02:17 ночи

Поездами к тебе, во снах и в жизни, Поездами к тебе, плевать на эти движи, Я брошу алкоголь и курительные смеси

      Это была любовь. Действительно любовь. Первая, искренняя и абсолютно правдивая. С ним она становилась другой. Совсем не собой. Из той холодной стервы она становилась маленькой девочкой, чьи глаза светились от счастья, когда она видела его. Она обнимала его со спины, шептала что-то на ухо и тихо смеялась, когда он закатывал глаза на ее глупости. Ради него она переступала себя. Прыгала выше головы.       «Сара подходит со спины, как всегда, совсем неожиданно. Ее руки обвивают его, словно мягкий шелк и Вишня чувствует ее хрупкое тело своей спиной. Он улыбается. Впервые за вечер. Накрывает ее маленькие ладони своими большими и чувствует поцелуй в шею. Ее горячее дыхание обжигает место между лопаток, а губы шепчут:       — Я такой комплект белья купила. Черный. С вишенкой.       — Звучит отлично.       — Конечно, — сама себе кивает с серйезным лицом — продавец сказал, что мне очень идет.       — Почему продавец видел тебя в нем, а я нет?       — Она была очень убедительной, когда помогала с застёжкой. У меня не было выбора. Ей очень понравилась вышитая вишня на моих сосках.       Вишня улыбается. Ой, как же он улыбается. Сара не видит его лица, но узел в низу живота сам завязывается от этой улыбки в ее голове.       — Почему у меня складывается впечатление, будто бы продавцом была Адель? Та ещё извращенка.       — Отличный вопрос. Наверное, это потому что она мне его и впихнула.       — Очень хочу посмотреть, что же она впихнула тебе.       — Пошли, посмотришь.       И они снова исчезают из игорного зала казино. Знакомая всем ситуация. Знакомый всем конец.»       А он парень, выросший слишком рано, воспитанник улицы. Парень, чья жизнь держалась на наркотиках. Она была тридцать первой у него и далеко не последней. Сказать, что он ее любил так же, как и она его — нельзя. Сказать, что совсем не любил — тоже нельзя. Он не искал с ней встреч, но когда она была рядом, на душе становилось теплее. Как она ложилась головой на его грудь и как слушала пульс сердца. Наверное, проверяла действительно ли оно бьётся или все же покрыто льдом. Тепло его тела всегда обжигало ее. А он любил изгибы ее фигуры. Сладкий запах волос от маски и духи. Вишня любил, когда эти запахи смешивались с табачным дымом Филип Мориса с капсулой. «      — Почему ты так напряглась?       — Считаю удары сердца. Говорят, когда ты с любимым человеком, сердце пускается в пляс.       — Не слушай все, что тебе говорят. Мое сердце никогда не пуститься в пляс из-за человека.       Она застыла. Сердца его было почти не слышно. Сара ложится обратно на его плечо, думая о том, что, возможно, она не правильная, раз ее сердце пляшет польку вот уже второй месяц подряд.       Вишня никогда ей не скажет, да и сам себе не признается, что его сердце действительно сходит с ума от ее смеха, нежного взгляда и мягкий поцелуев. Он никому не скажет. И никто не узнает.»       Их история это что-то необычное. Совсем не из книг и тем более романов с хорошим концом. Они не поженились и завели семью не друг с другом. Они разошлись как корабли в море, оставив после себя лишь осадок в душе. «      — Почему ты меня бросаешь?       О’Нил смотрит на самого любимого ее сердцем человека. Его слова как-то больно ранят сердце. Даже слишком странно больно, после всего, что она пережила.       — Почему ты так относишься ко мне? — снова эти проклятые сигареты. Любимые сигареты.       — Потому что ты мне не нужна. Ты и сама это знаешь. Мне плевать на тебя. Мне похуй, что с тобой будет.       Он прав. Она действительно знает. Она все понимает и уже достаточно давно. Она ему не нужна.       — Вот тебе и ответ на вопрос.       — Малышка О’Нил больше не любит меня? — улыбка. Нежная, теплая. Совсем не совместимая со словами, что он сказал.       — Я проклинаю тот день, когда мы встретились. — она не отвечает на его вопрос, оставляя его открытым.       Вишня хмыкает и выкидывает окурок. Передает ей в руки свою зажигалку и в последний раз вдыхает запах ее волос. И уходит.       