***
— Эй, Бочаров, — едва Костя поднялся на второй этаж и пошёл в направлении к своему одиннадцатому «А», как за спиной послышался грубый басовитый голос, — дай скатать физику. Юноша оглянулся. Его, оказывается, тут уже ждали. У окна, скрестив руки на груди, стоял его одноклассник Саша: невысокий, широкоплечий, крепкого телосложения, парень. А чуть поодаль — друзья Артура, его мальчики на побегушках: Андрей, смахивающий скорее на араба, чем на украинца, и плотный, мускулистый, с грозным выражением лица, Сергей. Ситуация выходила из-под контроля и явно сулила Косте Бочарову неприятности. — Тищенко, почему бы тебе не списать у Артура? Тут он явно сильнее меня, и отец у него физику преподает, — небрежно бросил Костя, направляясь в класс. Он удивился сам себе, своей смелости, что смог ответить Саше так дерзко, и даже голос в кои-то веки предательски не задрожал. — Нет, — оскалился Саша, сузив глаза, — Артур слишком тупой. Гони свою тетрадь. И подмигнул Артуру, стоящему в сторонке. Физически сильному Саше не составило особого труда выхватить у Кости из рук рюкзак и высыпать его содержимое на пол. По темно-коричневому паркету разлетелись тетради, учебники и канцелярские принадлежности. Разворотив увесистую стопку, Артур поднял толстую, с изображенными автомобилями, тетрадь по физике, в которой было исписано от силы страницы три, ведь учебный год только начался, и одинадцатиклассники успели пройти не так уж много материала. В следующие пару минут изорванные страницы были благополучно отправлены в урну. — Вот, возьми, — Артур бросил скомканную тетрадь Косте в лицо. Бочаров осознавал, что ведет себя неправильно, оставаясь настолько спокойным, когда портят его личные вещи. Нужно вспылить, предпринять хотя бы слабую попытку протестовать, но в голове не было ни одной связной мысли, лишь гадкий ком в горле, который нещадно душил, а глаза заставлял увлажняться. Да и что можно предпринять, когда прижат к стене двумя остервенелыми одноклассниками. Малейшее неосторожное слово или движение — и в глаз может прилететь кулак Андрея или Серёжи… Хотя можно попытаться освободиться со стороны Андрея. Он всегда бил Костю слабо, видимо, у невысокого и худощавого юноши не хватало сил ударить сильнее. Костя не боялся физической боли, волевым усилием он научился немного от нее абстрагироваться. Он страшился иного — насмешек Артура, его оскорблений, что кололи хуже иголок и приводили в замешательство. Костя очень редко отвечал ему, робея, как мышь перед удавом. Сердце замирало от ужаса, ноги отказывались держать, а в кончиках пальцев покалывало. Внутри все сжималось от пристального и гипнотизирующего змеиного взгляда Артура, а вдоль позвоночника пробегал липкий страх. — Посмотрим, как ты выкрутишься на уроке, — процедил сквозь зубы Артур, и его пронзительно-голубые глаза вспыхнули гневом, — у моего папаши с такими хлюпиками, как ты, разговор короткий. От взгляда своего главного обидчика Костю начало мутить. Он не выдержал и потупил голову, словно сам был виноват в том, что его каждый день шпыняют и жалят хуже пчел. — Ну же, ударь меня, — как хищник, учуяв запах крови, Артур наседал всё больше, зная, что ответа не последует. Он больно сжал Костин подбородок длинными холеными пальцами, отчего Бочарова пронзило ледяным холодом. Артур был так близко, что Костя ощущал аромат его парфюма, запах мятной жвачки, и от этого сделалось невыносимо дурно. На миг даже закралась ужасная мысль, что сейчас он шлепнется в обморок, и вот стыдобища-то будет. Как посмеются над ним рассвирепевшие одноклассники… — Давай, ты же ненавидишь меня, — продолжал Артур, исказив тонкие губы в злобной ухмылке, — скажи всё, что ты обо мне думаешь. — Да отстаньте вы от меня, — только и смог ответить Костя, стараясь не смотреть обидчику в