Вагаса

      Вагон метро уносил Зеницу подальше от станции университета, и он, погрузившись в книгу, которую кровь из носу надо было дочитать до четверга, пытался в третий раз вникнуть в схемы налогообложения. Увы, безуспешно: мозг отказывался воспринимать что-либо даже просто как даннность.       На слове «ИП» дремота совсем было взяла верх, однако вагон дёрнулся, и сидевшая рядом с Зеницу полная женщина, тяжело встав, исчезла в зашевелившейся толпе. Какое облегчение: теперь никто не сдавливает его в гармошку, когда и без того жарко и душно, а дурацкий возврат НДФЛ не ложится пластом в голову. Каким там группам работников он полагается? Зеницу точно видел это на предыдущей странице три станции назад.       Неважно. Светлая голова неумолимо покачивалась над раскрытой книгой, глаза тяжелели, и иероглифы плыли, превращаясь в грязное месиво. Зеницу, промучившись ещё полминуты, сдался наконец перед соблазном устроить несчастному мозгу передышку. Тем временем новая масса народу до отказа забила вагон, и кто-то робко опустился рядом, избегая касаться его даже уголком колена. Поезд, по которому громко и томно озвучили следующую станцию, тронулся, встряхивая всех, не успевших врасти ногами в пол.       Зеницу, быстро убаюканный мерным покачиванием и непроглядной тьмой перед глазами, подался очередному толчку и непременно упал бы, но под щекой удачно оказалось собственное плечо. Откуда-то появился цитрусовый запах.       «Какой свежий аромат...» — последняя сознательная мысль бесследно растаяла в утомлённом сознании, и Зеницу, улыбаясь, заснул сном праведника, нисколько не смущённый, что плечо было женское.       Девушка рядом с ним испуганно вздрогнула и резко повернулась, едва ощутив навалившуюся из ниоткуда тяжесть. Пушистые чёрные ресницы взметнулись, на щёки брызнуло краской возмущения и тревоги. Ещё немного, и она стряхнула бы незнакомца за наглость, но в последний момент сдержалась, нахмурившись. Кто-то из стоявших рядом пассажиров неодобрительно покачал головой, подливая масла в огонь неловкости. Один мужчина, правда, наклонился, держась за ручку на поручне под потолком, и участливо спросил:       — Вам помочь?       Незуко, резво обернувшись теперь к нему, вспыхнула по самые уши, но руки в тонких вязаных перчатках сами взметнулись в отрицательном жесте: она и подумать толком не успела, отчего запереживала насчёт судьбы незадачливого попутчика.       — Нет-нет, не надо! Всё хорошо!       Золотистая шевелюра заволновалась от порыва ветра из приоткрытого окна вагона, и из-под неё послышался облегчённый вздох. А потом лёгкое причмокивание, намекавшее, что сосед спит крепче некуда. Незуко досадливо поджала губы и робко-растерянно повела худым плечом, чтобы бедняга не скатился лицом в пол. Хотя пола в вагоне, конечно, сейчас не было: только чужие ноги в грязных ботинках.       И, на самом деле, она не очень-то рассердилась, ибо однажды сама так попала: не выспавшись перед экзаменом, свалилась от стресса прямо над конспектом. Старушка, сидевшая рядом, не трогала её до самого пробуждения, только тетрадку вынула из ослабевших рук, чтобы та, случайно выскользнув, не запачкалась. Вот и её плечо пригодилось кому-то, выглядевшему опрятно и мило, насколько Незуко могла судить по куртке да копне волос.       Смущённо приподняв уголки губ, она аккуратно вытянула книгу из податливых пальцев юноши, невольно отметив, какие те были мягкие, хоть и перепачканные в чернилах от шариковой ручки. Наверное, много пишет и близко держится за корпус. А может, рисует на парах? Судя по книге, не школьник: она прочитала на обложке «Микроэкономика для бакалавров», перед этим аккуратно загнув уголок странички, на которой остановился её спавший попутчик. Конечно, лучше бы послужила закладка, но кроме плоской заколки в волосах под рукой ничего не было.       Вагон знай себе качался, стуча о рельсы, а Незуко, сняв перчатки и достав из рюкзачка телефон, беспокойно рассуждала, что лучше бы таинственный увесистый студент проснулся до её станции и свою ненароком не проспал.       Минуло три платформы. Незуко листала ленту Твиттера, изредка косясь на спавшего. Ей выходить через одну, может, стоит потрясти? Однако, уже блокируя мобильный, сжалилась и решила подарить ему пару лишних минут: не убудет же от неё.       Остановка, звук разъезжавшихся дверей, и дышать сразу стало свободнее: люди перестали втискиваться, а лишь вытекали бурным потоком. Обычная закономерность на этой станции, только если не вечерний час пик по пятницам. Снова голос из динамика, поезд тронулся и застучал. Минута. Полторы. Незуко, наконец убрав телефон в передний карман рюкзака, на молнии которого болтался брелочек в виде карточной серьги с солнцем, аккуратно повешелила плечом и зашептала, стараясь растормошить юношу:       — Извините... Э-эй, просыпайтесь, пора вставать.       Студент что-то лениво пробормотал в ответ, уютно завозился, и девушка, уже чувствуя постепенное торможение поезда перед появлением станционной платформы, зашевелилась активнее, повышая голос, в котором засквозило отчаяние. Не спихивать ведь его, в самом деле, прямо на пассажиров по правую руку!       — Мне выходить, вставайте. Ну же, ну проснитесь!..       От особенно сильного толчка взъерошенная шапка вздрогнула, и попутчик наконец стал подавать признаки пробуждения. Зашевелился, принимая более-менее устойчивое вертикальное положение, зевнул и с трудом проморгался, поворачиваясь к ней и бурча:       — Да никого же я не трогаю... Что вы меня пи-       А глаза у него, оказывается, были ярко-золотистые, прямо как волосы. Незуко дружелюбно улыбнулась осёкшемуся на полуслове юноше, протягивая учебник. Симпатичный. И голос приятный — мягкий со звонкими нотками.       — Вы у меня на плече заснули. Вот, ваша книга.       Студент молча таращился на неё, разинув рот и, кажется, ещё не до конца прочухавшись от глубокого сна. Незуко, улавливая звук раскрывавшихся дверей, торополиво положила книгу ему на колени и, подхватив рюкзак, вскочила, сливаясь с группой выходивших пассажиров. Только наспоследок бегло оглянулась, ища ошарашенный золотистый взгляд на багровом фоне и прощально улыбнувшись в ответ.       «Осторожно, двери закрываются! Следующая станция...»       «Надеюсь, он всё-таки живёт дальше чем я...»