***
— О, я оценил ваш юмор! — закатил глаза Чуя, максимально громко говоря это в слух. За углом послышалось противное хихиканье, и Накахара брезгливо и недовольно поморщился, с мученическим выражением лица вытряхивая из еще совсем новеньких туфель осколки стекла и какие-то кнопки. Хорошо еще, что он догадался проверить, поняв, что там что-то противно звенит, а если бы попытался надеть? Это же больница минимум на недели две-три, а работу никто не отменял. Денег за красивые глазки, даже если там его прикроет Ане-сан, что-то наврав начальству, ему никто не даст. А вот несколько поджопников и подзатыльников — очень даже. Чуя был уверен, что сама Судьба смеялась над ним. Также он был абсолютно уверен в том, что она специально выбрала жертвой своих розыгрышей именно его, чтобы ему жизнь медом не казалась. Не сказать, что в этом было что-то новое, но тенденция, если честно, знатно удручала полным отсутствием каких-либо перспектив на то, что называется белой полосой. Он даже на серую был согласен, вот только поговорка «будет и на твоей улице праздник» явно не про него. Многие скажут, что Бог дает нам только те испытания, которые мы можем вынести. Вот только Накахара не верил ни в чувака на небе, ни во что-либо еще. А вот в суку-Судьбу очень даже. Или это госпожа Фортуна ему снова и снова демонстрировала свою очаровательную филейную часть, как бы намекая, что хорошего и дальше особо ждать не стоит? Кто бы знал… Рыжик скрипел зубами, проклинал всеми возможными словами свою гребанную удачу, которой, судя по всему, нет совершенно, но упорно продолжал бороться со сволочью, которую какой-то недальновидный дебил однажды окрестил красивым словом «судьба». Чтобы она была с ним помягче, не иначе. Ну, или ему хотелось в это верить, ведь большую часть времени омега от нее и огребал. Но, по крайней мере, он правда старался. Иногда на него находила уверенность, что в прошлой жизни он как минимум заживо зажаривал младенцев в собственном соку, пил с особым смаком их кровь или занимался чем-то еще таким же ужасным, если сейчас на него сваливается такая огромная куча разнообразных неприятно пахнущих проблем вроде бесконечных счетов, которые нужно оплачивать, тупых однокурсников, которым лишь бы докопаться до него, и… — как же он мог забыть и не поставить это на первое место?! — тотального невезения, которое проявляется в самый не подходящий для этого момент. Все-таки, как раз из-за этого невезения у Чуи всегда было столько проблем, хотя, в принципе, по большему счету он был парнем мирным и тихим. Временами. Если не доводить. Если не бесить. Если… если руки не распускать. И да, Накахара совершенно не жалел, что тогда вмазал местному мудаку-"королю» всея института, за то, что он руки попытался распустить. Если у рыжика такая яркая внешность, это не значит, что он готов раздвинуть ноги перед каждым встречным-поперечным. И то, что омега работает в борделе, совершенно ничего не значит. В конце-то концов, там ведь не только проститутки трудятся. Лично он вообще подрабатывает визажистом и наставником по чайной церемонии и различным танцам. А что делать, если он с детства в этом всем крутится? За столько лет и научился такому, что только и преподавать остается. Не то чтобы Чуя откровенно жаловался на свою жизнь, вовсе нет. Во-первых, он не любил жаловаться, даже если бы его о его делах спросила Кое-сан. Во-вторых, по какому-то пинку судьбы он был конченым оптимистом, который во всех ситуациях будет надеяться на лучшее, даже если Судьба снова и снова пинает его. Правда, периодически в голову Накахары забредала предательская мыслишка, что, возможно, он просто конченый без всякого там оптимизма, зато с огромной долей дебилизма в хорошенькой головке. Впрочем, на вкус и цвет… Вообще-то, его жизнь временами не была такой уж и плохой, иногда она рыжику очень даже нравилась. Сильно нравилась. Но иногда. И явно не сейчас. — Какого хуя?! — взвыл высокий шатен-альфа, разглядывая с перекошенным выражением лица свой дорогущий светлый пиджак, на котором пятно от кофе выглядело очень даже отчетливо. Омега устало вздохнул, выматерился про себя, понимая, что в очередной раз влип — а все его гребанная неуклюжесть и неудачливость в одном флаконе, после чего виновато опустил голову и пискнул: — Простите! Я оплачу вам химчистку! Он быстро отыскал в кошельке дрожащими руками нужные купюры, вручил их