Голоса убитого прошлого

Генерал Хакс, опасливо оглядевшись, нырнул в темное подсобное помещение и тихо закрыл за собой дверь. Он включил свет, но это не слишком-то помогло. Половина диодов не работала, другая половина, похоже, доживала свои последние дни. Это было не самое часто посещаемое место на корабле. Поэтому-то Хакс его и выбирал в таких случаях. Он пошарил за одним из ящиков. Почти полная пачка сигарет обнаружилась там же, где и всегда. Это был его секрет. Конечно, главнокомандующий, говоря по правде, мог позволить себе курить где угодно и когда угодно. Но отчаянно не хотел поддаваться пагубной привычке слишком уж часто. А потому специально создал себе все условия — для того, чтобы поддаться искушению, нужно было слишком далеко идти и вообще, надолго отвлекаться от важных дел или прерывать отдых, а потому каждый раз генералу нужно было как следует поразмыслить, стоит ли оно того. Но сейчас это было жизненно необходимо. Хаксу казалось, что так ему будет проще осмыслить все, что произошло. Он затянулся и медленно, очень медленно выдохнул. Вентиляция в подсобке оставляла желать лучшего, а потому в помещении сразу же стало мутно и душно. Хакс поморщился. Похоже, метод работал — курение уже не казалось ему таким уж привлекательным. И так, Трой привел с собой мятежников, повстанцев и Рена с подружкой и джедайскими фокусами. И Хакс проиграл. И теперь Трой сидел в камере, а он, Хакс, курил в подсобке, среди ящиков и инвентаря дроидов-уборщиков. Конечно, были определенные события, которые привели к такому результату. Во-первых, Лея Органа не растерялась — не помешало ей ни долгое пребывание в плену, ни недавнее ранение, ни то, что все эти солдаты, вообще-то, были не ее людьми, на самом деле. Однако она раздала некоторые… Не то советы, не то указания — в ее случае сложно было отличить. Чего уж там, он и сам не сопротивлялся, когда она… Попросила отозвать войска. Что же, всем нужен был перерыв, чтобы разобраться во всем. Будущее было неясно. И по ее же распоряжению раненые с любой из сторон теперь толпились бесконечной очередью в бывший медблок. Доктор Вела, должно быть, была не в восторге — едва ли ученые ожидали получить такой объем работы, которая, к тому же, была не совсем их профилем. То есть, они определенно знали, как штопать раны, но их непосредственной обязанностью это не было. Хаксу пришло в голову, что за этот день всему отделу полагается двойное жалование, пожалуй. И, в конце концов, Лея вдруг спросила у штурмовиков — мятежников, принципиально ли для них, кто будет принимать их резолюцию. После бурного обсуждения те решили, что, на самом деле, нет. Еще она спросила, нет ли среди них кого-то, кто желал бы занять место Самого Главного. Ответ был очень единодушным — такового не нашлось. Фазма и вовсе отошла в сторонку и отправилась… Подумать только, обжиматься с этим сопротивленским выскочкой, старательно делая вид, что она тут вообще вовсе даже и не при чем — так, случайно проходила мимо. Когда же все это выяснилось, Лея Органа посоветовала им… Поговорить с ним, Хаксом. «С ним можно иметь дело, точно вам говорю», — заверила она. Кто-то неуверенно спросил, что насчет ее сына. Лея пожала плечами — она не могла гарантировать, что ему эта идея понравится, а безнадежно бесчувственный Рен ничего сказать не мог. Мятежники подумали, и решили, что обязательно спросят, когда Рен придет в себя. Но Хаксу свою резолюцию все равно продемонстрировали, как только Лея велела доставить своего бедового сыночка с девчонкой в его бывшие покои — ими никто не пользовался, а у Хакса так и не дошли руки переоборудовать их во что-то полезное. Для лаборатории они не сгодились — были маловаты. Лея удалилась туда же, и ни от кого из них пока не было ничего слышно. Но скучать не приходилось. Хакс ознакомился с резолюцией, и понял, что от всего, о чем там написано, у него встали бы дыбом волосы. Несколько месяцев назад. Однако… Однако в сущности штурмовики, в общем и целом, требовали признать их живыми людьми, а не оружием. И Хакс понял — если они уже дошли до этой идеи, выбить ее из их голов снова едва ли возможно. Идеология Порядка разваливалась. Может, там ей место и было — в прошлом. В конце концов, цепляться за прошлое было уделом старых