Истории по Соукоку (восстановлено)

— Ч-что ты… — скулит Чуя, срываясь на хриплый стон. Он сводит брови домиком, запрокидывает голову и мелко дрожит, когда в него грубо толкаются, не давая сосредоточиться ни на чем кроме этих ощущений. Накахара пытался ругаться и возмущаться, потому что несмотря на то, что он правда хотел, чтобы Дазай трахнул его у бассейна, он не хотел, чтобы тот делал это на глазах у всех.       Хотя, надо признать, что в какой-то степени это правда очень сильно возбуждает. — А на что это похоже, маленькая принцесса? — тихо смеется Осаму, сильнее сжимая его бедра своими руками и начиная с куда большей силой таранить его простату, заставляя рыжика подавиться стонами и забыть обо всем, чем тот возмущался. — Ах… п-подожди… стой… это… — скулил Чуя, срываясь на громкий мелодичный стон, когда выгнулся, кончив. Однако, не успел он отойти от своего оргазма, Дазай продолжил сладко мучить и доводить его до умопомрачения, не прерываясь ни на миг. Казалось, что когда дело касалось постели, Осаму был неутомим. Впрочем, все так и было, так как Накахара уже не раз и не два убедился в этом. Несмотря на то, что рыжик всегда с большим энтузиазмом встречал все, что придумывал шатен, особенно когда дело касалось секса, для него всего этого было слишком много.       Чуя любил секс и любил, когда Дазай его ласкал, но иногда на того что-то такое находило, что Накахара просто не мог справиться с количеством удовольствия. Впрочем, нельзя сказать, что тот был сильно против. Вот и сейчас вместо того, чтобы остановиться, Осаму снова жадно впился грубым поцелуем в распухшие губы рыжика, жадно вылизывая его рот изнутри, и задвигался куда активнее, заставив партнера забиться в очередном оргазме и кончить, дрожаще выдохнув. Этот поцелуй не был самым страстным и горячим из всех, что они делили между собой, но все равно каждый поцелуй открывал все новые и новые грани их отношений.       Оба безумно сильно любили друг друга.       А поцелуи — прекрасный способ показать это. — Ааа!.. Ха! — Чуя громко вскрикнул, когда Дазай резко перевернул их, от чего он оказался сидящим на нем верхом. Так Накахара особенно глубоко и хорошо чувствовал его член в себе, от чего головка плотно прижималась к простате, заставляя дрожать и ахать от каждого самого еле заметного движения. — Осаму! — Что такое, маленькая принцесса? — дразнит шатен, довольно усмехаясь. Он обожает такого рыжика. С горящим лихорадочным румянцем лицом, с растрепанными рыжими прядями, которые липнут к вискам, щекам и шее, с кобальтово-голубыми глазами, потемневшими от страсти и удовольствия, с каплями пота, каждую из которых хочется слизать, наслаждаясь вкусом мягкой и великолепной кожи, с алыми цветами засосов и укусов, от чего со стороны кажется, будто Чую терзали собаки. Но на самом деле это просто проявления любви Дазая к нему. — Слишком глубоко?       Вскидывает одну бровь, игриво поднимая бедра, заставляя Накахару в очередной раз подавиться стоном и, обмякнув, безвольно лечь на него, немного подрагивая. — Я конечно хотел, чтобы ты трахнул меня у бассейна, но не днем же! — возмущенно и капризно тянет рыжик, прерывисто дыша. У него между ног каменно стоит, подтекая беловатыми каплями, несмотря на то, что он уже не один и даже не два раза кончил. Да и член Осаму весьма сильно намекает на то, что тот в ближайшее время точно не собирается прекращать. — Это наша личная территория, поэтому тут мы можем делать все, что хотим. — пожимает плечами шатен, обхватывая свое сокровище за бедра и начиная приподнимать и опускать его, заставляя Чуя гортанно стонать и мелодично вскрикивать. Ах, он в таком восторге от того, как Накахара мило жмурится…       Вот уж точно маленькая и капризная принцесса, которую только баловать, на руках носить да кормить с рук самыми сладкими и вкусными кусочками. И уж точно никак не использовать в качестве приманки или бойца мафии, особенно учитывая его самую страшную и опасную в первую очередь для самого рыжика особенность — чертову Порчу из-за обезумевшего Бога Хаоса и Разрушений внутри. — Все? — тихо спрашивает Чуя, жмурясь и продолжая подрагивать. Он хрипло и прерывисто дышит, думая, что никогда не может идти против Дазая. Впрочем, скорее не не может, а просто не хочет. — Конечно, все. — кивнул тот, продолжая трахать Накахару. — Все, что угодно? — Да. — Но ты же сам сказал, что прикончишь любого, кто увидит, как мое лицо искажается от оргазма. — тянет рыжик, заставляя Осаму зло и ревниво зарычать, сильнее сжимая его в крепких объятиях. — Потому что я сделаю это без раздумий. — мрачно обещает шатен, в очередной раз ревниво кусая своего партнера и за так уже синюю от укусов и засосов шею. Утром тот непременно будет ругаться из-за этого, но ведь Дазай отлично знает, как отвлечь Чую от этого. А засосы и укусы на тонкой шейке нужны для того, чтобы каждая сволочь видела, что тот занят, и на внимание и время Накахары даже рассчитывать не смели. — О чем ты думаешь… ах… м-мудак! — хныкнул