лицо, — Что я вам сделал? В глазах щипало от подступивших слёз. Костя несколько раз моргнул, прогоняя их взмахами ресниц. Только начало дня, а он уже морально раздавлен. Еще шесть уроков терпеть подобный прессинг. — Сам не догадываешься? — ехидно улыбнулся Артур, обнажив белые, идеально ровные зубы. Конечно же, Костя догадывался. И даже не надеялся, что Артур так легко отступится от своего. Затравленный юноша исподлобья посмотрел на своих обидчиков. Двое из них держали его под руки, чтобы не дергался и не мог защититься. Третий носками туфель швырял разбросанные по полу вещи Бочарова. Все они: Андрей, Саша и Сергей — лишь подражалы, не имеющие своего мнения и готовые во что бы то ни стало выслужиться перед сыном директора, с которым им выгодно дружить. Как верные собачки, они шли на поводу у обладающего огромной харизмой Артура. В глубине души Костя жалел их и страха перед ними не чувствовал. Что они могли ему сделать? Разве что ударить, синяков наставить. Костя привык — не успевали сойти старые синяки, как тут же появлялись новые. Но вот Артура, что за все время его ни разу не ударил, Бочаров панически боялся, всеми фибрами чувствуя его лютую ненависть. — Смотрите, новенький, — Андрей указал пальцем на красивого темноволосого парня, который, продвигаясь вперёд мелким шагом, сосредоточенно разглядывал каждую дверь и, по всей видимости, искал нужный ему класс. Воспользовавшись тем, что Андрей ослабил хватку, Костя дёрнув плечом, освободил одну руку. Когда держат только с одной стороны, уже легче. — А он ничего, — изумлённо произнёс Артур, отбросил назад длинные белокурые волосы, вмиг забыв о Косте, которого собирался и дальше третировать, и сосредоточил внимание на этом незнакомом, смуглом брюнете. — Ты что, запал на него? — заметно помрачнев, Саша напрягся, как струна. — Глупостей не говори, — нахмурился Артур, сдвинув к переносице светлые точеные брови. Продолжать издевательства почему-то перехотелось. — Свободны, — махнул он рукой, — концерт окончен. Сережа отпустил свою живую мишень и побрел в класс, за ними последовал и Саша, перед этим пнув в спину Костю, который собирал в рюкзак разбросанные по коридору вещи. От Артура не ускользнул многозначительный Сашин взгляд — злой, удрученный и грустный одновременно. Андрей не спешил в класс. Юноша задержался в коридоре, делая вид, что чем-то обеспокоен. Не увидев рядом своего друга, который обычно не отходил от него ни на шаг, Серёжа вернулся: — Чего не идёшь? — он грубо развернул Андрея к себе, упиваясь его испуганным взглядом. — Иди без меня. Мне нужно таблетку выпить. — Сколько можно? — злобно процедил сквозь зубы Сергей, отпуская руку друга, которую перед этим сжимал, прикладывая как можно больше силы, — ты меня уже достал. И не только меня. Всех. Андрею стало невыносимо обидно за то, что близкий человек его ни грамма не понимает и даже не пытается этого сделать. Убедившись, что Сережа ушёл и видеть его не мог, Андрей начал помогать Косте складывать в рюкзак разбросанные вещи. — Прости, — Андрею было больше стыдно за то, что он незаслуженно обидел Бочарова, чем за то, что Серёже соврал, — тебе же не больно, когда я делаю вид, что тебя бью? — Нет. Потому что ты слабак, — дрожащим голосом ответил Костя, застегивая рюкзак и поднимаясь с колен. — Я просто не хочу тебя бить, — Андрей заметил на полу забытый Костей карандаш, поднял его и отдал Бочарову. — Прекрати меня жалеть, бесишь уже, — Костя почувствовал, как его глаза наполняются слезами, — ты собирался таблетку выпить, так что иди куда шел. Андрей опустил глаза. Он жутко стеснялся того, что ему, шестнадцатилетнему парню, приходилось пить таблетки от повышенного давления. Но относиться легкомысленно к своему здоровью себе дороже: в глазах темнело, голову сдавливало болью, и даже могла пойти кровь из носа. Поэтому приходилось принимать вынужденные меры, иногда даже посреди урока. Благо, что учителя были лояльны и всегда отпускали его с занятий в случае острой необходимости. — Нет, пока не нужно. Всё в порядке… — Да ты ещё и лгун… — кислым голосом отозвался Бочаров. По его щеке скатилась слеза, а подбородок мелко затрясся. От осознания того, что кому-то ещё хуже, чем ему, стало и легче, и горько одновременно, — спасибо, что помог. Иди в класс первым. Я войду через пару минут. Нечего тебе нарываться на грубость из-за меня.***