замшелых болванов вроде Троя. Он, Хакс, был способен на что-то большее. А потому со штурмовиками предпочел договориться. И даже признать, что его будущая власть не будет категорически абсолютной — они не хотели больше таких же сюрпризов, как с Троем. Наверное, это тоже можно было пережить. Все это так или иначе было лучше, чем если бы они действительно сунулись к Рену — а тот бы взял да и согласился. Такая вероятность все еще была, но Хакс сделал все, что было в его силах, чтобы минимизировать риск. У него будет сенат. Или, может быть, парламент. В сущности, здесь предстояло еще так много мозговой работы… Лее Органе предстояло не меньше. Они успели немного поговорить, и обоим стало ясно — у каждого есть свои силы, ресурсы и лояльные системы… И почему бы им так это и не оставить? В конце концов, галактика слишком велика, чтобы с ней мог управиться кто-то один. Конечно, в ближайшем будущем им предстоит определиться с границами… Впрочем, в этом самом ближайшем будущем было столько работы, что Хакс все еще не понял, что чувствует — дикий ужас или болезненный энтузиазм. Дверь вдруг отворилась. На пороге замерла миниатюрная девушка в серой повстанческой куртке. Черные волосы растрепались, выбились из небрежного хвоста. Она уставилась на Хакса в изумлении, будто не могла даже предположить, что существует хотя бы малейшая вероятность обнаружить кого-то в комнате, а он, поди ж ты, вот он. Хакс и сам от неожиданности выронил почти докуренную сигарету и теперь лихорадочно давил ее сапогом, опасаясь спровоцировать пожар. Только нелепого бытового пожара в этот день и не хватало. А когда Хакс снова поднял на девушку взгляд, она уже разворачивалась, собираясь уходить. — Постой, — сказал он. Армитажу лицо показалось знакомым, и ему надо было время, чтобы память расставила все на места. Если она вот так убежит, он еще долго будет мучиться от неясного смутного беспокойства — мозг будет пытаться вспомнить, сколько бы он не убеждал себя в том, что это не важно. Она обернулась. А потом вздохнула и вошла. Хакс немного подвинулся. И даже протянул пачку. Девушка — теперь-то он вспомнил и даже вяло пожалел о своем приглашении — аккуратно присела и нерешительно вытянула одну сигарету. Он любезно подал ей огня — и она закашлялась. — Так как… — Начал было он. — Роуз, — ответила она, — там сейчас везде такой шум. Просто думала, что здесь никого. Хотела немного тишины. — Да, я тоже, — кивнул Хакс. И добавил: — Армитаж. Роуз неловко кивнула. Какое-то время оба молча смотрели в стену. Хакс припоминал некие события. И задумчиво потер палец, на котором был едва заметный, совсем крошечный шрам. *** Финн стоял и смотрел в окно, заложив руки за спину. От доспехов он давно избавился. Теперь на нем была простая рубаха из тех, что обнаружились в корабельных гардеробных для персонала. Финн пытался припомнить, приходило ли ему когда-нибудь в голову, что он будет вот так стоять на мостике флагмана, будто какой-нибудь важный офицер, и с серьезным видом наблюдать за медленным движением звезд. То есть, двигался, конечно, корабль. А еще Финн думал о будущем. Так уж вышло, что он успел побывать на обеих сторонах — однако война была одна и та же. Теперь же… Финн не знал, долго ли продержится мир, который все они пока только начали осторожно предполагать. Пожалуй, здесь оставалось только довериться генералу Органе. И Финн не знал, что будет делать дальше. Поищет свое место в этом самом мире? Останется служить армии Республики (или что это теперь будет)? Останется служить в армии Первого ордена (или как оно будет называться)? Финн неожиданно нашел весьма привлекательной мысль погостить в замке у Маз. Вместе со всеми этими пиратами и контрабандистами, для которых никогда не было разницы, кто нынче главный. И с Рей и ее, за неимением лучшего слова, орденом. В конце концов, он уже провел достаточно времени в обществе Кайло Рена и обнаружил, что это не так уж и страшно. По крайней мере, пока где-то поблизости Рей. Да, так Финн и решил поступить. От созерцания звезд его отвлек некий шум. Финн поморщился. Да, к этому ему тоже придется привыкать. — Вы бы потише, что ли, — проворчал он через плечо. — Извини, дружище, — весело отозвался Дэмерон. Вообще, Финну казалось, что обычно