ошарашенному незнакомцу, после чего позорно сбежал, про себя ругаюсь. Утро началось «лучше» не придумаешь. Сначала проспал, потом полтора часа толкался в тесном автобусе, куда набились пассажиры, как сельди в бочку, потом приехал в университет, а там выяснилось, что пары отменили, а добрые однокурсники ну разумеется «забыли» его предупредить, какая жалость. После чего он, голодный и злой, зашел в кафе, чтобы выпить заслуженный кофе, и уже взбодрившись отправиться на работу. Но и тут его ждал серьезный облом. Да еще и он отдал на химчистку деньги, на которые должен будет питаться все оставшиеся две недели до следующей зарплаты. Сейчас омега в крайне угнетенном состоянии плелся на работу, проклиная в очередной раз злодейку-Судьбу, и отчаянно пытался сообразить, как попросить Ане-сан занять денег в долг, чтобы она не узнала, что у него проблемы. «Опять» — шепнул ехидный голосочек в голове. Чуя предпочел от него отмахнуться, насупившись еще сильнее. Мда… С такими злоключениями ему точно «долго и счастливо» не светит.***
«Работа в борделе — отвратительный выбор для молодого омеги» — скажет ему любой, кто узнает о том, где именно он работает. Чуе плевать, потому что таким о нем совершенно никто не интересуется, несмотря на весьма смазливую мордашку. А если кто и узнает? Какое дело ему до каких-то незнакомцев? Все, что им в итоге скажет Накахара, так это очень вежливое «идите-ка вы на хуй, уважаемые». Его общественное мнение не колышет в принципе. Его вообще редко что колышет. Он же не травка в поле, чтоб его колыхало. Колыхало его разве что еще в двенадцать, когда были любящие родители и полностью обеспеченная жизнь, а потом… Хочешь жить, умей вертеться. Рыжик и научился. Работа — на то и работа, что её главная задача приносить деньги. А какая она — это уже дело десятое, у каждого свои вкусы, приоритеты и жизненные обстоятельства. Например, у омеги это — «не сдохнуть от голода» последние года три, так что не ему париться о том, где он и как зарабатывает деньги. Главное, что платят хорошо. Нет, к счастью, Чуя не был мальчиком по вызову, хотя внешность его очень даже подходила — огромные голубые глазища с пушистыми ресницами, огненно-рыжие волнистые пряди, пухлые губки, как у девушки, и белоснежная кожа, которую портили разве что только ярко-оранжевые веснушки. Кое-сан уже не раз хотела вывести их, да Накахара все сопротивлялся. Так было гораздо больше шансов на то, что на него не станут обращать внимания — все-таки, в Японии стандарты красоты другие. Все мальчики по вызову были как конфетки, гибкие, умеющие флиртовать и соблазнять, а еще доставлять неземное блаженство своими развязными ласками. И уж точно они были с виду скромными и очень тихими. Не то, что рыжик — язвительный и вспыльчивый, у которого сексуального опыта — ноль. Да и вообще какого-либо опыта тоже абсолютно идеальное круглое число. За все свои девятнадцать лет он разве что с помидорами целовался. Но этим не хвастаются. Овощи на то и овощи, да и партнеры из них если честно так себе. Омега похихикал про себя, думая, что если бы Ане-сан знала ход его мыслей, то явно задумалась бы о его психическом самочувствии. В общем, работал Чуя в борделе визажистом, а также наставником по чайной церемонии и танцам, но чаще всего именно визажистом. Общался с местными мальчиками и девочками, дружил (ну, как дружил…) с боссом, помогал Ане-сан управляться с делами и о торговле телом даже и не думал. Нет, он не ждал любви — ее он перестал ждать еще в шестнадцать, но у него дела шли лучше, чем у тех ребят, которые продавали себя. Чтобы там ни говорили, но бордели ведь не от хорошей жизни попадают. Накахара знал историю каждого, но редко кого жалел — большинство сами выбрали такой путь. Пусть неосознанно, а своими действиями и поступками, но именно они были теми, кто загнал себя в эту яму. Впрочем, иногда он встречал тех, кого оставалось действительно только жалеть. Например, Ацуши — очаровательный и очень скромный мальчик, которого в бордель продал глава приюта, решив, что за смазливого мальчишку можно выручить неплохую сумму, а от него хоть какой-то толк будет. Рыжик не мог назвать себя слишком добрым и сострадательным, но история этого парнишки покорила его в самое сердце. Наверное, потому, что очень сильно напоминала его собственную историю. Накаджима, кстати, мальчиком по вызову так и не стал — Чуя выкупил