась ухом к дереву и услышала беспорядочный гул голосов, будто внутри ивы жило множество душ, и все они что-то говорили, кричали, пели, смеялись. От неожиданности Элис отпрыгнула от дерева, но ничего плохого не произошло — оно все так же шелестело своими серебристо-зелеными листьями, покачиваясь в такт ветрам. Обернувшись, она не обнаружила выжженной дотла поляны, на которую вышла из чащи леса. Вместо нее перед глазами расстилался знакомый парк, а день сменился ночью. Элис сделала шаг, но в тот же момент ветви ивы тяжелым грузом упали на ее плечи, давая понять, что идти никуда не нужно. Она послушно осталась стоять на месте, пристально вглядываясь в темноту пустого парка. Вскоре вдали появилась парочка молодых людей: светловолосая девушка и темноволосый парень. Они медленно прогуливались по парку и о чем-то разговаривали. Издалека Элис не слышала слов, но внутри поселилось неприятное чувство тревоги. Через несколько мгновений произошло нечто странное. Парень притянул к себе девушку и начал целовать ее в шею, но вместо смеха и восторженных вздохов парк накрыл истошный женский крик. Парень отпрянул от шеи девушки и потянулся к ней руками. Даже на таком расстоянии Элис слышала хруст свернувшейся шеи и глухой звук падения хрупкого тела на землю. Внутри все похолодело. Элис пыталась закричать и позвать на помощь, но не смогла издать ни звука. Живот свело в холодный тугой узел, и девушка осела на землю, слегка опираясь рукой о дерево. По пальцам тут же прошла уже знакомая вибрация, но теперь она передавала и кишащий внутри ивы гул голосов. Девушка тут же отдернула руку. Обернувшись, Элис не увидела ни мертвой девушки, ни того парня — парк вновь стал пустым и тихим. Тогда Элис проснулась в холодном поту, жадно хватая ртом воздух. Она еще долго не могла уснуть, боясь опять очутиться у ивы и снова увидеть чью-то смерть. Ей не давал покоя образ убийцы, крепко поселившейся в ее сознании. В голове неукоснительно всплывала глупая ассоциация с вампирами: нечеловеческая сила, способная с легкостью свернуть шею, и тот поцелуй в шею, который, судя по крикам девушки, оказался укусом. «Вампиров не существует», — успокоила себя Элис, проваливаясь в сон без сновидений. Прошло несколько спокойных ночей, прежде чем кошмар повторился вновь. Во сне была все та же ива и тот же парень, изменились только место действия и жертва. Наблюдая за предсмертной агонией истекающей кровью девушки, у Элис больше не оставалось сомнений на счет происхождения убийцы. На этот раз он буквально разодрал свою жертву в клочья голыми руками. Элис прижалась спиной к дереву и закрыла лицо руками, тихо содрогаясь в беззвучной истерике. В ту ночь она проснулась в слезах и еще долго шептала себе под нос: «Вампиров не существует». С каждым разом сны становились все страшнее и реалистичнее, а сцены убийства будто приближались. Элис казалось, что весь сон — это спектакль, в котором она единственный зритель. И каждый раз ее пересаживают на один ряд ближе к главному герою ее кошмаров. Она старалась не думать о том, что будет, когда ее посадят на первый ряд. Но чем ближе и отчетливее становились картины убийства, тем сложнее было отогнать дурные мысли. За все полгода кошмаров, Элис так и не удалось запомнить лицо вампира. После пробуждения забывались детали облика убийцы, оставались только общие черты: высокий, стройный, темноволосый. Сама того не замечая, она стала сторониться парней с подобной внешностью. А поймав себя на этом, грубо одернула, ругая за чрезмерную мнительность. Пару дней назад она переехала с отцом из Чикаго в Мистик Фоллс. Хоть Элис и ненавидела частые переезды, она таила надежду, что со сменой обстановки все изменится, кошмары исчезнут, и ей больше не придется испытывать холодящий душу ужас от