***
— Не смей так говорить о ней! Не смей! — рычит Дазай, крюча пальцы и поднимая руку, чтобы отвесить Чуе удар. Вот только тот ловко увернулся, перехватывая руку Осаму и сжимая с такой силой, что кости почти треснули от силы сжатия. Шатен глухо рыкнул и отшатнулся, потирая запястье и глядя на Накахару, почти с ужасом осознавая, что именно только что чуть не произошло. Если бы он его ударил… Если бы ударил… — Надеюсь, ты меня и пальцем не коснешься, если не хочешь, чтобы я тебе сломал руку и челюсть. — холодно говорит рыжик, упирая руки в бока и выставляя чуть округлившийся животик. — То, что я омега, не значит, что я слаб. И это не значит, что я буду рыдать в уголочке от мирской несправедливости! И уж точно это не значит, что если я согласился побыть суррогатной матерью для твоего ребенка, ты меня купил! — Прости… — медленно говорит Дазай, хотя еще чувствует ярость и раздражение за то, что Чуя еще недавно сказал ему. Тот смеривает его холодным взглядом небесно-голубых глаз, щурится и кивает, хотя и не выглядит особенно убежденным. — Я извиняюсь за то, что я только что попытался сделать, но тебе просто не нужно было… — То, что ты слеп, как крот, это не мои проблемы! — фыркает Накахара, скрещивая руки на груди. Он откидывает ярко-рыжие волосы на спину, чем невольно любуется Осаму, почти сразу же раздражаясь, когда понимает, что только что сделал. — Ты сам хотел, чтобы я жил с вами, потому что ты хотел следить за тем, как протекает беременность, и растет твой ребенок. Если к твоей бабе продолжат шататься всякие левые чуваки, я нахрен свалю и сам воспитаю СВОЕГО ребенка. Деньги я тебе выплачу. — Да как ты смеешь?.. — почти шипит шатен, но руки не распускает. Видать, прошлый раз его чему-то научил. — Спокойно. — холодно говорит тот, кривя губы в усмешке. — Не забывай, что я пошел тебе навстречу просто из-за того, что между нами раньше было. — Чуя… — начал было Дазай, но тот его перебил: — В общем, прошу прощения. — еще более холодно сказал рыжик, чуть поклонившись, после чего пошел на выход из комнаты, остановившись на пороге. — Мое дело сказать. Не веришь? Проверь. Если же все тебя устраивает, это не мое дело. Но ко мне в ближайшее время можешь не подходить. После этого омега выходит за дверь, оставляя альфу в одиночестве. Тот откидывается в кресле и кусает губы, с трудом сдерживаясь от желания разнести кабинет в порыве гнева. Он понимал, о чем Чуя говорит, потому что иногда и сам замечал несостыковки в поведении невесты, но гордость альфы взыграла… И теперь он поссорился из-за этого со своим единственным другом, который терпел все его вспышки гнева и странные суицидальные выбрыки на протяжении вот уже двадцати с лишним лет. Они познакомились в начальной школе, где они были в одном классе, даже несмотря на то, что родители Дазая были очень богатыми. Просто их отцы дружили и хотели, чтобы их сыновья дружили тоже. Именно поэтому отдали их в один класс, надеясь на то, что их дружба расцветет. Вот только оба мальчика были слишком вспыльчивыми и гордыми, чтобы это произошло, и именно поэтому в первый же день они подрались. Они сидели за одной партой и постоянно дрались, так как у обоих был характер, не позволяющий идти на уступки или прогибаться под кого-либо другого. Нет, Чуя иногда был спокойнее Осаму, но если он чем-то вдохновлялся, то его было невозможно остановить. Их дружба прошла и огонь, и воду, и медные трубы. В средней школе внезапно выяснилось, что шатен — альфа, а Накахара — омега. Тогда их отцы стали мечтать их поженить, чтобы они создали свою ячейку общества. Какое-то время они опять-таки в средней школе даже встречались, целуясь где-то в коридоре и занимаясь сексом в кладовке. Вот только все мгновенно закончилось, когда Дазай, вспылив по какому-то мелкому поводу, хотя его пара даже не была виновата, изо всех сил ударил рыжика в челюсть. Нет, этот удар он обратно получил, но после этого омега перестал ходить в школу, а после и вовсе написал, что