его, согласившись три с половиной года работать за половину зарплаты, если пацана отдадут ему. Наверное, если бы это был кто-то другой, Мори его разве что пристрелил, но с Накахарой он действительно общался неплохо, и даже можно сказать дружил, так что свое высочайшее разрешение дал. Сейчас Ацуши учится в старшей школе и подрабатывает в борделе уборщиком, а живет на полном обеспечении рыжика. Омега еще долго думал, зачем вызволил пацана, если едва сводит концы с концами, но потом Чуя понял, что просто не может бросить этого ребенка. Жить было очень тяжело, но они справлялись, неизменно поддерживая друг друга. Накахара вздыхает, работая над лицом очередного омеги. Тот трещит так, что даже пулемет его скорости позавидует. От этого всего у рыжика начинает постепенно болеть голова, и тот еле заметно морщится, мечтая спуститься вниз и выпить таблетку от головы. Потом чертыхается про себя, вспоминая, что забыл ее в попыхах сборов дома. Еще один «прекрасный» пункт этого дня. Впрочем, вниз омеге все-таки приходится спуститься. Во-первых, ему нужно проверить, как Накаджима, ведь находятся придурки, который клеются к этому очаровательному ребенку, думая, что смогут купить его. Вообще, Ацуши и сам может за себя постоять, но Чуе спокойнее, когда он убежден в том, что тот действительно в порядке. Стоит Накахаре вспомнить, сколько именно альф он в свое время отгонял от этого вечно смущенного и краснеющего чуда, как даже костяшки рук эфемерно ноют. К сожалению, до опьяненных феромонами доминантов не сразу доходило, что если им сказали «нет», то это значит именно «нет». Во-вторых, внизу он должен был встретить каких-то очень важных гостей, о которых Мори-сан говорил ему на протяжении вот уже как нескольких месяцев. Это вроде как его будущие бизнес-партнеры, которых он слишком долго на это уламывал. И если партнеров он находит сразу — те стоят посреди холла, где альфы выбирают себе омег, и еле заметно морщатся (какие неженки), явно не испытывая радости от пребывания здесь, то с Накаджимой возникли проблемы. Рыжик подошел к ним, вежливо поздоровался, проигнорировав от давешнего шатена радостное: «О! Так это ты тот…», после чего несколько раз осмотрелся по сторонам, пытаясь отыскать Ацуши. Прикрыл глаза, принюхался, улавливая знакомый аромат инжира и черного чая, после чего обреченно вздохнул. — Извините, я отойду ненадолго, а потом вернусь, и отведу вас к Боссу. — вежливо поклонился и решительным шагом направился в сторону черного выхода. К раздражению омеги, двое альф отправились за ним, но прогонять он их не стал. Хотят смотреть? Да пускай смотрят! — Я что вам говорил о том, что нашего уборщика трогать нельзя, Шибусава-сан?! — сурово спросил Чуя, упирая руки в бока. Ацуши, который в боевой стойке держал перед собой швабру, защищаясь, облегченно выдохнул и, пока его преследователь отвлекся, по стеночке прошмыгнул мимо, прячась Накахаре за спину. Рыжик услышал сзади какой-то изумленно-испуганный писк и возню, но обернуться не мог, потому что все еще сверлил крайне недовольным и раздраженным взглядом альбиноса. — Но он ведь такой очаровашка… — покаянно вздохнул Тацухико, разводя руками, будто он совершенно не при делах. Вот только омега в это не верил совершенно. Это могло бы прокатить в первый или второй раз — в конце-то концов, по пьяни всякое бывает — но не в двадцатый же! — Вы сами уйдете, или мне вас вышвырнуть? — угрожающе уточнил Чуя. Наверняка со стороны это смотрелось весьма смешно, ведь миниатюрный Накахара, рост которого едва достигал отметки в сто шестьдесят сантиметров, угрожал вышвырнуть из заведения Шибусаву, который был выше его на добрых семнадцать с чем-то сантиметров. Вот только Тацухико поморщился, потому что прекрасно знал, что рыжик без труда провернет это. Несмотря на внешнюю хрупкость и омежью натуру, Чуя был посильнее многих альф, хотя и не всегда любил демонстрировать это. — Уйду-уйду… — протянул тот, аккуратно проходя мимо собравшейся компании и направляясь к выходу. Даже если бы омеги были одни, он не рискнул бы пробовать мериться с ним силой, а уж теперь, когда за его плечами стояли двое альф, один из которых явно нашел в малыше Ацуши свою пару, а второй весьма плотоядно посматривает на самого рыжика, так что мужчина мудро пришел к выводу, что дергаться явно не стоит. Не стоит эта игра свеч. Ему в любом случае ничего не обломится. А