Голоса убитого прошлого

— Знаешь, что? Дальше несчастного коридора ничего не видать. — Чего не знать. Я пробовал. — Я как будто снова умер. Сила не отзывается, ничего не чувствую… — Я тоже отвык быть настолько мертвым, — вздохнул Оби-Ван. — Как не выбросило еще в поток — не пойму. Энакин был… Не в духе, если применительно к нему можно так выразиться. Он мерил шагами камеру — пусть мерить в ней было особенно нечего и иногда пинал прикрученный к полу стол. Его нога проходила насквозь, и это, видимо, раздражало его еще больше. Оби-Ван угрюмо наблюдал все это. Бен продолжал игнорировать тюремную койку, растянувшись поближе к двери. Он дышал со свистом, но глубоко и ровно. Спал ли он, сказать было сложно. — Девчонка наверняка тоже оторвана от Силы. Иначе мастер Джинн бы уже объявился, — сказал Энакин, присаживаясь возле родственника, который с глухим стоном подтянул колени к груди, — ну что за упрямый дурень. Чем ему кровать не угодила? — Тем, что он на ней помещается, только согнувшись втрое? — Предположил Оби-Ван. Энакин поморщился, будто выпил разом стакан концентрированного лимонного сока. Протянул руку к бледному лицу Бена, коснулся кончиками пальцев почти черной гематомы на скуле. Порывисто встал, уселся на кровать и обхватил голову руками. Оби-Ван подвинулся к нему, похлопал по спине. — Ладно тебе, Эни. Вспомни, сколько раз мы убегали из самых разных тюрем. Вот увидишь, все образуется. — Как думаешь, эта их связь может открыться, когда они отрезаны от Силы? — — Кто знает. На исследование феномена так называемой «диады» может уйти вся их жизнь. — Если она не закончится в ближайшее время, — мрачно откликнулся Энакин. — Брось, — усмехнулся Оби-Ван и хлопнул Энакина по спине так, что тот покачнулся, — вы, Скайуокеры, живучие гаденыши. — Ну да. Даже в огне горим не очень-то, — развеселился Энакин. Какое-то время они молчали. — Энакин, скажи, как мы допустили, чтобы наша дружба закончилась… Вот так? Энакин вздохнул, пожал плечами. Пристально посмотрел на Оби-Вана. — Ничего она не закончилась. Просто у нас был… Сложный период. — Ах, вот оно что. Да, пожалуй. — И я вовсе не обижаюсь, что ты подговаривал моего сына меня убить. Оби-Ван прыснул в кулак. — Это потому, что я скучал по тебе, дурачок. Вот и просил поскорее отправить ко мне, сюда. — Ну ты и гад, конечно. Пусть и друг. *** Они всерьез спорили о том, стоит ли выводить войска из Кастолара. То есть, всерьез. Дэмерон очень жалел старого Акбара. Потому что новый Акбар — племянник того самого, был гениален в своих идиотских идеях. «Мы должны заботиться о тех мирах, которые точно не будут ставить под сомнение свою верность!» «Да нужна она Хаксу, твоя Мон-Кала. На что она ему? Он увлекся дайвингом?!» — Хотел закричать По. Только у него не было таких полномочий. Оставалось только порадоваться, что остальным главам альянса все же не очень пришлась по душе эта инициатива. Жителей Кастолара, решившихся принять и поддержать повстанцев, не ждал такой потрясающий сюрприз, как «Ну, бывайте, дальше как-нибудь сами, Хаксу привет». Пока не ждал. После окончания собрания, на котором много орали и мало решили, По задал свои вопросы. И получил ответы. План по вызволению генерала Органы не может быть пока разработан и принят к исполнению — слишком рискованно. План по спасению Рей с Джакку… Не будет принят к рассмотрению в обозримом будущем, потому что… Потому что «А кто это? А, джедай? Ее не было в составе сопротивления, коммандер.» Наконец, еда и питье для заключенного не полагаются тоже — потому что кто его знает, чего от него можно ожидать. К тому же, он будет в ближайшее время казнен. «То есть, у нас уже приговоренным не дают пить?» — Недоумевал По. «Если приговоренные представляют повышенную опасность.» По на это заметил, что едва ли может быть опасен человек, который не ел и не пил несколько дней. На самом деле, это был сарказм. Но ответ Дэмерон получил вполне серьезный: «Вот именно, коммандер. Вот именно». Дэмерон не был согласен ни с чем из этого. Даже с тем, чтобы расстреливать Кайло Рена, будь он неладен. И причин тому было