должно быть наоборот. Но, с другой стороны, если учесть все обстоятельства… Фазма уселась в одно из кресел за связной панелью, а Дэмерон взобрался к ней прямо на колени. И теперь они за этой самой панелью были заняты невесть чем. Финн не знал, почему бы им не пойти и не найти себе какую-нибудь каюту, раз уж на то пошло. Впрочем, По никогда особенной стеснительностью не отличался. А здесь, похоже, считал, что и вовсе некого. Не смущали его ни сам Финн, ни Чубакка с Лэндо, расхаживающие вокруг. Последний прилетел на «Соколе» недавно, как только узнал, что они… Ну, победили, судя по всему. Первым делом он, разумеется, нашел Лею. И, проговорив с ней о чем-то около часа, пришел вместе с вуки сюда. И теперь вслух рассуждал, за сколько можно было бы продать весь этот флагман, если его угнать. Финн покачал головой. Пожалуй, было еще в мире что-то понятное и незыблемое. *** Нигде. Не снаружи, не внутри, не светло и не темно. Пожалуй, ничего все же может быть знакомым. Рей, по крайней мере, сразу поняла, где она. И сразу поняла, кто тронул ее за плечо. Она обернулась. — Ну что. Было здорово, — улыбалась Эйла, — в следующий раз тоже зови. — О, да. Потрясающе, — поддержала ее Асока. Рей усмехнулась. Но вдруг посерьезнела. — Я так и не спросила… Ты… То есть, вы, наверное, предостерегали меня. Разве не об этом вы хотели сказать? Девушки переглянулись. И синхронно взглянули на Йоду. Тот хмыкнул и пожал плечами, загадочно улыбнулся. А Люк развел руками: — На меня даже не смотри, Рей. Я не совсем с ними, вообще-то. Да и… Поговорим еще не раз, я уверен. — С нами тоже, — пожала плечами Асока, — В конце концов, там интересно. — Скажи, Рей, за что ты там сражалась? — Эйла прищурилась, глядя на нее. И Рей задумалась. — Ну… Потому что на наш храм напали. И Лея… И Бен, и все остальные… Просто я хотела, чтобы все это наконец прекратилось. — Вот то-то и оно, — Эйла похлопала ее по плечу, — запомни это и постарайся донести до тех, кто будет после. — Хотя тут у вас еще столько работы, я подозреваю… — Закатила глаза Асока. — Всего пара учеников, и, думаю, в ближайшие годы мы ограничимся этим, — вздохнула Рей. — С малого начинать полагается, естественно это. — Подумать только. Что ж ты мне такого не сказал? — Искренне возмутился Люк. — Сам уроки продолжаю из жизни извлекать. Пусть не живу уже. И тут Рей поняла, что здесь — нигде — не наблюдает кое-кого. Сразу она об этом как-то не подумала. Скорее всего, потому, что подсознательно уже довольно давно не воспринимала тех, остальных, как мертвых. — Ждут тебя уже, — сказал Йода. Рей поняла, что слишком громко подумала. Она внимательно посмотрела на них на всех — на старика Йоду, на Люка, которого, впрочем, наверняка увидит довольно скоро вовсе не здесь, на девушек, которых тоже наверняка еще увидит. На остальных, что тянулись до самого… Ну, если бы нигде был горизонт, они наверняка бы туда уходили. И Рей торжественно кивнула им. Всем. Ее и вправду ждали. *** Лея прикрыла глаза. Еще недавно она была полна энергии, но стоило посидеть без движения и почти без мыслей какое-то время, как она почувствовала, что ее клонит в сон. И ей это даже нравилось. Впечатление, что и говорить, было необычным. Засыпать просто от безделья, а не от того, что вымоталась настолько, что ноги уже не держат. Конечно, поначалу ей тяжело было сидеть просто так. Она обошла покои. Все-таки, любопытство взяло верх. Ее сын ведь жил здесь в последние… Годы? Наверное, Лея не знала. Уж какое-то время точно. И увидела, что здесь было очень мало личного. Того, что могло бы о нем рассказать. Покои выглядели как комната, в которую приходят разве что спать. И Лея подозревала, что это вовсе не потому, что за время его отсутствия здесь убирали. Пыли тут хватало, вот это было точно. Пылью покрылся и сгоревший шлем на пьедестале — одна из немногих личных вещей. Лея вздрогнула, увидев его — этот шлем. И сморгнула слезы. Ее сын тянулся к семье и думал, что из всех них только дед мог бы его принять. По иронии, примерно так оно и вышло. Было кое-что еще — набор кистей и перьев на письменном столе. Брошенные, будто он собирался вернуться к ним в скором времени. Чернильница — полупустая, чернила совсем высохли. Стопка листов в ящике. Лея, словно