mistake

Чанёль не может уснуть, слыша, как на втором этаже шоркает тапочками младший. Он поздно ложится спать из-за токсикоза, который мучает его и не даёт спать, и Чанёль хотел бы его пожалеть и помочь, да не может. Ему вставать в шесть утра, а время уже час ночи, но мужчина ворочается, каждой клеткой своего тела чувствуя все передвижения Бэкхёна. Он прошёл от угла до угла уже раз двадцать. Альфа поднимается с кровати, хватая телефон и не думая, что он может спать, набирает номер Кёнсу.       — Ты охренел что ли, Пак Чанёль?! – шипит в трубку омега. — Мне вставать в пять утра!       — Мне тоже! Я не могу уснуть, потому что он не спит! У него токсикоз и его тошнит. Что поможет избавиться от тошноты?       — Блядь, - простонал в трубку омега. — У тебя есть лимон дома? – спросил младший, на что альфа согласно промычал. — Дай ему половинку лимона, если у него нет аллергии. Пусть пососёт или подышит им, погрызёт, должно помочь.       — Спасибо, - поблагодарил Чанёль и отключился. Мужчина поднялся, надев тапочки и пошёл к холодильнику — он точно помнил, что где-то у него был лимон. Найдя нужный фрукт, мужчина разрезал его на дольки и положив всё на поднос, пошёл в комнату Бэкхёна. Они живут вместе уже неделю, и Бэкхён прекрасно делает вид, что он невидимая тень, что его нет, не слышно и не видно, но Чанёль прекрасно видит, как побледнело лицо, осунулись щёчки, слышит, как парень ночами мучается от не проходящей тошноты. Пару раз постучав, Чанёль вошёл внутрь, но не застал парня в комнате, и только звуки рвоты, что доносились из туалета, дали знать, где Бэкхён находится. Поднос выпал из рук и мужчина понёсся к парню.       — Эй, ты в порядке?       — Моя грёбанная голова наполовину в унитазе, конечно, я в порядке, - ответил Бэк, вытирая губы салфеткой. Парень подошёл к раковине, прополоснув рот и тяжело вздохнув, вышел из ванной, оставив Чанёля одного. — Что это? Это ты принёс?       — Да, мне сказали, что это поможет от тошноты.       — Я ненавижу лимоны, и цитрусовые, - ответил Бэкхён, забираясь в постель. — Убери то, что принёс, иначе здесь будет вонять ими.       — Слушай, я пытаюсь помочь, - попробовал поговорить альфа.       — А, по-моему, ты пытаешься заткнуть меня, чтобы я не мешал тебе спать, - огрызнулся Бэкхён. — Если бы меня не тошнило, ты бы не пришёл ко мне и не пытался «помочь», - сделав пальчиками кавычки, съязвил младший. — Иди к себе и дальше делай вид, что меня не существует. Когда назначат второй приём, я всё передам твоему секретарю. Младший накрылся одеялом с головой, спрятавшись в своём коконе, всем видом давая понять, что он не будет говорить. Чанёль тяжело вздохнул и собрав то, что рассыпал, покинул комнату омеги. Бэкхён злился и имел полное право на это — это их общая ошибка, но почему-то разгребал всё только он один. Альфа целыми днями пропадал на работе, оставляя Бэкхёна одного в четырёх стенах, предоставленного самому себе. Его тошнило днями и ночами, не давая уснуть, даже малейшее движение порой приносило это противное чувство, словно ещё чуть-чуть и его вырвет. Парень практически ничего не ел, а