Истории по Соукоку (восстановлено)

Оборотень! Осаму Дазай/Вампир! Чуя Накахара

***

      Ладони Чуи скользили по мокрой плитке, у него не было ничего, что могло бы дать ему хоть какую-то опору, так как пальцами ног он не доставал даже до пола душа. Накахара рыдал, стонал, медленно сползая по огромному члену, чувствуя слишком большую, почти болезненную растяжку напополам со всепоглощающим и таким же болезненным удовольствием. Он не мог понять, как весь этот огромный член, который был обхватом с его ногу и длиной почти с его предплечье, помещался в нем, но это не имело значения. Он был пронзен им и все равно никуда не денется в ближайшее время.       Ему казалось, что как минимум половина его тела была отдана на то, чтобы обхватить член Дазая. Рыжик удивлялся, почему он еще не треснул по швам от чрезмерной растяжки, так как этого всего было слишком много. Чуе казалось, что он не выдержит этого, но он постепенно принимал его в себя, сантиметр за сантиметром, постепенно скользя вниз, прикусывая губы, чтобы не стонать. Он наклонил голову вперед, закрыв глаза, пытаясь найти лучший путь для того, чтобы полностью насадиться на этот огромный член. Он чувствовал себя слишком полным, слишком довольным и одновременно слишком растянутым.       Сколько это уже длится?       Час?       Два?       Три?       Он не знает и не понимает. Только и может, что корчиться на члене и принимать его в себя, постанывая. Хотя, если честно, куда больше это похоже на то, что его просто усадили на огромный кол, из-за чего он даже особо пошевелиться не может. Если бы не лапы Дазая, аккуратно обнимающие и поддерживающие его, он едва ли смог бы удержаться, так как уже был слишком слаб. — Чу… я… — он с трудом разбирает слоги, протянутые через трансформированное и не пригодное для речи горло. Накахара задохнулся, когда член начал сильно пульсировать внутри него. Это было действительно слишком много для него, он подозревал, что смог бы увидеть его очертания на своем животе, если бы у него было зеркало для этого, но не мог сосредоточиться на этом прямо сейчас. Рыжик пошевелился и тут же громко застонал, облизывая пересохшие губы. Он чувствовал, как шатен обхватил его руками, насаживая на свой член сильнее, от чего Чуя громко закричал, зажмурившись от взрыва удовольствия, и, как мог, слабо выгнулся, прислоняясь спиной к мохнатой груди, тяжело дыша. — Медленно. — простонал он сквозь стиснутые зубы. — Медленно, Дазай.       Видимо, даже из-за безумия луны гигантский оборотень, который когда-то был Осаму Дазаем, все еще слишком любил трахаться с ним, потому что он шел вразрез с просьбой о медленном темпе. Чуя чувствовал, как зверь обхватывает его одной когтистой рукой за талию, слегка царапая, а второй — за горло. Накахара застонал, уже морально готовясь к тому, что сейчас начнется. Осаму начал снова и снова трахать его этим гигантским членом, беспощадно загоняя его внутрь рыжика. Тот крупно вздрагивал, слабо выгибаясь и ахая, почти сходя с ума от чрезмерных ощущений. Это было слишком много, невероятно много, от чего Чуе казалось, что его сейчас просто разорвет по сторонам. — Мед… ах!.. леннее… — слабо хныкал Чуя, прикрыв глаза. Однако Дазай не остановился, а лишь усилил свои сильные толчки. Ноги Накахары свободно дергались, не находя никакую опору, а его обе руки схватились за мохнатую руку, что была на его шее, бесполезно царапая ее, когда оборотень невероятно сильно трахал его, как тряпичную куклу. Рыжик лишь слабо постанывал, облизывая пересохшие губы, чувствуя, как каждый толчок отдается у него в горле. — Дазай… Дазай… ах!.. м-медленнее… ах!.. — Нет… — тихо с трудом прорычал тот, снимая Чую со своего члена, вызвав у того расстроенное скуление, после чего переворачивает его к себе лицом, снова насаживая на него, продолжая бешено трахать его в том же темпе, пока Накахара не зарыдал от удовольствия, сильно дергаясь и стараясь убраться от безжалостных толчков, ведь из-за чрезмерной стимуляции чувствовал себя слишком хорошо и плохо одновременно. Однако Осаму даже не думал снижать свой темп, безжалостно насаживая рыжика на свой член и каждый раз попадая по простате, пока тот не забился от судорог удовольствия, хрипло закричав. Он снова кончил, а шатен все не останавливался, продолжая двигаться.       