Эйлин, Эллочка, Элька

      Когда сын впервые сказал, что его однокурсницу зовут Варвара, я только подколола, мол, Варвара-краса длинная коса? И вот тут Сын очень подозрительно покраснел и отвёл взгляд. Было ему тогда четырнадцать. Самый пубертатный возраст.       Через два года Варвара впервые приехала к нам в Лукоморье в гости. С экскурсией. С закрытой исследовательской группой, в которую её по блату вписал Северус. За что ему потом выписали и я и Шурик. Потому что нельзя пользоваться служебным положением. Нашим.       Неделю Север ходил с красным ухом, которое мы не разрешали ему лечить фирменными мазями, и папочке моему тоже запретили вмешиваться.       Папе Принцу, кстати, Варвара не понравилась. Она из семьи потомственных ведьм. Не колдуний, а самых что ни на есть ведьм. Которые не гнушались рожать дочерей не выходя за папаш замуж. И не брезговали обычными людьми, улучшая генофонд. Мне же позиция семьи Варвары очень импонировала. Я познакомилась с её мамой — Любой, на рынке в Китеже, куда ездила сплавить партию яиц саламандры. Отличная оказалась баба, мировая. Троюродная племянница нашей Бабы-Яги, хотя силушки, чтобы Ягой стать не хватило. А вот у Вари, по словам Любочки, может и хватить.       Люба женщина была деловая и хваткая, сразу взяла меня в оборот на предмет налаживания связей между роднёй. Баба Яга − бабка вредная и злопамятная. Потому, с годами, родни на которую Яга бы не затаила хоть маленькую да обиду — не осталось. А Варвару нужно было учить как Ягу, а не просто как сильную волшебницу. Многовато в ней силы для ведьмы, и не той природы сила. Проснулось наследие Яговское. А это не шутки. Яга только часть своей практики всякие травки собирает. Основное же время она держит границу между навью и явью. Не даёт лезть всякому с той стороны, открывает врата, врачует. Нельзя с таким потенциалом на самотёк пускать.       Я обещала подумать над ситуацией. Мне нравились и Люба, и Варвара, которую я уже записала не столько в потенциальные невестки, сколько в матери своих гипотетических внуков. Из Северуса, несмотря на всё моё воспитание, и щедро выписываемый витамин Р, вырос порядочный говнюк. Ну, я мать, мне можно так говорить.       Он был талантлив, как Моцарт от зельеварения, и настолько же отвратителен, как человек. Северус никогда не считался с чужим мнением, будучи самовлюблённым эгоистом. Он был хитроумен и изворотлив, как змея. Его Эго было просто огромным. Мало того, что мальчишка сам был талантлив, так его активно поощряли мой отец и СанСеич, в поведении он же пытался подражать им. Примеры для подражания были, мягко говоря, не самые лучшие. Что Шурик — Индиану Джонс Лукоморского пошиба, что батенька мой — шовинист и убеждённый холостяк. Единственное, что я сумела ему привить — аккуратность. А то было время, ходил с засаленными лохмами и в пятнах своих зелий. Я быстро провела профилактичскую беседу, на тему, что неряшливым дрыщам никто и никогда не даст, и помирать ему девственником. Орал он знатно, знаете вот это:       − Ну, мам!       Но мать знает что говорит. Я бы не дала.       Короче, личность выросла самостоятельная, выдающаяся, но говноватая. А уж после того, как мой сыночек выиграл какой-то жутко престижный Турнир по зельеварению в Колдовстворце, находиться с ним в одной комнате и не задохнуться от источаемого пафоса стало попросту невозможно.       И тут появилась Варвара. Коса у неё была и вправду длинная и толстая, ум не менее остёр, чем у моего сынули, а уж язык! Какая девушка! Язва, стерва, красотка! Прелесть! Его достижения в варке волшебных эликсиров из говна и веток не производили на неё впечатления, за пафос она регулярно макала его в словесную кучу компоста, регулярно поддразнивая за излишнее самомнение и длинный нос.       Северус злился. Северус изволил гневаться. Шел на приступ и раз за разом отступал. Так продолжалось до самого выпуска и распределения. Он отправился в школу зельеваров в Италию, а Варвара уломала-таки Ягу на наставничество.       Два года мы всем Лукоморьем делали ставки, кто кого. Я ставила против Севера. Его неплохо было бы обломать. Слишком много он о себе мнит. Пытаясь забыть русскую красавицу, он крутил романы с яркими итальянками, но, возвращаясь на каникулы летом и зимой, неизменно провожал Варю тоскливым взглядом. Они цеплялись друг к другу. Они делали пакости, мелкие и крупные. По крайней мере — зелёная коса Варвары на Ивана Купала − точно дело рук Северуса, как и огненная саламандра в бане, из-за которой мой сын светил голым задом на подворье у Шурика.       И вот наступило Рождество, мы все порядочно устали от игры в кошки-мышки. Яга сказала Варваре своё судьбоносное:       − Рожать те пора, девка! Ведьма после родов силу набирает.       