Первым уроком была физика. У одиннадцатиклассников её вел отец Артура. Директор школы был таким же, как и его сын — долговязым и светловолосым, с утонченными, аристократическими чертами лица. Строгий и властный, как и полагается руководителю, он спуску ученикам не давал и поблажек не делал. — Бочаров, где твоя тетрадь? — спросил физик, приглаживая реденькие волосы соломенного цвета. — Я забыл её дома, Александр Юрьевич, — твердо и уверенно отчеканил Костя, словно намедни отрепетировал интонацию и каждое слово. — Плохо, очень плохо, — учитель пристально оглядел огрызок бумаги, на котором Костя писал формулы, и раздраженно цокнул языком, — иди к доске. Костя решил все задания правильно. Несмотря на то, что домашнего задания у него не было, Александр Юрьевич поставил ему хорошую отметку. Высокие баллы давно не радовали Костю, ведь становились яблоком раздора среди его недоброжелателей. — Но пап, это нечестно, он же тупой, — возмущенно воскликнул Артур, ударив ладонями по парте, едва не сбросив на пол учебник своего соседа Саши. — Не папа, а Александр Юрьевич, — выводя в журнале оценку, поправил отец, хотя и понимал, что это бесполезно, и Артур будет говорить, как раньше, намеренно подчеркивая превосходство над другими учениками, мол, даже с директором он в панибратских отношениях, — и вообще, молчи, твоего мнения никто не спрашивал. Физик неслышно вздохнул. Если бы это была единственная выходка его сына… Но воспитывать этого семнадцатилетнего лба уже поздно: глупость и подлость из него не выбьешь, время безнадежно упущено. К сожалению, так часто бывает, что именно у детей педагогов интеллектуальные способности намного превосходят моральные качества. Пожав плечами, Артур обиженно скривился и отвернулся к окну. День не задался с самого утра: сначала Саша почему-то решил, что он, Артур, его собственность, и не имеет права даже смотреть на других парней, теперь отец прилюдно затыкает ему рот. А еще этот мелкий гаденыш Бочаров отравляет жизнь одним своим существованием. Раздался стук в дверь, и в класс вошел тот самый красивый незнакомец, которого ребята видели утром в коридоре. В кабинете повисла звенящая тишина, которую первым нарушил учитель: — Где тебя носит? Ты бы еще под конец урока явился. Юноша виновато улыбнулся ослепительно-белой улыбкой, и с удовлетворением заметил, что директор не злится за его опоздание: — Я у секретарши был. Улаживал некоторые формальности. — Ладно, — Александр Юрьевич кивнул новичку, а потом обратился к классу, — ребята, у вас новенький. Его зовут Никита Алексеев. Костя, к своему стыду, отметил, что тогда, перед уроком, он даже не удосужился рассмотреть новичка. Никита был среднего роста, хорошо сложенный и подтянутый, загорелый, с модной длинной стрижкой на темно-каштановых, волнистых волосах. Его бархатистые карие глаза, умные и теплые, смотрели внимательно и мягко. Алексеев оглядел класс на наличие свободного места и уверенно направился к Костиной парте. — Не садись к нему, не садись, — отчаянно завопил Саша, за мгновение до этого получив указания Артура. Ошеломленный таким развитием событий, Никита растерялся и не знал, что ему делать, но все же присел рядом с Костей. — Тищенко, ты что, совсем башкой