завороженная, взяла один. Текст был беспорядочен, кое-где зачеркнут, где-то — зачеркнут размашисто, зло, густо. Ее взгляд упал на строчки в самом низу: «Послушай, может, тебе не понравилось то, что я предложил сказал сделал… Не сделал? Может, мне было сложно донести до тебя свои мысли. Но ты-то вовсе не сказала ничего. То есть, «одумайся»? Что это должно было означать? Чего ты хотела? Чтобы я пошел с тобой, сдался в руки Леи и прочих? Думаешь, мне надоело жить? Вообще, да, черт возьми, да, но тогда я об этом не знал. Или что, устроить переговоры? Она не стала бы говорить. Это не так просто, как ты думаешь. Некоторые вещи просто невозможны. Ты слишком наивно смотришь на мир» Сделав над собой усилие, Лея оторвала взгляд от текста. Слова предназначались не ей. Они были для Рей. Он думал, что ей скажет. Пытался подготовиться. Потому что говорить складно вот так сходу попросту не умел — никто не научил. Не мог донести. «Невысказанных слов бессчетные страницы», — отрешенно подумала Лея, убирая листы обратно в ящик. Бен сам покажет ей, если захочет. Лея вернулась в кресло и даже успела задремать. Однако вскинулась, поняв, что не одна в комнате. В каюте не могло быть ветра. — Ох, прости, Лея. Я не думал… Нам вообще оттуда не очень видно, куда мы приходим. Лея подняла взгляд на призраков. Оби-Ван смущенно тер шею, незнакомый длинноволосый джедай чуть склонил голову в вежливом приветствии. — Квай-Гон Джинн, — представился он и кивнул на спящих, — учитель. Они сами так сказали. Оба. — На последних словах легкая улыбка тронула его губы, а глаза чуть расширились. Так, будто это казалось джедаю потрясающим достижением. Будто он неожиданно получил признание, которого не ожидал и которое очень льстило. Оби-Ван сложил руки на груди и шумно выдохнул. Квай-Гон Джинн закатил глаза и приобнял его за плечо. — Прекращай, что мы говорили о ревности? — Что я для нее слишком взрослый. Но знаешь, после смерти это все очень размыто. Лея прикрыла рот, сдерживая смех. Однако вскоре помрачнела. Потому что не могла не спросить: — А третий где? — Празднует труса, — фыркнул Оби-Ван, — думает, что ты будешь его ругать. — Не здесь же, — вздохнула Лея, — дети спят. — Ох, ну если так… Ей потребовалось сделать несколько глубоких вдохов, чтобы обернуться. Она зажмурилась, и открыла глаза, только когда повернула голову. И поняла, что если раньше и получалось, то теперь у нее уже не хватит сил не думать о том, что этот человек очень похож на Люка. Или Люк на него. Лея подумала, что обязательно пойдет на «Сокол» и посмотрит фото, о котором говорил Дэмерон. И увидит, на кого похожа она сама. В своем стремлении дистанцироваться от наследия отца она вынужденно держалась подальше и от того, что касалось матери. — Ну, здравствуй. Видел сувенир? — Видел, — Энакин скривился. В точности как Бен, когда его что-то раздражало. — Скорее бы уже Сила вернулась. Даже к ближайшему шлюзу не отнести, чтобы выкинуть. Рей застонала, заворочалась. Открыла глаза. Она еще сонно щурилась, оглядывалась, переводила взгляд с одного на другого. Узнавание в ее глазах появлялось медленно. Наконец она кивнула чему-то, видимо, какой-то своей мысли, уронила голову на подушку. Не обернулась — только уверенно потянулась к руке, покоящейся у нее на боку, и сжала чужую ладонь. И начала медленно водить по ней пальцами. Квай-Гон Джинн присел на кровать. — Ты как, падаван? — Лучше всех, — пробормотала она и улыбнулась, а вот вы пропустили самое интересное. — Покажешь потом, как оно было? — Энакин, забывшись, облокотился на спинку кресла, в котором сидела Лея, подался вперед, но тут же отшатнулся, стоило ей полуобернуться к нему. — Конечно, — отозвалась Рей. И нахмурилась, схватилась за ладонь Бена второй рукой. Ее смущало что-то, что она чувствовала своими пальцами. Лея вздохнула. Ученые Хакса сделали, что могли, но шрамы уже, похоже, никуда не денутся. — У нас, конечно, не было бластера, — сказала Рей, смотря прямо на Оби-Вана, — но другие… Подручные средства нашлись. Думаю, ты найдешь это забавным, магистр Кеноби. — Погоди, о чем ты? Рей смущенно потупилась. И громко подумала. Энакин подошел. Пригляделся. Покачал головой. — Тоже мне. Осторожней же надо с тем, чего не умеешь. — Ты и так за двадцать лет не