Истории по Соукоку (восстановлено)

Фанфик написан по заявке (см. выше). Там же находится картинка, которой я вдохновлялась. Не знаю уж, в полной ли мере у меня получилось показать все то, что я хотела, но своей работой я вроде бы довольно.       Всем приятного чтения)))

***

— Папочка… — Чуя обнимает его за шею и прижимается всем мелко подрагивающим тельцем, гортанно постанывая, когда Дазай сильно и быстро трахает его, сжав руками бедра чуть ли не до синяков. Весь Накахара — от пальцев на ножках и рыжей встрепанной макушки принадлежит самому Осаму, и тот горло готов перегрызть каждой сволочи, что попытается отнять у него его милого малыша. Шатен любуется, как голубые глаза закатываются от удовольствия, а потом его мальчик сладко выгибается и жмурится, от чего на рыжих ресничках появляются маленькие капельки слез. — Папочка… — А ты мой маленький и милый малыш. — мужчина любуется, как его прелесть сонно зевает, как маленький котенок, жмуря свои прелестные голубые глазки, и потягивается, чуть постанывая, потому что свой член Дазай вынимать даже не думал. Осаму вообще считал, что тот должен находится исключительно в Чуе. Как жаль, что постоянно нельзя держать его подле себя, никуда не отпуская. Несмотря на то, что он был почти самым влиятельным и сильным человеком в Портовой мафии, Кое-сан он опасался по вполне понятным причинам, потому что с этой бешеной кошки сталось бы прирезать его за своего обожаемого воспитанника.       Ну еще бы, ее очаровательный Чуя, которому только недавно исполнилось шестнадцать, связался с тем, кому уже тридцать. Наверное, если бы она об этом узнала, то убила бы его — Дазая, — не колеблясь. Впрочем, смотря на такую милую и сонную мордашку Накахары, шатен ее прекрасно понимал. Он бы и сам, не сомневаясь, пристрелил любого, даже самого себя — особенно самого себя — если бы это могло помочь или спасти жизнь его милому маленькому мальчику. Рыжик слишком быстро стал неотъемлемой частью его жизни, без которой он уже не представлял самого себя.       Мужчина вздыхает, смотря на своего партнера и понимая, что никогда и ни за что не сможет его отпустить от себя. Возможно, раньше еще был шанс на подобное, но сейчас… Нет, тот навсегда останется с ним, даже если однажды захочет освободиться и найти себе кого-нибудь другого. — Ой! — пищит Чуя от неожиданности, когда знакомые сильные руки стискивают его так, что даже вздохнуть не получается нормально. А потом фыркает с недовольством, пусть и прижимается поближе к мужчине, подставляясь под прикосновения. Он точно ведет себя, как котенок — такой же очаровательный, но наглый. — Папочка, ты меня так раздавишь! — Прости, милый. — Дазай с нежностью проводит по шелковистым рыжим прядкам и утыкается носом в изгиб шеи своего любовника, вдыхая обожаемый до умопомрачения насыщенный цитрусовый аромат. Его маленький Чуя всегда пах так, будто с утра пораньше съел несколько мандаринок и апельсинов, забрызгав себя их соком. Во время секса Осаму безумно любил вылизывать изгиб шеи партнера, где аромат был особенно сильным, щекоча нос, потому что ему казалось, что он собирает драгоценные частички того, что принадлежит его Накахаре, и присваивает их себе. — Иногда я думаю, что ты просто ненасытный… — недовольно бурчит рыжик, хотя по нему и видно, что его недовольство лишь напускное. Он прижимается к шатену поближе и нежно целует в губы, мило краснея, чего не может не отметить жадный карий взгляд, который темнеет от желания. Его малыш в чем-то прав, потому что мужчине всегда очень сложно оторваться от своего мальчика и отпустить его, пусть и не надолго. А особенно тяжело отпускать Чую на задания, даже если они совершенно безобидны. Дазай просто очень боится, что это может оказаться ловушкой, и он потеряет свою вздорную и порой наглую, но безумно любимую прелесть. — Хей, милый, еще один раунд? — низко смеется мужчина, прижимая подростка к себе и переворачиваясь так, чтобы ойкнувший Накахара оседлал его. Рыжик возмущенно смотрит на него, стараясь взглядом передать все то, что он о нем думает, но судя по покрасневшим щекам, получается это не особенно. По крайней мере, сочетание сурово нахмуренных бровок, решительно сверкающих глаз и покрасневших щек вызывал у Осаму разве что приступ неконтролируемого умиления, но отнюдь не пробуждение совести, на которую, видимо, рассчитывал его малыш. — Ну так что, еще один?       Последнее Дазай произносит низко, растягивая губы в темной усмешке, на что уже в который раз клюет рыжик, который мгновенно теряется, смущается и краснеет, как алый мак. Ах, он такой милый, когда это происходит. И особенно удовольствие шатену доставляет знание того, что подросток краснеет именно из-за него, а не кого-то другого. Осаму думает, что прикончит любого, кто попытается забрать у него Чую и каждую эмоцию, которую Накахара демонстрирует ему.       В конце-то концов, шатен слишком жадный собственник, чтобы даже думать с кем-то делится.       Он никому и никогда не отдаст своего малыша, потому что вся жизнь и суть Дазая принадлежит только его рыжику.       