Алоис, который пытается стать лучше

Шестой этаж, три двери от лифта, и вот, Алоис вновь стоит у проклятой двери Отелло. Еще вчерашним вечером, он побывал в гостях у хиккикомори. Тогда Отелло нагрел Алоису горячий чай, предложил угощения и замолчал. Джим тоже молчал, оглядывая комнату хикки. Полчаса они провели молча, изредка переглядываясь. Потом Транси позвонила Ханна, приказавшая тому быстро топать домой. И Джим ушел, толком так и не поговорив с хикки. Сейчас Алоис неуверенно топтался у двери Отелло, в неком замешательстве. Каша в его голове разварилась лишь сильнее. Потому каждый шаг он делал боязливо, каждая его мысль была тревожной, а решения растерянными. Да, он прогулял школу, чтобы встретиться с Отелло. Его совершенно не пугали последствия, однако он не был уверен, правильно ли он поступил. Тем не менее, он совершенно не жалел об этом. Алоис потупил голову, медленно прогуливаясь по подъезду. И все же, он собрал волю в кулак и постучал в дверь Отелло. Ему тут же открыли, будто бы Отелло сидел и ждал, когда Транси таки решится постучать. Хикки позволил Алоису пройти внутрь. — А у тебя все так же темно… — вздохнул Алоис, оглядывая однокомнатную квартиру. Окна были завешаны не только шторами, но и прочими подручными вещами. Единственный источник света монитор двух старых компьютеров, что чрезвычайно сильно создавали запах перегретой техники. Под ними огромный принтер, тоже, наверняка, сильно нагретый из-за долгой работы. Кровати у Отелло не было, лишь небольшой матрас в углу комнаты, с лежащей на нем ортопедической подушки без наволочки. Впрочем, и матрас, и подушка были чисты и белы, как только выпавший снег. Далее, в другом углу, противоположном матрасу, стояли чистейшие столешницы, посередине духовка и мойка, а также маленький компактный холодильник, в котором, как оказалось, и продуктов толком нет. Рядом с ними маленький круглый стол и одна светлая табуретка, спрятанная под него. Все чисто и аккуратно, однако небольшой рабочий беспорядок был все же заметен. Отелло кивнул, вытаскивая из-под стола табуретку и приглашая Джима сесть на нее. Тот послушно на нее приземлился, а Отелло присел около него на пол в позе лотоса. — Где твое рабочее кресло? — спросил Алоис. Отелло покачал головой. — У тебя его нет? Тогда на чем же ты обычно сидишь? — Отелло показал пальцем на табуретку, на которой сидел Джим. — Извини, тогда я сейчас встану…  — Сиди, — глухо произнес Отелло, спрятав голову. И Джим остался на прежнем месте. — Гм, мне вот что было интересно: на чьи деньги живешь? Для протокола: если тебя смутят некоторые мои вопросы, тогда можешь на них не отвечать, — неловко сказал Алоис. — Пособие по безработице… — ответил хикки. — А, ну да… Логично.  Отелло встал и подошел к одной столешнице со шкафчиком. Он открыл шкафчик и вытащил оттуда одну конфету, после чего предложил ее Джиму. Тот с радостью ее принял. — Это же мои любимые! И я тебе о них рассказывал, — улыбнулся Алоис, засунув конфету в рот. — Ты их специально для меня купил? — Отелло застенчиво кивнул. — Крутой! — Джим постепенно начал привыкать к присутствию Отелло не только за дверью. Транси смело поднялся и подошел к холодильнику, открыв его. Отелло растерянно подбежал к нему. — Скудно, — проворчал Алоис, оглядывая содержимое холодильника. В нем стояла одна-единственная бутылка воды, что уже вся порядочно заледенела и в углу еще лежал молочный шоколад, чей срок годности наверняка уже истек. — Чем ты питаешься? — Иногда… Выхожу в магазин… — ответил Отелло, теребя в руках свой докторский халат. — Что-то не видно, знаешь ли… — разочарованно вздохнул Транси, закрывая холодильник. После чего, злорадно ухмыльнулся. — Я тут придумал кое-что: пойдешь со мной в тот круглосуточный магазин около твоего дома, выберем там что-нибудь, и я сварганю тебе что-либо съедобное. Идет? Отелло испуганно отрицательно покачал головой, отойдя в сторону от Алоиса. Тем не менее, тот быстро приструнил хиккикомори, поведя за собой из однокомнатной квартирки. Транси надел на Отелло солнечно-защитные очки и шляпу, после чего долго довольно смеялся. — Я обычно выхожу… Выхожу ночью, — тихо признался Отелло на ушко Транси. — Когда никто меня… Не увидит… — Сейчас утро, — сказал Алоис. — Никто тебя не увидит. А если и увидят, то неужели это так волнительно?  