несколько. Во-первых, Дэмерон считал, что принимать такое решение в отсутствие Леи Органы… В общем, ее мнение по этому вопросу непременно должно быть учтено. Во-вторых, благодаря Рену он, По, не стал погибшим, пусть и несломленным героем достаточно жалкой осады. Пусть это было ради Рей. По хотел бы отплатить — ради Леи. В любом случае, спасение есть спасение. Он, конечно, помнил, что Рен вытворял с его мозгами в поисках карты. Голова потом болела долго — но это было давно. Боль прошла, а жизнь — вот она, живется прямо сейчас. По только сейчас задумался о том, как нелегко Лее было все это время балансировать между отчаянными идиотами вроде него самого и трусами вроде Акбара — младшего. Увы, не было теперь никого, кто имел бы те же таланты, и Дэмерон предчувствовал, что ничего хорошего из этого не выйдет. Возможно, сама Лея не поддержала бы его настроений. Но Лея была верна идеям демократии. Демократией-то По и планировал заняться. *** Армитаж Хакс был мрачен. Настолько же, насколько неизменно подчеркнуто-доброжелательна была Лея Органа. Хакс не обманывался — теперь-то он точно знал, что за ужасная это женщина. Он все-таки велел принести вина. Это никак не способствовало узнаванию важной информации о сопротивлении. Просто Хаксу отчаянно хотелось перестать чувствовать себя дурным мальчишкой, чье воспитание оставляет желать лучшего. Ведь с гостями так себя не ведут. С гостями. Ха. Разумеется, наручники с нее пришлось снять. Да, Хакс слышал, что она, вроде как, владеет Силой. В некоторой степени — тут данные разнились. Но у него был рыцарь. Вряд ли эта крошечная женщина могла что-то противопоставить такому аргументу. Хакс очень надеялся, что Лея Органа тоже так считает. Теперь Лея, невероятно изящно держа бокал, рассматривала рубиновое вино на свет. Она сощурилась, легкая улыбка тронула ее губы. — Оно ведь не отравлено, Армитаж? Хакс сдержался. Только зубы стиснул. — Как вы думаете, есть ли для меня смысл травить вас вином? Я могу отправить вас к специалистам по… Добыванию информации. Он мог. Он обязательно так сделает. Ему ведь некуда торопиться, верно? Пусть хорошенько прочувствует — никто за ней не придет… Да. — Я могу, в конце концов, показательно казнить вас. С трансляцией во все цивилизованные миры. Это сломает ваших людей, генерал Органа, — продолжал он. Он мог это сделать. Он может сделать это, когда ему будет угодно. Сейчас… Пусть боятся за нее. Это делает их осторожными. Так и есть. — Вероятно, — кивнула Лея и отпила маленький глоток. Хакс увидел, как она сощурилась от удовольствия. — Я ведь пошутила, Армитаж. Ну что вы, право слово. Хакс не сдержался. Закрыл глаза и потер переносицу пальцами. Рыцарь наверняка заметил, как нервничает Хакс. Ему наверняка потрясающе плевать. Хотя здесь Хакс ни в чем не уверен. Хаксу все время приходилось напоминать себе — это тот самый человек, который ввалился к нему несколько месяцев назад. Ввалился, тут по-другому и не скажешь. Даже закинул ноги в грязных сапогах на его стол, за что Хакс тут же сделал ему выговор. Тот сказал: «Ладно, ладно, команданте. Остынь». Ноги он убрал, комья засохшей грязи остались. А потом он стащил свой шлем — обшарпанный, местами покореженный (что наводило Хакса на определенные размышления — такие вмятины не могли не сказаться на целостности головы этого человека), с грохотом опустил на стол и уставился на Хакса наглым оценивающим взглядом. «А Рен-то не сдох», — говорил он таким тоном, будто рассчитывал немедленно получить от Хакса увесистый чемодан кредитов, — «Вот ведь живучий траханый сученыш, а?» Наверное, тот рыцарь грохочуще, отвратительно грубо расхохотался бы, скажи ему теперь Хакс: «Познакомьтесь, это, выражаясь вашей терминологией, Живучая Траханая Сука». Нынешний рыцарь, даже если оценит шутку, едва ли как-то даст Хаксу это понять. Доктор Вела и его… Или ее команда отлично сделали свою работу. И шлем он не снимает. Хакс не желает видеть глаза, наводящие на мысли о мороженой дохлой рыбе. От этого у Армитажа неизменно портится настроение. — Скажите, генерал, — сказала вдруг Лея, — почему у