обучился, — махнул рукой Оби-Ван, — так что кто бы говорил. Но вообще-да, изобретательно. Даже почти моя школа. Это вы с именем не прогадали, — он лукаво подмигнул Лее, — А мы-то думали, этот… Тот… Вообще знаниями не делился. — Он этого и не делал, — пожал плечами Квай-Гон. Оба призрака уставились на него расширенными от шока глазами. Джинн не смутился. — Я только поделился теорией. Рей села в кровати. Наморщила нос, задрала голову. — А мне про это не рассказал. — Ну, если ты хочешь… — О, обязательно, не сомневайся. Все затихли на какое-то время. — Всегда любил поспать. Ни разу не застала его уже проснувшимся, прежде чем уйти из дома, — вздохнула Лея. На самом деле, она собиралась пошутить, но поняла, что шутка горчит. Горечь ей здорово надоела. Ничего, вот только дождется… — Рей, прогуляться не хочешь? — Сказал вдруг Оби-Ван. Рей сначала посмотрела на него с сомнением. Но потом взглянула на Лею, на Энакина. И кивнула. Лея хотела было малодушно возразить, запротестовать, придумать предлог не оставаться с отцом наедине. Но сдержалась. Пора была заканчивать с невысказанным. Перед тем, как встать, Рей все же оглянулась. Мягко улыбнулась, поднесла к лицу ладонь, которую все еще сжимала в руках, склонила голову. Нахмурилась, разглядывая. Прижалась губами к сетке красных рубцов. Уже выходя, она обернулась. — Я… Я счастлива, что мы успели вовремя. — Я тоже, милая. — Вы в порядке? — Лучше всех. Когда они трое покинули покои, Лея откинулась в кресле, расслабляя напряженные плечи. А Энакин… Что же, ему тоже было неловко. Он коротко взглянул на нее, но тут же опустил глаза. Подошел к окну, заложил руки за спину. — Все-таки закончил то, что я начал, — сказал он после некоторого раздумья. — Что? — Нахмурилась Лея. — Он так говорил. Я не всегда слышал, но иногда… — И что он закончил? Энакин развернулся. Теперь он наконец смотрел на нее прямо. Лея подавила порыв отвести взгляд. — Она умерла у меня на руках. Моя мать. Таскены… Я не успел вовремя. Зато перерезал их всех. До кого только добрался, не особенно разбираясь, кто виноват, а кто нет. — Зачем ты мне это рассказываешь? То есть, не про нее, а про них и то как ты… — Ты и так считаешь, что я чудовище. И правильно, в общем-то, — просто сказал он и пожал плечами. Лея постучала пальцами по подлокотнику кресла. Покачала головой. — Надо же, а я только начала думать, что не совсем уж ты безнадежен. Энакин тут же округлил глаза, прокашлялся. Сделал круговое движение рукой. — Забудь все, что я сказал. Лея не сдержалась, фыркнула и закатила глаза. После некоторых размышлений она вдруг произнесла: — А с Татуином что-то надо делать. Поганое место. Воздух в комнате вдруг перестал быть таким уж спертым. Буквально осязаемое электричество враз куда-то подевалось. А Энакин подошел к кровати, сел и в задумчивости посмотрел на Лею. — Так сколько прошло времени? — Около десяти часов. — Интересно… — Энакин потер пальцами подбородок. И протянул пальцы к виску потомка, который морщился и во сне натягивал одеяло по самые глаза. *** — Милый, я уверена, что эта карта уже была в игре, — сказала Падме. С удивлением, и — самую малость — с укоризной. Бен передернул плечами и криво усмехнулся. — Поверить не могу. Где ты ее прятал? — Хан всплеснул руками, бросая свои карты на стол. Разумеется, рубашкой вверх — игра еще не была окончена. — Нигде, — невозмутимо отозвался Бен, — это же мой сон. Я ее только что придумал. — Фи… — Разочарованно вздохнул Хан. — Разве это искусство? Этому я тебя учил? — Ты учил использовать любые доступные возможности и все время их искать. Импровизировать. — И не поспоришь. — Эх. Муж пытался научить, да я не очень-то старалась. Так и не поняла, в чем смысл. — О, я могу показать, — Хан улыбнулся одной из своих самых очаровательных улыбок. Бен вздохнул. Шми Скайуокер пришла первый раз. Раньше остальных — они появились потом. Сначала Бен удивился, увидев ее и утлую лачугу в желтых песках, но, вспомнив, что предшествовало тому, как он провалился в мир своего подсознания (или где бы это ни было), он подумал, что есть в этом определенный смысл. Он кое-как удержал себя от того, чтобы спросить, правда ли у Энакина не было отца. Это показалось ему невежливым. Зато он рассказал об инциденте с