Эйлин, Эллочка, Элька

Александр Сергеевич недолюбливал англичан. Впрочем, как и немцев, датчан, японцев и африканцев, хотя и не всех. Нелюбовь эта росла постепенно и была основана на одном — отношении к сквибам. Дело в том, что все упомянутые выше национальности сквибов если не презирали, то относились к ним предвзято, а иногда даже отсекали ветвь волшебников-калек от рода. Понять причины такого расизма относительно своих же соотечественников Данилевский, как ни пытался, не мог. Именно сквибы составляли львиную долю сотрудников его заповедника. Были животные, которые никогда не подпустят к себе мужчину-волшебника, только волшебницу и только девственницу, как те же единороги или жар-птица, если, конечно, не наестся перебродившего пшена и не захмелеет, пьянь. А вот сквиба подпустят. И с радостью. Очень многие ингредиенты можно добыть исключительно магически инертному сквибу, существуют растения, которые теряют свои свойства в присутствии колдунов. Потому их могут собирать только сквибы, маленькие дети и…оборотни. Причина науке неизвестна, но факт остаётся фактом. В России-магической сквибы жили наравне с волшебниками, если не лучше. Занимали свою нишу в волшебной иерархии, более того, все знали, что если род заполучил особенно пакостное, передающееся по наследству проклятие, нужно женить наследника на сквибке, и потомки родятся чистыми. Если у рода рождается сквиб, это вовсе не вырождение, а подарок магии. Его потомки смогут обновить кровь и основать новую ветвь. Также было давно известно, что девушка-сквиб может стать слабой волшебницей, если её ввести в род, и она родит минимум двоих детей. Ядро младенца будет подпитывать ядро матери. Что касается браков с обычными людьми, то полукровки, рождённые в таком союзе, прекрасно существовали в обоих мирах. Империю не зацепила инквизиция, здесь шаманы и колдуны, мольфары, заклинатели духов, ведьмаки, гадалки, знахари и целители, ведуны и волхвы, чья община была самой многочисленной в мире, мирно сосуществовали с обычными людьми. Практически в каждом забитом селе была своя если не знахарка, то ведьма или ведунья. Ведьмаки и ведуны контролировали поголовье нечисти и нежити, ликвидируя спонтанные очаги. Заклинатели и шаманы так вообще свободно практиковали, изгоняя привидений и всяческих барабашек. Огромные волшебные поселения располагались в природных и магических карманах. Население той же Курской магической аномалии составляло больше ста тысяч волшебников. Он сам заканчивал Курское военно-магическое училище, как, впрочем, и все аристократы Империи. Хотя душа его лежала в Китеже, где гораздо лучше изучалась магическая зоология. Маггловский университет он тоже окончил и по специальности был энтомологом, написав не одну работу по волшебным и неволшебным насекомым. Но заповедник стал его идеей фикс. Под его руководством были изучены несколько сотен новых видов, расширились популяции, был налажен рынок сбыта редких ингредиентов. Он сам из путешествий по миру привёз десяток экземпляров разных животных и столько же выписал из различных заповедников. Его гордостью был тот самый знаменитый Чеширский кот, в существование которого никто не верил. Теперь он мирно жил в заповеднике, постоянно ругаясь с Котом-учёным, которого химерологи изучают до сих пор, пытаясь понять, как Пушкину удалось создать практически бессмертное существо с развитым интеллектом и колоссальной памятью. Данилевский знал, но молчал. Потому как описанная в дневнике предка грандиозная пьянка с последующей амнезией на почве абстинентного синдрома могла сильно подпортить биографию великого волшебника. Русалку с ветвей они с дружками-алкоголиками снимали долго, так же, как и договаривались с водяным, чьей женой она оказалась. И вот к тем самым нелюбимым, ограниченным и тупоголовым англичанам он и собирался отправиться. А возможно, и вернуться оттуда с невестой, в чём лично он сильно сомневался. Встретиться он хотел с обеими кандидатками. Во-первых, ему самому было