вас в тюремном блоке нет окон? Куда здесь можно сбежать, кроме как в космос? — Насколько известно мне, генерал Органа, вам такой вариант вполне подошел бы. Лея издевательски-смущенно улыбнулась и опустила взгляд. Она откровенно издевалась, и Хакс утомленно вздохнул. Ничего он сегодня не добился. Но это ничего — он никуда не спешил. «Да, именно. Пускай. Рано или поздно она сломается. Я обязательно придумаю, что с ней делать», — говорил себе генерал, удаляясь прочь из тюремного блока. *** — «Нет хаоса — есть гармония», — Рей фыркнула, — «нет леса, есть пустыня». «Нет мозгов, есть слабоумие». «Нет света — значит ночь». Почему не написать что-то в духе «джедай, умей взять себя в руки»? Квай-Гон запустил пальцы в волосы. Они постоянно едва заметно колебались, будто на ветру, хотя никакого ветра, разумеется, не было. — Хорошо, что людям вроде тебя не давали писать кодексы, падаван. Просто представь, как это смотрелось бы на табличке с резьбой. Рей наморщила нос. Почесала его предплечьем. — Ну, значит, можно просто повесить оба. А сверху написать большими красными буквами: «Юнлинги, это все чепуха, но красивая. За человеческим толкованием обращайтесь к кому-то из учителей, но только убедитесь, что он не кретин». — Ох уж это молодое поколение. Нигилисты, и правда. — Ты же сам был из таких. — Естественно. Но теперь кто-то должен тебе возражать. В этом суть конфликта поколений. Так мир и развивается. Из соседней камеры, не той, где обитал генерал Трой, раздался глубокий женский голос: — Детка, когда ты трепешься со старым пнем, я еще могу понять, но сама с собой? Что, мозги спекаются? Рей вопросительно посмотрела на Квай-Гона. Тот со вздохом закатил глаза. — Женщина. Блондинка. Громадная. На лице и руке шрамы от ожогов. Большую часть времени отжимается от кровати. Чего и тебе советую — упражнения для тела освежают ум. Генерал отозвался, повысив голос, чтобы его наверняка было слышно: — Какое вопиющее несоблюдение субординации, капитан! — Да какая тут может быть субординация? Все мы тут — не больше, чем сарлачье дерьмо. Генерал, чтоб тебя. — А вы за что, капитан? — устало спросила Рей. Ей действительно было любопытно — истории товарищей по несчастью были единственными новыми знаниями о мире, которые были ей доступны. — Хакс прознал, что капитан иногда заботилась о личном благополучии больше, чем об общем деле, — ответил генерал вместо женщины. — Потому что у меня есть мозги, — фыркнула капитан, — а ведь могла бы выйти на пенсию… — А сейчас тебе чем не пенсия? — Не платят, старый ты придурок. И кормят паршиво. — Вообще, вопрос пенсий в Первом ордене как-то пока… Не поднимался. — Так никто еще не дожил. И мало у кого бы вышло, говоря начистоту. Из обеих камер послышались синхронные вздохи. Которые тут же потонули во взрыве тишины. Сердце Рей одновременно радостно подпрыгнуло и болезненно сжалось. Он сел, привалившись к стене. Смотрел на нее, недоверчиво щурясь, будто не был уверен, что действительно видит ее, а не свой горячечный бред. Рей тут же оказалась рядом, быстрым взглядом пробежалась по лицу, по спутанным волосам и растрескавшимся губам. Потянула пыльную черную тунику и возмущенно зашипела, оценив многообразие фиолетовых, желтых и красных пятен, которые под ней обнаружились. — Я их убью. — Твои друзья к этому непричастны. Понятия не имею, почему я их выгораживаю, но… Рей, ты не ранена? Они говорили о… Рей отрицательно помотала головой и потянула скованные руки к его лицу, но он перехватил их своими, не менее — говоря по правде, даже более скованными, и хмуро вгляделся в ее запястья. Воспаленные и истертые до крови. — Пыталась снять, — объяснила она, переплетая свои пальцы с его. Квай-Гона видно не было. Ушел посмотреть на соседей, судя по всему, чувствуя себя неловко. Рей вдруг поняла, что все ее тело болезненно ноет, а горло практически горит. Она тяжело сглотнула. Этого не было минуту назад. — Я не могу использовать Силу, но могу тебя чувствовать, — задумчиво проговорила она. — Интересно, — прохрипел он в ответ, — То есть, сам факт. Такое началось недавно. А Сила… Все