его продолжало тошнить — будь то одеколон, которым пользовался альфа или запах бумаги, которая вообще, кажется, не имела запаха. Всё неимоверно бесило, а ещё… Чанёль не разговаривал с ним. Совсем. Прошла целая неделя, а альфа не сказал ему ни слова, словно Бэкхёна вообще не существует. Он был тенью для Пака. Не тот омега, которого выбрало сердце альфы. "Здорово, класс, я в восторге", - язвил про себя Бэкхён, чувствуя себя абсолютно ненужным. Парень услышал, как Чанёль закрыл за собой дверь, а после, как вернулся в свою комнату. Бэкхён поднялся с постели и не надев тапочки, спустился вниз, в кухню. Подогрев чайник, парень налил себе чашечку чёрного чая и сев на подоконник, поджал под себя ноги. За окном лето, ещё тёплое и согревающее, но не дарившее радости. Ему всего лишь девятнадцать, одногруппники недоумевают, почему Бэкхён внезапно перевёлся на заочку и пропал с радаров, он не покидает стен особняка, одиноко проводя свои дни и ночи. Ему не с кем поговорить, и некому поплакать в жилетку от того, насколько ужасно он себя чувствует. Он ведь ошибся всего лишь раз, всего один раз позволил себе на толику больше, и вот чем поплатился. Омега опустил голову на коленки и тихо заплакал, не понимая, в чём провинился. Ему девятнадцать, и ни о каком Божьем благословении в лице детей и речи быть не может. Он мог окончить институт с отличием, поехать в другую страну в отпуск, как подарок себе на день рождения, мог познакомиться с кем-то, кто был бы ему интересен, пофлиртовать, повеселиться, завести друзей и первого альфу. Его первая работа могла бы быть замечательной, которая бы многому научила омегу. Он хотел бы видеть уважение в глазах коллег. Конечно, ужины с коллегами и возможно, служебный роман. Он мог бы написать книгу, отдыхая на Бали и купаясь в лучах заходящего солнца. Он мог бы сделать столько всего, взрослея и познавая эту жизнь, но вместо этого, он сидит на подоконнике и смотрит на остывший чай, единственное от чего его не тошнит. Он беременный от альфы, которому на него положить, брошенный и никому не нужный. Паршивое лето. Паршивая жизнь. Чанёль, словно тень застыл в проходе, наблюдая, как Бэкхён уткнувшись в свои коленки, тихонько плачет. Он хотел бы пожалеть его, но, кажется, омега ненавидит его настолько, что Пак может потрогать эту ненависть. Он знает, что это его вина — он не уследил, а ведь он старше, опытнее, он знал, что он первый у Бэка. Парень может, вовсе не знал, как всё происходит, насмотрелся порно, а там врут напропалую. Он мог не знать, что противозачаточные работают только при накопительном эффекте. А Чанёль знал. Мужчина делает неуверенный шаг вперёд, чтобы разделить эту ответственность, но слышит тихий шёпот.       — Я ненавижу тебя, - Бэкхён обращается к своему животу. — Ты уничтожил меня. Альфа замирает, не смея сделать шаг вперёд. Бэкхёну плохо, но именно сейчас — Чанёль ему не помощник. Мужчина делает шаг назад и тихонько уходит. Поспать ему сегодня не удастся, поэтому он листает статьи в интернете, совмещает с рекомендациями врачей и пытается составить меню для Бэкхёна, чтобы его не тошнило.