рыжик, когда Осаму выскользнул из него, оставив после себя только тянущую пустоту, которую хотелось непременно заполнить. Но не успел Чуя возмутиться или обидеться, как шатен поставил его на четвереньки на мягкий коврик и, придерживая за бедра, оказался внутри двумя короткими толчками, заставив в очередной раз захлебнуться тихим стоном, прикрыв глаза и запрокинув голову. Накахара коротко захныкал, завозившись, потому что шатен не стремился начинать двигаться, а лишь разминал его плечи и целовал их и шею, с удовольствием вылизывая кожу. — Ты что-то сказал, моя принцесса? — тихо и бархатно смеется Дазай, продолжая с потрясающей невозмутимостью заниматься простыми поцелуями и вылизываниями, будто это не у него каменно стояло. Рыжик в очередной раз обиженно захныкал, кусая губы и стараясь насадиться на член еще сильнее, хотя казалось бы куда еще. Чужие бедра и так уже до упора вжались в поджавшиеся ягодицы. Если бы сейчас кто-то пришел, они бы вряд ли смогли оторваться друг от друга. Чуя надеялся, что таких идиотов не найдется. Осаму же об этом даже не думал, продолжая ласкать и нежить своего партнера, не забывая придерживать его за талию, чтобы тот не упал на разъезжающихся ногах. — Двигайся уже! — уже открыто и очень обиженно захныкал Накахара, срываясь на всхлипы и прекрасно зная, что этот мудак мучает его специально! Правда, себя тоже, но свое тело тот контролировал превосходно, так что рыжик подозревал, что все это направлено только на него. — Уже не терпится? — ехидно хихикнул шатен, продолжая нежно целовать шею и плечи Чуи. Накахара, понимая, что тот не собирается в ближайшее время продолжать двигаться, прибег к самому страшному оружию в своем арсенале — заплакал. Он прекрасно знал, что Дазай очень сильно боится его слез, поэтому и стал плакать. Как он и думал, Осаму мгновенно всполошился. — Малыш, почему ты плачешь? — Потому что ты меня не любииишь… — обиженно протянул рыжик, всхлипнув. — Почему ты так решил? — удивился шатен, пытаясь понять, когда это его маленькая принцесса успел сделать такие выводы и заплакать из-за этого. Чуя отказывался отвечать и обиженно сопел, гордо отвернувшись. Именно тогда в голове Дазай мелькнула догадка, почему все это началось. — Это потому, что я перестал трахать тебя?       Тот даже не дернулся, но засопел еще более обиженно, хотя казалось бы куда еще. Осаму про себя похихикал, думая, что Накахара очень мил и похож на сердитого ёжика, но, разумеется, говорить это вслух не стал. Зато с удовольствием повел бедрами, делая достаточно сильный, но осторожный толчок в простату, тем самым полностью вышибая все мысли из рыжика и заставляя слезы на его глазах мгновенно высохнуть. Чуя выгнулся, коротко выдохнув дрожащий стон, и расслабился, погружаясь в удовольствие.       Разумеется, ему хотелось еще пообижаться и подуться, но шатен работал так долго и самозабвенно, что в итоге он просто забыл об этом своем желании.       Их у личного бассейна так никто и не побеспокоил, хотя в доме и побывали горничные, убираясь и меняя простыни и полотенца. На стоны и крики никто не обращал внимания, хотя некоторые юные барышни, работавшие здесь совсем немного и не бывшие такими уж опытными, жарко краснели, а потом еще долго прятали глаза, до конца отдыха отказываясь смотреть им в глаза.       В Йокогаме Дазай, не долго думая, выпустил пулю в лоб Мори сразу, как только тот посмел заикнуться насчет того, чтобы Чуя использовал Порчу. Именно он стал следующим Боссом, накинув на свои плечи алый шарф.       Накахара мгновенно перешел из разряда «золотой мальчик» в разряд «особо охраняемый объект» и «если что-то с ним случится, Босс пристрелит, и даже разбираться не будет». Из кабинета с тех пор, как Осаму стал Боссом Порта, доносились громкие и мелодичные стоны, но об этом, разумеется, никто и никогда не говорил.       Во избежание казни.       Шатен и рыжик же были бесконечно влюблены в друг друга, держась за руки в каждый момент времени. — Хочешь ли ты этот город, маленькая принцесса? — нежно спрашивает Дазай, обнимая хрупкого Чую за плечи, когда тот стоит у панорамного окна и любуется видом на город с огромной высоты небоскреба. — Зачем? — интересуется тот, откидывая голову и с удовольствием подставляя шею под ласковые губы. — Чтобы все в нем было у твоих ног. — тихо говорит Осаму, наслаждаясь тем, какое именно доверие оказывает ему его самый дорогой и любимый человек. — Мне не нужен этот город. — качает головой Накахара, поворачиваясь в объятиях и приподнимаясь на цыпочки, чтобы поцеловать с готовностью подставленные губы. — Мне нужно кое-что другое. — И что же? — говорит шатен, а его зрачки расширяются, ведь он прекрасно знает, что именно потребует его принцесса. — Мне нужен только ты. — шально улыбается и смеется Чуя, массируя член Дазая через ткань штанов. Его смех сменяется гортанным стоном, когда Осаму, не выдержав, резко толкает его к стеклу, вжимая всем своим телом и жадно целуя.       Они счастливы.