еще внутри тебя, оковы просто не дают ей выйти… За пределы. Рей сейчас мало волновали такие вещи, на самом деле. Она рванулась к кровати и извлекла из-под нее свои запасы воды. Стаканы пока никто не потребовал обратно — видимо, посуду забирали по какому-то графику. Рей поднимала руки осторожно, стараясь не пролить ни капли. Ей то и дело приходилось отнимать стакан — Бен пил так, что рисковал захлебнуться. По крайней мере, два раза закашлялся, подавившись. — Я не знаю, что это было, Бен, — шептала она, — похоже на кого-то из рыцарей. Твоих. Прежних. Только размером сразу с двух и как будто с киберпротезами вместо всего тела. — Хакс… Больной, — фыркнул Бен. Вдруг он вскинулся, коснулся пальцами подбородка Рей, разворачивая к себе ее лицо. — Надо вытащить тебя оттуда как можно скорее, — лихорадочно шептал он, губы его беспокойно дрогнули, — неизвестно, не сделает ли он с тобой… — Ничего он со мной не сделает, — отрезала она, — это тебя надо вытащить оттуда. Так обращаться… Она не договорила — его сухие, колючие губы коснулись ее. Рей поняла, что слезы вот-вот хлынут из глаз, и ничего она с этим не сделает. — Рей? — Что? — Я люблю тебя. — А я — тебя. — Правда? Она пихнула его в плечо. Он болезненно поморщился. Рей извинилась — очень осторожно, чтобы ненароком снова что-нибудь не задеть. *** Маз сидела на перилах. Несмотря на величину анклава, жили они все в основном на кораблях. Удобств заброшенная джедайская обитель предоставить была не в состоянии. Дита летала днем к местным и привезла неплохой запас провианта. «А ведь кое-что может испортиться в кладовых, пока нас не будет в замке», — отвлеченно подумала Маз. Она понятия не имела, сколько будет длиться их изгнание. Теперь было ясно — пока кто-то что-то не сделает со всей этой войной. Там, внизу, горели костры. До Маз доносилась музыка. Похоже, Лета уговорила наконец своего приятеля внести немного разнообразия в их стиль — мелодия вышла веселее, чем обычно. Там же, недалеко от костров, виднелись яркие всполохи мечей. Маз подумала было, что детям давно пора спать. В конце концов, они в бегах, а не в отпуске, когда можно сбивать напрочь режим — это вредно для здоровья и… И все такое. Она уже собиралась спрыгнуть с перил и спускаться туда, но… — Туманно будущее, м? Маз вздрогнула и обернулась. И осторожно ткнула пальцем — сначала в плечо призрачной фигуры, что удобно уселась рядом с ней, а потом — в палку, что та сжимала в руках. Хмыкнула, что-то для себя решив. — Ничего туманного не вижу, — проворчала она, кивая на синий и зеленый лучи внизу, — просто здесь темно. Йода смеялся, болтая ногами. — Над чем потешаешься, дурной магистр? Теперь я главная, ты знал? — Принесли потоки весть эту, — кивнул магистр, — а смеюсь над тем, как надо мной, дурнем старым, смеется Сила сама. Маз смерила его заинтригованным взглядом. Моргнула, приспустив очки. — Ты что-то знаешь. — Не знал. Вижу теперь. Все, что неважным клеймил и отринуть стремился… Путь джедая в тупик привел. Родителей джедай не должен знать. А Сила девочке, что родных жизнь прождала, отца послала вместо них. Из возможных лучшего. И к юноше, что с семьей в разладе, привела того, кто понять сможет — а прощения просить не заставит. И между ними поделила могущество такое, какого не бывало прежде. Сама жизнь течет, от одного и к другой. — И вся надежда Силы — на тривиальную, обыкновенную любовь, — хмыкнула Маз, — типичное притяжение. Которое, разумеется, вовсе не путь джедая, да и у ситхов не в чести. Да, Сила и правда над тобой посмеялась, дорогой друг. А причем здесь Кеноби? — Хм. Не все на свете ведомо мне — моего не хуже знаешь, долго живешь когда — забываешь больше, знал чем. Не может все быть ведомо. Они переглянулись, улыбаясь друг другу. А потом подняли головы, смотря на звезды. Небо было чистым, и галактики — сотни, тысячи — горели там. Обманчиво близко. — Думаю я, оттого это, что в канистре каждой юный Кеноби затычка, — проговорил наконец Йода. Маз разочарованно вздохнула, скептически сморщив нос. — Надо же. А я думала, все дело в дружбе. — И это тоже, полагаю. Хм.