Эйлин, Эллочка, Элька

      Он давно привык к морю − одно из поместий находилось на побережье. Но это море было совсем другим. Злое, холодное, с отвесными скалами и кипенно-белыми шапками волн. Оно пахло водорослями, йодом, солью и холодом. И разглядеть его удавалось далеко не всегда из-за вездесущих туманов. Его родное море было злым и неласковым. Часто над ним висели чёрные грозовые тучи, и это завораживало — чёрные тучи над белыми скалами.       Это море было иным — тёплым и лазурным, здесь царила душная влажная жара, от камней на набережной поднималась жаркая дымка. Домики около моря утопали в садах, нос сходил с ума от непривычных запахов, а глаза болели от разнообразия красок.       После прощания с Эйлин он пытался жить как раньше, но получалось плохо. Она словно расковыряла что-то в его душе, и это что-то не давало ему покоя. Уже не казалось, что он живёт правильно. И Чарльз принял решение отправиться на поиски себя. Отцу сказал, что решил поискать невесту, но на самом деле, он позволил себе увидеть мир.       Сюда, в эту жаркую страну, его привело желание погрузиться в совсем иную культуру, и научиться чему-то новому и неизведанному. Только вот время подгадал не очень удачное. Как только он вышел из магического квартала, его оглушило. Толпа магглов сновала туда-сюда по улицам, все радовались и пели, носили яркие одежды. Он в своей чёрной мантии смотрелся галкой среди райских птичек. Пришлось заскочить в местный магазин одежды и купить нечто севершенно несуразное — шорты и рубашку попугаистой расцветки. Сперва он думал взять нечто приемлимое, вроде лёгких светлых брюк и рубашки поло, но здесь такого не продавали, пришлось довольствоваться тем, что ему предложили. Можно было, конечно, трансфигурировать одежду, но он в этой науке был не силён, и гарантировать, что его творение продержится долго не мог.       В том же магазинчике, подслушав разговоры через амулет-переводчик, обошедшийся ему в немыслимые деньги, он узнал, что сегодня проходит некий Карнавал. Событие невероятной важности для местных. Только о нём и говорили. Основное действо должно было начаться вечером. Он вышел из магазинчика и стал бродить по улочкам, любуясь городом. Шёл, поднимаясь всё выше, и наконец, вышел к огромной статуе раскинувшей руки над разноцветным городом. Она впечатляла. Даже не верится, что это построили магглы.       Внезапно к нему приблизилась девушка. Она шла целенаправленно, безошибочно отыскав среди людей его. Высокая, крупная, статная, смуглокожая. Большие блестящие глаза, крупные губы, и нижняя заметно больше верхней. Ярко-выраженные скулы. Её красота была экзотичной и яркой, как и платье в которое она был одета.       − Ты Чужестранец, − утвердительно произнесла она, с заметным акцентом.       − Да, нетрудно догадаться, − сдержанно кивнул он.       − Айеде было мне. Про чужестранца, чья дорога шла рядом с Эшу Опин. Она редко ступает на нашу землю. Чужестранцу повезло встретить Эшу Опин. Мне повезло встретить чужестранца, — коснулась она рукой груди и продолжила, — Камила видящая. Ты правильно сделал что пришёл. Эшу Опин меняет судьбу, она никогда не приходит просто так.       Он опешил, не зная, что сказать. Насколько он помнил, эшу — духи, основа местной магии. Кастелобрушу — бразильская магическая школа, основывалась на дикой смеси вуду, шаманства, тотемизма и погодной магии. Собственно, ради обучения кое-каким её аспектам он сюда и приехал. Но видящая? Насколько он знал, видящие редки. У них в Англии тоже были прорицатели, и их пророчества хранились в специальном зале отдела тайн. Но за последнее сто лет их было всего двое. Хотя, кто знает, как много талантливых личностей скрывается под серыми мантиями невыразимцев.       − Идём со мной, Чужестранец. Камила отведёт тебя. Ты ищещь. Я знаю где найдёшь.       Чарльз не знал, что именно руководило им в тот момент, но он безропотно последовал за незнакомкой. Лишь пробормотав:       − Чарльз, меня так зовут. Она лишь кивнула, взяла его руку в свою и аппарировала.       Они оказались в комнате, самой обычной бедной комнате, с побеленными стенами, невысоким потолком и деревянными двустворчатыми дверями без рисунков.       − Храм, — пояснила она.       Чарльз удивился. Храм? Вот эта сараюшка? В его понимании храм должен быть богато украшен, с алтарём, предметами роскоши, а здесь — ничего.       − Глупый чужеземец, − чуть зло произнесла она, скривив губы и притопнув. Эшу не нужно золото! Они приходят и уходят, они свободны как ветер. Ваши храмы — клетка. Эшу там не жить! Я покажу! Мы, − она указала на них обоих, − танцевать! Эшу приходить. Ориша приходить. Говорить с Камилла, показывать Чарльз его дорогу.       Чарльз кивнул, постепенно теряя нить реальности. Тем временем Камилла что-то прошептала, внезапный ветерок пронёсся по залу, а у Нотта волосы встали дыбом по всему телу. В углу комнаты, незамеченные им ранее, зарокотали высокие коричневые барабаны. Камила сняла обувь и стала танцевать, притопывая босыми пятками по полу, и велела ему делать тоже самое. Чувствуя себя ужасно глупо, он повторил её действия. Дальше она зажгла курильницы и затянула нечто горловое, рокочущее, и затанцевала, закружилась, втягивая его в свой танец, не имеющий ни фигур ни движений. Чистый хаос. Ритм ускорялся, он старался его поймать, чувствовал, как внутри отзывается странная песня Камилы. Что с ним случилось?! Он, всегда осторожный, вдруг непонятно где и с кем, участвует в непонятном ритуале? Начала накатывать паника.       − Не думай, чужеземец! Гневишь духов! Духи не приходить! Слушай сердце! Слушай музыку!       И Чарльз постарался расслабиться. Дым и ритм кружили голову. Как вдруг он почувствовал, как что-то изменилось. Глаза у Камилы закатились, и она заговорила мужским голосом:       − Чужая страна, дурная война. Не твоя. Ничья. Чужой знак на тело не ставь, плохой знак. Дурной. Змеи и смерти. Свой поставь, сам поставь. Мой возьми, Огун слово сказал!       И она рухнула на пол. Чарльз было хотел её подхватить, как она встала сама. И движения её были неестественно плавными. Словно в ней вовсе не было костей. Она была как текучая вода. Глаза ничего не выражали, а голос зазвучал ручейком:       − Эшу не твоя была. Правильно отпустил. Меняла дорогу она. Хорошо. Возьми эту жену. Ошун слушай. Сыновей даст тебе, дочерей даст. Много. Слово моё верное. Отца не слушай. Ты мужчина сам. Судьба твоя. Другая жена — один сын. У него не будет сын. Смерть вижу. Гони змею, злой язык. Руби хвост, руби голову. Или беги.       И она упала снова. Резко замолчали барабаны. Чарльза трусило. Ему никогда в жизни не было так страшно. А ещё он практически ничего не понял, кроме того что всё происходящее ужасно похоже на истинное пророчество. И тут Камила очнулась и посмотрела на него с уважением.       − Чужестранец сильный. Сама Ошун приходила к нему, Огун приходил. Важные ориша, сильные. Камила всё слышала, всё понимала. Большая честь проводником быть для таких сильных ориша.       Она встала, Чарльз помог, направилась к ведру в углу комнаты и зачерпнула из него воды кружкой. Выпила, зачерпнула вновь и протянула Чарльзу. Тот и не подумал брезговать. Слишком шокирующим было произошедшее. К нему приходили не просто духи — местные божества. Главное теперь правильно понять, что именно они имели ввиду. Более-менее понятным было лишь то, что нужно самому поставить на тело знак Огуна, надо только узнать какой, и как его нанести. А ещё, что нужно брать местную жену, а может и конкретно Камилу. Кроме того, скоро какая-то война, в которой не нужно участвовать. Как всё запуталось.       Камила меду тем обошла помещение. Погасила курильни и подошла к Чарльзу.       − Мы с тобой идём на карнавал. Камила танцевать самба. Боги радуются. Потом ехать с Чарльз в его холодную злую страну.       Он опешил.       − То есть ты просто так поедешь со мной, хотя мы познакомились несколько часов назад? И с чего ты взяла вообще, что я тебя возьму с собой?       Она посмотрела обвинительно, но с жалостью:       − Ошун сказала, Камила станет женой Чарльза, и родит много сыновей и дочерей. Камила шаманка йоруба, не иметь семья, не заводить детей — плата за видеть. Ошун милость великую явила, дала детей Камила, с Чужестранец, чужая страна. Камила ехать!       Она яростно жестикулировала, её немаленькая грудь вздымалась, глаза метали молнии. Похоже, выбора Чарльзу никто не дал. Хотя, он представил, как от такой жены его отца хватит удар и мысленно улыбнулся.       