02:17 ночи

о том лете, людях и о начале всего

      Так вышло, что за городом у моей тетушки был маленький коттедж, земля на несколько гектаров и красивый сад. В тот дом я всегда любила приезжать и, наверное, всегда буду любить. В этом маленьком городишке, как его называю я, где-то на полтора километра от начала и до конца, из моих сверстников было лишь несколько ребят: две приезжие из города девчонки, моя старшая двоюродная сестра и пятеро парней, двое из которых приезжие. В принципе, из этого и состояла наша компания и ещё несколько ребят, что не особо фигурировали в моей истории. В местности было ещё несколько детей, но если бы мы звали их к себе на виски, боюсь, что детей бы в городишке больше не было.       Мы все были знакомы друг с другом ещё с глубокого детства, но так как этим летом, мы никогда не общались. Это были самые комфортные в моей жизни люди, что любили меня такой, какая я есть. Глупой, серьёзной, смешной, пьяной. Всякой. Мы были неразлучны, хотя бы, так казалось на первый взгляд. Позже между нами образовалась огромный карьер, который, к сожалению, невозможно было перейти и оставить позади. Смотря на это сейчас, я ни о чем не жалею, только вспоминаю с чистым сердцем и улыбкой на лице.       Мы с Евой и Рэйч встретились впервые в начале лета прошлого года. То был конец июня, где-то двадцатые числа. Нам было хорошо вместе. Тогда я начала курить. Мы ездили в соседние посёлки, купались в речке, смеялись и гуляли. В принципе, так и проходило наше лето, совсем плавно, весело и по-детски. Я начала встречаться с парнем из компании, Ева также встречалась с парнем из компании.       Двадцать пятого июля мы с детьми из нашего городишки и некоторыми взрослыми поехали в трехдневный, церковный лагерь в горы. У меня жкх - желчнокаменная болезнь, проще говоря - камни в желчном пузыре. Мне нельзя заниматься спортом, нельзя есть определенную пищу и тем более принимать алкоголь. Иначе, есть два исхода: первый, лопнет желчный пузырь и желч залёт собой все органы; второй, камень встанет в шейке органа. Во втором исходе так же два варианта: либо операция, либо процедуры продолжительное время. В принципе, оба исхода так себе и совсем не радужны. Итак, к чему это я. В этот лагерь в нашем посёлке ездят каждое лето и конечно же я знала об этом все годы до этого. Несколько лет я была слишком маленькой, чтобы поехать одна, а тетушка, поехать со мной, конечно же, не могла. В двадцатом году у меня были проблемы с давлением (хотя позже мы узнали, что это была жкх, а не ебаное давление) и поэтому Аннет не отпустила меня, хотя пообещала что в следующем году я поеду. Так и случилось.       В горы мы ехали восемь часов от нашего городишки. Поездка была утомляющей, на продолжении всего пути люди в автобусе молились, а мы, конечно же, как самые большие христиане этого мира, маялись всем, чем только можно было, кроме молитвы. Ева с Рэйч сидели вместе спереди, я же ехала с мальчишкой на года два-три младше меня. В той поездке был и парень, что нравился мне. Ему было тогда тринадцать лет, мне же было четырнадцать. Познакомились мы на Пасху того же года в том же посёлке о котором я веду историю. В прочем, вся история совсем не о нем, но он один из тех, благодаря кому, я стала той, кем являюсь сейчас. То был парень с кучей скелетов в шкафу. Встречался он тогда с моей подругой и, наверное, то что я сделала в том лагере - было очень не хорошей вещью. Как минимум, об этом говорили все. В прочем, до этого дела мне не было. Та подруга не была той, перед которой я хотела чувствовать вину или что-либо ещё. Да, я любила и ценила ее. Но не в том году, в котором я веду эту историю.       Она была моей подругой детства, что в дальнейшем просто кинула меня, при каждой встрече показывая свою любовь ко мне. А когда мы расходились после тех встреч - даже не вспоминала меня.       Сама поездка в автобусе была напряжённой. Ева ныла, что хочет вернутся назад домой, к компании, ныла, что не понимает зачем поехала. Я же, послушав ее, тоже начала ныть. Рэйч же молча удивлялась с нас обоих, в голос кидая проклятия, потому что дороги назад не было. В прочем, мы были не правы и в действительности права была только Рэйч.       Когда мы приехали в горы, я чувствовала себя очень плохо. Наверное, так было из-за смены воздуха с привычного на горный, но плохо мне было до жути. С девчонками мы заселились в одну комнату на втором этаже. Было где-то восемь вечера, если не позже. Мы разложили бог знает как вещи, сходили ещё на вечернюю молитву, поужинали и вернулись в комнату. Честно говоря, я уже и не помню о чем мы в ту ночь говорили. Скорее всего мы легли спать, уж больно мы все устали с поездки. На следующий день мы проснулись на утреннюю службу, на самом деле, кое-как проснулись. Отстояли где-то пол часа или час и пошли на завтрак. Считалось, что это был первый день. По планам мы должны были уже тогда идти в горы. В принципе, это и логично, зачем ещё ехать в лагерь в горы, если не подниматься в них?       Я оделась как идиотка. Тонкая, открытая майка. Под палящим солнцем я обожглась полностью. Ну и хуй с ней, с этой майкой. Рэйч потом натерла меня белком от яиц и я быстро перестала ныть и дергаться от того, насколько это было больно.       