сновидений. Но надежда умерла, как и девушка в ее сне. На страницах дневника появилась новая запись. Элис старалась в мельчайших подробностях описывать свои сны, насколько это позволяла память. Если бы кто-то нашел дневник, то принял бы ее за психопатку, упивающуюся чужими смертями. Но подробное описание снов помогало девушке абстрагироваться от увиденного. Она ощущала легкость и спокойствие, оставляя картины ужаса на листах бумаги. Джейн. Так звали девушку в сегодняшнем сне. Элис редко когда могла запомнить имена — они стирались из памяти так же быстро, как и многие другие детали. Но это имя въелось в подкорку сознания и не собиралось его покидать. Элис отложила ручку в сторону и, стараясь расслабиться, прикрыла глаза. Когда девушка их открыла, на улице уже начинало светать. Дремота унесла с собой всю тревогу, терзавшую ее весь остаток ночи. Начинался новый день, а это значило, что пора собираться. Из-за частых переездов Элис сменила множество школ, но нигде так и не смогла по-настоящему прижиться. Новая школа вряд ли могла стать исключением. Будучи вечной новенькой в классе, девушка не поспевала ни за школьной программой, ни за сверстниками, а потому всегда старалась держаться особняком. Так было проще. Так было спокойнее и менее болезненно снова переезжать. Не приходилось прощаться, обещать кому-то звонить раз в неделю и присылать открытки на Рождество. В детстве Элис была общительным ребенком, у нее было много друзей и увлечений. Но с уходом матери все изменилось: жизнерадостная девочка превратилась в тихого и мрачного подростка, а из увлечений остались только чтение книг и напевание любимых песен в душе. На пол ванной полетели пижамные штаны и футболка, а вслед за ними и резинка, все это время стягивавшая волосы в пучке. Прохладная вода смыла остатки бессонной ночи, принося силы и бодрость для предстоящего дня.

***

В доме стоял великолепный запах свежесваренного кофе и яичницы. Пол О’Двайер предпочитал ранние подъёмы, и оттого день его начинался не позднее шести часов утра. Он вполне мог вставать и в семь, при этом успевая переделать все запланированные дела, но именно этот лишний час был ему так важен. Пол всегда начинал свое утро со стакана теплой воды и зарядки, после чего принимал холодный бодрящий душ и шел готовить завтрак для себя и дочери. Но сегодня Элис опередила его, взяв инициативу в свои руки. Она сидела за кухонным столом, держа в одной руке кружку с кофе, а в другой книгу, которую Пол ей подарил накануне переезда из Чикаго. — Опять бессонница? — Пол стоял у входа в кухню, оперевшись на дверной проем. — Завтрак на плите, — проигнорировав его вопрос, девушка громко отхлебнула из кружки, зная, что это раздражает отца. — Ой, прости. Элис лукаво улыбнулась, переворачивая страницу новой книги. — Можешь и дальше делать вид, что все в порядке, но я бы на твоем месте сходил к неврологу, — мужчина подошел к плите и начал накладывать яичницу. — Не хочу тебя обидеть, но ты вряд ли сможешь выдать синяки под глазами за красивый макияж. — Чем пугающе я выгляжу, тем меньше со мной сегодня захотят разговаривать. Меня это вполне устраивает. Пол сел напротив Элис и с укором взглянул на нее. — Именно поэтому на тебе любимая черная футболка, на пальцах твои лучшие кольца, а на то, чтоб заплести волосы, ты потратила не меньше получаса. Правильно я понимаю? — мужчина улыбнулся. — Это все именно для того, чтобы тебя не замечали? Не считая явного недосыпа, выглядишь ты замечательно. — Спасибо, пап. — Элис улыбнулась ему в ответ. — Так, и… Какие у тебя на сегодня планы? — Сегодня встреча с арендодателем, будем подбирать помещение. Городок небольшой, так что думаю, к концу недели уже можно будет начать обустройство магазина. — Да… Чикаго в этом плане был