Сара стоит посреди улицы Сентфора с серебряной зажигалкой с гравировкой дракона. Рев мотора отдаляется и Сара падает на колени. Ее крик раздаётся, кажется, во всех уголках города, а слезы стирают всю тушь, скапливаясь на подбородке, падая на асфальт. Начинается дождь.»       Она вспоминала его каждый вечер, перед сном. Она помнила все моменты с ним. Она помнила, как они вместе сбегали, как она подарила ему свой первый поцелуй и точно помнила, что была готова отдать себя ему. Она помнила все, что их связывало. Она искала его в каждом, она видела его везде. Она скучала. Она болела им. Болела так, что, казалось, смертельно. Она правда любила. Девчонка этой болезнью разбила свое сердце. И потеряла себя. «      Сара вертит в руках зажигалку. Красивая, утонченная, дорогая. И очень важная ее сердцу. Сердцу, что абсолютно разбито и безумно ноет изо дня в день. Фотографии с ним висят на стене над кроватью, из колонки играет грустная музыка уже третий день подряд, а дверь в комнату не открывалась уже пять дней, закрывшись в тот дождивый вечер.       Сара не может спать. Он преследует ее даже во снах, своим появлением сразу же отгоняя сон. Даже тут он мешается. Даже во сне ей безумно больно.»       Он вспоминал о ней тогда, когда курил. Арбузные капсулы лопались, зажигалка поджигала сигарету и вместе со сладким запахом в воздухе витали ее духи. Такие же сладкие, как и она. Он вспоминал ее, когда видел перед собой очередные зелёные глаза, вновь на секунду сравнивая их с ее глазами цвета морской волны. Он вспоминал ее, когда утром просыпался от кошмаров и когда закидался очередной мерзостью. Но эти воспоминания — что они для него? Минутная слабость? Помутнение разума? Или простые флэшбеки? Я вам отвечу. Он до последнего будет обманывать себя, говоря, крича, срывая горло, что она ничего не значила. Что она заменима и что она ему не нужна. Самовнушение — это самообман. Когда-нибудь он и сам это поймет. «      У той девушки красивые светлые волосы. Но он выбирает шатенку. Она пошло улыбается ему, пристраиваясь на его коленях. Вишня, достает зип пакет с колесами и снова закидывается. Запивает алкоголем. В голове каша, а перед глазами ее силуэт. И он думает, что это она. Вишня улыбается, хватая девушку за подбородок и натыкается на взгляд зелёных глаз. Не таких, как у нее. На взгляд полный пошлости, алчности и холода. Это не она. Девушка слетает с его колен в доли секунды.»       Она начала курить после него. Тот же Филипп Морис и новый парень, что обнимает уже ее со спины. Он мил и добр. И даже Адель он нравится, но она снова прокусывает капсулу и поджигает сигарету. Его зажигалка. Его сигареты. Она его. Но почему-то тот новый парень смеет ломать ее сигареты, выбрасывать его зажигалку с драконом и втирать ей, что это убьёт ее. А ее уже убили. Она будет смотреть на него пустыми глазами и понимать: не то. Совсем не то. «      — Как ты можешь курить эту гадость, Сара? Выбрось.       — Ни за что. — девушка затягивается, выпуская дым через нос. По телу проходит дрожь, а вместе с ней и воспоминания.       Парень вырывет из рук пачку сигарет, бросая на асфальт, наступая на них ногой. Сара смотрит на это зрелище и хмыкает. Выбрасывает окурок и достает ещё одну пачку из кармана, поджигая вторую сигарету.       — Больше не подходи ко мне и найди себе другую собачку, что можно будет выдрессировать.       Выдыхает дым ему в лицо и уходит. В Сентфорском тумане Сара О’Нил отчётливо слышит рёв мотора и медленно идёт в доль улицы, пока не встречается взглядом с кристально серой парой глаз. Вишня оставляет под ее порогом маленькую коробку.       Сара входит домой, открывает коробку и видит ярко-красный комплект белья с вышивкой вишни и вторую зажигалку с гравировкой: «Малышка О’Нил».       Сара снова плачет.»       Они никогда не пересекались после разрыва. Он был занят наркотой и делами, а она только поступала в институт. И жизнь началась с чистого листа, казалось бы, у обоих. Но почему-то она все ещё курила Филипп Морис с арбузной капсулой, а у каждой его новой пасси были одинаковые, сладкие духи. И даже ее блеск для губ все ещё лежит в его машине.