интересно. Несмотря на всю свою показную замкнутость, личностью Шурик был увлекающейся и страстной. На суждения был резок и скор. Возможно, поэтому, может, потому, что иногда, увлёкшись идеей, мог пропасть на долгое время, забывая всё и всех, прослыл мизантропом и интровертом. Что касается женщин, он их любил. И, может быть, даже женился бы, но все девочки, которых ему подсовывала матушка, были не то чтобы пустыми, просто не теми. В последние годы он всё чаще видел в них несмышленых детей, а не будущих спутниц жизни. Нет, за свой век он был влюблён, и не раз. На одной якутке практически женился, но, уйдя в экспедицию за призрачным оленем, одной из местных легенд, вернувшись, обнаружил, что суженая уже вышла замуж. Экспедиция оказалась слишком долгой, и его устали ждать. Другой роковой любовью была профессор химии из одного польского университета, сквиб, шикарная сочная блондинка, острая на язык, умная, самодостаточная! Видимо, слишком самодостаточная. И бушевавший два года роман вдруг сошел на нет, перейдя в дружескую переписку, пока не заглох совсем. Последние годы Александр Сергеевич был одинок. Работа занимала всё его время. Несколько его учеников защищали степени по магозоологии, птица Рух наконец высидела здоровых птенцов, и одного сотрудники заповедника даже смогли обменять на молодого самца птицы Гром из американского заповедника. Теперь, если они с Лукоморской самочкой друг друга не поубивают, есть шанс, что у них появятся птенцы… Короче, было не просто не до романов, даже в отпуск уйти некогда. Но теперь он мог себе позволить на две недели посетить Туманный Альбион.        Я раздумывала над планом мести. Ритуалов с переселением души я не нашла. Но был один очень интересный, которым можно было подгадить хотя бы портрету. Дело в том, что в волшебном портрете обитал слепок личности волшебника. И привязывали его с помощью рунных цепочек и кровной привязки. В такие портреты всегда закладывали возможность переселения слепка в иной предмет на период реставрации полотна. И вот этот день настал — прекрасный день мести. Я дождалась, пока отец отвалит в гости к своей пассии, которую почему-то от нас тщательно скрывал, а Северус ляжет спать. Наложила на портрет Силенцио, сняла тяжеленную раму со стены и поволокла в гостевую ванну. Долго шарила по раме, пока наконец не отыскала фрагмент с несколькими нанесёнными рунами и следами крови. Выломала его, аккуратно пристроила на крышке унитаза и, порезав себе руку, тщательно смазала фрагмент и сам унитаз кровью. Проговорила формулу закрепления и переноса. Алле-оп! Вернула фрагмент, портрет не ожил. Получилось! От радости даже сплясала на одной ножке. Выкуси, сучка! Теперь жрать тебе говно годами! Слепок души, переселённый в предмет, голосом наделён не был, это возможно только с волшебными зеркалами. Но вот чувствовать и понимать должен был всё так же, как волшебный портрет. Месть сладка. Жаль, привязать твою душу к портрету нельзя, поздно. Так бы и за грань уйти не смогла, селекционерка сраная! Если кто подумал, что я просто так смирилась с тем, что Эйлин погибла, как бы не так. Вселившись в это тело, я огребла и все его обязательства, а старые рода всегда мстили за свои обиды. Так как я собиралась сваливать в Россию-магическую при любом раскладе, хоть замуж, хоть по программе эмиграции, долгов оставлять не стоило. После разговора с Пушкиным прошло уже две недели. Мы встречались несколько раз, я передала ему колдофото и письмо. Он честно предупредил, что кроме меня есть ещё одна кандидатка на счастливое замужество. Это меня умилило. Всё больше хотелось посмотреть на холостяка, за благосклонность которого должна была разразиться прям битва ведьм. Со второй кандидаткой я, кстати, познакомилась. И даже накидалась. Машка оказалась мировой бабой. И брак ей этот нужен был как собаке пятая нога. Но иначе было не выжить. Если я уходила в никуда, сперев заначку и имея всего один рот, который надо кормить, то у Маши ртов было три, и уходить