поинтереснее. И были мы там дольше, — поджав губы, произнесла Элис. — Милая, я знаю, что тебе не нравятся переезды, но и ты меня пойми, — Пол подался вперед, выхватывая взгляд дочери. — Наш бизнес, наконец, пошел в гору. Нельзя просто взять и остановиться на полпути. Обещаю, осталось совсем чуть-чуть. Скоро мы сможем где-нибудь осесть и зажить спокойной жизнью. Где-нибудь на берегу океана, как мечтала твоя ма… — Не нужно о ней, пап, — резко оборвала девушка. На кухне повисло неловкое молчание. Казалось, что в этой тишине можно расслышать зашедшееся в бешеном ритме сердце Элис. Девушка не выносила, когда отец упоминал о матери, даже мельком. Это выбивало из колеи и заставляло сжимать кулаки до побеления костяшек. Мать бросила их, даже не объяснившись, не попрощавшись, не оставив записку. Она просто ушла. Элис помнила тот день очень хорошо. Было по-весеннему тепло, светило солнце, и все вокруг пестрило яркими красками только распустившихся цветов. Вернувшись со школы, Элис обнаружила дома обеспокоенного отца, сжимавшего в руке мобильный телефон. Он мерил гостиную шагами, то и дело пытаясь кому-то дозвониться, но безуспешно. — Пап? — Мама ушла. Телефон недоступен, — голос был лишен каких-либо эмоций, а губы еле шевелились. — Я не могу дозвониться до нее. — Куда ушла? Что происходит? — Элис недоумевала. Не дожидаясь ответа, девочка бросила в сторону рюкзак и взметнулась по лестнице на второй этаж в комнату родителей. В спальне царил беспорядок, вещи хаотично были разбросаны по комнате, а на туалетном столике кучей лежали все украшения матери. Не хватало золотых цепочек и колец. Был вскрыт семейный сейф, но из него не пропало ничего ценного — только паспорт. Вся обстановка в доме кричала о том, что человек быстро собирался и взял с собой только все самое необходимое. Элис на ватных ногах спустилась в гостиную. Отец сидел на диване, обхватив голову руками, в глазах его стояли слезы. — Я ничего не понимаю, — пробормотала девочка. — Почему? — Я не знаю, милая, — голос мужчины дрогнул. — Не знаю. Элис подошла к отцу и крепко обняла его, роняя горькие слезы. В тот день они оба плакали, не в состоянии понять, почему родной им человек так поступил. Были долгие разговоры с полицией, безрезультатные поиски, объявления в газетах — ничего не принесло результатов. Она исчезла, не оставив и следа. От нахлынувших воспоминаний Элис отвлек звук сирены патрульной машины за окном. Через несколько секунд в дверь постучали. — Я открою, — Пол встал из-за стола и направился к входной двери. Крепко сжимая кружку с кофе, девушка прислушалась к разговору. Внутри нарастала еле уловимая тревога, которую Элис тут же постаралась пресечь. — Доброе утро, офицер. Чем могу вам помочь? — Пол говорил твердо и уверенно. — Доброе утро, сэр. Сегодня ночью в паре кварталов от вашего дома произошло происшествие: дикий зверь напал на девушку. — Полицейский был немного взволнован. — О, господи! С ней все в порядке? — К сожалению, она не выжила, — мужчина сглотнул. — Раны оказались серьезными. Выдержав небольшую паузу, офицер продолжил: — Будьте, пожалуйста, осторожны. Ваш район вплотную примыкает к лесу и не сильно заселен. Воздержитесь от прогулок, пока мы не поймаем зверя. Если вы вдруг заметите дикое животное в округе, то сразу нам сообщите. — Да, конечно. Закрыв дверь за полицейским, Пол вернулся на кухню. Элис смотрела в одну точку потерянным взглядом, крепко сжимая кружку. — Какой… ужас, — голос девушки стал бесцветным, а в голове вновь возникли картины кошмарного сна. — Может мы все-таки зря сюда приехали? В голосе Элис звучала надежда на поддержку отца. Живя в большом городе, она часто слышала из новостей про убийства или другие происшествия с летальным исходом. Но ей всегда казалось, что они были