Записки рыжего кота

С этой хозяйкой у меня были сложные взаимоотношения. Она меня не любила. Нет, неправильно. Она не любила не конкретно меня, Феликса Эдуардовича, а всех кошек и, подозреваю, собак. Нет, опять неправильно. Не не любила, а относилась как к существам с другой планеты – с уважением и недоверием. Первое время она на меня смотрела как на ходячее недоразумение, но под влиянием Валюши помягчела. А уж после того как ко мне стал благоволить Костя, поменяла свое нейтральное отношение на заинтересованное. Во всяком случае, до «кис-кис» снизошла. Мне была безразлична она и ее холодность. И так забот хватало. Но после того как Костя откровенно рассказал о своих чувствах к ней, присмотрелся повнимательнее. О, звездные коты! Такой неразберихи в душе я не видел ни у кого. Природа создала ее женщиной, заложив огромный запас нежности, любви и ласки в ее существо. А она почему-то решила, что все это ей не нужно. И начала уничтожать это в себе. Вы видели хоть кого-то победившего свою природную сущность? Я не встречал. Юля насиловала себя, пытаясь быть наравне с мужчинами, требовала не делать скидку на то, что она женщина. А природа требовала своего. От этого раздрая она стала нервной, истеричной, много кричала. А тут еще Костя…. То, что ее тянет к нему, она поняла сразу и испугалась своего чувства. Ее первой реакцией было желание спрятаться, закрыться от него. Но парень оказался упертый – не отступил, не оставил ее. Он пробивался к ее сущности, к ее женственности сквозь все то наносное, что она воздвигла вокруг себя. Как я узнал все? Не сразу, не сразу. Юля не привыкла раскрывать душу, пряча все в глубинах своего сердца. Не один вечер я просидел около ее ног, пытаясь вызвать на откровенный разговор. С трудом, но получилось. Хотя поначалу она прогоняла меня или уходила сама, сердилась. Но ради Кости я терпеливо день за днем ходил за ней, присматривался, прислушивался. И Юля приоткрыла дверку в свою душу. А мне этого хватило. Я понял, что просто обязан свести их с Костей, так как сами они будут бояться сделать первый шаг. Так и будут сжигать свои сердца, пока все не прогорит дотла и погаснет. Этого допустить было нельзя. Я долго ждал подходящего момента. Настал он неожиданно. Они вернулись в дом, как обычно споря и ругаясь. Я понял, что Юля что-то сделала не так, во что-то вляпалась. И Лисицын ее спас. В лужу вроде она упала или села. Хотя не испачкалась совсем. И тут я понял, что надо сделать. Стараясь быть незамеченным, осторожно пробрался под стол, осмотрел пути отступления и стал ждать своей минуты. - Костя, тебе чай или кофе? – голос у Юли был виноватым. - Черный чай и бутерброд с маслом, - Лисицын старался говорить сурово, но нотки нежности так и скользили в интонациях. Девушка готовила чай, накрывала на стол. Я приготовился. Сейчас, сейчас. Вы у меня по-другому заговорите. Они сели есть. Отлично, у нее тоже бутерброд с маслом, а на тарелке лежит еще парочка с колбасой. Лучше не придумаешь! Я стремительно запрыгнул на стол и сделал вид, что собираюсь стащить колбасу. Они одновременно вскочили и потянулись согнать меня. Одно ловкое движение рыжей лапой, и бутерброд с маслом оказывается на юбке у Юли. Она ахает и стряхивает его с себя. Большое жирное пятно появляется на ткани. Она пытается собрать масло с юбки, но размазывает его еще больше. Я со всех лап удираю под шкаф, в самый дальний уголок. Мало ли что, а вдруг все пойдет не так как задумано. - Да не трогай ты юбку, только хуже делаешь, - шумит Костя. - Проклятый кот. Испортил костюм. Как я теперь ходить буду? – Юля чуть не плачет. - Сядь. Дай я. Он садится около нее на корточки, берет салфетку и начинает собирать масло. Его движения, сначала резкие и порывистые, постепенно становятся плавными. Он уже не трет, а гладит. Мне прекрасно видно из-под шкафа, как все медленнее и чувственнее движутся его руки. Молодец, хозяин, соображаешь. Ради этого все и делалось. Осталось еще немного. Сам, сам давай, не вынуждай меня толкать тебя под хвост. Костя наклоняется и осторожно целует девушке коленку. Мур-р, правильно. Соколова замерла и напряглась: - Костя… В ее голосе растерянность. Напряжение между ними растет. Я просто чувствую, как легкие искорки шевелят мои шерстинки. - Там масло было, - бормочет мужчина и наконец-то решается посмотреть ей в глаза. Бац! Молния сверкнула. Если он ее не поцелует, то я не знаю что сделаю, я оцарапаю его, я… я… Он осторожно дотрагивается губами до ее губ. Фу-у-ух, перевожу дыхание. Теперь можно и вылезти, теперь им не до меня. Подхожу поближе и строю самую невинную мордочку. Юля первая замечает меня: - Костя, хватит. Фесик смотрит. Я приветливо машу хвостом. Да ладно, чего уж там. Лисицын оборачивается, подмигивает мне и говорит нарочито строгим голосом: - Не подглядывай, рыжий бандит. И снова целует девушку. Наконец они встают. - Пойдем, я отвезу тебя домой. А то в такой юбке с пятном немного неприлично в транспорте. Соколова не возражает. Все. Дело сделано. Я думаю, дальше они и без меня поладят. Очень хочется верить, что и эту ночь и все остальное время они будут вместе. Я проконтролирую, чтоб было именно так. Ушли. А могли бы в благодарность и колбаской угостить. Ладно, ладно. Я не обижаюсь, не до меня им. Схожу-ка я к Ивану. У него всегда для друга лакомство найдется.