они расстаются. Помнится, тогда он разбил костяшки в кровь, потому что уже успел пометить Чую, как своего. Впрочем, он быстро пришел к выводу, что тому будет хуже, так как альфа может сколько угодно омег метить, а у омег — может быть только один альфа. Но это произошло после всех вспышек ярости, депрессии и отчаяния. Осаму себе до сих пор не простил, что поднял руку на лучшего друга и разрушил все между ними. Накахара остался его другом, но отказался восстанавливать отношения после случившегося. Рыжик по прежнему был его другом и поддерживал его, но старался сводить их общение на нет. Звонки и разговоры? Сколько угодно. Встречи? Почему бы и нет? Касания и любое безобидное объятие? Нет, ни за что! Шатен скорее от безысходности стал встречаться с девушкой-бетой, которая в последствии и стала его невестой. Сначала он привел ее в их компанию, чтобы заставить ревновать Чую и вывести его на эмоции, но тот холодно смотрел на него и вежливо улыбался, от всей души поздравив его с нахождением новой «любви». Дазай до сих пор помнит, как у него окончательно разбилось сердце. Ему было все равно, и он ходил на свидания с той девушкой просто так, чтобы хоть немного отвлечься. Он и сам не понял, когда так действительно полюбил ее. Это не было настоящей любовью, но он испытывал тепло и уют рядом с ней. Тем более, что она нравилась его родителям. Не так сильно, как Накахара, но нравилась. В общем, не самая худшая кандидатура на роль его будущей жены. Осаму учился, перенимал от родителей бизнес и не мог не следить за судьбой Чуи. Тот спокойно и мирно жил в одиночестве, ни с кем не встречался (чему шатен где-то глубоко в душе радовался) и работал учителем литературы. Все было хорошо и замечательно. Они по дружески общались, иногда пересекались, но при этом альфа знал, что Накахара его не простил, потому что голубые глаза были неизменно холодны. А еще смотрели с таким упреком, что хотелось вскрыть вены. Все было хорошо ровно до того момента, как выяснилось, что матери Чуи требовалась срочная операция. Вот только дело было в том, что денег на тот момент ни у него, ни у его отца не было. Именно тогда Накахара, которому как бы этого не хотелось, пришел к Дазаю за помощью, попросив об услуге и пообещав отработать все до копейки, но со временем. Осаму не собирался упускать такой момент и предложил рыжику стать суррогатной матерью, так как невеста шатена, бета, не могла родить ему ребенка. Тем более, что лучше проверенный человек, чем не проверенный, а ведь родители требовали от него наследника. В итоге омега согласился, а альфа настоял, чтобы тот жил в их доме, потому что так следить за здоровьем и матери (Дазай сам себе не признается, насколько он счастлив, даже если Чуя всего лишь суррогатная мать), и младенца было куда проще. А еще оба были бы в безопасности и в любой момент можно было вызвать врача, если вдруг что. Какие бы не были размолвки между ними, но Осаму просто не мог рисковать жизнью Накахары или своего ребенка. Шатен морально готовился к тому, что беременный рыжик будет очень капризным, потому что он прочитал много литературы про это, но на его удивление рыжик был более спокойным, мягким и тихим. А еще более сонным, потому что спал большую часть суток. Правда, на удивление, тошноты не было, хотя Чуя частенько ел не сочетаемые товары. Дазай беспокоился, что его невеста будет ревновать его к Накахаре, как к бывшему парню, но как показала практика, той было практически на все все равно. Именно это и послужило одной из причин, которые заставили Осаму задуматься о том, все ли так хорошо в их отношениях с ней. Альфа тяжело вздыхает и корит себя за то, что вспылил, когда Накахара сказал ему о том, чего он боялся. Так мало того, что вспылил! Снова попытался поднять руку на того, кого он уже однажды ударил. На того, с кем уже однажды разрушил отношения. Дазай не переживет, если Чуя снова обидится и исчезнет на долгий год, не говоря ему, куда именно он делся. Он ведь с ума сойдет из-за беспокойства о Накахаре и своем ребенке! Осаму старательно выкидывает эти мысли из головы, решив вернуться к этому позже и как следует извиниться перед рыжиком, после чего начинает думать о том, что ему сказал омега. Он говорил, что к его невесте, Фумико, ходят какие-то странные парни, которых он не знает. Это правда?.. Шатен устало вздыхает и трет виски, думая, что ему срочно надо выпить. На трезвую голову он точно не захочет ничего толкового придумать.***