***

Кажется, Бэкхён действительно становится призраком. Альфа даже если хочет, то не может его увидеть. Омега не ест то, что он приготовил, оставляя еду на столе и она стоит там до самого прихода Чанёля с работы. Продукты из холодильника не заканчиваются вот уже вторую неделю к ряду, всё стоит так, словно его вообще не открывают. Альфе надоедают эти игры в прятки и вернувшись в пятницу вечером домой, он решает поговорить с Бэком. Мужчина поднимается наверх, но… омега впервые закрыл дверь в свою комнату на ключ. Альфа пару раз дёргает дверную ручку, но тщетно — закрыто.       — Бэкхён! Открой дверь, нам надо поговорить. В ответ тишина. Такая глухая, что режет по ушам. Мужчина набирает номер своего секретаря.       — Тебе Бэкхён не звонил?       — С чего бы это? – Пак почти уверен, что Кёнсу сейчас развёл руками, выпучив глаза.       — Понятно, - говорит альфа и отключается. — Бэкхён, открой, пожалуйста, дверь. Тщетно. За дверью тишина, а оная закрыта. Мужчина помнил, что где-то у него должен быть ключ и идёт искать, но тот самый лежит в его тумбе, и альфа быстро возвращается обратно. Конечно, омега может быть обижен, и потому не отвечает, но он беременный, а ещё его мучает токсикоз, идти у него на поводу не стоит.       — Нам нужно поговорить, так что извини, что я открыл дверь сво… Мужчина застывает в проходе, увидев лежащего на полу омега — Бэкхён был без сознания. Альфа подбежал ближе, на ходу вытаскивая телефон и набирая Кёнсу.       — Вызови моего врача, Бэкхён без сознания. Быстро! Мужчина поднял крохотного парня на руки, перекладывая на постель, прикладывая пальцы к пульсу, который глухо и тихо, но бился. Страх охватил всё тело старшего, не давая сдвинуться с места, он прилип к кровати омеги, схватив его руку, а другой пытаясь привести в сознание. Альфе кажется, что парень стал ещё бледнее, чем был неделю назад. Врач приезжает быстро, и Чанёль готов молиться на него, хоть он и не верит в Бога. Старенький бета быстро приводит парня в сознания, подсунув под нос нашатырь, а после установив капельницу с витаминами рядом с постелью. Бэкхён лениво осматривает невидящим взглядом комнату, а потом снова пропадает.       — Он болен? Что с ним? Что с ребёнком?       — Судя по состоянию его кожи, он ничего не ел как минимум неделю. У него токсикоз?       — Да, он… его тошнит постоянно…       — Вы следите за тем, как он питается? Если у него постоянный токсикоз, то вам стоило обратиться в больницу, чтобы мы могли приезжать и ставить ему капельницы для нормального ввода ежедневных витаминов. Он не доедает, потому и свалился в обморок. Недоедание плохо сказывается на ребёнке, а частые обмороки тем более. Вы совсем не следите за здоровьем мужа?       — Я-я… работаю и…       — Работа работой, а так однажды вы не успеете и он не очнётся. И что делать будете? Пожилой мужчина смотрел в глаза альфе и, словно стыдил всю его сущность за то, кем он являлся, а он — отстойный муж и отвратительный отец. Альфа опустил голову, признавая все свои ошибки.       — Я выпишу ему витамины, и завтра приеду в обед, чтобы поставить капельницу. Будьте дома, пожалуйста. Бета выписал рецепт на витамины и покинул особняк. Альфа упал рядом с кроватью Бэка и обхватив маленькую ладошку, просидел рядом с пару часов, тихо наблюдая, как морщится носик, как появляются складки между бровями из-за плохого сна. В первый день их встречи, он был совершенно волшебным, выделяющимся, особенным, он заставил его забыть обо всем на свете, концентрируя внимание на самом себе, а сейчас специально избегал и боялся, ненавидел. И имел на это полное право, ведь Чанёль отнял его молодость. Ему всего лишь девятнадцать, а он беременный и проведёт всю жизнь рядом с человеком, который его не любит, игнорирует. Он отнял у него первую работу, первую любовь, первые отношения — буквально всё. Родители не позволят им развестись, пока ребёнку не исполнится восемнадцать, а это очень долго. Бэкхёну будет тридцать семь, когда он сможет (и то вряд ли) получить свою полноценную свободу. Бэк просыпается, открывая глаза и долго смотря альфе в глаза, кажется, не веря, что он действительно рядом, а потом резко вырывает свою руку и отворачивается, накрываясь одеялом с головой.       — Пожалуйста, Бэк, давай поговорим, - просит альфа.       — Уходи, - шепчет младший.       — Я знаю, что виноват. Я признаю это. Это всё моя вина. Я пытался утопить в тебе своё горе, я совсем не думал о тебе, не думал о последствиях, и ты имеешь полное право ненавидеть меня, но… не мучай его, пожалуйста. Наш ребёнок не виноват в том, что его отец полнейшее дерьмо. Бэк, пожалуйста.       — Что ты хочешь сказать? – омега скинул одеяло, поднявшись и поморщившись от боли в руке, где стояла капельница.       — Ненавидь меня, презирай, оскорбляй, делай что хочешь, но… заботься о себе, заботься о нём. Это не его вина, что так получилось.       — Оу, как прелестно, - выдавил из себя омега. — Ты значит, у нас теперь благородный рыцарь, а я… ужасный человек, пытающийся убить «нашего» ребёнка, - усмехнувшись, ответил младший. — П-О-Т-Р-Я-С-А-Ю-Щ-Е!       — Ты можешь меня послушать?!       — Послушать тебя?! – выкрикивает младший. — Мне девятнадцать, и вместо того, чтобы торчать на скучных парах, я торчу в этом треклятом доме, с твоим ребёнком внутри. Меня тошнит каждый час и выворачивает даже тем, что я не ел, и единственный человек, которого хоть чуть-чуть должно волновать моё состояние, игнорирует меня, словно я даже не человек, а какая-то игрушка, стоящая на полке. От тебя за версту несёт сранными цитрусами, которыми вонял твой прошлый омега, и от которых меня до ужаса тошнит ещё сильнее. И ты ещё мне говоришь, послушать тебя? Иди и бросься под каток, грёбанный мудак! – выплёвывает омега и отцепив от себя капельницу, вылетает из комнаты. Чанёль сокрушённо оседает на пол, закрывая глаза. Неужели, он решил, что Бэкхён не заметит этот запах? Ещё в первый день после женитьбы, омега почувствовал этот запах в его доме, и кажется, запомнит теперь его надолго. Альфа помнил тот день, когда неделю назад он запивал свою неудачную жизнь и к нему подсел он — Минки. Вернулся в Корею, чтобы вновь подкосить Чанёля, доказывая себе и ему, что альфа никуда от него не денется. И Чанёль повёлся. Проведя с ним ночь, взяв его прямо в туалете в треклятом клубе, где и познакомился с Бэкхёном. Омега не капризничал, что ему не предоставили королевскую кровать, ведь для него главное — вернуть Чанёля, а для этого все средства хороши. Минки вновь навестил его на работе, когда все разошлись и лишь Чанёль остался допоздна. Альфа не мог отказать ему, да и снова жалея себя, очнулся лишь, когда вновь трахал этого треклятого парня. Запах не так просто смыть, а чувствительный к ним беременный омега, теперь точно знал, что Чанёль изменял ему. Пусть это и брак без любви, но… Чанёль сделал это, а Бэкхён не имеет право, ведь он омега — беременный омега.       — Самое место тебе под катком, Чанёль, - проворчал альфа.

