Алоис, который пытается стать лучше

Мистер Лоуренс Блуэр обладал удивительно мягким и мелодичным голосом. Из его уст страшные для Алоиса математические задачи звучали, подобно колыбели. Транси еле сдерживался, чтобы не заснуть, как это уже давно сделал Фантомхайв, прикрывшись учебником. Что этот сизоволосый мальчуган делает ночью, что ему приходится спать днем, — никто не знал, но его самочувствие, при подобном недостатке сна, ухудшалось и ухудшалось. Впрочем, он был круглым отличником, ибо он начал учиться раньше своих сверстников, собственно, уже пройдя программу для своего класса. Мистер Блуэр жалел Сиэля, даже любил его особенной учительской любовью, из-за чего неоднократно жалел и хвалил. Хотя да, ругал частенько.  А вот Алоиса и других его одноклассников, пусть некоторые и были отличниками по его предмету, Блуэр недолюбливал. Хотя Джим знает, что Блуэр хвалится своими учениками, которых недолюбливает. До чего же странный молодой человек. Но вовсе он и не странный, просто слегка закрытый. Единственный, кого по праву можно было бы назвать странным — это Грегори Вайолет, как оказалось, близкий друг Лоуренса. Тихий, спокойный, сдержанный, вроде чем-то и напоминает Блуэра, а вроде нет. Вайолет являлся преподавателем изобразительных искусств. И во многом бы поведение этого молодого учителя можно было бы назвать милым. Но нет, милым бы Алоис назвал лишь учителя истории — Эдгара Редмонда. Тактильный, романтичный, он также был близким другом и Грегори, и Блуэра. Эдгар излишне много помогал и девчонкам, и мальчикам, только благодаря ему Транси вдруг нашел в себе заинтересованность к истории, до того Редмонд интересно рассказывал о Великой французской революции, о саксах, викингах. А Сиэль все еще спал. Учителем физкультуры являлся Герман Гринхилл. Близкий приятель Эдгара, Лоуренса и Вайолета, они вчетвером образовали что-то наподобие «квартета», невероятно дружного, учительского, надежного «квартета». Герман был строг к своим ученикам. Как только Транси одним глазком видел Гринхилла, так сразу начинал чувствовать себя солдатом, чья наивная юность будет растоптана жестоким генералом. А вот Сиэль был практически в вечном освобождении, вообще ни о чем не волновался. «И все же я не люблю спорт, — признавался Сиэль, исключая спортивно-бальные танцы. Поскольку танцы для него были не спортом, а яркой жизнью. — Не люблю бегать. И подтягиваться. И вообще, мне эти зачеты в жизни не пригодятся…». И все. Просто не ходил на физкультуру. Зато благодаря тому случаю с Морисом Коулом, Сиэль заполучил уважение со стороны Гринхилла, а также настоящее звание настоящего мужика. И если подытожить, все они были друзьями со школы. Очевидно, каждый из них хотел пойти по своему пути, но любовь, привязанность друг к другу и страх потерять кого-либо из виду загнали их в педагогику, впоследствии в одну школу. Герман хотел стать телохранителем, Лоуренс ученым, Эдгар писателем, а Грегори преподавателем в художественном вузе, но не в обычной общеобразовательной школе. Однако, судя по всему, никто из них не жалел, что стал учителем и всю неделю находится с верными друзьями, практически братьями, в одном здании.  И каждый из них обладал особой страстью — бесконечно искать новых и новых старост, а по совместительству помощников, подчиненных. У милого Эдгара, у кого в старостах раньше был Морис Коул, сейчас в подчиненных находился не менее милый Джоанн Харкорт. Заика тот еще, но ответственный и спокойный. Грегори Вайолет имел в подчиненных настоящую оторву Чеслока. Он вроде и панк, и гранж, и вроде и вовсе слушает лишь классику. Высокомерная, но творческая личность, имеющая безграничную способность к музыкальным инструментам, из-за чего и был выбран в помощники к такому же творческому человеку, как Вайолет. Клейтон — строгий тип, черствый, но на это все можно закрыть глаза, ведь он часто прикрывал своих одноклассников, являлся подчиненным у Блуэра. Клейтон восхищался своим учителем, а Блуэр уважал своего помощника.  Один Герман не мог определиться с помощником. Просто, как-то раз, Гринхилл увидел кузена Сиэля — Эдварда Мидфорда. Эдвард был парнем чести и воли, настоящим английским джентельменом. К тому же, он был потомком древнего рода рыцарей, на которых так желал стать похожим. Эдвард произвел на Германа огромное впечатление. И теперь каждый урок физкультуры, Герман отводит Сиэля в сторонку, просит, чтобы тот передал Эдварду, что он бы стал отличным помощником, будь он учеником Гринхилла. И, конечно же, со всем злорадством Фантомхайв передает подобные сообщения своему кузену. И Эдварда бесконечно мучает совесть, что он не может стать помощником Гринхилла, дорогого, столь уважаемого Гринхилла, из-за учебы в более престижном колледже.  