так могут и в бордель запретить ходить. А ведь только здесь он может выпустить наружу собственные фетиши. — Наконец избавились на несколько недель. — выдохнул Чуя, после чего развернулся, обомлел и рявкнул. — Мне что, еще и тебя вышвырнуть?! Отстань от Ацуши! Не отпустишь, вышвырну за шкирняк, какими бы распрекрасными партнерами Мори-сана вы ни были. — А я смотрю, ты талантливый. — присвистнул шатен, наблюдая за тем, как его спутник с тем же невозмутимым лицом держит на руках Накаджиму, который уже отчаялся и прекратил вырываться. Брюнет явно не собирался отпускать его. — Да я вообще талантливый. — дернул плечом Накахара, все сильнее раздражаясь. — Если он не сделает, как я сказал, ты поймешь, насколько именно. — О, вы уже пришли? — к ним неспешно подходил Огай, с любопытством осматривая композицию и пытаясь понять, что здесь произошло. — Босс, велите ему отпустить Ацуши! — рассерженной кошкой зашипел рыжик. — Мне он нравится. — засмеялся шатен, тыкая пальцев в омегу. — Мори, я хочу купить его. — Что? — мягко говоря удивился Мори, прекрасно зная, что Дазай не из тех, кто подпускает к себе любых омег. Он их скорее презирает, а учитывая еще и род его деятельности… Просьба казалась все более странной. — ЧТО?! — гораздо эмоциональнее отреагировал сам Чуя, до которого только сейчас дошло, что именно сказал шатен и про кого. Это его-то продать?! Так унизить?! — Ах ты! — Чуя, сто… — Огай не успел договорить, а Осаму уже получил сокрушительный удар с правой, после чего осел на пол, ошалело хлопая глазами. Накахара, кипя от раздражения, буквально вырвал Накаджиму из рук другого альфы и потащил прочь, что-то рыча себе под нос. Мальчишка лишь пару раз обернулся, посматривая на своего альфу, но противиться тому, что его уводят, не стал. — Это… Это… — Акутагава был в полнейшем ошеломлении, глядя на своего Босса боязливым взглядом, опасаясь за то, что ему влетит за несдержанность и отсутствие защиты. Однако к его удивлению альфа выглядел очень довольным и невероятно воодушевленным. Давно такого не было. А если честно, то совсем никогда. Кем бы ни был этот омега, а ему оставалось только посочувствовать. Если ты заинтересовал Босса мафии, то тебе не сбежать. — Прошу прощения за него. — смущенно сказал Мори, покашляв, чтобы привлечь их внимание. — Не знаю, что на него нашло. Я обязательно с ним поговорю позже, а пока предлагаю подняться наверх и обсудить… — В этом нет необходимости. — отмахнулся Дазай, пристально глядя в том направлении, в котором исчез Чуя. Он до сих пор чувствовал, как его окутал умопомрачительный аромат персиков и цитрусовых. — Тогда… — Огай грустно вздохнул, подумав, что все напрасно. И надо же тому было натолкнуться именно на Накахару, у которого было и так не самое лучшее настроение… — Мы не будем обсуждать никаких условий. — мотнул кудрявой головой Осаму, переведя на него внимательный взгляд. — Я согласен на все ваши условия, но взамен хочу получить его. — Его? — ошеломленно протянул Мори, начиная догадываться, к чему тот клонит. — Да. — кивнул шатен. — Я хочу этого рыжика. — Чую? — О, так его зовут Чуя? — то покатал его на языке, как конфетку. — Прекрасное имя. Я хочу его. — Но… — Я согласен на любые условия. — Будет сделано. Когда очень не везет, подумай, может это потому, что Судьба потихоньку копит твое везение, чтобы обрушить его тебе на голову? Правда, Чуя об этом не догадывался. И уж точно бы не согласился с тем, что это было везение. Он отрицал подобное до последнего. Даже когда носил на пальце обручальное кольцо после шикарной свадьбы, а в его животе рос их общий ребенок. Даже тогда он все равно говорил, что это его очередная неудача. С тем, что это хотя бы немного может быть везение, Накахара согласился лишь тогда, когда впервые взял на руки их сына — очаровательного пухлого малыша. Правда, момент чувств быстро прошел, но Дазай успел выбить у него это признание, а потом записал эти слова, повесил их в рамочку над супружеской кроватью и довольно лыбился, когда рыжик бесился в очередной раз. Иногда омега был уверен, что все-таки он не слишком оптимист, а вот долбанутый на всю голову — очень даже да. Все-таки, другой в браке с Боссом мафии не выдержал бы и месяца, а он вполне вон неплохо живет девять с лишним лет, и дальше жить собирается. Его из жизни Осаму теперь и дихлофосом не вытравишь. Все-таки, он уже привязался к этому идиоту.