где-то далеко, где-то не в ее жизни. Сейчас ощущение дальности исчезло. Какую-то девушку загрыз зверь. В лесу. В паре кварталов от их нового дома. По телу прошла неприятная дрожь. — Милая, в таких городках это, к сожалению, не редкость. Нам нужно просто соблюдать правила и помнить, что в лесу может быть небезопасно. — Пол пытался быть спокойным и рассудительным. — Всего-то… — Все будет хорошо, я не дам тебя в обиду. — Мужчина подошел к дочери и приобнял ее за плечи. — Сегодня же куплю тебе электрошокер. Элис хмыкнула, представляя нелепую картину, где она пытается отбиться от медведя гризли маленькой и абсолютно бесполезной против такого зверя штуковиной. — Да, это несомненно обезопасит меня, — с сарказмом заметила девушка, но тут же изменила тон, увидев строгое лицо отца. — Хорошо, будь по-твоему. Купишь мне электрошокер. — Вот и умница. Мужчина чмокнул Элис в лоб и поторопился убрать остатки завтрака со стола. Девушка молча наблюдала за уборкой, все еще погруженная в свои мысли. Как бы отец ни старался быть хорошим и отзывчивым, как бы ни пытался отвлечь от негативных мыслей и чувств, ей всегда было сложно быть такой же, как он: светлой, теплой и открытой. Что-то внутри всегда сковывало и не давало ходу положительным эмоциям. Достаточно часто ее слова могли ранить Пола, но тот никогда этого не показывал. Элис, в свою очередь, старалась загладить свою вину действиями, будь то прибранная квартира, приготовленный завтрак или вымытая до блеска машина. Ей казалось, что именно действия способны показать истинное отношение человека. Отец никогда и не в чем ей не отказывал, спускал с рук прогулы и плохие оценки, часто баловал. За это Элис была ему безмерно благодарна. Несмотря на частые разногласия, девушка очень любила отца, хоть и редко говорила ему об этом. — Тебя отвезти или сама поедешь? — Сама, — быстро отозвалась Элис, но вспомнив про труп в лесу, добавила. — Но выйдем, пожалуй, вместе. — Как скажешь, милая.

***

В городе стояло туманное утро, и несмотря на уже взошедшее солнце, белая пелена не торопилась рассеиваться. Туман медленно оседал на землю, застилая собой всю видимую поверхность. Полицейская машина резко вошла в поворот, сворачивая с центральной улицы в сторону нового района Мистик Фоллс. В народе его прозвали Гринвей за крайне живописное и зеленое окружение, ведь район был буквально построен в лесу. Тишина, свежий воздух, красивый лес и… дикие звери. Шериф Форбс выругалась про себя. Сегодня ее разбудил звонок патрульного с сообщением о нападении дикого животного на девушку. По краткому докладу полицейского стало ясно, что пострадавшая не выжила. Было кое-что еще, заставившее Элизабет подскочить с кровати, надеть форму и тут же выехать на место трагедии — патрульный нашел водительское удостоверение девушки. Ею оказалась дочь подруги шерифа — Джейн Бекер. Элизабет отказывалась верить в достоверность слов патрульного, ей необходимо было увидеть тело своими глазами. Ведь если это и правда Джейн, то именно шериф должна будет рассказать о случившемся ее родителям. Ей не впервой приходилось сообщать трагичные новости ближайшим родственникам погибших, но никогда это не было легко. Вдалеке замаячили огни патрульных машин. Шериф остановилась возле одной из них. На улице ее уже ждал полицейский — тот самый, что сообщил о происшествии. — Докладывай, Томас. Выйдя из машины, Элизабет оглядела округу — из всех домов, что были в поле зрения, заселены были всего шесть. — Полицию вызвал один из местных жителей. Гулял с собакой. Та сорвалась с поводка и убежала в лес. Он за ней. А там тело девушки. — Патрульный быстро отчеканил доклад, будто долго его учил. — Я сразу вызвал Мориса и обошел все жилые дома — предупредил жителей. — Показания у заявителя взял? — Взял, — парень