Наверняка сказать, когда именно это помешательство началось, Осаму не мог. Он помнил, что встретил Чую еще пятнадцатилетним, когда его в мафию привела Кое и представила, как очень перспективного юнца, который принесет им только выгоду, в это он не поверил. Несмотря на то, что он посмотрел на смазливую внешность нового подопечного Озаки (вот уж точно, самое место в борделе), кроме нее он больше ничего не увидел. Просто гордый и вспыльчивый уличный пацан, который подохнет быстрее, чем ему исполнится даже шестнадцать. За свои двадцать с лишним лет в мафии шатен уже не раз видел таких глупых и наивных щенков, надеющихся стать великими и выжить, а на самом деле являющимися лишь очередным трупом с дыркой от пули в каком-нибудь важном стратегическом месте.       В свои тридцать на таких щенков мужчина смотрел свысока, ничуть не интересуясь их мечтами, судьбами и характером. В мафии это незачем. Тем более, смысл интересоваться чем-то подобным у того, кто завтра уже окажется в могиле?       Именно поэтому Дазай быстро выбросил из головы этого подростка, занявшись более важными делами, даже если его внешность ему понравилась и он даже подумал, что непрочь провести с ним одну ночь. В следующий раз, когда он встретил это чудо-юдо рыжее, прошло уже больше полугода с того времени, как Чуя (так, кажется, звали того пацана) оказался в мафии. Конечно, обычно таких, разумеется, с первых дней не швыряли на передовую, но с первого месяца они начинали уже ходить на задание, так что Осаму думал, что парень уже давно мертв.       Но оказалось, что нет, так как он встретил его ровно через пол года, когда непонятный рыжий вихрь пронесся по коридору и спрятался за ним, вцепившись с такой силой, что сразу становилось понятно, что так просто оторвать не получится. Тогда шатен был настолько ошеломлен, что даже как-то наказать наглого пацана не подумал, хотя надо бы. Зато он заинтересовался, от чего тот улепетывал со скоростью хорошего такого спринтера. — Может, ты перестанешь за мной прятаться? — фыркнул Дазай, когда заметил, что в конце коридора мелькнул пробегающий силуэт Тачихары. Он с интересом подумал о том, почему именно пацан сбежал от лейтенанта Черных ящериц. — Спасибо, старик. — фыркнул Чуя, выбираясь из-за его спины и отряхиваясь. — А я смотрю, ты наглец. — хмыкнул Осаму, с интересом посматривая на давешнего рыжего мальчишку, который, к его удивлению и интересу, выжил. И выглядит живее всех живых. А еще, не боясь, смотрит прямо в глаза своими голубыми, сосредоточенно хмурясь. — А я смотрю, вы хотите получить в челюсть. — фыркает Накахара, но потом все-таки кланяется и даже благодарит за помощь, после чего убегает. Шатен с любопытством смотрит ему вслед, после чего его губы расплываются в предвкушающей улыбке. Вот только никто, даже сам мужчина, не понимал, что его игра перерастет в настоящую любовь.       Просто однажды, на очередной обидный комментарий со стороны Дазая (знали бы вы, как забавно подобное со стороны выглядит, особенно когда понимаешь, что больше ни на кого, как на Чую, тот внимания не обращает), рыжик фыркнул возмущенно-издевающееся: — Папочка.       И Осаму перемкнуло.       Почему-то именно на Накахаре.       Их первый раз произошел на задании, когда шатен почти насильно взял в машине обессиленного после Порчи подростка. Нет, он не делал тому больно и уж тем более не делал тому неприятно, но ему здорово пришлось повоевать с возмущенным парнишкой, прежде чем тот сдался на его милость и в дальнейшем получал удовольствие. А потом долго бегал от мужчины, всеми правдами и неправдами избегая его.       Но Дазай достаточно быстро и профессионально отловил маленького упрямца и оттащил в кабинет, где очень долго показывал, кому именно теперь принадлежит Чуя. Впрочем, на его удивление, Накахара не особенно и сопротивлялся, хотя иногда и смотрел так пристально, что создавалось впечатление, что какую-то подлянку задумал.       В принципе, однажды так и произошло, после чего Осаму долго плевался, потому что его вредный ангелочек умудрился добавить в стакан кофе несколько ложек соли и еще одну - перца. Нужно сказать спасибо, что хотя бы уксус не добавил.       Ну хоть после этого сменил гнев на милость и уже полностью подпустил к себе шатена, чем тот и пользовался, полностью присвоив своего мальчика именно себе. Дазай не ожидал, что однажды решив поиграться с забавным пареньком, он влюбится в него и захочет сделать все, чтобы тот остался с ним. Он готов весь мир положить к ногам своего мальчика, если этого хватит, чтобы Чуя остался с ним. Он хочет, чтобы сладкое «папочка» из губ его прелести звучало как можно чаще, а еще желательно на всю оставшуюся жизнь.       Именно поэтому мужчина хочет забрать свою прелесть из мафии и сбежать на другой конец мира, благо что средств у него хватает.       Ведь… в мафии долгая и счастливая жизнь невозможна, а именно этого Осаму хочет добиться для своего малыша.       Он хочет, чтобы Чуя просто был счастлив.       И для этого он готов сделать абсолютно все.