Гардуллой. Прабабка осталась довольна. А потом все сменилось верандой с мраморными перилами. Похоже, родня считала, что мир Падме самый уютный. Бен тоже так считал. — О, ну нет, — отмахнулась Шми, — я не научилась, потому что мне было не интересно. — Может, еще чаю лучше? — Оживилась Падме. — Спасибо, дорогая. — Так вот, где ты про… Все четверо подняли головы, чтобы посмотреть на Энакина. Бен вздохнул. — А ты здесь откуда? Тебя я и так постоянно вижу. — Мать тебя заждалась, — отрешенно сказал Энакин, не глядя на него. Он, похоже, был занят совсем другим — не мог определиться, к кому из женщин броситься. Шми встала ему навстречу — и тут же оказалась в медвежьих объятиях. Бен встал, облокотился на стул, на котором сидел Хан. Оба отводили взгляд. Как и Падме. Впрочем, от того, как Энакин судорожно пытался подавить всхлипы, им деваться было некуда, как бы им ни хотелось проявить деликатность. А потом Энакин сел рядом с Падме прямо на пол, поцеловал ее руки, одну и вторую, и уткнулся в них лбом. Какое-то время все молчали. — Ну будет тебе, — ласково сказала Падме и погладила мужа по волосам, — я же столько раз говорила… — Знаете, — вздохнул Энакин, — слышать вас в потоке — это одно, но вот так — это все же совсем другое. — Ума не приложу, как ему это удается, — Хан сложил руки на груди и кивнул на сына. — Он же феномен Силы, — пожал плечами Энакин, — по крайней мере, его часть. — Ты тоже им был, — скептически заметил Бен. — Это во первых, — продолжил Энакин, — а во-вторых — ты Скайуокер. Наши семейные узы тоже своего рода феномен. Жаль только, мы имеем склонность феноменально бездарно это гробить. Шми со вздохом положила руку на плечо сына. — Может, настало время разорвать порочный круг? — Не волнуйтесь, — Бен посмотрел на нее и едва заметно усмехнулся. — У меня есть примеры, как больше не делать. Энакин и Хан мрачно переглянулись. — И есть, к кому обратиться, чтобы узнать, как надо, — Падме хитро улыбнулась ему и подмигнула. — И вообще, он Соло, — сказал вдруг Хан. — Тоже мне, проблема. Я дам Рей нашу фамилию, они поженятся и он возьмет ее фамилию. Бен поперхнулся воздухом. — Если она захочет влезать в этот ваш порочный круг. Бен вдруг почувствовал, что перестает быть хозяином положения в собственной голове. Впрочем… Нет, это была совсем не такая ситуация. Происходило это не так уж часто. И, в общем-то, было… Не так уж плохо. — Что ж ты-то вляпался, умник? — Угораздило. А надо было заподозрить, еще когда Лея и ее брат… Энакин болезненно застонал. Но потом недобро сощурился: — Ты бы не хотел, чтобы это дошло до Леи, а? Хан потер шею. — Да, не очень-то шутка. Признаю. А вообще, это повод высказать кое-что Оби-Вану Кеноби. — О, и Йоде. Я уже, будь уверен. Падме и Шми переглядывались и устало качали головами. Падме все еще теребила волосы мужа, а он тянулся головой к ее руке. Но его перепалке с Ханом это не мешало. А Бен уже вовсе ничего не понимал. А когда не выдержал и спросил, оба спорщика потупились и категорически отказались прояснять ситуацию. *** Он открыл глаза и, увидев знакомые апартаменты, вздрогнул — на миг ему показалось, что все произошедшее ему приснилось, и теперь придется вставать и приступать к обязанностям главы Первого ордена. Впрочем, кресло и Лея в нем быстро развеяли эти подозрения. — Ты извини, что задержались. Там… — Пусть бы спал столько, сколько надо, — отмахнулась Лея. А Энакин встал и, неловко почесав затылок, сказал: — Я, пожалуй, пойду, потолкую с Оби-Ваном. Еще раз, лишним не будет. Лея кивнула ему. А Бен наконец взял себя в руки, чтобы сесть на кровати и прямо на нее посмотреть. Что же, в первый раз говорить было легко. У него были считаные секунды и никакой уверенности, что хватит сил сделать то, что нужно. А она просто смотрела. В уголках глаз у нее блеснули едва сдерживаемые слезы. — Хан просил передать… — Я знаю, — сказала она. И закрыла лицо ладонями. Но Бену показалось, что она улыбалась при этом. А потом она пересела из кресла на край кровати. Утерла лицо. И приглашающе похлопала по коленям — предлагала уложить на них голову. Как в детстве. Вот только детство было давно. Он вырос. Уж теперь, после всего — так точно. Так что он подхватил ее и подтащил к себе, сжал так, что она ахнула от