некуда. Уговорив несколько бутылок вина под сыр и шоколадку в моём домике, мы решили навестить Сметвика. Тот нашей нетрезвой компании был не сказать, чтобы рад, но выслушал. Потом влил отрезвляющее и антипохмельное и снова выслушал. После чего у нас в больнице появилась вторая помощница привет-ведьмы, соответственно, моя сменщица. Сметвик же помог оформить пособие, которое полагалось потерявшей кормильца матери-одиночке. И теперь её дочери могли рассчитывать на бюджетные места в Хогвартсе. Пушкин тоже не сидел на попе ровно и договорился с Колдовстворцем. Теперь у девочек был выбор. По этому поводу мы с Машей снова пили. Хотя встретиться с Данилевским Маша ещё хотела. — Понимаешь, Элька, теперь я могу с ним на равных говорить! И если выйти замуж, то не потому что выхода нет, понимаешь?! Вдруг он мужик хороший? Мне эти англичане малахольные уже поперёк горла. Все они какие-то как тесто безвкусное. Один Гиппократ нормальный и то на медицине своей двинутый! — Понимаю, Маня, ой, как понимаю. У меня ведь тоже жених есть. Практически лорд. Красивый — жуть, как в кино! Но как рыба мороженая. Ему хамишь, а он лицо своё сделает, типа ты мошка или таракан какой, и всё своё талдычит. И я рядом с ним задыхаюсь. А ещё, Мань, мне рядом с ним всё время хочется глупость какую-то сделать. Руки в карманы сунуть, начать есть руками, закурить и сплюнуть на пол! Такой он весь правильный! Я прямо представляю, как он со своим этим лицом кончает и говорит мне, мол, благодарен, леди Нотт, это было чрезвычайно приятно. Тьфу! — А вы с ним ещё не? — Не, хотя я предлагала. Но мы ж с ним чистокровные, помолвленные, типа только после свадьбы. Мань, знаешь, сколько у меня уже мужика не было?! А я молодая. Слёзосоплеразлив продолжался до поздней ночи. После чего было принято решение о переселении Маши в наш домик, мы же с Севером должны были съехать в поместье Принц на ПМЖ и, как я надеялась, вскоре свалить из страны. Комната Северуса претерпела изменения, теперь в ней стояла одна обычная кровать и одна двухъярусная. Машиной зарплаты хватало на оплату домика, и, узнав о ситуации женщины, хозяйка позволила заплатить только за месяц, без залога. Небольшая по меркам волшебников зарплата в тридцать пять галлеонов в мире магглов превращалась в 180 фунтов, потому жить Маше было выгоднее в неволшебной среде. Ав помог заколдовать дом, дабы выбросы девочек оставались незамеченными, а я переехала в поместье к Принцам, чему Северус был чрезвычайно рад. В последнее время я мало уделяла ему внимания. А с дедом было невесело. Он заставлял зубрить этикет и всяческие кодексы или отправлял играть с домовиком. На просьбу познакомить внука с другими детьми волшебников, раз за разом следовал отказ: по традиции до восьми лет это было невозможно. Через несколько дней в Мунго прилетела сова от Пушкина, оповестившая меня, что кузен прибыл и хотел бы встретиться со мной где-нибудь на нейтральной территории. Я на обороте письма накарябала, что можно назначать встречу на завтра в «Счастливом», в мой обеденный перерыв, и отправила сову обратно, снова погрузившись в рабочие будни. Наступила осень, и периодически из школы стали прибывать волшебные недоросли. Кто зелье экспериментальное выпьет, кто попадёт под смешанные чары, и хоть медиковедьма Хогвартса была сверхопытной, она всё же не целитель и со многим справиться не могла. Сепсис плевался ядом и шипел не хуже змеи, так как большинство идиотов не были совершеннолетними, потому он, как глава детского отделения, вынужден был их курировать и метаться между этажами. Также передо мной стояла нешуточная проблема — было нечего надеть! Нарядов было немного: брюки всего одни, пара юбок, три платья, рубашка, гольф, свитер, блуза и пара футболок. Хотелось быть деловой и нарядной одновременно. Остановилась на относительно новом платье и очаровательной шляпке. С коричневыми ботиночками и кремовым пальто должно было выйти в меру строго, женственно и по-деловому. К встрече с женихом готова!