Но было бы глупо назвать этот учительский квартет свободным и полностью счастливым. Помимо маленьких зарплат, учеников, а также их строгого директора, еще больше проблем им насаждал лишь Брават Скай. Библиотекарь, живущий в школьной библиотеке, не забытой, похоже, только Сиэлем. Брават Скай был человеком эксцентричным, харизматичным и беззаботным, но это все лишь на первый взгляд. Он был одним из тех немногочисленных людей, что общались с Сиэлем до прихода Алоиса в школу, а также был одним из тех многочисленных людей, что Сиэля раздражали.  Библиотекарь этот вылезал из своей конуры лишь под конец учебного дня, да и то немногие успевали его увидеть. Астролог, таролог, настоящий хитрец, попросту молодой идиот в ярких лохмотьях, всеми забытый и неизвестный. У многих он вызывал смутные ощущения, но чаще всего это была жалость. Однако жалость это продолжалась до тех пор, пока Брават не начинал проявлять свою мудрую, дедуктивную и проницательную сторону. Вот тогда от него отворачивались и уходили. Все, кроме учительского квартета. Будучи старше их года на два, Брават успешно пользовался их заинтересованностью в своей личности. Итак, Брават Скай заставлял этих несчастных молодых учителей плясать под свою дудку. В прямом смысле, плясать. Поймите же, если живёшь в забытой библиотеке, то, значит, денег не особо много будешь способен выручать. Бравату осточертело питаться недорогой и вредной пищей. А под боком молодые учителя, энергичные, гибкие, красивые, послушные… Поэтому, в дождливый ноябрьский вечер, Брават, выбравшись из своей конуры, прокрался в учительскую, где ни в себя кипел от работы учительский квартет. Открыв пред ними свои простодушные и не очень стороны своей души, библиотекарь даже более чем сдружился с ними. Он заинтересовал друзей своими пышными розовыми волосами, хитрой ухмылкой, излучающей харизму. Интерес к себе подкрепил навыками дедукции и манипуляции. И вуаля, господа! Через месяц Брават создал собственную мальчиковую группу, состоящую из друзей-учителей и приносящей неплохой такой доход. Смазливая внешность, смазливые тексты песен, смазливые танцы. Если обобщить, юность. У них была целая, самая настоящая, цепляющая барышень, юность. Выступали тайком, да и то в каких-то трущобах, чаще всего их концерты именовались благотворительными. Брават сам писал тексты для песен, шил костюмы, придумывал танцы и причёски. Сам договаривался о проведении концертов и записи песен. Приносило это, конечно же, да, денег и много, и мало одновременно, однако библиотекарь не жалел. Лишь наслаждался своей властью. А вот учителей, со временем, начали угнетать эти выступления. И хоть на сцене они и чувствовали себя свободными, Брават вовсе их не жалел. Но удовольствие иногда требует жертв, даже таких, как собственный комфорт. Но все тайное становится явным, если тщательно это скрывать. Учителей и Бравата раскрыл директор — Йоханн Агарес. Долго отчитывал провинившихся котят, в общем итоге признался их фанатом. Но наказание все же выбрал самое унизительное и жестокое для учителей… А это выступать перед всей школой. Но и здесь Брават нашел плюсы. Заставил учеников покупать билеты на концерт учителей, ясный пень, распродались они все же довольно быстро. Сиэль был первым, кто купил билет. Как никак, а Брават Скай самому первому предложил ему билет, это же честь, надо брать. Серые февральские будни, холодные и промозглые, нагоняли на учеников тоску, но объявление о скором выступлении учителей согревало их сердце. Алоис взял с собой камеру, концерт снимал с разных ракурсов, словно профессиональный актёр. На протяжении всего выступления, Сиэль, зажавшись в углу, то краснел, то смеялся, то ворчал. В любом случае, время проведено было отвратительно. Школьные декорации мешали блестящему учительскому квартету. Их лица сияли, словно дальние звезды на небе, а голоса были до того плавны, что все гении оперы бы от зависти грызли локти. В конце кто смеялся, кто плакал, кто визжал от удовольствия, а вот Йоханн Агарес хлопал сильнее всех, после чего отвёл Бравата в сторону и принялся расспрашивать о стоимости мерча их группы. — Собственно, — подошёл Алоис к своему учителю, смущённому от внимания собственных сестер, что тоже пришли к нему на концерт. Мистер Блуэр оглянулся на блондина, недовольно сверкнув очками. — Школа — ад, не так ли, сенсей? — Понятия не имею, что означает слово «сенсей», — признался Блуэр, — но полностью с вами согласен, мистер Транси.