Каким бы выносливым не был Чуя, как вампир, но даже он не мог выдержать такого. Но Дазай, кажется, из-за лунного безумия чувствовал себя просто прекрасно, не собираясь останавливаться в ближайшие несколько часов как минимум. Накахара хрипло охнул, прикусив губу, когда бешеный темп сменился медленными, но куда более сильными толчками. Он чувствовал себя так, будто его каждый раз с размаха на кол опускают, что совсем не пугало, а скорее возбуждало только сильнее. Рыжик слабо застонал, стараясь обвить талию зверя слабыми ногами, которые ощущались почти чужими, настолько дрожащими они были.       Чуя захныкал на очередной сильный толчок, слабо ахая и глядя прямо в янтарные глаза зверя, зрачки которых были невероятно расширены. Он подумал о крови и не мог не выпустить клыки, так как ему хотелось запустить их в вену на шее Осаму. Тот словно почувствовал его желание и решил отвлечь, особенно сильно насаживая на свой член, почти сгибая пополам, когда прижал его к холодной и скользкой стене спиной. От этого удары чувствовались только острее, ведь шатен словно безжалостно прибивал его к стене, ненадолго отстраняясь, чтобы спустя пару секунд ворваться внутрь, чуть не разрывая его на пополам и чуть не сводя с ума от почти болезненного удовольствия. — Дазай… — стонет рыжик, едва сумевший собрать мозги в кучу, чтобы произнести его фамилию, и тот запнулся на полпути от удара. Чуя слабо дернулся, положив обе руки на мех на груди зверя и использовать его в качестве рычага, подтягиваясь. Осаму чуть отклонился назад, позволяя вампиру усесться сверху. Держась за шатена, теперь Накахара мог ощущать, как оборотень начал трахать его снова, и от этого член попадал еще глубже, чем раньше. Рыжик снова слабо захныкал, чувствуя все это огромное удовольствие, которое медленно накапливалось в нем, мешая здраво мыслить. Гигантский член так хорошо ощущался в нем, особенно когда Дазай беспрестанно таранил его простату, удерживая за талию и шею и не давая ему отстраниться.       Господи, это не должно было чувствоваться настолько сильно и хорошо.       Чуя распластался сверху, не имея сил шевелиться. Он только и мог, что вцепиться обеими руками в мех, позволяя Осаму делать с ним все, что тот хочет. Тот хотел его только трахать, не останавливаясь, чем и занимался так долго, что Накахара потерял чувство времени, только и способный на надсадные стоны и хриплые всхлипы. У него голубые глаза полны слез из-за чрезмерной стимуляции, и он смотрит на партнера, словно стараясь успокоить, хотя это только сильнее раззадорило оборотня, подарив ему второе дыхание. Он почти полностью выходит из тела рыжика, удерживая того над кончиком своего члена, а потом резко сажает его на него, заставляя вампира кричать и выгибаться. — Д… Да… зай… м… медленнее… — снова просит Чуя, и оборотень что-то бормочет, но не останавливается, хотя пауза дала Накахаре возможность подтянуть себя на его меху, одной рукой коснувшись открытой морды рычащего зверя. — Не надо. — рыжик не мог поверить, что он говорил именно это, несмотря на то, что его тело болело от удовольствия и от горящего, нескончаемого растяжения, но все от начала и до конца было правдой. — Не останавливайся…       Он сорвался на стон, когда Дазай сильно опускает его на свой член, полностью выбивая все связанные мысли из головы Накахары. Рыжик слабо вскрикивал, не имея возможности даже пошевелиться, когда сильные толчки продолжились. Чуя сходил с ума, слишком чувствительный и слабый, не в силах ничего сделать и никак повлиять на происходящее. Вдруг Осаму остановился, от чего вампир оказался сидящим, хотя скорее лежащим, на его члене сверху, распятый будто бабочка, приколотая к бумаге иголкой. Он слабо поерзал, чувствуя, как тот пульсирует внутри, растягивая его еще сильнее, заставляя закусить губу, чтобы не застонать от слишком сильной стимуляции. — Чуя, см…три на… м… меня — жарко шепчет шатен. Слоги с трудом продираются сквозь его неприспособленное к речи горло. Его член пульсирует сильнее, заставляя Чую прикрыть слезящиеся глаза и слабо