на секунду замолк. — И… шериф Форбс? Элизабет отвлеклась от осмотра округи и перевела взгляд на патрульного. — Я знаю, что работаю с вами недолго, но… я никогда такого не видел. — В его голосе отчетливо читалась тревога. — Все бывает, Томас. К сожалению, это часть нашей работы. Езжай в участок, подготовь бумаги. — Шериф взглянула на вторую патрульную машину. — Морис? — Он там, — парень указал в сторону чащи леса. — Идите прямо, не сворачивая. Элизабет попрощалась с патрульным и направилась к месту убийства. По мере продвижения вглубь леса, пространство вокруг становилось похожим на эпицентр ожесточенной бойни: самые низкие ветви деревьев были обломаны, а земля под ногами была обрызгана кровью. Она, будто хлебные крошки, вела шерифа к телу погибшей. Спустя некоторое время, женщина увидела знакомую мужскую фигуру. Слегка наклонившись, детектив Морис Форман фотографировал тело, то и дело меняя ракурс съемки. Элизабет подошла ближе и, впав в оцепенение, не смогла произнести ни слова. На сырой от крови земле лежали останки молодой девушки. Оторванные руки и ноги валялись в стороне, а тело от горла и до самого паха было вспорото так, что сквозь рваные раны вываливались внутренние органы. — Шериф? — голос детектива звучал где-то далеко. — Элизабет? Ты в порядке? Женщина, не отрывая взгляда от трупа, спросила: — Где… — От накатившего отвращения в горле скопился ком. — Где… голова? Детектив махнул в сторону, указывая на огромную сосну. У подножья дерева лежала голова девушки, обрамленная светлыми волосами. Подойдя ближе, шериф тяжело выдохнула и зажала рот рукой, сдерживая всхлип. Из-под полуприкрытых век на нее смотрели потускневшие голубые глаза Джейн Бекер. У Элизабет больше не оставалось ни надежд, ни сомнений на счет достоверности слов патрульного. Это точно была она. Сзади подошел Морис и, немного выждав, произнес: — Это ведь дочка Линды Бекер? Мне очень жаль, Лизи, — детектив погладил женщину по плечу. — Если хочешь, я могу сам ей сообщить. — Нет! — голос Элизабет на секунду стал твердым, но через мгновение смягчился. — Нет. Спасибо, но я должна это сделать сама. Какой ужас… Бедная девочка. Зачем она вообще в лес пошла? — Боюсь, у меня есть предположение, — детектив прокашлялся и, когда убедился, что Элизабет внимательно его слушает продолжил. — Первое, что меня удивило — это абсолютно не поврежденное лицо, чего не скажешь об остальном теле. Я начал его рассматривать и, — Морис присел на корточки перед головой девушки, — увидел вот это. Мужчина указал пальцем на линию разрыва кожи на шее. Шериф присела рядом и внимательно осмотрела рану. Под слоем крови и грязи еле заметно, но все же проступала маленькая круглая ранка. — Я бы не придал этому значения, если бы не увидел точно такую же на той части тела, — Морис встал и быстро подошел к останкам. — Вот. Вот здесь. — Он указал шерифу на очередную находку. — Сама видишь, место отсечения головы проходит четко по этим ранкам. И вот еще кое-что… Детектив подошел к хаотично разбросанным конечностям. — Думаю, незадолго до смерти у нее был половой акт. Есть следы… — Морис повернул голову к Элизабет, но увидев ее лицо, не стал продолжать. — Господи… — женщина тяжело выдохнула и наклонилась вперед, опираясь на колени. Шериф Форбс стояла в самом центре кровавого месива, окруженная частями тела растерзанной девушки. В голове непроизвольно замелькали эпизоды жуткой расправы. В лесу стояла мертвая тишина, а воздух насквозь был пропитан запахом крови. Он проникал в легкие, заставляя Элизабет задыхаться от накатившего чувства страха. Женщине пришлось приложить немалые усилия, чтобы взять себя в руки. — Элизабет… Это ведь то, о чем я подумал? — Да, Морис. — Она, наконец, смогла выпрямиться. — Джейн Бекер убил вампир.