Когда половина дороги вверх была преодолена у меня началась первая в жизни паническая атака. Мне не хватало воздуха, кружилась голова и складывалось такое чувство, будто бы мои слёзы скоро образуют реку. Я помню то чувство безысходности: назад возвращаться одной - значит, что возвращаться поздно; идти дальше - тяжело. Было правда страшно, будто бы тебя загнали в угол из которого оба выхода тебе не нравятся совершенно. В принципе, так и было. Девчонки с горем пополам успокоили меня и мы пошли дальше, миллион раз останавливаясь. Цель была достигнута, мы взобрались на ту проклятую гору, посмотрели на овец, попробовали сыр, послушали молитву в непонятной церкви, в которую и взбирались столько времени.       Назад сил уже возвращаться не было. Правда, у меня была только одна мысль - остаться там, построить себе дом и пасть овец всю жизнь. К сожалению (к огромному сожалению) возвращаться пришлось. Еву и Рэйч я потеряла среди толпы, идти сил не было. На горизонте появляется тот парень. И он помогает мне. Мы говорим всю дорогу, я держусь за его рюкзак и так мы и бог знает как плетёмся вниз. С горы. Он тащит меня, он, который по телосложению половина меня. Подруг я уже нашла на половине дороги, так до самого дома я с ним и шла. В комнате меня ждал просто ужасный шторм мозга и ужасный разговор о том, что нам вместе быть не суждено. Он такой, я такая, в общем, мы разные и нам не по дороге. Смотря назад, я понимаю, что они были правы именно в этом вопросе. В прочем, позже, Ева наговорила его, что он мне нравиться и бла бла бла. Тогда я думала, что то была хорошая идея - сказать ему об этом. Сейчас я бы заклеила ей рот скотчем.       Второй и третий день пролетали так же, тот парень помогал мне взбираться в горы, мы общались очень хорошо и оба знали, что нравимся друг другу. Рэйч была против, до поры до времени, я тоже. Ева же посоветовала признаться ему в чувствах. Ну я так и сделала в дороге назад. Тот автобус я проклинаю до сих пор. Мы ехали вместе, я лежала на его коленях, а он все ещё встречался с той подругой. Да, это было не правильно. Да, это было ужасно. Можете проклясть меня и сказать, что я сука. Однако, урок я вынесла, позже так же сделали со мной.       Вообще, время мы провели хорошо, не учитывая некоторых нюансов, что тогда выводили из себя. Мы смеялись, купались в речке, ездили на рынок в город. Помню, второй день, договорились с парнями в шесть утра сходить на речку, окунуться в холодную воду. Проснулись только я, пошла тоже только я. Ева же с Рэйчел остались спать и проклинать меня на весь горный хребет. Я люблю то время, люблю тех людей и те воспоминания. Но честно говоря, то время приносит боль. Как и все моменты, что я собираюсь описать.       Когда мы вернулись домой, с лагеря, очнулась совесть. Она была в спячке, в сознании было только сердце и желание отомстить. В прочем, желание отомстить все ещё живет во мне. Сердце же разбито.       Тот парень расстался с той девушкой и мы начали встречаться. Он был милым, если не учитывать его страсть к наркотикам, ужасный манипулятивный характер и возраст. Он был совсем ребёнком, которого жизнь занесла совсем не туда. Мне было жаль его и я не любила того человека. Это я могу сказать сейчас, когда прошло достаточно времени и я могу трезво оценивать ситуацию и свои чувства. Мне нравилось, что я нравилась ему. Однако, я легко велась на любые манипуляции с его стороны. Из-за этого я ненавижу себя до сих пор. Мы встречались два месяца, это было достаточно мило, даже по-детски, если не учитывать, что благодаря своей наивности в тех отношениях я впервые поцеловались и впервые позволила больше, чем нужно было. Это не есть чём-то сверхъестественным, просто было не в то время и не с тем человеком.       Параллельно со всем этим продолжалось наше лето. Время, что можно было утопить в алкоголе и раскурить с табаком. Ева встречалась с тем парнем, я с малолетним манипулятором, а Рэйч была засватана за младшего брата моего манипулятора.       То было время, когда мы все откинули нашу жизнь в большом городе, когда мы забыли, кто наши родители и кто мы. У нас были только мысли, как бы веселее провести лето, получить больше воспоминаний и никогда не забыть тот год.       На самом деле, тот парень был милым и вместе с Рэйчел они смотрелись очень красиво. Только вот разница в возрасте, что была ещё хуже, чем в моем случае, давала обоим проснуться. А сон был красивым. Все мы в том лете спали, а когда началась осень - резко проснулись.       В конце лета нас ждал праздник, что в нашем городишке пышно отмечался. Мы с ребятами ставили сценку, готовясь к ней недели две, парни подготавливали ватру, (большая конструкция из дерева и сена) которая так красиво горела. Тогда в моей голове была одна ассоциация - так догорало наше лето. В тот вечер мы были пьяные, практически все. Что я, что он. Нам нельзя было вместе пить. В прочем, больше мы и не пили вместе. Никогда.       Подошёл конец лета. Двадцатые числа августа, все разъехались в свою жизнь, в городишке не осталось никого, все вернулись в город. Вернулась и я. В прочем, куда я вернулась? В холодную реальность, в которой розовые очки разбились стёклами внутрь. Хотя хуже той осени была зима. Слишком тёплая. Обжигающая.