Отелло пробормотал что-то невнятное себе под нос и лишь дальше пошел за Транси. Через пасмурность выглядывало солнце. На улице было свежо и прохладно. Не так много людей вышли из дома, разве что некоторые, что опаздывали на учебу или на работу. По дороге мягко проезжали редкие машины, в основном на улице обитали лишь птицы, что готовились в скором времени улететь на юг.  Вскоре, дойдя до магазина, Алоис отпустил руку Отелло. Их лениво поприветствовал молодой продавец, что, судя по всему, отработал ночную смены и уже почти засыпал от усталости. Джим подтолкнул Отелло вглубь привалков.  — О, придумал! — воскликнул Транси, завидев контейнер для яиц. — Я приготовлю тебе тамагояки. Это японский омлет, просто не бери в голову название. Джим пробежался по отделам, взял яйца, муку, масло и прочую дребедень для приготовления омлета. Вернувшись к кассе, Отелло и Алоис увидели таки заснувшего продавца. Блондин засмеялся: — Знаешь, а ведь мы можем просто так уйти, не заплатив за товары! Все равно никто не узнает. — Камер видеонаблюдения… Тут нет… — заметил Отелло. Да и магазин сам был весьма скудным и дешевым. — Ну… — Алоис улыбнулся и достал кошелек. Подсчитав стоимость продуктов, он положил на кассу сумму, которая вышла в итоге. — Мы действительно могли их взять за просто так, так и не заплатив. — Вопрос достоинства и чести? — смущенно сказал Отелло, забирая у Транси некоторые продукты. — Однозначно, мой дорогой компаньон. Вернувшись в квартиру Отелло, Алоис поспешил открыть окна. Комната Отелло была слишком душной, поэтому впустить в нее солнечный свет и воздух явно бы не помешало. Отелло долго этому упрямился, но потом от безысходности вздохнул осенний воздух и перестал упираться. Далее он сам отключил принтер и компьютеры и воспитанно уселся за стол на табуретку, пока Транси старательно готовил ему омлет. — Я чувствую себя слугой, — устало вздохнул Алоис, ставя перед Отелло тарелку с дымящимся омлетом.  Отелло оглядел омлет весьма необычной формы, что выглядел как булка, нежели как омлет. Он недоверчиво взял предложенную Джимом вилку. — Когда ты в последний раз полноценно ел? — спросил Транси. Отелло отвернулся. — Тогда возьми вилку в руки и ешь, — приказал Алоис, — пожалуйста. Отелло неуверенно приблизил к своему рту кусок омлета. Он понюха его, после чего все-таки медленно проглотил. Через секунду, с небывалой скоростью Отелло поглощал омлет, уже уверенно и с большим аппетитом. Алоис горделиво засмеялся: — А моя стряпня так хороша? — но увиденное заставило его замолчать. По худым и бледным щекам Отелло потекли слезы, которые он поспешно начал вытирать. Алоис всполошился, но осознав, что будет намного лучше, если Отелло выплеснет все свои чувства и эмоции, постоянно то вымирающие, то оживающие вновь за эти года, проведенные в одиночестве, облокотился о столешницу, с искренним интересом и беспокойством наблюдая за хикки. Тот уже перестал утирать слезы, расслабил свое лицо. Слезы тихо текли по равнодушному лицу, но щекам, некоторые по крылышкам носа, а иные и вовсе по губам. Отелло встал из-за стола, взял пустую тарелку и пошел у мойке. — О, давай я помою! — поспешно сказал Алоис. Но Отелло его остановил. — Я сам. Ты мой гость. Садись, — хикки показал рукой на матрас. Алоис неохотно кивнул и осторожно присел на матрас, на самый край. Отелло закончил отмывать тарелку и присел к Транси. Повисло слегка напряженное молчание. — Я не сумасшедший, — наконец прервал тишину Отелло, поджав к себе ноги. — Я тоже. Однако все склонны думать совсем иначе. — Я правда не сумасшедший! — воскликнул Отелло. — Они все… Просто не увидели мой потенциал! — Алоиса крайне испугало то, что он говорил твердо, уверенно и без единой запинки. — Когда я признался им всем, что не хочу быть танцором, я хочу