И они отправились на карнавал. Камила отвела его к лавке на трибунах, мимо которых должны были проходить танцоры. А вот дальше… То, что происходило дальше, было невероятным и волнующим. Полное бесстыдство! То в чём танцевали эту самбу, скорее походило на отсутствие одежды. Перья, бусы, блеск и практически голые, крепкие тела танцовщиц. Невероятные наряды, краски, сияние огней. Его оглушило эмоцииями. Он лишь сидел с открытым ртом и мог вбирать эту энергию всеми фибрами. Как они танцевали! Крутились юбки, сыпались искры! Многие раскрасили лица и тела. Музыка оглушала. Когда действо подошло к концу, он понял, что у него кружится голова, иногда он забывал дышать, а тело затекло от сидения в одной позе. Ничего подобного он ранее не видел.       А потом его нашла Камила. Её наряд состоял из юбки украшенной немыслимым количеством красно-оранжевых рюшей, короткой спереди и длинной сзади. И блузы оголяющей живот, плечи и приподнимающей грудь. Тоже с рюшами. Чёрные курчавые волосы были собраны в две косы и украшены блёстками и уймой красных кристаллов. Ярко-накрашенные глаза, добрая сотня браслетов на руках ногах. Она была невероятно, экзотически красива. Высокая, ниже его всего на ладонь, статная, смуглокожая, пышногрудая и крутобёдрая, она совсем не походила на худосочных бледных англичанок, к которым он привык. И она манила его. Всю ночь они бродили по улицам Рио, танцевали на улицах, випивали с другими туристами и местными. Под утро она привела его в какую-то квартиру, где он, упав на кровать, вырубился не раздеваясь.       На следующий день его разбудило солнце слепящее глаза. Он проснулся, огляделся, комната была небольшая: шкаф, кровать, лампа, тумба. Он встал, провёл пятернёй по волосам, скептически оглядел помявшийся попугаистый наряд. Вышел из комнаты, нашёл ванну и кое-как привёл себя в порядок. В это время появилась Камила.       − Чарльз, спеши. Шаман ждёт. Знак нужно ставить. Ориша будет гневаться, надо быстрее.       На неё был цветастый сарафан, а на голове накручена странная конструкция из красного платка. В ушах болтались крупные золотые серьги.       − Стой, какой шаман, какой знак? Я только проснулся!       − Время нет спать долго. Ориша, ставить знак Чарльз!       И тут он всё вспомнил. Событий в одном вчерашнем дне набралось на целую неделю. Он вздохнул, кое-как почистил одежду, разгладил её струйкой пара из палочки и пошёл за Камилой. Они снова были в странной комнате ничуть не напоминающей храм. На колченогом табурете сидел сморщенный как печёное яблоко мужичок с огромным мачете на коленях.       Как оказалось — шаман бога войны, того самого, чей знак и должен был себе поставить на тело Чарльз. Знаком оказался этот самый нож и некий символ, напоминающий забор из черточек и звёздочек. Сначала шаман начертил ему на коже левой руки, так как Нотт был правшой, тот самый символ, затем напоил Чарльза отвратительной коричневой вязкой жижей с привкусом крови. И вручил мачете. Символ нужно было вырезать самостоятельно. Чарльза, привыкшего к ритуалам, этим удивить было сложно. Но приятнее не становилось.       Вырезать было неудобно. Мачете огромный и острый, кожу прорезал глубоко, но мелкие детали давались трудно. Текла кровь, болело адски. Когда рисунок был завершён, мужичок от души плеснул на рану какой-то мерзости, от чего та моментально почернела, а Нотт прокусил губу, чтобы не заорать. Затем рану забинтовали и приказали ничем не обезболивать и зельями не пользоваться. Зажить должно было само. Забегая наперёд — заживало почти месяц. А когда зажило, на коже левого предплечья остался чёрный неровный шрам в виде странной загогулины. А Чарльз стал заметно сильнее в магии. За это время он успел побывать в Кастелобрушу и освоить несколько погодных ритуалов, поближе познакомиться с Камилой, увидеть все красоты Рио и завести попугая.       В Англию Чарльз вернулся загоревший и обросший длинными кудрями, с молодой женой — Камилой Нотт, выглядящей ужасно дико в традиционном английском платье ярчайшей расцветки, и увешанной обилием бус и амулетов среди которых попадались обезьяньи черепа и ракушки. Его отец, чуть не лишил Чарльза наследства, но после локального урагана, вызванного молодой миссис Нотт в гостиной, успокоился и даже благословил этот союз. В этом же году у пары родились двойняшки. И ещё одни спустя два года. Когда Волдеморт развязал свою войну, семья Ноттов не принимала в этом участия, надолго уехав на историческую родину матери семейства. Говорят, там у них родилась дочь. Но это уже совсем другая история.