Домой Дазай возвращался уже затемно, медленно покачиваясь из стороны в сторону и чуть не ныряя носом в асфальт. Семенящий рядом водитель старался остановить его и поддержать, но тот лишь отмахивался, заплетающимся языком говоря, что сам справится. Отделавшись от навязчивого подчиненного, Осаму открыл дверь дома и чуть не пропахал носом пол, когда мир перед его глазами качнулся. — Осаму! — в ушах раздался возмущенно-взволнованный возглас, и в следующий момент шатена подхватили сильные руки, подпирая. Альфа мог ощутить боком округлившийся живот, а носом почуять знакомый аромат цитрусовых. — О… Чуя… — пьяно протянул Дазай, стараясь облапать возмущенно рыкнувшего Накахару. — Ты тааак пахнешь… — Так, видимо, ты слишком много выпил. — фыркнул рыжик, помогая Осаму добраться до дивана и рухнуть туда. Немного полюбовавшись на недовольно бурчащего мужчину, он весело хмыкнул и ушел, чтобы вернуться со стаканом воды и какой-то жидкостью в бутылочке. — Выпей, чтобы завтра не мучался от похмелья. — Вы… пить? — пробормотал шатен, зевая. — Во! Я. придумал… Я выпью, если ты меня обнимешь! — Ты как ребенок, Осаму. — фыркнул омега, но на секунду обнял горе-друга, втягивая запах горького виски. Причем, что больше воняло — сам запах шатена или перегар — было совершенно непонятно. — Все, я тебя обнял. Теперь пей. — Хрошо. — бормочет тот и пьет, чуть не расплескав по лицу. — А теперь спать. — хмыкает Чуя, упирая руки в бока. — Нет. Ты со мной. — Нет, у тебя невеста есть. — хмыкает Накахара. — Я разве что посидеть рядом могу. — Сиди. — трясет головой альфа, дергая рыжика на диван, укладывая голову ему на колени и утыкаясь носом и губами в живот, щекоча его дыханием, отчего омега хихикает, но позволяет тому вести себя, как маленькому и капризному ребенку. Главное чтобы он заснул, а потом Чуя выберется достаточно просто. Дазай немного ерзает, а потом интересуется. — А где Фумико? — Фумико? — Накахара задумывается, пытаясь вспомнить, куда она свалила на этот раз. Он знал, что та отправилась в клуб, судя по откровенному наряду, яркому макияжу и туфлям на высоких каблуках, но он не собирался говорить это. Ведь они из-за этого поссорились совсем недавно, и он не хотел снова ссориться по этой причине. — Кажется, когда я убирался в своей комнате, она ушла к какой-то из подруг. — Подруге, значит? В двенадцать ночи? — говорит Дазай на удивление трезвым голосом, и пока рыжик пытается понять, что происходит, уже засыпает. Омега неподвижно сидит, проверяя, заснул ли альфа, и вздыхает, после чего аккуратно гладит Осаму по голове, целует его в лоб, как маленького ребенка, и аккуратно выбирается из-под него. Он устраивает этого большого ребенка на диване поудобнее, стаскивает с его ног обувь, и накрывает сверху пледом, после чего уходит мыть посуду после позднего ужина, принимать душ и чистить зубы. Возвращается минут через двадцать, ставит стакан воды на столик рядом, кладет на блюдечко таблетки от головы просто на всякий случай, поправляет плед и шлепает спать. Он так устал, что почти спит на ходу, и поэтому совершенно не замечает, как ему в спину внимательно смотрят совершенно трезвые карие глаза, в которых горят море эмоций и чувств. Шатен касается своего лба, с шумом выдыхает и думает, что еще не все потеряно. По крайней мере, у него еще есть шанс. Но сначала стоит понять, что из себя на самом деле представляет его невеста. — В гости к родителям? — растерянно спрашивает утром Чуя, когда его рано будит