быть ученым, то они…! — он громко чувственно вздохнул. — Не единый идиот не остановит меня, поэтому…! — от возмущения, Отелло быстро взял подушку и закричал в нее. — А давай по порядку? — терпеливо улыбнулся Алоис, пересев поближе к Отелло. Теперь они поменялись местами. — Мои родители — танцоры, поэтому из меня они тоже растили танцора. А все мое детство я проявлял интерес только к квантовой физике, химии и прочим математическим предметам. Я рос только с одной мечтой: создать машину времени. И я ее почти создал! — возбужденно воскликнул Отелло, взглянув в лицо Транси. После чего смущенно отвернулся. — Ну вот, ты тоже думаешь, что я сумасшедший… — Нет! Нет, продолжай, — торопливо произнес Алоис. — И мне, конечно же, в детстве пришлось пойти на свинг, а также на спортивно-бальные танцы. Я ходил туда с большой неохотой. И вот, я вырос. Тем не менее, танцы мне пригодились. Работая в офисе, много денег я не зарабатывал, пришлось подрабатывать в какой-то танцевальной студии, названия уже не помню, — Отелло вздохнул. — А потом я признался обществу, всему своему окружению! Что собираюсь создать машину времени. Меня высмеяли, эти ограниченные мышлением крысы! — Отелло с ненавистью вновь закричал в подушку. — Они выкинули меня, как бесполезного клоуна! Они все… — дрожащим голосом произнес он. — Отвергли меня…! Алоис замер на секунду. Он растерянно взглянул на Отелло, после чего на пол. Он недоумевал, что же ему делать в такой ситуации. Атмосфера существенно накалилась и стала более чем напряженной. Но тихий неожиданный смех Отелло спас Алоиса. Тот удивленно оглянулся на хикку, впервые за все знакомство увидев его улыбку. Транси смутился. — Мне… Стало намного легче на душе, — вздохнул Отелло. — Я благодарен тебе за все, что ты мне сделал, Алоис. Правда. Быть может, у меня не получится создать свою машину времени, да, скорее всего так и будет… Но я навсегда запомню те летние дни, когда ты развеявал мое одиночество. Внутри Джима что-то вспыхнуло, до того болезненное и нестерпимое, что ему пришлось поспешно встать с кровати и пойти к выходу. Отелло испуганно побежал за ним. — Ты куда? Не стоит уходить так быстро.! — Прости, — перебил того Алоис. — На самом деле, я прогулял школу ради встречи с тобой, — Транси слабо улыбнулся хикки. — И тебе… И тебе спасибо, что выслушивал меня. Я должен быстрее пойти в школу, пока мама не обнаружила мое отсутствие. Отелло приподнял брови и улыбнулся. — Тогда… До встречи?  Джим отвернулся от него и кивнул. — Кстати, мне скоро должно исполниться сорок один, — как бы невзначай сказал напоследок Отелло. Алоис уже открыл дверь в подъезд. Услышанное заставило его шокировано остановиться. После чего, засмеяться: — Да ты чертов старик! Уже подъезжая к своей остановке на автобусе, Транси напечатал сообщение Греллю и Рональду, где описал текущее положение Отелло. Алоис попросил их быть с Отелло дружелюбными, иногда навещать его и готовить ему омлеты, если тот забудет поесть. Он возложил заботу о своем новоиспеченном друге на плечи других, поскольку себя он чувствовал бесполезным и беспомощным. Он чувствовал себя измененным, эгоистичным и слабым, а все свои мысли и чувства он держал в своей голове, что заставляло ее изрядно болеть. Теперь ему не на кого выплескивать всю свою внутреннюю гниль. Отелло отнял у него дверь, ту самую родную дверь, что несла в себе только меланхолию и одиночество, в которую так без проблем можно было повыть, пожаловаться на судьбу. Теперь вместо двери был Отелло — такой же человек со своими мыслями, прошлым, настоящим и будущем. Его отягощать Джим был не вправе. А помочь ему он не мог из-за своей слабости. Алоису было стыдно за подобные рассуждения. Поэтому он решил сбежать. Алоису нравился Отелло. Он ценил тогдашние летние посиделки у двери, улыбку Отелло и его смех. А сейчас… Он уйдет. Он должен уйти и никак иначе. *** Он не смог позволить себе пойти домой в таком состоянии, так что решил прогуляться по Лондону. Алоис был в большой фиолетовой кофте, которая была настолько тепла для сентября, что ее носитель весь вспрел. Ко всему прочему, еще больше неудобства добавляли узкие джинсы, которые Транси вздумал забрать у матери. В них не то, что бы было неудобно сидеть, Алоис и передвигался с большим трудом. Потускневшее солнце неистово грело. Небо было непонятного грязного оттенка, даже не голубым.  — Что за противный денек… — вздохнул Алоис. Его мучило непреодолимое желание удавиться, и за это так стыдно, так стыдно!  Он чувствовал стыд за свои непостоянные чувства, за грязный поступок с Отелло, он чувствовал стыд даже за то, что позволил остановить свое развитие, что позволил оставить себя в тени. Он будто бы изменил самому себе, подло отвергнув всю свою веру в лучшее, все свои прежние размышления, коих так долго добивался. За столь малый промежуток времени, он будто бы потерял все, что строил мучительными месяцами. Опустошение совсем не могло идти бок о бок с бурлящими чувствами и эмоциями, тем не менее… Он вздрогнул и остановился, поняв, что все это время он шел к Соме и Агни. Он будто бы подсознательно стремился к нечто светлому, что и представляло из себя этих двух невероятных индийцев. Алоис слабо улыбнулся. Даже это дрянное потускневшее солнце ни за что не будет стоять рядом с Сомой и Агни. Транси продолжил свой путь. Приближаясь к их ларьку, он вдруг заметил скорую машину неподалеку. Сердце упало в пятки, когда он понял, что, очевидно, скорая машина приехала именно к ним. Алоис настороженно подошел поближе к ларьку, после чего спрятался за близстоящий фонарный столб. Он увидел, как на носилках вынесли бледного Агни, а затем вышел рыдающий Сома. Доктора что-то сказали ему, после чего погрузили Агни в машину. Сома вдруг вскочил и полез внутрь машины, за Агни, доктор его остановил. Потом машины разъехались, а Сома упал на колени, закрывая свое лицо рукой. Алоис дрожал. Он и представить не мог, что этот улыбчивый парень сможет проявлять подобные тяжелые эмоции. Транси испуганно отступил, судорожно качая головой. Он не мог в это поверить. Он не мог поверить, что единственные люди, от которых ожидалась поддержка, могут быть так же сломаны. Тело Алоиса онемело при виде рыдающего Сомы. Тот тоже слегка подрагивал, его волосы были растрепаны, а все тело напряженно. Сейчас он нуждался в помощи как никогда, и Джим был единственным, кто мог ему помочь. Однако, Джим испугался. Он чувствовал себя бесполезным в этой ситуации, а подобное проявление эмоций и чувств от некогда надежного Сомы заставило испуганно смутиться. — Извини, извини, извини… — судорожно шептал он, захлебываясь в отчаянии. Тем не менее, Алоис ясно ощущал свою эгоистичность в этой ситуации. Он просто надеялся получить поддержку. И он вовсе не готов был ее отдать, не сейчас, не в этом месте… — Извини меня, молю… — Джим развернулся и побежал прочь. Он с теплотой хранил в себе воспоминания о готовке булочек с карри. Он навсегда запомнит этот чудный аромат булочных изделий, а улыбки индийцев он возложит прямиком в свое сердце, но сейчас… Он уйдет. Поскольку он бесполезен. *** Алоис понятия не имел, куда его так быстро несут ноги. Он бежал по всевозможным улицам, даже по дороге и по вонючим переулкам. И в одном из таких переулков, Джим споткнулся о лежащий в беспорядке мусор, из-за чего болезненно упал в сточную грязь, ободрав коленку и подвернув ногу. Ногу пронзила безумная боль, Транси быстро за нее схватился и прижал к себе. Из глаз брызнули слезы, но Алоис не сразу это понял. А когда осознал, весь стыдливо побагровел, растирая слезы по всему лицу грязными руками. Он понял, что оставил на своем лице грязь, потому поспешил посмотреть на свой вид в камере телефона. Мигом он увидел безобразно-чумазое мальчишеское лицо, глупое, заплаканное и раскрасневшееся с вздернутыми вверх уголками бровей и поджатыми от обиды губами. Вся его одежда была заляпана вонючей грязью, колено начало кровить, а джинсы впитывали кровь. Даже растрепанные волосы слегка подверглись грязи. Он с ужасом замахнулся телефоном, желая выкинуть его куда подальше, но всего лишь аккуратно