неожиданности и устроил подбородок у нее на макушке. Молчали они довольно долго. — Так ты уверен, что не хочешь править? — Нет. Ни за что. Я хочу домой. Я не могу свалить на Рей обоих падаванов. Девчонка… Кай. Она тяготеет ко тьме, ко всему прочему. Кто-то должен показывать ей, как с этим быть. О, и еще… — Ты хочешь быть рядом, когда и если… — Да. Точно. — А не как я и Хан. — Мам… — Брось. Признаю, я была худшей матерью в галактике. — Ну, что же. Тебе достался худший сын в галактике. Очень гармонично, не находишь? Они молчали еще немного. Лея все порывалась то разгладить на нем тунику, то снять с одежды волосок. То заправить волосы за ухо. А он старался выдерживать все это и не разрыдаться так, чтобы иметь все шансы превзойти в этом деле своего деда. Взгляд его упал на окно. И кое-что в нем происходило. Они двигались. — Куда мы летим? — О, мы летим к моим союзникам по сопротивлению. Будем объявлять возрождение республики, а так же ставить их в известность, что у них новый канцлер с чрезвычайными полномочиями на послевоенный период. Бен немного отстранился, чтобы потрясенно посмотреть ей в глаза. Лея пожала плечами. — Я и в правду ужасно устала от… Многих вещей. — И ты отобрала у ордена «Превосходство», чтобы объявление вышло… Внушительным? — О, ну что ты. Просто Верховный лидер Хакс любезно согласился меня подбросить. И созвал часть флота. Чтобы объявление вышло внушительнее. — Верховный лидер Хакс? Лея засмеялась. Не иначе, над тем, как вытянулось его лицо. — На самом деле, Армитаж не определился еще ни с тем, как назвать свое государство, ни с тем, каким титулом будет называться сам. — То есть, вы поделите галактику. — Вроде того. Она и так поделена — одни системы лояльны нам, другие им. Третьи же в гробу видали обоих и надеются, что достаточно малы и незначительны, чтобы их оставили в покое. Корусант же, скорее всего, останется независим. Там деньги и культура, он всем нужен таким, какой есть. — Кстати… Прости, но орден джедаев… — Будет нейтрален. Никакой больше карманной стражи Республики. — Именно. — Я понимаю, дорогой. Правда. Бен снова со вздохом притянул ее поближе. И все же… — Мам, это же Хакс. — О, да. Настоящая сволочь. Но знаешь, с этой сволочью удалось установить контакт. И от него я знаю, чего ждать. — Уверена, что он не построит еще одно кошмарное супероружие? — Мы построим свое, — Лея махнула рукой. И сдернула с его туники очередной невидимый волосок. — Когда у противника есть, чем ответить, десять раз подумаешь, стоит ли лезть. — И на какие такие средства? — Бен взял в руку ее крошечную ладонь, разглядывая каждую морщинку, которую не мог вспомнить. — На контрибуцию, которую я стрясу с него за Хосниан. — Мама, ты… — Я знаю, дорогой. Я знаю. *** — Нет, Рей, «не будь кретином» — это никуда не годится. Надо переформулировать. — Чтобы потом никто не понял, что смысл именно таков? — Рей устало закатила глаза. Там, за окном, медленно проплывали звезды. А еще летел сопровождающий «разрушитель». — Всегда можно обратиться за толкованием, если непонятно, — всплеснул руками Оби-Ван. — Ага. И я, например, охотно растолкую, что разницы между ситхским и джедайским на самом деле не очень много, а стакан сподручней ставить на тот, что из камня, в любом случае, — сообщил Энакин. — Да мы ведь уже совсем о другом, — возразил Оби-Ван. — Вот именно, а ты говоришь так, будто в сущности надо сделать все то же самое. — А ведь можно поискать затерянные образцы. Такие, которые были в ходу до разделения учения на тьму и свет, — потер бороду Квай-Гон, — даже если они в итоге никому не понравятся, это будет занимательный отпуск. Рей наморщила нос, подмигнула учителю и положила руку ему на поясницу. Он приобнял ее за плечо. Оби-Ван и Энакин неодобрительно покачали головами. — Рей! Рей обернулась. Все они шли к ней по коридору быстрым шагом. Почти бежали. Кое-кто не очень уверенно — Фазму По вообще предостерегающе придерживал, видимо, полагая, что с ее сотрясением лучше не торопиться. Капитан уже издалека махнула ей рукой. Вперед, так или иначе, вырвался Финн, правда, обогнав Роуз всего на полшага. — Рей, там Лэндо и Чуи… В общем… Думаю, ты захочешь это увидеть. — Кстати, там сволочь проснулся или как? — Пойдем, проверим. И, По, ты встал прямо