Дазай, вручает вещи, еду и говорит, что водитель его отвезет туда. — Но зачем. — Просто мне с моей дорогой невестой нужно поговорить. Просто поезжай и ни о чем не волнуйся. — хмыкает альфа, чуть не пища от восторга из-за того, как мило и невинно выглядит омега с этой сонной и недовольной мордашкой и в рубашке больше его на пару размеров, которая обрисовывает контуры животика, где сейчас находится его ребенок. — Но… — Чуя, не волнуйся. Ты скоро вернешься сюда, ладно? — Осаму пользуется тем, что Накахара сейчас в полусонном и ничего не соображающим состоянии и быстренько переодевает его, как маленького ребенка, стараясь не смотреть туда, куда не нужно, после чего отводит в ванну, где рыжик чистит зубы, пока шатен расчесывает его волосы. После этого он отводит его вниз и вручает своему водителю, говоря, что он за него головой отвечает. Следя за тем, как машина отъезжает, увозя рыжее сокровище прочь, альфа выдыхает сквозь зубы и делает несколько звонков, отдавая несколько важных и нужных распоряжений.***
Чуя не успел понять, как он оказался дома, но родители сказали ему, что его привез личный водитель Дазая. Последнее, что помнил Накахара, это обещание Осаму о том, что он вернется обратно. Что-то подсказывало рыжику, что тот устраивает разборки со своей невестой. Рыжик ежится и вздыхает, машинально поглаживая живот, где ему отвечают сильным и внушительным толчком. Кажется, ребеночку спокойно и комфортно, вот он и выражает свою благодарность таким странным способом. А может, ему просто подвигаться захотелось. Кто знает? Омега вздыхает и ложится на спину, читая книгу. Уже неделя прошла с того момента, как он уехал, и ему совсем не привычно одному. Что бы он ни строил из себя, но рядом с Дазаем было спокойнее, даже если тот — мудак еще тот. Он так увлекается чтением, что почти подскакивает от неожиданности, когда внизу слышится рев мотора, какие-то взволнованные голоса и в следующий момент по лестнице кто-то взбегает. — Осаму?.. — растерянно говорит он, когда дверь распахивается, и в нее влетает шатен, бросаясь на него с объятиями. Он пищит от неожиданности, когда тот с пугающей легкостью подхватывает его на руки и начинает кружить по комнате. — Ч-что ты?.. — Ты был прав. — говорит альфа, замирая на месте и крепко прижимая рыжика к себе, чувствуя себя сейчас дураком, но он очень и очень счастливым дураком. Чуя вопросительно смотрит на него потрясающе голубыми глазами, и Дазай судорожно вздыхает, утыкаясь Накахаре в шею и прижимает к себе. — Осаму?.. — Она мне давно изменяла. Говорит, что это из-за того, что я не обращал на нее внимания и занимался заработком денег. — шатен горько кривит губы. — Не переживай, она просто дура. А ты еще найдешь того, кто будет только твоим. — говорит Чуя пересохшими губами, чувствуя, как сердце болезненно ёкает. — Конечно, найду. — как-то совершенно по-дурацки улыбается альфа. — Уже нашел. — Э? Но кто? — Неужели ты не понимаешь, что это ты, глупый чиби? — Кого это ты чиби назвал?! — недовольно рявкает омега, а потом замирает, хмурясь. — Я? Но я ведь… — В той ссоре виноват я, Чуя, я, а не ты. — Дазай судорожно вздыхает и прижимает Накахару к себе. У него от волнения перед глазами все плывет. — Так что… Пожалуйста, давай начнем все сначала? — Но… — рыжик хмурится и сомневается, хотя и видит, как сильно волнуется Осаму. Ему хочется и не хочется соглашаться одновременно. Он не знает, чего именно хочет. — Чиби, пожалуйста… Омега молчит, а потом вздыхает и все-таки кивает: — Хорошо. Но если ты попробуешь сделать нечто подобное снова… — Ни за что, малыш, не волнуйся. — шатен счастливо вздыхает, прижимая того к себе. Он наклоняется и с удовольствием кусает его, помечая своего — теперь уж точно своего — Чую за шею. — Мы всегда будем вместе! — Это звучит скорее пугающе, чем обнадеживающе… — хмыкает Чуя, а потом на возмущенный вскрик своего альфы, все-таки добавляет. — Но я все равно рад, что мы оказались снова вместе. — А уж как я рад…