положил его в карман и без сил свалился в грязь вновь. Он сжался всем телом, прижимая ноги к животу. Алоис чувствовал себя отвратительным, потому и принял позу нечто отвратительного. Мог ли он подумать ещё несколько месяцев назад, что будет лежать у помойки в таком виде, при таких поступках? Мог ли он представить это ещё зимой, когда делал те самые своеобразные «первые взрослые шаги» в доме у Фантомхайвов? И ещё год назад, когда с остервенением поджёг все свои вещи и заручился измениться? Или когда гордо и юрко кружился на танцевальной паркете, когда чувствовал себя настолько юным и особенным, и лёгким, и быстрым…! Алоис не понимал причину своего непонятного самочувствия, своего саморазрушения. Всё начиналось с повседневной меланхолии, а теперь он лежит у помойки, весь грязный и отвратительный, предатель и настоящий идиот, что даже и выбрать профессию самостоятельно не может! Он разрушился вновь. Он слишком долгое время имел в себе силы, дабы работать над собой. И всякому долгому счастью есть конец, а после него и плата тяжёлыми душевным страданиями. Алоис поближе подтянул к себе колени, непроизвольно покачиваясь всем телом. Это успокаивало, но всего на миг. Как бы он не старался, мысли и самоистязание преследовали его. Алоис корил себя, тем не менее, из-за осознания собственной беспомощности, ничего не мог поделать. Хотелось сбежать, что и сделал он ранее, но сбежать от себя не получится даже самоубийством. Алоис хотел встать, но все его тело будто парализовало. Он продолжил лежать, жуя отчаяние. — Фу… Ты, чёртов кусок дерьма, даже не способен… — договорить ему не дал комок в горле. — Нет, не надо…! — прошипел он, осознав собственные слезы, катящиеся по грязным щекам. Он ещё никогда не чувствовал подобное отвращение и злость к себе. Глотая слезы и сопли, он таки смог сесть, закрывая лицо руками. Он тихо подвывал и шумно шмыгал носом время от времени, что раздражало слух. — Мерзкий… Мерзкий… — всхлипывал он. — Нет, молчи! Заткнись! Заткнись… Опустошение. В какой-то момент, он перестал что-либо чувствовать или ощущать. Все мысли разом выветрились из головы. Он без сил опустил руки, подняв голову. Оттенок неба слегка изменился, по крайней мере, стал чище. Неожиданно, его слух уловил едва слышный детский смех. Такой радостный и тёплый… Потом к смеху прибавились гордые и насмешливые разговоры подростков. После чего, Алоис постепенно начал улавливать ласковые причитания по телефону одной девушки, звук проезжающих машин, звонкое лаяние какой-то породистой и маленькой собачки. Все эти звуки издавались вне этого грязного переулка. А Алоис был в переулке. Все и вся там, а он здесь. Будто бы его отвергли. — У-у-у… — Транси закрыл грязными руками лицо. — У-у-у… Там находилось все, что не было присущи Джиму на данный момент. А в этом переулке находилось разрушение, вонь и грязь, из которой, на данный момент, Джим практически состоял. Но сейчас…  Он уйдёт. А то мама разозлится, если её джинсы пропахнут помоями. *** Хромая и скрепя своим сердцем, Джим таки смог выйти из темного переулка. Он стыдливо опустил взгляд, увидя, сколько проходив на него посмотрело. Нога болела неистово, передвигаться много Алоис был просто не в состоянии. И вот, неподалёку он увидел свою спасительницу: одна-единственная свободная скамейка. Он своеобразными рывками добрался до неё, тихо и кротко присев на самый край. К сожалению, он не имел при себя никаких салфеток, ведь те остались в сумке, которую Транси решил с собой не брать. Он устало потёр виски и шмыгнул носом. Напряжённое тело отдавало мелкой дрожью, которая не давала Алоису окончательно успокоиться. — Прошу прощения… — послышался мужской голос рядом. Алоис не желал смотреть на обладателя голоса, хоть тот, наверняка, пытался ему хоть чем-то помочь. Транси зажмурился. И все же, было в этом голосе нечто странное… Нечто знакомое. Блондину потребовалось достаточно много усилий, чтобы поднять голову на мужчину. Он оказался высоким брюнетом с золотистыми глазами, кои скрывали строгие очки. Статную фигуру