***

Альфа проснулся на полу, рядом с кроватью Бэка, где и уснул. Парня не было в кровати, а наручные часы показывали четыре утра. Мужчина поднялся, чтобы поискать омегу, но быстро понял, что искать не нужно. В туалете явно слышались звуки рвоты. Через пару минут оттуда вышел сонный омега и пройдя мимо, вновь улёгся в постель.       — Ты доволен? Я поел и не пытаюсь убить «нашего» ребёнка, - язвительно произнёс Бэк и укрывшись, отвернулся в сторону окна.       — Спасибо, Бэкки, - тихо ответил альфа. Мужчина поджал под себя ноги и сел, опираясь о стену, стал наблюдать за хрупкой спиной омеги. Он не спал, но не поворачивался и не двигался, не произносил ни слова, застыл каменной статуей.       — Знаешь, я… не далеко от тебя ушёл. Если ты думаешь, что моя жизнь была наполнена клубами, драками, алкоголем и омегами, то ты ошибаешься. Мои родители всегда хотели жить для себя, они купили мне этот особняк, когда мне исполнилось шестнадцать. Тогда, ещё подростком, я даже не представлял, что мне делать в этом огромном доме одному. Если честно, первое время мне было здесь очень страшно и очень одиноко. Я не ходил по клубам, у меня не было друзей, потому что всё своё время я тратил на учёбу. Прямо, как ты. У меня даже не было омеги, потому что, оканчивая институт и вливаясь в дела компании, у меня просто не было на них времени, как бы банально это ни звучало. После восемнадцати, у меня не было ни одной свободной минуты. Пока все мои ровесники отрывались в клубах, на свиданиях, я уже подписывал контракты и контролировал поставки в Америку и Китай. Тогда я и познакомился с ним. Его зовут Минки. В то время он казался мне особенным. Кёнсу и Чонину он не нравился, но я умолял их держать наши отношения в секрете, потому что он был моей единственный отдушиной, моей первой любовью. Мы встречались почти шесть лет, пока его родители не уехали строить бизнес в Америку. Тогда всё и пошло по наклонной. Он очень изменился, стал ревновать по поводу и без, даже к Кёнсу. Когда мы с тобой встретились, я заливал своё горе, потому что он мне изменил, я лечил своё разбитое сердце. Объяснил бы мне кто-нибудь, что алкоголь нихуя не лечит, я бы и не прикоснулся к нему. Когда мы были вместе, в ту ночь… ты заставил меня забыть о нём, удивительно, но ты просто взял и выкинул его из моей головы. Мужчина облизывает пересохшие губы и замолкает на минуту, чтобы перевести дыхание. Бэкхён всё ещё не спит, молча слушая и поворачивается к нему лицом, когда Чанёль замолкает.       — Прости, я разбудил тебя.       — Что дальше? – тихо спрашивает омега. Он совершенно тихий, кажется, совсем незаинтересованный, но подложенные под голову руки и сонная моська смотрит на Чанёля выжидающе, без упрёка, без злости.       — В тот момент, когда… так получилось, - альфа намеренно не произносит слово «ошибка». — Я помню, о чём думал и почему отвлёкся. И это был ты. Твои пшеничные волосы, которые освещала луна, твои губы, голос — весь ты в тот момент был соткан, словно из лунного света, и я подумал, что… хочу тебя целовать, ласкать, заботиться не только в ту ночь, но и всегда. Буквально на минуту я представил, а что будет, если ты будешь всегда рядом со мной, и эта минута… представленная в моём воображении, сейчас стала реальностью.       — Тогда почему? – тихо спросил омега, и Чанёль точно знал, что именно Бэкхён имеет в виду.       — Прости, на этот вопрос у меня всё ещё нет честного ответа, а обманывать я тебя больше не хочу, - ответил Пак. — Ты не голоден? Я бы приготовил тебе что-нибудь перекусить, если хочешь.       — Хочу.       — Спускайся минут через десять, - устало проговорил Чанёль и поднялся со своего насиженного места. Омега лёг на спину после того, как за альфой закрылась дверь и тихонько заплакал. Пусть Чанёль впервые с ним говорил, впервые честно, впервые дольше, чем одна минута, впервые не так холодно, но… признание в том, что его не любят, и, судя по насыщенному запаху на альфе, не полюбят, ему изменяют, и честно в этом сознаются, а Бэкхён ничего не может сделать. Он не может драматично хлопнуть дверью и с одним чемоданом уйти в закат, сказав, что сам вырастит ребёнка — никто не позволит ему это сделать. Не может изменять, как это делает альфа, он даже не покидает дом, потому что его часто тошнит, а ещё вне этого особняка к нему приставлена охрана, которой его снабдили родители. И почему Чанёль запивает свою жалкую жизнь, если единственный, кто здесь действительно жалкий — это Бэкхён?