Заповедник за годы прилично разросся и Шурик решил, что в этом году хорошо бы возобновить традиции и пойти нам колядовать. Меня заставили делать звезду, Северусу досталась сомнительная радость водить козу. Коза у нас в заповеднике была одна — Коза-дереза. Большей скотины свет не видывал. Она была бодливая и говорящая. Правда вместо сказочного текста предпочитала матерные частушки и не менее матерные песенки из репертуара современной магловской музыки, до которой были больно охочи студенты. Они часто играли на гитаре всяческие песенные гнусности. Я с удовольствием подпевала, а коза запоминала. Вот эта сказочная компания и должна была осчастливить всех жителей заповедника на праздники.       Пела я неплохо, Шурик обладал прекрасным баритоном. Что до Северуса, то ему лучше молчать или тянуть речитатив. Ему медведь на ухо наступил, но он никогда не признается.       Мы нарядились в традиционные костюмы, взяли звезду, Северус с самым «счастливым» лицом волок на длинной верёвке козу.       Коза сопротивлялась. Северус применил смекалку, облегчив вес козы и подняв её в воздух левитацией. Наш движ приобрёл особый колорит. Теперь мы шли по заповедной деревне, светилась звезда, мы с Шуриком распевали песни, летевшая за нами коза вставляла матерные комментарии.       Наше шествие привлекало внимание. Подтягивались люди. В Лукоморье жили магозоологи, историки, артефактологи, колдомедики, природные маги, волхвы-староверы, ведуны, погодники и множество обслуживающего персонала с семьями. Кто подпевал, кто просто ржал — равнодушных не было. Нам наливали. Песни становились громче. Иногда мы забывали текст, и его дополняла коза, в своём репертуаре.       В итоге получались шедевры из разряда: МЫ: Богатые мужички, Открывайте сундучки, Доставайте пятачки. Если нету пятака, КОЗА: Нахер дуйте всё с торга! МЫ: То давайте пирога. Не дадите пирога, Я корову за рога Поведу на торжок, КОЗА: суну в жопу пирожок!       Мы приближались к концу деревни, оставалось пройти несколько домов да избушку Бабы Яги. Но изба была с характером и никогда не пропускала веселья, так что притопала к нам сама, привлеченная разудалым пением и громким смехом.       Из окна высовывалась Баба Яга, на крыльце в белом тулупчике, похожая на Снегурочку стояла Варвара.       Мы уже приготовились исполнять нашу коронную «Коляду», как внезапно закончилось действие заклятия левитации, и коза с матюками приземлилась прямо за спиной у Северуса, и мстительно проорав:       − У вас товар у нас купец, Бля!       От души боднула его прямо под зад. Да так, что Северус птичкой влетел прямо на крыльцо избушки на курьих ножках.       Варвара как-то очень сноровисто поймала «женишка», не дав тому сверзиться. Пару секунд стояла тишина, после чего грянул смех. Северус равномерно наливался краснотой, и уже собирался было что-то сказать, как вдруг из окна раздалось стаческое:       − Эт правильно! Давно пора! А ты, милок, не красней, не красней! Варька, заноси его в дом, малахольного! А то удерёть! Где ж мы потом тебе женишка искать то будем?! Сейчас мы его в баньке попарим, травами напоим, глядишь, к концу осени и родишь мне девоньку….       Смех грянул с двойной силой.       Северус возмутился:       − Ну, знаете! Это уже ни в какие ворота!       И хотел было смыться. Но не тут то было. Шикарный, неоднократно отрабатываемый им поворот вокруг своей оси не удался. Варвара крепко держала его за капюшон. Потому он лишь запутался в длинном плаще и вновь чуть не сверзился с крыльца.       − Ты куда? — Ласково спросила Ягунья.       −Т-туда, − заикаясь ответил «жених».       − Никуда ты не пойдёшь. Отколядовался на сегодня. Нечего животных мучить! — она вдруг подмигнула мне с самым заговорщицким видом, − да и по традиции мы вас всех напоить-накормить должны!       И она поволокла практически не сопротивляющегося Северуса в дом.       А летом мы гуляли свадьбу. Невеста с явно округлившимся животом и в традиционном красном платье была прекрасна. Северус пытался казаться загадочным и неприступным, хотя это ему и не удавалось. Я тихонько плакала, утираясь платочком. Эх, хорошо тогда мы отметили Рождество, удачно!       Шурик тоже пустил слезу, хотя потом, ночью, в очередной раз отбирая у меня любимое лоскутное покрывало, утверждал, что это соринка, и вообще, было ветрено. Ну-ну. На свадьбе, кстати, многие спрашивали, когда, мол, и на нашей гульнут? Но мы лишь пожимали плечами. Зачем? И так, сколько уже лет вместе. Хотя в сумме и не много получится. Шурик-то вечно в странствиях, иногда бывало, и год его ждала из экспедиций. Однажды даже закрутила роман с оборотнем. Но тот очень хотел детей, а мне одного Северуса по гроб жизни хватило. Так и не срослось. А с Шуриком вот, как-то склеилось. Он сложный, я непростая. Он не красавец, так и с лица воды не пить. Да и люблю я его, как ни крути! Может, как внучка родится, а кто ещё может родиться у ведьмы, и себе девочку? Маленькую такую…?