Союз искусства и разведки

Старый голокуб один за другим показывал зафиксированные в его памяти моменты её жизни, давным-давно канувшие в прошлое. Юкко смотрела, не отрываясь, а мысли бродили где-то далеко. Снимки мелькали как в калейдоскопе, возвращая в тот миг, когда они были сделаны, но некоторых было так мало... С Олроном и Арэлином они снимались вместе часто, дружная, полная тепла и любви семья. Вот юная сефи в белом платье и фате положила голову на плечо жениха, обнимающего её за плечи; вот она уже молодая мать, держащая на руках малыша; вот первые шаги сына... Полвека основными вехами уместились в полтора часа памяти. С Камиром и Каппом общий снимок остался всего один, разведчики публичности не любили никогда: с присяги в Военной Академии у курса Камира, кто-то из его товарищей подловил. Живой, такой естественный в своей непостановочности кадр - деваронец и сефи, поздравляющие юношу-человека. Как они радовались за него и гордились им в тот день! В Академии знали, чей ученик к ним поступил, но поблажек не делали, да Камир их и не желал, вгрызаясь в учёбу с упорством и настойчивостью, чтобы приёмный отец мог гордиться им. Капп дожил, ещё успел увидеть, как воспитанник становится выпускником, молодым офицером, младшим коллегой, выполняет первые задания, получает первые награды... Сколько по возвращению с миссий было долгих разговоров, обмена опытом, детального разбора. Также когда-то засиживались допоздна и Олрон с Арэлином. Юкко сморгнула набежавшую слезу: для сефи жизнь вне круга сородичей сродни проклятию. Она знала об этом и осознанно сделала свой выбор, улетая с Тустры; можно подготовиться к боли потерь, но нельзя перестать чувствовать её, когда умирают те, кто тебе дорог. Капп по деваронским меркам прожил очень долго, до последнего сохранив крепость тела, ясность ума и твердость памяти. Даже в госпитальной палате он шутил и старался поддержать её. А она сама, отменив все конференции и встречи, сидела рядом с ним, держа за руку, в морщинах и переплетении выступающих тёмных вен, но ещё сохранившую силу. Оба прекрасно понимали, что это их последние дни вместе, всегда знали, что рано или поздно так и случится и успели подготовиться, не было ни её слёз, ни его попыток отговорить её от дежурств около постели. В те дни Юкко думала, что во второй раз даже больнее. Олрон также ушёл – от возраста и старых травм – а она осталась, по счёту сефи едва переступив порог юности. Но выбор был сделан и менять его Юкко не собиралась. И всё повторилось, хотя и было по-другому: формально они так и не стали семьёй, жили вместе, воспитывали Камира, любили друг друга. Юкко не считала потерянными те годы, что прошли в нечастых встречах. Они бы оба просто не смогли тогда иначе, всему свой срок, тем ценнее было спокойствие зрелости и время, проведённое вместе. А теперь оно подходило к концу. Разведчики редко живут долго, а Капп никогда не любил стереотипов, сломал он и этот: умер тихо и спокойно, во сне, просто пискнула и зазвенела тревожно система жизнеобеспечения, а медицинский дроид через несколько минут констатировал смерть. И вот только тогда Юкко позволила себе заплакать, осев на пол и уткнувшись лбом в пахнувшую лекарствами простынь, чувствуя, как из ладони, что так и накрывала своей, уходит тепло. Камир вернулся с задания день спустя. И на похоронах не сдерживал скупых слёз, и кто бы стал его осуждать? А Юкко с болью понимала, что имеет все шансы пережить и приёмного сына. Можно было сбежать от такой судьбы, но она решила остаться. Пусть потом придут боль и горечь потери, но до этого будут тепло и счастье, они того стоят.