подчеркивал классический чёрный костюм. Мужчина с явным беспокойством вглядывался в него, держа в бледных руках пластиковый пакет, доверху набитым разными, судя по всему, даже дорогими продуктами. Алоис прищурился. Удостоверившись в своей догадке, он вновь запрятал лицо в руках. Ещё несколько мигов осознания происходящего, и Алоис встал, опираясь о деревянный подлокотник скамейки. — И вот, мы вновь с тобой встретились, — Алоис скривил губы в улыбке, — мой дорогой Клод. Клод Фаустус. Да, этот мужчина — непременно Клод Фаустус. Эти холодные черты лица Алоис узнает везде, даже если Клод сделает пластическую операцию. Тем не менее, Транси очень сильно удивило, что Клод заметно «оттаял». Он больше не был тем, кем был раньше. Кто виновато сбежал от Алоиса, не оставив после себя никаких известий. — Перестань, Алоис, — Фаустус виновато отмахнулся. — Нам надо поговорить. Присядь, пожалуйста. — А ты даже более учтив, чем раньше, — прохрипел Джим, возвращаясь в прежнюю позицию. Клод аккуратно сел рядом, поставив около себя пакет. Повисло недолгое молчание. — Как ты? — развеял тишину Клод. — Я сижу в помоях, от меня воняет и колено кровоточит. У меня все в полном порядке, — насмешливо съязвил Алоис, отвернувшись от Фаустуса. — Повернись ко мне, — выдохнул Клод, хрустя пальцами. Нервничал… Нервничал, ублюдок! Алоиса вновь заполнили и обида, и гнев. Он непроизвольно поджал губы и зажмурился. — Ладно, как хочешь. — Ближе к делу, — прохрипел Алоис. — Давай! — злобно воскликнул он. — Ты будешь тут извиняться передо мной, да?! Тогда учти, я прощу тебя, только если преклонишь предо мной колено! А ты не способен на это, да?! Идиот… Но Клод встал и даже собирался поклониться, но Алоис его испуганно остановил. — Я не хочу, чтобы ты заляпал свой костюм… — прерывисто вздохнул Алоис, краем глаза осмелясь взглянуть на Фаустуса. Тот слабо улыбался. — Я знаю, что тебе будет противно это все… — Клод вернулся на прежнее место. — Все эта банальщина с извинениями и дурными исповедями. Да и я больше не желаю забивать твою юную голову своими словами. Знаешь, Алоис… Недавно я стал отцом. Джим шокировано обернулся на Фаустуса. Тот обдал его теплым взглядом. Совсем не таким, как раньше… — Я… — уголки губ Транси непроизвольно поползли вверх. — Искренне рад за тебя… — Спасибо… Сейчас ему только два месяца. Ему — в смысле моему сыну. — И как назвали?  — Алоисом. Звезды сошлись так, что и моей невесте это имя понравилось. — Чепушила ты! — Алоис прикрыл глаза, так и не смея убрать со своего лица улыбку. — И вовсе я не лгу, — Клод нахмурился. — А я… — Транси опустил взгляд. — Уже как год хожу на спортивно-бальные танцы…  — Это было предсказуемо, уж слишком ты ими интересовался. А я решил бросить. — А жаль.  Клод посмеялся. — И давно ты в Лондоне? — спросил Алоис. — Ты же знаешь, я путешествую… Невеста решила родить в Лондоне, дабы посмотреть на мой родной город. И вот, мы отсюда не можем выбраться уже как три месяца. Слушай, а Ханна здесь? — Ты запомнил имя моей матери? — удивился Алоис. — Ну да… Она приехала сюда на все лето. — Знаешь ли, я всегда помнил ее имя, — ответил Клод, поправив очки. — Она была моей одноклассницей. И я… Конечно же, по юной глупости, издевался над ней из-за ее беременности. С нами еще был какой-то чудик, Себастьян Михаэлис, — Клод презрительно скривился. — Узнав ее имя, дабы выплатить долг, я впал в небольшое недоумение. И тогда я начал подозревать тебя в том, что ты ее несовершеннолетний сын, тот самый, которого я видел еще в животе… Меня так накрыло, когда я позже узнал, что все это время спал с ребенком своей одноклассницы, над которой, к тому же, издевался. Педофилия — это ненормально, — Клод нервно усмехнулся, устало потирая виски. Алоис оглянулся на него, после чего виновато опустил взгляд на руки и стыдливо сжался всем телом. — Прости… — прерывисто выдохнул Транси. — Из-за моей недосказанности ты теперь так коришь себя… Прости меня… — Нет! Вовсе нет, Алоис, — Фаустус твердо встал и подошел к Транси, положив свои руки к нему на плечи. — Как