хныкать, отчаянно мотая головой. — Чуя… — требует Дазай, но Накахара все еще протестует. — Чуя, пос…ледний раз… прошу… — в голосе угроза, но вампир лишь жмурится, отчаянно мотая головой. — Сам… напро… сился… — говорит тот. Рыжик вздрагивает, распахивая глаза, когда его насильно укладывают грудь партнера, сильнее прижимая за шею. Член внутри него слегка перемещается, заставляя его забиться от удовольствия в слезах. — Ч-что?.. — слабо спрашивает Чуя, качая головой. Его голубые глаза испуганно распахиваются, когда он пытается сбежать, но этого не удается сделать. — Д-Дазай? — голос слегка подрагивает. — Я же про… сил… — прорычал тот, прижимая хрупкое тельце к себе еще сильнее. — Непос… лушный… — довольно гудит тот, поднимая лапу и несильно, но внушительно ударяет его по заднице. Накахара кричит, широко распахивая глаза и выгибаясь, когда член внутри него пульсирует сильнее и давит на простату. Осаму снова и снова бьет его по заднице, от чего рыжик бесстыдно стонет, плача и вздрагивая от удовольствия. Где-то на третьем ударе он в очередной раз кончает и замирает, слабо всхлипывая, так как он не может даже пошевелиться, принимая абсолютно все, что шатен готов был дать ему. Оборотень продолжает его шлепать и даже не думает останавливаться, только сильнее раззадориваясь.       Чуя понимает, что это из-за лунного безумия, поэтому и не обижается, хотя его и пугает состояние Осаму. — Дазай… — хнычет Накахара, распахивая глаза и выгибаясь, когда тот перестает его шлепать, давая небольшой перерыв, а потом обхватывает его за талию обеими лапами (руками?) и приподнимает, снова начинает насаживать на свой возбужденный член, с каждым толчком делая это все сильнее и быстрее. Этого слишком много, и рыжику кажется, что его сейчас просто разорвет на пополам. Он выгибается и срывает голос в стонах, не в силах даже собрать мозги в кучу, чтобы остановить Осаму. Толчки сильные, жесткие, беспощадные. Член слишком большой, горячий и пульсирующий. Он дарит такое удовольствие, к которому Чуя просто не готов, сходя с ума от ощущений. — Дазай…       Тот рычит, переворачивая Накахару к себе спиной и резко и сильно насаживая на себя, заставляя вампира с хрустом прогнуться в спине и беззвучно открыть рот, так как он уже не может даже закричать, когда член таранит его простату с невероятной силой. Лунное безумие не ослабевает, а лишь усиливается, а Чуя чувствует себя просто безвольной секс-куклой, которой шатен пользуется, как хочет. Член оборотня похож на поршень или таран, который проникает безумно глубоко и не дает ему хоть немного оправиться. Рыжик беззвучно плачет, крупно вздрагивая на каждом толчке и еле заметно сжимая мех в кулаках. Он вообще не может пошевелиться, бездумно глядя куда-то в стену.       Ему кажется, что он сейчас просто сойдет с ума и умрет.       Это походило на самый лучший и сладкий сон и одновременно самый худший и горький кошмар. — Чуя? — тихо шепчет оборотень, мгновенно приходя в себя. Он обнимает рыжика за спину и прижимает его маленькое тельце к себе, как маленького слабого ребенка. Вампир выдохнул, когда тот аккуратно снял его со своего члена, покачивая, и прижал к яремной вене, чтобы тот мог укусить ее. Накахара слабо разжимает челюсти и кусает, тут же с жадностью присасываясь.       Прошло немного времени, пока Чуя напился. Свежая кровь в его теле уменьшила любую боль, а испорченная лунным безумием кровь, которую он высосал, забрала с собой неуправляемую волчью форму Дазая. Осаму подхватил хрупкое тело партнера, заключая его в колыбель рук и слабо укачивая, словно стараясь успокоить. — Черт… — голос шатена звучал так, словно он говорил этим со дна бочки с виски, хотя и звучал, как человек. — Почему ты сразу не сказал мне, что тебе плохо?       Накахара свернулся клубочком, тихо всхлипывая и вздрагивая от пережитых ощущений. Хватка Дазая усилилась, когда рыжик слабо пробормотал: — Я хотел, чтобы ты сначала кончил… — Это я — суицидник, помнишь? — хрипло сказал шатен, всхлипывая, вода из душа над ними смыла кровь с его шеи. — Ты такой дурачок, Чуя… — Сам такой. — слабо пробурчал тот и закрыл глаза, думая, что еще как минимум пару недель не подпустит Дазая к себе.