долбанулся? — обычно сдержанный Александр Юрьевич на выражения не поскупился, хлопнув журналом по учительскому столу. Громкий недобрый смех в классе вмиг прекратился. — Тебе вообще полагается сидеть и помалкивать. Еще один привод в полицию — и ты получишь срок условно. Отмазывать тебя я больше не собираюсь. Остаток урока прошел без происшествий, разве что Никита показал неплохие знания по предмету, и Артур негодовал по поводу чересчур сложного домашнего задания. Костя сидел, как на иголках. Близость постороннего человека напрягала, но в то же время, он чувствовал странную защищенность, комфорт и спокойствие. Никита перекинулся с ним парой общих фраз и, по мнению Кости, был настроен дружелюбно и приветливо.***
— Ну что, Олька, пойдешь смотреть на мою репетицию? — спросил Артур у старосты Ольги — бойкой и веселой блондинки. — Не смеши мои тапки, — отрезала Оля и, отмахнувшись от одноклассника, пошла вытирать доску. — Пойми, Артур, ты красивый пацан, и я бы без сомнения с тобой замутила, если бы ты не был влюблен в Сашку… И ты сколько угодно можешь быть офигенным математиком и физиком, но музыка — это не твоё. Ну не получается у тебя… Твое пиликанье на аккордеоне никому и даром не всралось. Без обид, но по сравнению с Костей, ты очень сильно проигрываешь. Вот на его репетицию я с удовольствием пойду, он классно играет на фортепиано. — С… сука… — прошипел Артур сквозь стиснутые зубы, и это оскорбление было адресовано отнюдь не Оле (Артур сам себя считал галантным парнем, не способным оскорбить девушку), а тому, кто мешал ему дышать — Бочарову. Артур, как и Костя, мечтал стать музыкантом и поступить в Киевский музыкальный институт им. Глиера. Но лишь одному из них этот вуз откроет двери и предоставит президентскую стипендию на протяжении года. Своим талантом Костя затмевал Артура, чей отец при желании мог бы подключить все свои связи, лишь бы выбить для сына бюджетное место. Но было ли это оправданно? Ведь противостояние не в пользу Артура, который прилагал максимум усилий, чтобы устранить соперника, питая надежду, что Костя, в конце концов, не выдержит и перейдет в другую школу. Но тот, как стойкий деревянный солдатик, терпел, и упорно не желал расставаться со своей мечтой, ведь человек без мечты не стоит, ровным счётом, — ничего. — Пустышка ты, Полякова, — хмыкнул Артур, — и вкуса у тебя нет. Ну, а ты, Шемаева, — обратился он к хорошистке и скромнице Яне, усаживаясь на парту сверху, и то, что на ней лежали тетради и учебники девушки его не волновало, — придешь на мою репетицию? Я буду играть и петь только для тебя. Яна Шемаева была настолько безотказной и наивной, что велась на любую провокацию, и готова была согласиться, но вовремя вмешалась ее подруга, Алина Паш: — Нет, Артурчик, мы с Яной воздержимся. Внезапно заболела моя кошечка. А если нам захочется послушать игру на аккордеоне, мы спустимся в метро. Там много бомжей подобным промышляют. И вообще, нам больше по душе игра на фортепиано. От бессильного отчаяния у Артура непроизвольно сжались кулаки, а мышцы рук болезненно напряглись. Он мимолетно посмотрел на Костю, улыбающегося и мирно беседующего с новеньким Никитой. «Ага, значит, тебе весело, тварь? — с горечью подумал сын директора, — ничего, я испорчу тебе настроение. Последний раз я терплю унижения из-за тебя…» После небольшого совещания со своей компанией, Артур подошел к Косте и как можно любезнее, елейным голосом изрек: — Бочаров, можешь идти в кабинет музыки сразу после уроков. Девчонки хотели, чтобы ты для них сыграл. Я думаю, задерживать их не стоит. А я буду репетировать после тебя. Что скажешь? Эта идея пришлась Косте по душе. Он настолько истосковался по человеческому отношению, что даже не заметил никакого подвоха, не заметил хищного и полного ненависти, взгляда Артура.