взрослый мужчина… Нет, прежде всего как взрослый человек, я должен был узнать твое имя и ни в коем случае не загонять тебя в постель. И мне ужасно стыдно, что я — человек, работающий психологом, — так опрометчиво поступил, нанеся рану четырнадцатилетнему подростку, — Клод таки встал перед Алоисом на колени. — К тому же, я не нашел решения лучше, кроме как побег… И это… — Клод вздохнул. — Целиком и полностью моя вина. Я виноват. Алоис, извини меня. Одними извинениями я точно не откуплюсь, знаю… Но, прошу, скажи мне, чем я могу искупить свою вину. Я сделаю все, абсолютно все. Алоис всхлипнул. Эти слова он так желал услышать последние несколько лет. Губы непроизвольно поджались. — Коленку… — дрожащим и плаксивым голосом произнес Транси. — Подлатаешь мне коленку… М-м-м? — он попытался скривить губы в улыбке. Он абсолютно ничего не ощущал более, тем не менее, ситуация извела его на слезы вновь. — С радостью! — со всей готовностью воскликнул Фаустус, пытливо заглядывая в глаза Джима. — Я сейчас сбегаю в ближайшую аптеку, подожди меня здесь! — Клод торопливо достал кошелек из пакета и удалился. Алоис встал на дрожащие ноги, шумно всхлипывая. Он скучал по Клоду, и вот, он здесь. Фаустус рядом с ним. Но теперь Джим ничего не ощущал, кроме внутренней давки на слезы и твердого кома в горле. Алоис покачал головой, садясь на край скамейки. После чего вновь встал и утирая слезы, поспешно отправился к ближайшей автобусной остановке, болезненно прихрамывая. Он ужасно себя чувствовал. Клод был счастлив. И Джим не хотел портить его счастье своим присутствием. Он всегда будет помнить этого человека, как самую первую любовь, сильную и бурную, но и болезненную тоже. А сейчас… Он уйдет. *** Транси добрался до дома практически в тумане. Единственное, что он хорошо запомнил — это то, как сильно от него разило мусором в душном автобусе, набитом людьми. Дома никого не оказалось, что Алоиса сильно обрадовало. Он сбросил с себя одежду, выбросил ее в стирку и отправился в ванную, где долго отмывал с себя помои.  После продолжительного душа, ему действительно полегчало в физическом плане. В эмоциональном плане он все еще рвал и метал, после чего садился и плакал из-за чувства отвращения к себе. Но его печаль не могла длиться долго, ведь кто-то пришел домой. Алоис быстро, насколько это позволяла подвернутая нога, бросился к входной двери. Увидев вошедшую Ханну, он устало вздохнул. — А чего ты не в школе? — удивленно спросила Анафелоуз. — Ну я… — Алоис попытался придумать любую отмазку. — По дороге упал в грязь и подвернул ногу. — Бедняга! — воскликнула Ханна, подбегая к Транси. — Все еще болит? — Джим неохотно кивнул. Она усадила его на близстоящий диван, побежав за аптечкой. Она аккуратно перебинтовала лодыжку сына. После чего потрепала его по мокрой голове, ободряюще улыбнувшись. — Знаешь, мы тут с Ешитеру-сан были в аэропорту и увидели, что на рейс «Лондон-Атами» есть около пяти свободных мест… — И что? — А ты… Не хочешь обратно в Японию? — осторожно начала Анафелоуз, скрестив руки и садясь рядом с Алоисом. Тот шокировано взглянул на нее. — Мы тебя не принуждаем, ты не подумай! Просто… Вдруг, ты устал от жизни в Лондоне? Да и мы в Атами долго не продержимся! — радостно улыбнулась Ханна. — Я отучусь на педагога, и мы рванем в Киото!  — Я не знаю… Это все так неожиданно для меня… — Алоис неуверенно поднялся и поспешил удалиться. — Мне… Я должен подумать немного… Джим поспешно вернулся в свою комнату. Плюхнувшись животом на кровать, он застонал в подушку. Он провел рукой по простыне. Совсем ещё недавно, он спал на ней впервые. Совсем недавно он удивлялся с двухэтажных автобусов и красных телефонных будок. Ещё будто вчера он влюблялся и влюблялся в великий Биг-Бэн, проезжая мимо него. Ещё будто бы вчера он впервые попал в английскую школу, будучи смущенным от столь радикальных перемен в его жизни. И там он встретил человека, которого навсегда запомнит как благородного и восхитительного, как самого настоящего и лучшего друга — Сиэля Фантомхайва. Ещё