в мастера Скайуокера. — Ох, простите… А в которого из них? — Оби-Ван? — Что? — Так выходит, сепаратисты были правы? — Спасибо, Энакин. Теперь я буду постоянно об этом думать. *** Это был все тот же тронный зал. Рей даже не надо было прикладывать очень уж больших усилий, чтобы представить огонь, охватывающий стены. И трон. Все так же… Возвышался. Она чувствовала, как Бен сражается с собственной нервозностью. Как она сама изо всех сил пытается избавиться от дурных воспоминаний. Она уже не вполне понимала, зачем они сюда пришли. Бен, видимо, понимал. А потому вышел вперед, обернулся и протянул ей руку. — Ну же, мусорщица. Рей отступила на шаг. — Убеди меня, чудовище. И не как в прошлый раз, — она чуть склонила голову набок. И отступила еще на шаг. Он вскинул бровь, посмотрел на нее пару секунд… И решительно направился прямо к тронному возвышению. Тяжело уселся, устроился — Рей видела, что это для него непривычно. Будто прежде он даже и не пробовал. Наконец, он наклонился вперед. Сложил локти на колени. И, глядя прямо на нее, стянул одну перчатку. Рей скептически хмыкнула. И покачала головой. И он стянул вторую. И бросил обе на пол. Тогда Рей хмыкнула чуть более заинтересованно, но все же не сдалась до конца, даже когда вслед за перчатками отправилась куртка. А потом он расстегнул пояс, схватился за края туники, потянул… И отпустил. Рей была возмущена и растеряна. Бен откинулся назад, уложил руки на подлокотники. Окинул ее взглядом с ног до головы. — А знаешь, это ведь ты меня не убедила тогда. — Что? — Ну да. Я хотя бы что-то сказал, а ты… Рей нетерпеливо рыкнула и рванула к нему, на ходу стаскивая одежду. И с размаху оседлала его колени. И стала избавлять его от остатков одежды, и, возможно, сломала замок на брюках — но это ее не очень-то интересовало. — Убедительно? — спросила она сразу после того, как прикусила его за мочку уха. И легко потянула за волосы на затылке, и поцеловала открытое горло так, что позже он наверняка порадуется привычке носить шейные платки. — Очень, — сказал он, сжимая руку так, что она… Ну, эти ее места в любом случае всегда были закрыты одеждой. Позже они перешли к более спокойным аргументам. Он смотрел на нее, как на нечто бесценное — давно уже понял, что это самый безотказный из всех его доводов, а она гладила его лицо. И по тому, как он тянулся к ее ладони, она понимала, что действительно донесла свою мысль. Все-таки, хоронить прошлое было очень увлекательным занятием. *** Если посмотреть… Смотреть здесь, на самом деле, было нечего — ни света, ни темноты, ни формы, ни звука. Это было не то нигде, где обретались души джедаев. Разница была очевидна, пусть и не относилась ни к чему из того, что можно охватить известными живущим чувствами и ощущениями. Обитатели этого нигде, в целом, покоились. Иногда покоились, ожидая случая, чтобы воплотиться в одной из жутких гробниц и вдоволь поиздеваться над забредшим туда глупцом. Сейчас они, впрочем, потешались над одним из соседей. Эфемерная тень была взбешена. Мало того, что щенок откровенно послал его туда, куда не ходят воспитанные люди, тогда, когда вломился в его логово, так теперь вытворял на его троне — второй вещи в материальном мире, с которой тень была накрепко связана — нечто ужасное. Это было издевательством, вопиющим надругательством над местом его власти и местом его смерти. И искать сочувствия у великих ситхов прошлого было бесполезно. — Конечно издевается, а ты чего хотел? Кто так топорно действует? Я вот в свое время сначала на тщеславии мальчишки играл, да понемногу все, так, что он потом уверен был, что сам до всего дошел. — Ах, Сидиус. Ну чего ты ждешь от самоучки? — И то правда, учитель. Дарт Плэгас мудрый меланхолично… Вздохнул бы, если бы это было возможно. А Дарт Сидиус бы еле сдерживал хохот, но сдался бы в конце концов и разразился бы им. — Да вы и сами-то… Вот в мое время… Как вы вообще толковали мои идеи, это же позор. — Дарт Бэйн, ну не начинай. Тени оставалось только упиваться собственными злостью и досадой, надеясь, что однажды и она сможет постигнуть, как остальным удается сохранять такое душевное равновесие. Тень подозревала, что это будет очень не скоро — хотя, конечно, такая штука, как время здесь едва ли существовала.