недавно тот повёл его по Лондону, ещё недавно раскрыл свою больную душу. Будто совсем на днях Алоис с Сиэлем, плененные восхитительным танго, зашли в танцевальную студию «Кариссими», что полностью соответствовала своему названию: эта студия и вправду стала вторым домом для подростков на неопределённый срок. А точнее, навсегда. Будто бы ещё вчера Сиэль повёл  Джима в лучезарный ларёк Сомы и Агни, где они готовили булочки с карри и радовались возможности проявлять великодушие к малоимущим гражданам Лондона. Еще недавно подростки, под присмотром наглого Рональда, пошли работать в опиумный притон, где Алоис получил незаменимый опыт на работы официантом. Джим никогда не забудет, как пытался прикрыть шаткое положение Сиэля — того самого пресловутого и известного юного бармена, которым и заинтересовался его отец…! А также… Дарума-сан. Японская страшилка, сблизившая сердца, наполненные любовью к мистике, сердца испуганного и заболевшего Транси и Сиэля, что горел в ту пору идеей вызвать какого-либо демона и Зиглинде, которая грезила о своём тайном предназначении зеленой ведьмы. И тот банкет на день рождения близнецов Фантомхайвов, это же тоже было совсем недавно! И этот чёртов Михаэль… И эти чертовы родственнички Сиэля… Такие жуткие, но совсем неповторимые и запоминающиеся. Именно они, эти странные люди, подтолкнули к философским трудам Алоиса, что помогли ненадолгое время восстановить покой в его душе. И этот чёртов Михаэль… Джим был счастлив за Сиэля, что у него есть столь прекрасный брат. И прекрасный отец, и прекрасная мать… А этот поход в непонятный театральный цирк… Когда он был? Ещё в… Неужели в декабре? Неужели эти красочные выступления Алоис видел именно в декабре и не раньше? Это волшебное выступление отложилось в его сердце. И никогда оттуда не исчезнет. Будто вчера Алоис сблизился с очаровательной Лиззи, будто совсем недавно он целовал ее в щеку, выбешивая Сиэля. Будто бы совсем недавно подбадривал Сиэля, дабы тот имел в себе силы подбодрить и Элизабет тоже. И, чуть ли не на днях, она не выиграла и, тем не менее, счастливо улыбалась, внушив Джиму уверенность и любовь к паркету, что очень помогли ему на любительских соревнованиях. После которых наступил эмоциональный и достаточно комичный концерт мальчиковой группы, состоящей из молодых учителей. И Алоис хорошо помнил, как наступил апрель и как Сиэль с пеной у рта любвеобильно рассказывал о культуре Великобритании и Англии. Да уж, подобное никогда не забыть. И все это, абсолютно все, произошло в этом чудном Лондоне. И все равно, Алоис чувствовал ужасный стыд и неизгладимую вину за произошедшее сегодня. Ему было стыдно за совершенное поступки за сегодня из-за своей слабости, поэтому единственным наилучшим исходом был для него побег из этого города. Да, теперь Алоис понимал, что чувствовал тогда Клод… Стыдно, конечно же, было перед всеми, на в наибольшей степени только перед собой. Сбежать хотелось не из-за стыда перед окружающими, а из-за стыда перед собой. Но скрыться от себя не так легко, на самом деле… Поэтому, оставить свою прежнюю оболочку в этом городе и приобрести новую личность для совершенно другой страны, в которую и можно было бы сбежать — не это ли логично? Алоис дал себе пощёчину, поднимаясь с кровати. Он ударил себя по лицу несколько раз, зажмурившись. Он присел на корточки, мотая головой из стороны в стороны, пытаясь очухаться. Оставаться в прежней скорлупе было просто невыносимо… Джим быстро, опять же насколько это позволяла подвернутая нога, рванул к гостинице. — Мама! — воскликнул Алоис с лестницы, завидев Ханну. Быстрей, быстрей, быстрей… Как можно быстрей избавиться от себя… — Мама, я решил… Лондон… Чудный, дорогой Лондон. Любимый, родной Лондон. Лондон, где Алоис обрёл себя и потерял. Лондон, где Алоис и улыбался, и плакала, и злился. Лондон, где Алоис обрёл незабываемые воспоминания, дорогие сердцу. Лондон, где Алоис познал дружбу и размышления, и разочарование, и тоску. —  Я решил… Лондон… В нем было хорошо, но сейчас… — Забери меня в Японию. Он уйдёт.